Сегодня я буду твоим псом (гет)

1.

на выходит на сцену, и он понимает одно — все, кого он любил, больше не имеют для него никакого значения. Потому что пусть она и с изъянами, с пороками и трещинами, но она настоящая и такая живая, жаркая и яркая, что он начинает сомневаться в собственном существовании.

Рядом с ней остальные — просто призраки.

Она стройная и грациозная как лань, раскидывает длинные ноги перед ним, словно он — единственный, кто имеет для нее значение. Словно он — единственный, кого она вообще видит, кого хочет будто выделить из толпы остальных. И эти ее раскинутые ноги, рассыпанные по мерцающему полу волосы — все это принадлежит будто ему.

Только ему.

От этого сводит желудок и спирает дыхание.

Он затягивается дымом, прищуриваясь, вглядываясь в каждое ее телодвижение. Она изворачивается на сцене, каждый изгиб ее тела мерцает в свете софит. Он делает очередную затяжку и пытается вглядеться в смысл своих визитов сюда каждые выходные.

Пока не находит. Просто курит и смотрит. Смотрит на эту дешевую нимфу, которая принадлежит вроде бы каждому, но в итоге не достается никому. Даже ему. Даже ему, хотя они знакомы уже не первый год.

Уже почти не обидно.

Бонни танцует. И он уже давно знает, что ей самой нравятся ее полные похоти танцы, пробуждающие низменные желания у всех присутствующих. Ей нравится быть личным афродизиаком для присутствующих. Ей нравится казаться доступной, оголяющей свое тело и свою душу и в тоже время ей нравится осознавать, что никто из присутствующих ее не получит.

Даже Деймон.

Хотя они знакомы уже не первую вечность.

Сальваторе скуривает по пачке в сутки, и ему наплевать на то, что раковая опухоль медленно сгрызает его легкие. Он покупает два-три блока на месяц и ебет надежды врачей на ремиссию. Он покупает бутылку выпивки и посылает к херам все проблемы, когда входит в клуб под вычурным и банальным названием «Скандал».

Бонни танцует по два-три часа в выходные и ей наплевать на то, что она так и не получила высшего образования. Она придумывает новые движения и ебет надежды родителей на то, что их дочь образумится. Она покупает полуфабрикаты и запирается в тесной говеной комнате на цокольном этаже.

Бонни танцует. И Деймону кажется, что она танцует только для него.

Она приподнимает бедра, выгибаясь в позвоночнике и разводя колени в стороны. Он видит ее мокрое белье, прилипающее к влажному телу, покрытому блестками, и думает о том, что она — единственное, что у него осталось. Она и ее грязные танцы, которые она дарит каждому в этом дьяволом позабытом помещении.

Она медленно ползет к нему на четвереньках, выгибаясь в спине. Как кошка. Как шлюха, липнущая к его ногам ради получения новых ощущений. Она впивается в него взглядом, кривя губы в улыбке, а потом растягивается перед ним в шпагате, и Деймон ощущает, как все тело будто пробивает дрожь. Бонни же откидывает голову назад, обнажая ключицы и шею. С плеч падают шлейки лифчика, в пупке поблескивает сережка. Член в его штанах начинает пульсировать.

Банально как-то.

Бонни танцует. Слишком плавно, слишком неторопливо, совершенно не вписываясь в басы ревущей музыки. Совсем не желая подстраиваться под музыку.

Она — сломанная трансляция ночной передачи.

Она уходит со сцены, и он понимает одно — любить Бонни невозможно, потому что Бонни предначертана для чего угодно, только не для любви. Она любит двигаться самозабвенно и неторопливо, будто растягивая удовольствие. Она любит липкие грязные взгляды, любит вожделение и похоть. Вожделение и похоть любят ее.

И это — все, что ее окружает, все, что она получает кроме чаевых и внимания.

Он любит курить до головокружения и тошноты. Любит затягиваться несколькими сигаретами натощак, а потом мучиться голодом и ощущением дискомфорта. А дискомфорт и сигареты любят его. Вот и все, на чем заканчивается его действительность.

Чуть позже он выходит на свежий воздух. Морозный и колющий. Мир тонет в сине-белесом цвете, мертвом и безжизненном. Бонни тонет в свете софит там, в клубе. Ее обволакивают багровые и алые оттенки, такие теплые что в них можно согреться.

Ну, почти можно.

Если Бонни вообще нужно тепло.

Чуть позже она выходит на свежий воздух. Охлаждающий и отрезвляющий. Мир тонет в мерцании холодных оттенков. Бонни тонет во взгляде Деймона, который приходит каждый выходные и специально уходит раньше времени, уничтожая любые шансы на то, чтобы она смогла его догнать.

2.

Он надеется на место в первом ряду, но накануне Рождества «Скандал» набит под завязку, и Деймон видит сцену издалека. Сцену, утопающую в бархате светомузыки. Сцену, по которой скользят разгоряченные подтянутые тела. В честь праздника Деймон заказывает себе виски и приобретает более дорогие сигареты.

Праздник в конце концов.

Он надеется на то, что Бонни выступит в самом начале, но она не объявляется и к концу шоу. Сальваторе цинично усмехается и покидает клуб прежде, чем по нему разносятся возмущенно-недовольные окрики.

Он надеется на то, что его спасет очередная пачка и выпивка. Деймон останавливается возле выхода. Он вспоминает о длинных раскинутых ногах и растрепанных черных волосах. Он понимает, что Рождество — не тот праздник, накануне которого стоит смотреть стриптиз, но отсутствие Бонни на сцене — с ее мокрым бельем и внимательно-острым взглядом — напрочь уничтожает последнее ощущение праздника.

Почти не обидно.

Даже нисколько не задевает вроде бы.

Сальваторе делает очередной глоток и медленно движется к своей машине. Он не имеет понятия, куда ему ехать и стоит ли ехать вообще, но уж лучше пустая дорога и полупустая бутылка, чем пустая квартира.

Он замечает ее издалека. Она стоит возле парковки, скрестив руки на груди и испуганно озираясь по сторонам. Видеть ее в одежде так же непривычно, как видеть ее вне стен «Скандала», но это даже и не столь важно. Потому что Деймону хоть и плевать на нее, но ему все же хотелось посмотреть на нее еще раз перед Рождеством.

Она замечает его не сразу, а потом стопорит на нем все тот же колкий и изучающий взгляд. На ней — приталенная осенняя куртка и синее платье. Обтянутые капроном ноги покраснели от холода. И эти ноги — причина его бессонниц и походов в «Скандал» каждые выходные.

У него — рак легких, сигареты и выпивка. Еще есть машина и полное отсутствие планов на будущее, и он понятия не имеет, знакомятся ли с подобным набором с девушками. И вообще, девушки уже давно на него не смотрят, но он все же решается подойти к ней. Потому ему хоть и наплевать на нее, но все же он не хочет снова встречать Рождество один.

Бонни опускает руки, поправляет волосы и, подняв выше подбородок, идет ему навстречу. И почему-то ей кажется — да и ему тоже — что этой ночью она снова раскинет ноги, снова прогнется в позвоночнике и в очередной раз продемонстрирует промокшее нижнее белье, но в этот раз — точно только для него. Их обтянут белые простыни, и в их тепле они смогут согреться.

Оба очень надеется на это.

В конце концов, в Рождество должны случаться чудеса, а Небеса им обоим изрядно задолжали.