Дочь (гет)

— Белла? Ты в порядке?

Беллатриса обернулась на голос мужа и неопределённо пожала плечами, после чего вновь уставилась в окно.

Апатичное состояние супруги, не первый день молчаливо сидящей в одиночестве, Рудольфусу не нравилось. После возвращения из Министерства им крепко досталось от Лорда; не справиться с шестью школьниками — это действительно было позором Пожирателей. А тот факт, что они с женой оказались единственными, кому удалось избежать ареста, ситуацию не улучшал.

Руди стойко вытерпел долгий Круциатус. Оправдываться ему даже в голову не пришло, что бы он сказал? Что не хотел убивать детей? Что не понимает и не узнаёт своего Лорда? Что считает его сумасшедшим и, если бы не метка, давно бы покинул ряды Пожирателей? Нет уж, такое «оправдание» — собственноручная подпись под смертным приговором. Поэтому Рудольфус молчал и ждал, когда Лорд немного успокоится, и можно будет аппарировать домой — зализывать раны.

Но три дня спустя, когда последствия Круциатуса стали менее заметны, и он смог подняться с постели, выяснилось, что Белла не в себе. Всегда яркая, громкоголосая, стремительная Беллатриса день за днём уходила в неиспользуемую часть дома и, не зажигая света, сидела перед окном как Пенелоппа, ожидая… чего?

Сначала он не придал этому значения, но на второй день забеспокоился, а сегодня решил нарушить сложившуюся традицию не лезть друг другу в душу и пришёл к ней. Вот только вместо ожидаемого возмущения, жена молча пожала плечами и отвернулась.

— Белла?

— Я в порядке, — глухо ответила та, не оборачиваясь.

— Если хочешь, я уйду, но не лги мне, пожалуйста, — мягко продолжил он, подходя ближе и тоже смотря в окно: может, там происходит что-то интересное, и Беллатриса потому сидит тут? Но мирный пейзаж был скучен. — Белла?

— Со мной связались гоблины, — после долгой паузы невыразительным голосом сказала она, когда Рудольфус уже смирился, что не получит ответа.

— И что они хотели?

— Сообщить о возложенных на меня обязательствах.

В гостиной снова повисла тишина. Руди ждал пояснений, но, казалось, Белла перевыполнила норму по произнесённым за день словам и теперь снова собирается молчать.

— О каких обязательствах идёт речь? — напомнил он о себе, тронув жену за плечо.

Она вздрогнула, и Рудольфус, ничего не понимая, тут же отдёрнул руку.

— Не твоё дело! — заорала Беллатриса и… расплакалась.

В первую секунду он был настолько шокирован видом слёз женщины, что никогда не позволяла себе эмоциональных слабостей, что замер, растерянно глядя на неё с открытым ртом. Неуверенно обняв её за плечи, Руди притянул плачущую супругу к себе и, чувствуя себя ужасно глупо, неловко погладил её по волосам.

— Ну чего ты?.. Ну не плачь… Всё будет хорошо…

— Ох, заткнись, — глухо пробурчала та, не пытаясь, впрочем, отстраниться.

Рудольфус послушно умолк: утешать он точно не умел.

Некоторое время они стояли посреди гостиной, но вскоре Белла завозилась, стирая слёзы, и отступила на шаг.

— Я должна родить Блэка, — глядя мужу в глаза, произнесла она безэмоционально.

— Ну, значит… Что?!

Белла хихикнула, очевидно, приходя в себя, и кивнула, подтверждая, что не шутит.

— Гоблины прислали извещение, что я — стала наследницей. Сам понимаешь, это повод для радости, вот я и обрадовалась, а потом…

— А потом? — поторопил он, потому что Белла снова замолчала.

— А потом прочитала. Начало было банальным: «Находясь в здравом уме и твёрдой памяти, всё движимое и недвижимое имущество оставляю любимой кузине Беллатрисе…»

— Так, — протянул Руди, не усмотрев в тексте ничего плохо, но удивившись характеристике, что беспутный кузен дал Белле, — и что?

— «В надежде, что она вернётся в Род и даст древу Блэков новый листок», — с тяжким вздохом закончила Беллатриса и вернулась в кресло, снова уставившись в окно.

Некоторое время Рудольфус переваривал информацию. Против ребёнка он ничего не имел. Более того, было время, когда он не просто был не против, а очень даже за, вот только Белла даже слушать ничего не хотела. В молодости Руди мечтал, как станет папой, как будет воспитывать собственного сына, избегая всех-всех ошибок, что допустил его собственный отец, но — не сложилось. Он давно смирился, что род Лестрейнджей угаснет, ведь у него после десятков лет брака так и не появился наследник, брат же и вовсе не был женат. А теперь — это.

— Не то что бы нам было так уж нужно имущество Блэков, — осторожно произнёс он, — но и отказываться от того, что само идёт в руки, глупо. Насколько помню, ходили слухи, что штаб Ордена Феникса прячется в доме Блэков…

— Руди.

Он замолчал и вопросительно посмотрел на жену, но продолжения не последовало.

— Что, Белла?

— Если я откажусь, на меня падёт проклятие предательства крови, — прошептала она, и по щекам потекли слёзы. — Я не могу стать такой же, как Уизли!

— И что ты решила? — тихо-тихо уточнил Рудольфус, не понимая, отчего жена настолько расстроена, ведь не из-за ребёнка же!

— У меня нет выбора, — глухо произнесла она, с ожесточением принимаясь стирать слёзы. — Проклятый Сириус! Ненавижу его!

Руди едва успел стереть с лица глупую улыбку — у них всё-таки будет ребёнок! Пусть причиной его появления и будет не что-то естественное, а такое странное решение погибшего кузена, неважно, главное, будет — когда разъярённая Беллатриса обернулась.

— Мы справимся, — не зная, что сказать, неуверенно произнёс он.

Белла сверкнула глазами и фыркнула:

— Тебя-то каким боком это касается? — после чего стремительно пронеслась мимо, покинув мужа.

— То есть как это каким? — пробормотал он недоумённо, глядя ей вслед.

* * *

Чего бы ни ждал Рудольфус в свете открывшихся перспектив, Белла не спешила задействовать супруга. Она то пропадала целыми днями непонятно где, а в ответ на закономерные вопросы лишь отмахивалась да огрызалась, то, наоборот, запиралась в собственной спальне и отказывалась выходить по несколько дней, даже пищу принимая у себя. Руди терялся в догадках, что происходит.

Лорд их почти не трогал, готовясь к захвату Министерства и прорабатывая планы, так что ему даже отвлечься было не на что. В конце концов, терпение кончилось, и, в последних числах июля Рудольфус решил самостоятельно разобраться со всеми неясностями.

Проснувшись пораньше, он приказал подать завтрак в спальню, подкрепился и проглотил залпом несколько мерзких зелий, что должны были защитить его от обнаружения во время слежки. После чего, наложив несколько заклинаний на одежду и обувь, направился к двери супруги и прижался ухом к замку, прислушиваясь. Белла была у себя — завтракала, выговаривая эльфу за недостаточное количество сахара в чае, — но явно скоро собиралась снова отправиться по своим загадочным делам.

Камина в комнате Беллатрисы не было, а свободно аппарировать можно было только в гостиной первого этажа, так что Руди не волновался, что упустит её, однако от двери всё же отходить поостерёгся — сумасбродность супруги он знал, как никто.

Минут пятнадцать он топтался в коридоре, размышляя, насколько хочет знать правду, и что делать, если та его не устроит, но стоило зазвучать каблукам по паркету — тут же подобрался.

Белла вышла в таком виде, словно собралась на бал. Пышное платье, яркий макияж, высокая причёска и — серьги, что Руди подарил ей на предыдущую годовщину свадьбы. Почему-то именно эти серьги его задели больше всего.

После свадьбы они недолго прожили как муж и жена, уже через несколько месяцев Белла изгнала его в соседнюю спальню, жалуясь на храп. Дураком Рудольфус не был, понял, что это не истинная причина, а повод, но устраивать разборки не стал — зачем? Против исполнения супружеских обязанностей Белла не возражала, а то, что ей комфортнее спать одной, что ж, пусть так и будет. Но вскоре ситуация изменилась. Рейды, ранения, усталость; их брак и раньше держался не на любви, теперь же они и вовсе стали просто соратниками — даже не друзьями. Ну а Азкабан окончательно всё перечеркнул.

Беллатриса нравилась ему как женщина, но влюблён он никогда не был. Так что без зазрения совести искал удовлетворения естественных потребностей вне дома. Но вот мысль, что жена может поступать точно так же, в его голову до этого момента не приходила.

«Куда же ты так нафуфырилась?» — бесшумно следуя за супругой, недовольно размышлял невидимый Рудольфус.

Они спустились в холл первого этажа, и Белла на секунду заглянула в кабинет и столовую, очевидно, чтобы убедиться, что за ней никто не наблюдает. Руди злорадно усмехнулся. Отсутствие мужа вызвало на её лице улыбку, и в камин она вошла довольная собой и ситуацией.

— Малфой-мэнор! — тихо произнесла Беллатриса, швырнув под ноги летучий порох.

Рудольфус вздохнул и аппарировал следом, но не в гостиную с камином, а в соседнее помещение, где, как он знал, тоже была аппарационная точка — так его перемещение никто бы не услышал. Предположение оправдалось: выйдя в коридор, он увидел спину супруги, уверенно шагавшую вперёд. Поспешив её догнать, Руди ломал голову, не окажется ли вся подготовка к слежке напрасной, может, Белла просто-напросто навещает сестру? Но отступать, не выяснив всё, что хотел, он не собирался.

Путь оказался неожиданно долог. Он и не знал, что в восточной части мэнора есть тайный проход в…

— Мордред! — едва подавив восклицание, шёпотом выругался он, войдя в дверь следом за Беллой.

Помещение нельзя было назвать лабораторией, однако огромные, в человеческий рост котлы странно смотрелись в зимнем саду. Высокая застеклённая крыша делала помещение очень светлым, можно было без труда рассмотреть каждый уголок. Кадки с карликовыми породами деревьев были сдвинуты к стенам, часть кустов по центру — безжалостно выкорчевана, а над клумбами стояли треноги с котлами. Поражённый зрелищем, Рудольфус на время позабыл о цели визита, с недоумением рассматривая «пейзаж», отвлекли его голоса. Бурление зелий заглушало многие звуки, потому его восклицание и не услышали, но и он, стоя у входа, не мог разобрать, о чём говорит Белла с… он сделал несколько шагов вперёд… С Лордом.

Желание выяснить секреты супруги почти пропало. После возвращения из небытия Лорд был невероятно подозрителен, и простое любопытство мог счесть шпионажем с намерением предать. Здравый смысл подсказывал Рудольфусу отступить, но любопытство, крепко замешанное на оскорблённом мужском достоинстве, требовало ответов.

— …Немного осталось.

— Мой Лорд, ожидание невыносимо!

— Терпи, Белла. Любого другого я бы просто заавадил, узнав о нависшем проклятии, но ты — особенная, тебе я хочу помочь.

— О, милорд!!!

Видеть восторг и обожание на лице супруги было неприятно. То, как она покрывала поцелуями костлявую руку, вызывало отвращение. Хозяйский жест, которым Лорд притянул Беллу за талию, прижимая к себе — шокировал.

Сразу после принятия метки Руди немного ревновал молодую жену к Лорду, но тому было совершенно наплевать на её чувства, казалось, он даже не замечал их. Все остальные смеялись за спиной, звали его рогоносцем; Рудольфус жёстко пресекал подобное, однако Пожиратели смерти продолжали считать, что Беллатриса Лестрейндж — любовница Лорда. А потом об этом узнал Лорд Волдеморт… и самолюбие Руди было отомщено — две Авады оборвали жизни сплетников.

И всё же он не понимал Беллу. До падения Лорд был красив, на его фоне Рудольфус выглядел невзрачно, но после — слабо напоминал человека, приобретя неуловимое сходство со змеёй, что вечно ползала вокруг на всех собраниях, и назвать его внешность приятной, означало сильно приукрасить реальность. Но Белла словно ничего не замечала, продолжая смотреть на него с немым обожанием. Руди знал, что стоило Лорду поманить её пальцем, и никакие брачные обеты не удержат Беллатрису в юбке, но вот уже двадцать лет этого не происходило. Что изменилось теперь? Почему Лорд не пресекает, как обычно, порывы Беллы, почему не отталкивает её? Почему сам прижимает её к себе?!

Рудольфус простоял почти час, наблюдая за женой и Лордом. Те постоянно следили за зельями, Лорд то и дело что-то помешивал, добавлял, регулировал огонь под исполинскими котлами, но всё это — не размыкая объятий. Они почти не разговаривали, лишь изредка обменивались комментариями по поводу процесса варки, и для Рудольфуса было сюрпризом узнать, что его жена разбирается в зельеварении на довольно приличном уровне. В конце концов ему надоело смотреть на руку Лорда, поглаживающую задницу Беллатрисы, и он ушёл. Но думать о необъяснимом поведении перестать не мог.

* * *

Рудольфус ещё несколько раз прибегал к помощи слежки, в надежде всё-таки узнать, что замыслила супруга, однако никакой новой информации не получил — лишь уверился, что таки стал рогоносцем. Преклонение перед Тёмным Лордом давно прошло, слишком уж тот изменился после возрождения, но уважение ещё сохранялось: мощь и обширные познания в магии к этому располагали. Однако теперь пропало и это. Рудольфус не мог продолжать служить человеку (если тот, конечно, ещё оставался человеком), который платит за верность тем, что трахает твою жену. Он не ревновал; вид совокупляющихся (другое слово подобрать не получалось) Беллатрисы и Лорда вызывал отвращение и гадливость. Но со слежкой он решил завязать — вновь становиться свидетелем столь мерзкого зрелища желания не было совершенно.

Возобновление активности Пожирателей смерти пришлось даже кстати, поскольку позволяло не думать о Белле и всяких непонятных вещах, но должного энтузиазма Руди больше не проявлял — надоело. Он окончательно разочаровался о Лорде и его навязчивых идеях, тем более что тот не спешил посвящать своих людей в истинное положение вещей, да и охота за мальчишкой Поттером казалась глупостью. Будь это возможно, он и вовсе бы бросил всё и устроил себе спокойную «пенсию», но метка держала не хуже цепей. Совсем уйти он не мог, но и отход в тень был неплохим решением.

С Беллой Рудольфус фактически не пересекался, порой не видясь неделями, однако каждый раз присматривался, то ли опасаясь, то ли надеясь увидеть следы ослабления от проклятия. И дождался. Правда, не совсем того, что ждал.

Очередное собрание Пожирателей смерти проходило по всем известному сценарию — раболепство, доклады, Круциатусы… Но сегодня распорядок оказался внезапно нарушен.

Фенрир уселся рядом с Беллой. В этом не было ничего необычного, обычно она просто недовольно морщилась и отворачивалась, однако сейчас Беллатриса побледнела и, прижав ладонь ко рту, стремительно бросилась вон из зала, даже не извинившись перед Лордом за то, что перебила.

Но больше всего Рудольфуса поразила реакция Тёмного Лорда — не недовольство или злость, а понимающее и (Руди сам не верил, что верно истолковал этот взгляд) снисходительно-доброжелательное участие. Что подумали Пожиратели смерти — было неважно, в конце концов, от Фенрира откровенно воняло псиной, и Белле могло стать плохо именно из-за этого. Но даже если кто и догадался, в чём дело — ни одного слова не было сказано.

— Ты беременна, — констатировал Рудольфус, без стука входя в спальню супруги.

Бледная, с всколоченными волосами, в мятом платье, Беллатриса представляла собой жалкое зрелище.

— Да! — с вызовом бросила она, оборачиваясь на звук его голоса. — И это не твоё дело!

Слышать это было неприятно, конечно, однако он не стал демонстрировать, что ей удалось его задеть, и сохранил внешнее спокойствие.

— Боялась проклятия Блэков? — негромко произнёс Рудольфус и неприятно улыбнулся. — А получишь проклятие Лестрейнджей.

— Что?!

— А что? Ты действительно считала, что я молча проглочу не только твою измену, но и ублюдка Лорда?

— Ты знаешь?! — шокированно отшатнулась Беллатриса и тут же вскричала: — Это не то что ты подумал!

Рудольфус рассмеялся — настолько глупую фразу от жены он совершенно точно не ожидал услышать.

— Руди! — Беллатриса выглядела испуганной, и это было непонятно. Поэтому когда она вскочила на ноги, он непроизвольно потянулся за палочкой. — Руди! — пролепетала она растерянно, остановившись. — Ты что? Руди…

Стало стыдно. Чего он, вправду, дёргается? Неужто боится женщину?

«Боюсь», — честно признался себе Рудольфус, вспомнив, насколько Белла бывает непредсказуемой и опасной.

— Стой где стоишь, — глухо произнёс он.

— Руди, я тебе не изменяла. — Он снова рассмеялся, на этот раз зло. Но Белла не дала ему возможности возразить: — Я действительно беременна, но это не измена, это необходимость! Проклятый Сириус вынудил меня…

— Замолчи! — приказал он, и она послушно умолка. — Я видел тебя, когда ты раздвигала ноги перед Лордом. Видел, как ты задирала юбку и подмахивала Лорду. Слышал, как ты скулила и просила его не останавливаться. А теперь ты носишь его ребёнка и утверждаешь, что не изменяла мне?!

— Руди! Послушай! Это не ребёнок! Это — необходимость!

— Замолчи, — устало повторил Рудольфус, отворачиваясь. — Когда ты сказала, что должна родить, я дурак обрадовался. Думал, наконец-то станем семьёй. А ты…

— Да послушай же ты! — закричала Беллатриса и, когда он шагнул к двери, не обернувшись, схватила волшебную палочку. — Петрификус Тоталус! Прости. Но ты должен меня выслушать!

Злость переполняла, потому начало рассказа Рудольфус пропустил мимо ушей, но и того, что он всё-таки услышал, с лихвой хватило. Сидя в кресле, куда его левитировала супруга, он даже не пытался сбросить чары — настолько был шокирован услышанным.

Со слов Беллы выходило, что Тёмный Лорд создал несколько крестражей и спрятал их в разных местах, в том числе, в семейном сейфе самого Рудольфуса. Уже этот факт злил: его даже не удосужились не то что спросить, но даже не поставили в известность о том, что Лорд использует его сейф в своих нуждах! Однако на фоне остальных откровений Беллатрисы — это была мелочь. Количество крестражей Белла не назвала, но и так было ясно, что речь идёт не о двух-трёх — что изумляло. Однако, как бы Лорд ни прятал свои крестражи, это не уберегло их от уничтожения, и на сегодняшний день у него осталась половина. И потому, выслушав жалобы Беллы на необходимость родить наследника Блэкам, Лорд…

— Он что, с ума сошёл?! — хриплым шёпотом спросил Рудольфус, с которого жена уже сняла парализатор — видя, что тот внимательно слушает.

— Мне не нужен ребёнок, — спокойно пояснила Белла. — Я его рожу, выполню условия завещания, что поможет получить наследство и избежать проклятия, а вдобавок Лорд получит живой крестраж.

— Белла!..

— Не психуй, Руди. Это хороший план.

У него даже слов не нашлось. Да и не было в них смысла. Молча встав, Рудольфус направился к двери, и на этот раз Беллатриса его не остановила.

Спустившись на первый этаж, он запер двери кабинета и налил себе полный стакан коньяка. Залпом выпив и не почувствовав вкуса, Рудольфус снова налил и выпил — горло обожгло. Пару секунд он неподвижно стоял, глядя прямо перед собой, а потом запустил стаканом в стену. Мысли теснились в голове; голос супруги продолжал звучать. Перед глазами вставали воспоминания о котлах в зимнем саду Малфой-мэнора и искажённом страстью лице Тёмного Лорда, вколачивающегося в развратно раздвинувшую ноги Беллатрису.

Он схватился за голову и осел в кресло у камина, стараясь успокоиться и не думать о том, что узнал, но не мог. Не понимал, как Белла может всерьёз говорить о том, что ребёнок внутри неё — просто сосуд для крестража.

Кажется, он вообще перестал что-либо понимать.

* * *

Попытка захватить Поттера обернулась для Рудольфуса трагедией. Чудом не погибнув, он получил весьма серьёзные травмы, и потому его надолго оставили в покое — дав возможность спокойно восстановиться после ранений.

К теме беременности он больше не возвращался, с Беллой практически не разговаривал, а когда видел её — просто уходил, не говоря ни слова.

Несмотря на качественные зелья и соблюдения предписаний колдомедика полностью выздороветь у него не вышло, и на память о том рейде с Рудольфусом навсегда осталась хромота. Но в любой ситуации можно было найти плюсы: Лорд окончательно утратил интерес к нему, и Руди мог больше не участвовать в рейдах, а значит, и не рисковать жизнью.

Чем заметнее становился живот Беллатрисы, тем чаще он думал о том, что не желает этому ребёнку той судьбы, что ему уготовили. Глядя на то, как Белла утягивает корсет и накладывает маскировочные чары, старательно скрывая своё положение, он лишь досадливо морщился, но молчал. Что можно сделать в этой ситуации, чтобы помешать осуществиться отвратительным в своей противоестественности планам Лорда, он не знал.

Весна в этом году наступила рано — уже в конце марта исчез весь снег, а на деревьях показались листочки. Став хромым, Рудольфус неожиданно полюбил долгие прогулки по саду вокруг дома и мог часами пропадать на улице, дыша полной грудью и по-мальчишески подставляя лицо робким солнечным лучам. Вот и в тот день он до обеда мерял шагами посыпанные песком дорожки и вернулся в дом в отличном расположении духа.

Прямо в дверях стоял насмерть перепуганный эльф и, заламывая руки, скулил на одной ноте.

— Что случилось? — сердце сжалось от неприятного предчувствия.

— Мадам…

— Что с Беллой?!

Эльф замялся, но Рудольфус не стал ждать, пока тот подберёт слова, и бросился к лестнице. Зачарованная дверь его не остановила — он просто высадил её плечом, — и остановился посреди спальни супруги, тяжело дыша и не зная, что предпринять — Беллатриса Лестрейндж лежала в луже крови на кровати, а между её ног слабо копошился младенец.

— Марта! — позвал Рудольфус и, когда старая домовиха материализовалась рядом, резко приказал: — Позаботься о ребёнке!

Оставшись наедине с супругой, он наложил диагностические чары, удостоверился, что Белла жива, и прислонился бедром к столу — в поисках опоры. То, что он хотел сделать было… глупо? Опасно? Нерационально? Он не знал, какой эпитет лучше характеризует овладевшее им желание спасти младенца, но чувствовал, что не сможет спокойно жить, не предприняв ничего.

Приблизившись к кровати, Рудольфус склонился над бессознательной Беллатрисой, всматриваясь в её лицо; он и сам не понимал, что пытался увидеть в искажённых даже сейчас чертах. Отведя прядь слипшихся от пота волос, он поцеловал жену в лоб и резко встал.

— Решено… — тихо произнёс он и, не давая себе времени на то, чтобы передумать, наложил на Беллу сонные чары — для гарантии, что за время его отсутствия ничего не изменится.

Действуя больше на инстинктах, чем продумано, Рудольфус аппарировал в Малфой-мэнор и, вновь воспользовавшись заклинаниями невидимости и незаметности, прошёл в зимний сад. Котлы по-прежнему тихо бурлили, но Лорда не было. Посчитав это хорошим знаком, он вернулся домой и снова поднялся в спальню Беллы. Несколько секунд посмотрел на неё, словно стараясь запомнить, он решительным движением достал палочку и направил на жену — воспоминания необходимо было подкорректировать. Когда всё было закончено, он подхватил Беллатрису на руки вместе с окровавленным постельным бельём и с колотящимся от волнения сердцем спустился на первый этаж и вновь аппарировал в Малфой-мэнор.

Тихие и пустые коридоры почему-то не успокаивали. Он понимал, что если его кто-нибудь заметит — это будет приговором, однако не колебался: если придётся, он и память сотрёт Малфоям, и на большее пойдёт, но младенца спасёт!

Уложив Беллатрису на пожухлую траву рядом с одним из котлов, Рудольфус трансфигурировал плаценту в подобие ребёнка, придирчиво осмотрел получившийся результат, подправил, снова присмотрелся… Несколько минут спустя картина его удовлетворила — Белла выглядела точно так же, как он её и застал: та же поза, та же кровь, только младенец не настоящий. И мёртвый.

Уничтожив простынь, Рудольфус тихо отступил и снял с жены сонные чары. Взглянув напоследок на так и не приходящую в сознание Беллатрису, он вышел из зимнего сада и поспешил покинуть Малфой-мэнор. У него были более важные дела. Ему нужно было позаботиться о…

— Дочке, — прошептал он неслышно и улыбнулся — открыто и весело, так, как не улыбался уже очень давно.

Пусть не родная по крови, эта девочка была желанным ребёнком. Нужным. Пусть не своим родным родителям, но ему. Он шагал по дому в сторону так и не пригодившейся после свадьбы детской комнаты и улыбался, не замечая, как разглаживаются скорбные морщины на его лбу, как походка, несмотря на хромоту, становится лёгкой, как расправляется спина.

Пусть не сын, не наследник, но Рудольфус всё-таки сможет исполнить давнюю мечту и стать папой. Сможет стать для никому не нужной и ещё до рождения приговорённой к участи хуже смерти девочки самым важным человеком в мире, стать отцом.

— Моей маленькой девочке, — пробормотал он себе под нос и остановился перед нужной дверью, из-за которой доносился ласковый голос домовихи и детский рёв, — моей дочке.

Он знал, что спас её, но также понимал и то, что и она — такой крохотный человечек! — спасает его. От неопределённого будущего, от одиночества и неприкаянности, от самого нежелания жить.

— Я назову тебя Дельфи, — сообщил он, входя в детскую.

Девочка замолчала, словно поняв, какой это важный момент, и Рудольфус улыбнулся ещё шире — он знал, что всё получится так, как он задумал. Ребёнка Беллы похоронят, Лорд никогда не узнает об обмане; закрыть жене доступ в это крыло дома не сложно и не должно вызвать ни проблем, ни вопросов. А потом можно и развестись… Оставался брат, но, он был уверен, что Рабастан поймёт его и примет малышку.

На пороге пятидесятилетия Рудольфус впервые мог смотреть в будущее с оптимизмом, наконец-то оно не пугало перспективами и множественными неприятными долгами, а представало яркими картина жизни счастливой, пусть и не полной, семьи.