Turn Me Loose: A Harry Potter Adventure (гет)

Пристально смотришь на мужчину в дверном проеме:

— У меня был сложный день, Снейп. Отвали.

Тот кладет руку на дверь и, надавив на неё, входит.

— Как всегда — словоохотливы, Поттер. Тем не менее, мне необходимо обсудить важные вопросы. Давайте представим на минутку, что вы и в самом деле дипломат.

Тебе очень хочется вытащить из кармана пару кнатов и послать его купить себе новую личность, однако такое говорят только тогда, когда нечего ответить.

— Что ж, закройте проклятую дверь — давайте послушаем, что же там такое чертовски важное.

Снейп закрывает дверь. Накладываешь щит уединения. Что бы это ни было, лучше ему быть интересным.

— Ну и кто вам сегодня отдает приказы?

— О, они оба требуют информации, но я здесь для того, чтобы удовлетворить свое собственное любопытство. Какой идиотский план вы пытаетесь сейчас воплотить?

— Вы должны быть более точным, у меня сейчас ну просто до фига всего идиотского. — Интересно, слышал ли он уже о своем домике на Тупик Прядильщиков?

— Забавно, Поттер, но соответствует. Я говорю о вашей смехотворной претензии на звание темного волшебника.

— И откуда же вы знаете, что это лишь претензия? Может, как раз сейчас вы на грани ужасной гибели?

Снейп хмурится, то есть выражение его лица остается неизменным.

— Если бы вы были одержимы, у меня либо уже не было бы долга жизни к вам, либо он побудил бы меня освободить вас. Раз этого не происходит и я все ещё чувствую связь, то можно заключить, что это всего лишь ваша очередная смехотворная ложь.

Возможно, он все еще на грани ужасной смерти. Ты не принимал во внимание долг жизни Снейпа:

— Вы уже все выяснили — почему бы вам не объяснить, зачем я притворяюсь?

— Вы, кажется, ошибочно думаете, что волшебник, которым вы хотите казаться, является угрозой для Темного Лорда. Он крайне удивлен, но не трясется от страха в углу. Гораздо лучше вам жилось, когда Темный Лорд считал, что вы просто счастливчик. Глупость всегда служила вам прекрасной броней, но даже она сбивала меня с толку.

Однако же нет худа без добра. Секунду поразмышляв, решаешь согласиться:

— Послушайте, верите ли вы мне или нет, однако подобная личина поможет мне защититься. Вы не поверите, но если он подумает, что я — Чилота, тогда он будет меня недооценивать.

— Вы полагаете, что это игра?

— Нет, Снейп, это — моя жизнь!

— Которая вот-вот оборвется, если ты и дальше будешь так действовать, шарлатан! — откровенно высмеивает тебя он.

— Надо отдать вам должное, Снейп. Вы всегда, черт возьми, относились ко мне как ублюдок. По крайней мере, вы были последовательны.

Лицо зельевара искривляется в раздражении:

— Хотите знать, что я думаю? Вы абсолютно не изменились с тех пор, как вошли в эти двери шесть лет назад. Полагаю…

Обрываешь его:

— Отлично, если вы настолько туговато соображаете, объясню. Риддл знает, где находились мертвый дух Чилоты и пара хоркруксов, а также пленённый демон. Необходимо, чтобы Риддл полагал, что Чилота завладел мной и изгнал демона, которого Том помогал вызывать.

В голове мужчины прокручиваются шестеренки. Очевидно, Риддл не счел нужным упоминать об этом, а второй кукловод Снейпа не показывал ему воспоминаний.

— О чем вы говорите, Поттер?

Киваешь на громадный сундук, практически загородивший одну из стен. С некоторых пор кости и кожа внутри него уже не позволяют использовать никаких увеличивающих пространство чар. Останки загубили пару сундуков, так что было решено купить огромный неволшебный сундук. Откинув крышку, показываешь на череп:

— Интересно, какие зелья можно в нем сварить, если покрыть его изнутри кожей? Если Том убежден, что я — его давний кореш, тогда он не верит, что я способен уничтожить демона в физической оболочке.

— Невозможно!

— Ошибаетесь, очень даже возможно. Я думал было отнести его вниз, в палату, к мертвому василиску, однако слишком уж далеко туда спускаться каждый день. Стараюсь извлечь все возможное из этой прискорбной ситуации. Суета на третьем этаже выпустила кота из мешка. Если бы не долг, я бы уже указал вам на дверь, но вы, возможно, единственный за пределами моей группы, кому можно доверить присмотреть за моей спиной.

Снейп задумывается. По скрипу его зубов понимаешь, что тот ищет способ принять ситуацию, сохранив лицо.

— Случаются же чудеса. Возможно, вы и вправду способны думать. Может быть, если бы данное качество обнаружилось у вас раньше, ваш крестный отец все ещё был бы жив.

Тыкая наугад, тот пробует обнаружить твои слабые места. Снейп выбрал правильную тему.

— Знаете, что всегда беспокоило меня, Снейп? Я предупредил вас в кабинете Амбридж. У этой гадины было время вывести нас с Гермионой из замка в лес, где мы столкнулись с кентаврами. Потом мы ускользнули от неё, встретились с остальными моими друзьями и смогли пролететь на фестралах весь путь отсюда, из Шотландии, до Лондона. Так или иначе, но после всего, что произошло, мы всё равно опередили Орден на пути к министерскому зданию. Не хотите объяснить задержку, Снейп?

— Кажется, вы думаете, Поттер, что Орден похож на хорошо смазанный магловский механизм. Это не так. Не буду обременять вас деталями, однако я был абсолютно резонно уверен в том, что вас обманывали, что, к моему удивлению, не так уж часто с вами случалось. В то время я и понятия не имел, что вы опрометчиво ринетесь противостоять намного более могучему волшебнику, чем вы, — практически выплевывает он.

Берешь пару чистых листов пергамента.

— Добби!

Появляется возбужденный эльф.

— Господин Гарри Поттер чего-то хочет от бедного Добби!

— Я хочу, чтобы ты дал по пергаменту Тонкс, Ремусу Люпину, Аластору Хмури, Артуру Уизли и Кингсли Шакелботу. Насколько быстро это возможно? Меньше, чем за час?

Эльф подпрыгивает:

— Добби сделает это за тридцать минут! — и, выхватив из твоих рук стопку, исчезает, оставляя тебя размышлять о том, не начать ли доставку пицц, если найдется достаточно эльфов?

Подняв голову, смотришь на Снейпа:

— Тридцать минут! Не удивительно, что вы — всего лишь хваленая сова для передачи дезинформации между Риддлом и Дамблдором.

— Поттер, вы ведь совершенно не знаете, что требуется для того, чтобы быть шпионом. Не так ли?

Цепляешь на лицо свою, будем надеяться, лучшую маску притворного обожания и демонстративно ему хлопаешь:

— А я-то никогда об этом не думал. Должно быть, вы — самый храбрый человек на свете!

— Для того, кто претендует на роль дипломата, вы слишком плохой актер.

— Твою…! Вы правы. Не могу произнести это бесстрастно. — Фальшивое веселье покидает твоё лицо. — Взглянем в лицо фактам: вы — неудачник, Снейп. Петтигрю, по крайней мере, вынужден лизать пятки всего одного хозяина. Вам же приходится подхалимничать сразу двоим типам, пытающимся убить друг друга. Прямо-таки душераздирающе! Хуже всего то, что вы могли стать кем угодно. Вы были достаточно сильны, чтобы удержать то проклятье, наложенное на метлу, на моем первом курсе. Предполагаю, что вы неплохо владеете палочкой, однако простите, если у меня есть определенные сомнения. И даже если вы не в состоянии обучать зельям, вы однозначно способны их варить. И куда это все вас привело? Никуда!

Снейп отнюдь не сияет от счастья. Вообще-то, у него чуть ли не пена изо рта идет. Нелепо, принимая во внимание факт, что ты знаешь — тот попытается спасти твою жизнь. В точности как хищник, которым ты стал — тот становится тебе ближе во время убийства.

— Чего больше всего боится Дамблдор, так это того, что либо победит Риддл, либо я, но при этом стану темным. А знаете, Снейп, чего опасаюсь я? Проснуться однажды и осознать, что превратился в заложника — как вы.

Открывающаяся дверь обрывает его ответ. В проеме — кентавр Фиренц. Снимаешь щит уединения, и он повторяет:

— Извините, мистер Поттер, за то, что прерываю вашу беседу, но мне нужна ваша помощь.

— Всё в порядке, профессор Снейп уже уходит. Спасибо за то, что заглянули. Рад, что мы с вами всё обсудили.

— Разговор ещё не окончен, Поттер!

— На сегодня — окончен.

* * *

Идешь вслед за профессором прорицания, поражаясь, с какой легкостью тот обращается с лестницами. Молча приведя тебя к выходу из школы, кентавр выводит тебя наружу и говорит:

— Звезды в замешательстве. Они дают понять, что твоя дорога и близка, и вместе с тем далека. А ещё тебе грозит большая опасность.

— В общем-то, я так и предполагал, но всё равно — благодарю вас. Вы хотели поговорить со мной именно об этом?

Фиренц отрицательно качает головой, показывая на хибару Хагрида.

— Нет, думаю, вы нужны мне для другого. Я обработал их раны, насколько смог. Не волнуйтесь, им не грозит опасность. Лучше бы вам держать своего тролля подальше от леса, по крайней мере, пока не поостынут горячие головы.

Не хочется, но все-таки необходимо спросить:

— Чем они занимались?

— Когда я наткнулся на них, убегали от пятерки моих сородичей. Не знаю подробностей, но, полагаю, твой друг поспорил с Хагридом. Они попытались прокатиться на встреченном ими кентавре. Надеюсь, что они были заняты именно этим. В любом случае, они спрашивали именно о тебе, к тому же я боялся, что в такой поздний час они разбудят учеников. И ощущал, что, возможно, тебе понадобится быть сегодня вечером где-нибудь ещё. Если не возражаешь, я продолжу созерцать звезды.

До настоящего момента ты не знал, чем пахнет пьянка. Конечно, можно вспомнить тот памятный случай в Бразилии, когда ты напился и набрался опыта с противоположным полом в вопросе, какой аромат остается после хорошего секса. До сегодняшнего дня, однако, запахи никогда не сгущались до такой степени, чтобы вызвать тошноту — спасибо, можно было бы обойтись и без этого. Пахнет алкоголем, кровью, потом, сексом и чем-то ещё, что ты не в состоянии определить.

— Гарри, — кричит Хагрид. Хак с мутными глазами рыгает, усиливая вонь перегара в комнате.

Оба — в прискорбном состоянии. Хагрид восседает на громадном стуле, а твой тролль попросту растянулся на Хагридовом столе.

Можно было бы просто оглушить эту парочку, закрыть дверь и уйти. У обоих есть кое-какой иммунитет к магии, однако и ты не лыком шит. Так было бы проще всего.

— Кроха Гарри! Хак хорошо развлекся!

— Может, лучше расскажешь утром? Вас, парни, кажется, немного помяли.

— Английским троллям нравится Хак… очень нравится. И нравится драться, — Хак потирает челюсть, пока ты стараешься дышать как можно реже — но твои глаза вылезают из орбит, а волосы в носу, кажется, сейчас расплавятся. Безусловно, мнение Хака о местных горных троллях женского пола — достаточный повод вытащить тебя сюда посреди ночи.

— Ты должен им гордиться, — невнятно гудит Хагрид. — Мы пришли в лагерь, и тролльши так и вились вокруг него! Не знаю, привлекли ли их крылышки или шкура миссис Норрис, но они вели себя так, как будто никогда раньше не видели мужика. Черт, да даже мне немного перепало! Вот так-то, старик Хагрид — ещё ого-го!

Ну что на это можно сказать? Лишь то, что на четвертом курсе социальная жизнь Хагрида практически тебя не волновала, и ты очень надеешься, что тебе никогда, никогда, никогда не придется снова об этом думать! Все, что удается из себя выдавить:

— Неплохо. Рад за тебя.

Хагрид смеется, а Хак стучит по столу. Оба выдают хором:

— Все они в темноте одинаковые! — что вызывает очередной взрыв смеха у обоих.

Ищешь способ вежливо уйти — что-нибудь вроде того, как выбить дыру в стене. Можно ошеломить самого себя, но валяться без сознания в этой комнате — не слишком хорошая идея.

— Черт, я бы все ещё был с ней, и она все кричала бы и кричала мое имя, если бы Вождь не поймал бы нашего старину Хака вместе со своей половиной и дочерью! Считаю, рано или поздно драка все равно бы произошла. Хорошо, что мимо проходил Гроупчик, а то мы и вовсе оттуда не ушли бы!

Хак поднимает голову и пристально смотрит на Хагрида:

— Она кричать: «Хауд трид». Троллий язык. Значит «неправильная дырка».

Хагрид задумывается, а потом начинает гоготать как сумасшедший:

— Что ж, полагаю, это кое-что объясняет!

Хака снова рвет, а потом тот присоединяется к хохоту. Оба останавливаются не раньше, чем через пару минут. Чувствуешь, как к тошноте прибавляется головная боль.

Когда тупой гогот стихает, находишь в себе мужество произнести:

— Что ж, замечательно. Думаю, мне пора идти.

— Подожди, Гарри! Хак, расскажи ему о кентаврах!

— Хак хотеть полежать в кровати, не говорить о лошадках, которые не дали Хаку покататься. Всегда хотел пони… — бормотание Хака переходит в громкий храп с нюнями.

— Полагаю, нам не стоило пить тот последний баррель. Твой тролль, Гарри, слишком быстро напивается.

Ты никогда не думал, что до такого дойдет; сейчас ты был бы не против вернуться обратно к спору со Снейпом:

— Хорошо… что ж, не возражаешь, Хагрид, если он здесь выспится?

— Я бы не возражал, если бы мог, но у меня утром занятия. Сложновато будет учить детишек под такой храп. Ты — великий волшебник, Гарри. Давай, тащи его в его комнату.

К сожалению, бытие «великого волшебника» несколько отличается от всеобщего представления о нем. Решаешь не обращать его внимания на тот факт, что до начала первого урока осталось лишь пять часов. Кому бы не «привалило счастье» присутствовать на занятии Хагрида, не стоит рассчитывать на качественный урок.

Некоторые предметы, как, например, стойкий к магии тролль, левитируются плохо. Доставка Хака в гостевое крыло занимает целых тридцать мучительно долгих минут. По пути приходится дважды останавливаться и возобновлять заглушающее. Что, конечно, не сравнится с изгнанием орды дементоров, убийством гигантской змеи или уничтожением демона, однако вернуть тролля в замок, а потом и в апартаменты — подвиг само по себе.

Наконец, опускаешь массивную фигуру Хака на огромную скрипучую кровать. Наложив серию щитов уединения и хорошенько напитав их, надеешься, что этого хватит до утра. Оставляешь «спящую красавицу» проспаться. Что ж, надо полагать, что хоть он провел день замечательно. Можно поспорить, что ты слышишь далеко не последнее приключение «неправильного дуэта» Рубеуса и Хака, тролля-жиголо.

* * *

Утро наступает слишком рано. Потягиваешься в теле ягуара и раздраженно щелкаешь хвостом. Как животному, которому гораздо ближе ночь, тебе бы хотелось поспать этим утром. Однако надо кое-что сделать. Ноздри раздуваются, обнаружив сладкий запах парфюма. Это ни Луна, ни Флёр, так что есть только одна кандидатура. Её аромат знаком тебе настолько же хорошо.

Один глаз приоткрывается. Угу, Грейнджер. Всегда появляется в наихудшие моменты, правда? В её руке — палочка, и девушка смотрит на тебя широко раскрытыми глазами. Губы шевелятся, но до тебя не долетает ни единого звука. Вот …! Правильно, ты же наложил на кровать заглушающее на случай, если сопротивление магии у Хака пересилит твои временные щиты. Иногда разрушители заклинаний чересчур умны для собственной пользы — ещё одно из чертовых золотых правил Билла.

Соскользнув с кровати, раздраженно на неё рычишь и возвращаешься к человеческой форме — тебе, в принципе, все равно, увидит ли она тебя обнаженным или нет.

— Доброе утро, Грейнджер. Дай-ка угадаю: ты постучала, подождала, тебе стало невтерпеж, и ты все равно вошла.

Та кивает — взгляд Герми упираются в «малыша Гарри» во всей его утренней славе.

— Завтрак… завтрак заканчивается… а потом мы должны… Когда ты…? Как…?

Небрежно призываешь одежду и одеваешься с помощью магии.

— Поживи какое-то время в реальном мире, Гермиона. Поизучай магию у реальных волшебников вместо того, чтобы просто читать о ней. И потом — может, это вы с Роном все время сдерживали меня?

Она игнорирует насмешку. Твои новые способности слишком отвлекают её внимание.

— Но это же невозможно! Люди не учатся такому за лето! Они годами тренируются, чтобы стать…

Голос девушки затихает, как только твое заглушающее накрывает её. Выходишь из зоны действия:

— Может, спустимся в Большой зал, и ты выкрикнешь это и там? Ты способна держать свой рот закрытым или мне придется перед завтраком потренироваться на тебе в заклинаниях памяти? Флер говорит, что у меня хорошо получается, но могу нечаянно и ошибиться — я же голодный.

Её глаза распахиваются ещё больше, если такое возможно.

— Прости, Гарри. Просто я была в шоке и снова села в лужу, — опустив глаза, она отказывается на тебя смотреть. — Обещаю — ничего не расскажу, но если хочешь подчистить мне память, то я пойму.

Ох, как соблазнительно. Герми сдается на твою милость, и одно уже это говорит о том, насколько она раздавлена. В её душе практически не осталось желания сражаться. Замечаешь, что девушка чуть-чуть дрожит. Она что — боится тебя? Да. Какая-то крошечная часть тебя чувствует себя не слишком хорошо; разумеется, большей части хочется превратить её в горную тролльшу и отослать Хаку в качестве утреннего тонизирующего средства.

Чуть помариновав её ожиданием, опускаешь палочку.

— Оставь себе воспоминания, Гермиона, однако держи свое мнение при себе. Я сплю в качестве ягуара потому, что так Риддл не способен пробраться в мой разум. Я не мог постичь окклюменцию в прошлом году именно потому, что мой зверь пытался выбраться наружу, а эти два искусства нельзя объединять. Используя эти твои книжки и процессы, любой может стать анимагусом, даже кто-то вроде Хвоста. С другой стороны, есть люди, рожденные быть анимагами. В этом и разница, Гермиона.

Движением палочки нейтрализуешь щит уединения и вызываешь Добби.

Появляется эльф:

— Да, мистер Гарри Поттер!

— Доброе утро. Не мог быть ты принести по порции завтрака для меня и… хочешь позавтракать, Гермиона? Хорошо, значит, два завтрака. — Зная, как же она не любит, когда люди используют домовиков для облегчения жизни, очень соблазняло попросить у Добби порцию именно для неё, однако это лишь насыплет соли на рану.

Утро понедельника — замечательно, ещё больше Снейпа. Ну разве вчера вечером ещё не был выполнен план по этому ублюдку, а?

* * *

Во время ЗОТИ Снейп слегка взволнован.

— Поттер! Я должен оценить ваше искусство невербальной магии. Немедленно подойдите ко мне!

Закатив глаза, поднимаешь палочку и шаркающей походкой приближаешься к нему. Вместе с шепотом Снейпа твои уши слышат тихий гул. Щит уединения? Он наклоняется вперед, как будто для того, чтобы лично дать тебе указания:

— Ваше первое испытание в качестве темного мага, Поттер! Пора посмотреть, хватит ли у вас целеустремленности на ваш смехотворный фарс.

— И кто отдает указания сегодня утром?

— Темный лорд. Впереди — выходные в Хогсмиде, так что эти воспоминания, несомненно, будут показаны ему. Уклонитесь вправо; мое первое заклинание будет нацелено немного влево. Закройтесь от второго, а потом назовите происходящее бессмысленным упражнением и выйдите так же, как и в прошлый раз.

Шагнув на позицию на дуэльной платформе, поднимаешь палочку в позицию готовности.

— Начинайте.

Снейп наводит ударное так же, как и говорил. Ступив в сторону, без слов создаешь стандартный щит, изо всех сил пытаясь выглядеть, как будто тебе скучно. Тот гасит, шипя, тихий станнер профессора.

Вместо того чтобы уйти, мгновенно выбрасываешь в Снейпа невербальное ослепляющее, которое застает того врасплох. Что ж, вероятно, это мелочно с твоей стороны, но годы его зверских методов обучения дают тебе некоторую фору. Надо отдать человеку должное — Снейп не старается немедленно его снять. Он уворачивается вправо, и уже твое ударное свистит мимо него. Одинокая Грозовая Туча научил тебя парочке заклятий на грани. Используешь одно из них. Это оглушающее, комбинированное с рвотными чарами. Удаляя твое ослепляющее, Снейп падает наземь. Бессознательное тело блюет и бьется в конвульсиях.

Легким движением палочки двигаешь его голову так, чтобы тот не задохнулся собственным завтраком, и прогулочным шагом шествуешь к двери, наслаждаясь застывшими взглядами твоих бывших соседей по факультету и слизеринцев. Остановившись, вызываешь свои книги, при этом пристально смотря на Драко Малфоя:

— Когда приведете его в сознание, передайте ему, что это была лишь пустая трата моего времени.

Может, быть темным волшебником, в конце концов, не так уж и плохо?

* * *

— Чему ты так улыбаешься? — лукаво спрашивает Луна. После того, как ты быстренько посмотрел на карту мародеров, обнаружилось, что девушка сидит у озера. Её тонкая блузка, вероятно, вряд ли защищает от холода, однако использованное ею согревающее заклинание точно уж помогает.

Присаживаясь рядом, хихикаешь:

— Я оставил Снейпа ошеломленным и в луже рвоты, так что у меня прекрасное настроение. А твой день был таким же хорошим?

Она засовывает палочку за ухо и наклоняет к тебе голову, что делает её голубые глаза неестественно огромными.

— Хагрид вел урок пятнадцать минут, но потом вдруг распустил класс, сказав, что плохо себя чувствует. Я предложила парочку способов из журнала папы, но тот, что требовал три глаза козла, кажется, лишь ухудшил ситуацию. Надеюсь, это не вспышка гнойного глюкобуйства, иначе всем придется сбрить волосы.

Подыгрывая, удостоверяешься по карте, что поблизости никого нет.

— Все?

Та, улыбаясь, отвечает:

— Боюсь, что так. Если ты, конечно, не думаешь, что мы можем убедить всех завтракать вверх тормашками? …На что ты так пристально смотришь? У меня что-то на зубах?

Придвинувшись поближе, целуешь её. Девушка отвечает, однако через пару секунд замирает. Когда ты двигаешься к её вкусной шее, Луна шепчет тебе на ухо:

— Мы на виду, Гарри.

— Я проверил карту. Вокруг — никого.

Она отталкивает тебя; кажется, ей неудобно.

— Однако кто-то может наблюдать из замка.

Происходящее напоминает тебе о Карине Мачадо и как та постоянно волновалась, что маленький Чико ворвется к вам. Должно быть, у Луны есть пунктик насчет того, что должно быть тайным. Предлагаешь компромисс:

— Может, пойдем посмотрим, доступна ли выручай-комната?

— А куда, как ты думаешь, побежала большая часть моих одноклассников, когда нас отпустил Хагрид? Демельза Робинс упоминала что-то о воссоздании средиземноморского пляжа и что покажет всем, как отрываться с бодибордом. Я решила не ходить и, возможно, отпустила парочку интересных комментариев. Просто хотела посидеть и насладиться свежим воздухом у воды.

Да пусть её. С таким же успехом Луна могла бы уйти с остальными, сидеть у воды в выручай-комнате и дышать там свежим воздухом.

— Пойдем.

— Ты и вправду хочешь туда пойти? — кажется, Луна опасается.

— Зависит от того, с ними ли Джинни? — та кивает. — Что ж, было бы очень неплохо поговорить с ней и обсудить старые добрые времена, но по какой-то странной причине она избегает меня. К тому же мне хотелось бы хорошенько поплавать.

* * *

Наспех нацарапанная надпись на куске пергамента на двери гласит: «Чтобы открыть, подумайте «Мне бы хотелось присоединиться к пляжной вечеринке Демельзы».

Дверь открывается на деревянную платформу со следами, ведущими вниз на пляж. Вместе с парочкой стоек с купальными костюмами на платформе располагаются ещё и две кабинки для переодевания, по одной на каждый пол.

— Ну, что думаешь? Мне стоит взять Speedo?

У Луны в руках — желтое бикини в розовый кружок, и девушка подозрительно его рассматривает.

— Что тебе взять? Они не больше, чем низ к вот этой штуке.

Хихикаешь и, подхватив обычные зеленые плавки, идешь в раздевалку. Спустя минуту ты уже ждешь на нижней ступеньке лестницы, восхищаясь возможностью комнаты воссоздать реалистичный песок. Твоя палочка на удобной и доступной ленте свисает с плавок. Пляж растянулся на приблизительно полсотни метров в каждую сторону, плюс есть ещё полсотни метров до ватерлинии. Вдобавок к пятикурсникам из Равенкло и Гриффиндора, присутствуют также пара семикурсников с твоего факультета — должно быть, пораньше закончили занятия.

Один из них приближается к тебе. Высокая и соблазнительная фигура приятно вписывается в форму черного кусочка ткани. Семикурсница очень стесняется, но и это лучше, чем в прошлый раз, когда ты видел её. Раненая рука девушки до сих пор бледновата.

— Привет, Кэти. Не знал, что тебя выписали. Приятно тебя видеть.

Она пинает ногой песок.

— Мне сказали, что именно ты спас меня от того проклятого ожерелья и потом снова спас меня, пока я лежала в больнице. Я ничего не помню, но ты спас мою жизнь дважды — спасибо.

Улыбаясь, пытаешься преуменьшить значение поступка:

— Да ничего особого, правда. Кроме того. Меня уже нет в квиддичной команде в этом году. Я же не мог позволить нашему лучшему охотнику тоже выйти из строя. Ты будешь готова к начальной игре?

Кэти кивает, игнорируя предложенную тобой более легкую тему для беседы:

— Я давно не играла, но это не страшно, Гарри — буду готова. Я уверена, что должна тебе этот самый долг жизни. Я почувствовала себя странно в тот момент, когда ты вошел, как будто мое внимание сконцентрировалось на тебе.

Долги жизни… несмотря на то, что у тебя уже есть парочка, ты практически не исследовал их. Если Снейп испытывает те же трудности, чувство должно неслабо его бесить! Естественно, это же может объяснять и навязчивое идею Джинни по отношению к тебе. Пожав плечами, перебираешь в памяти людей, которые, как ты знаешь, должны тебе долг.

— Долг — не настолько важно, как об этом думают, поверь мне.

Та слегка взволнованно смотрит на тебя, а в это время по лестнице спускается Луна.

— Гелиопаты стерли тебе память?

Теперь Кэти ещё больше сконфужена:

— Прошу прощения?

— Ну, папа полагает, что покушение на твою жизнь было попыткой заткнуть тебе рот, учитывая то, что ты могла узнать о гелиопатах, которые были выведены из игры предыдущим министром. Об этом пишут в газете.

Ореховые глаза Кэти постепенно распахиваются по мере того, как та узнает Луну. Ты сомневаешься, что в прошлом году кто-нибудь из них общался за пределами АД.

— О, да, конечно, та статья, что показала мне Линни… в «Придире», не так ли?

— Да, папа прислал мне сову — он хотел бы, чтобы я как-нибудь взяла у тебя интервью. Мы были бы рады любой информации, которую ты можешь предложить по связи гелиопатов с заговором гнилоклыков.

— Боюсь, что ничего такого мне неизвестно.

Потянувшись, Луна зачерпывает горсть песка, позволяя тому свободно скользить сквозь пальцы, и пристально смотрит на зрелище:

— Ну, в этом и проблема с волшебством, затрагивающим память. Возможно, что тебе все же известно. Скажи мне, с момента нападения ты чувствовала больше, чем обычно, сексуального возбуждения?

Кэти роняет реплику:

— Извини?

— Это — признак гелиопатьева контроля над разумом, — продолжает Луна, рассматривая фальшивое небо в комнате. — Интересно, можно ли поменять здесь небо на любой цвет, какой пожелаем? У меня сегодня какое-то фиолетовое настроение.

Восхищаешься, как девушка способна заставить объект нападения почувствовать себя неловко, в то время как сама Луна кажется совершенно не причем. Решив «спасти» Кэти в третий раз, перебиваешь:

— Думаю, Луна, возможно, лучше тебе спросить у Демельзы, если ты и вправду хочешь на это посмотреть. Из моего опыта заключаю, что комната, кажется, подчиняется первому, кто сюда входит. Пойду-ка я окунусь, Кэти. Я действительно рад, что у тебя все в порядке.

— Спасибо, Гарри. Если тебе что-нибудь будет нужно…

— Я дам тебе знать, Кэти. Вздуй там слизеринцев как следует.

— Заметано, Гарри.

Кэти уходит, и, поворачиваясь к Луне, уголком глаза прекрасно успеваешь заметить её крепкую задницу.

— Не очень хорошо с твоей стороны. Она пыталась поблагодарить меня за то, что я спас её жизнь.

Не глядя тебе в глаза, та наклоняется, чтобы взять ещё горсть песка, и заявляет:

— Прости, я пыталась придумать что-нибудь остроумное с метлой между её ног, но не смогла сформулировать. С другой стороны, это же твоя идея; ну что, пойдем сначала поплаваем или побеспокоим Джинни?

Ты не уверен, что в данный момент делать с Луной. Может, это была плохая идея. В любом случае, сейчас наилучший момент расставить все точки над «i» с младшей Уизли.

— Давай сейчас позаботимся о Джинни.

Когда вы подходите, одетая в голубое бикини рыженькая сидит на пляжном полотенце и разговаривает с Демельзой и ещё одной девочкой с её курса. Она прекращает беседу и оглядывается на тебя. Возможно, что-то и вправду есть в той концентрации внимания, о которой говорила Кэти?

— Привет, Джинни.

Та нервно поднимает на тебя глаза:

— Привет, Гарри.

— Я уже несколько дней как вернулся и удивлялся, почему же ты не зашла и не сказала мне привет. Ты задела мои чувства. Я думал, что мы были друзьями. Кажется, у меня есть парочка воспоминаний, где мы ещё ближе, чем сейчас, — твой голос источает сарказм.

Пожав плечами, Джинни отводит взгляд:

— Гермиона посоветовала мне избегать тебя в первый же вечер, когда ты вернулся. Я послушала её. Кроме того, сейчас я встречаюсь с Невиллом.

Опускаешься рядом с ней на колени, чтобы снова попасть в её поле зрения:

— Черт возьми! Пропали мои надежды начать все сначала. Что, у Дина тоже устойчивость к любовным зельям?

Это чуть отпускает её тормоза:

— Если так хочется знать, спроси его сам!

— Нет, мне в любом случае все равно. Если Томас оказался достаточно умен, чтобы разглядеть, кто ты есть на самом деле — замечательно, но, возможно, мне придется перекинуться парой слов с Невиллом, чтобы удостовериться, что он тоже знает. Невилл ведь очень хороший парень.

Джинни со слезами на глазах резко поворачивается обратно.

— Держись от него подальше! Что тебе надо? Извинений? Прекрасно. Мне жаль. Теперь счастлив? Оставь меня в покое.

Что-то не настолько это забавно, как казалось. Ты заставил ведьмочку плакать. Твою тушку буравят любопытные и неодобрительные взгляды Робинс и второй девчонки. В данный момент ваша группка привлекла внимание и многих других глаз.

Высказывается Робинс:

— Я не совсем уверена, что здесь происходит, Гарри, но почему бы тебе не пройти дальше?

— Именно этим я и занимаюсь, Демельза. Убеждаюсь в том, что иду дальше. Удостоверяюсь, что в моем будущем больше не будет идиотских планов с любовными зельями — правильно, Джинни? Так как ты точно не собиралась ко мне приближаться, я вынужден был сам к тебе подойти и прояснить вопрос.

С этими словами одним плавным движением мгновенно поднимаешься с колен и идешь к воде. До Бразилии ты понятия не имел, как плавать, но теперь тебе нравится. Ягуар внутри не обязательно жаждет воды, но вполне способен плавать и даже рыбачить во время плавания. Нырнув в теплую воду, скользишь мимо людей в лодчонках. Луна просто выбирается на глубину по колено и опускается в воду, позволяя волнам омывать себя.

Как бы то ни было, чувствуешь себя грязным.

* * *

— Счастлив, Гарри, что облегчил душу?

Идешь по коридору рядом с ней.

— В общем-то, нет, Луна. Просто я, кажется, больше сюда не вписываюсь. Не то, чтобы я когда-нибудь вписывался вообще…

— Ты же не уезжаешь опять, правда? — тихо спрашивает та.

— Иногда мне придется уезжать. Надо кое-что сделать, но есть настолько же важные причины, из-за которых придется возвращаться.

— Снова те самые вещи о войне, о которых нельзя мне сказать, да?

Улыбаешься миниатюрной блондинке:

— К сожалению, да. Даже если бы ты великолепно знала окклюменцию, все равно были бы вещи, о которых я не смог бы рассказать.

— Ради моей собственной защиты…

— Не только — ради безопасности как моей личной, так и тех, кто со мной работает. Существует одна причина, по которой я не возражаю возвращаться сюда, в Хогвартс.

Девушка краснеет.

— Нам трудно быть вместе, да? Когда мы одни, всегда есть война, о которой нельзя говорить, а когда мы на людях, я — Полоумная.

Ты выучил этот урок за лето. Она не выползет из раковины, пока не будет готова.

— Луна, я не собираюсь принуждать тебя измениться только ради меня. Я и сам не слишком хорош в коллективе, не так ли?

— Нет, ты чертовски ужасен.

Притворяешься, что оскорблен:

— Ни слова поддержки? Никаких «тебе просто надо больше тренироваться»?

Она ухмыляется — вероятно, первая настоящая улыбка за весь день с ней.

— Прости, нет уж. Ты чертовски ужасен — если хочешь знать, хуже, чем я — потому что действительно пытаешься.

Вы оба смеетесь, и она говорит:

— Проверишь карту?

— Все идут на завтрак, а что?

— Так что чулан для метел вон там пуст?

— Точно.

— Почему бы нам не пропустить завтрак? В отличие от твоей комнаты, туда никто не заглянет с новостями о войне и не вынудит меня уйти. Плюс, если твои запирающее и заглушающее настолько хороши, никто и никогда не испортит нам дела.

И ещё говорят, что эта девочка ненормальная…

* * *

Взглянув на карту полчаса спустя, осознаешь, что по коридору барражирует Дамблдор. Что ж, по крайней мере, он не прервал вас.

Опускаешь взгляд на юную ведьму с взлохмаченными волосами и вздыхаешь:

— Дай мне пару минут разобраться со стариком, и я вернусь.

— Надо будет как-нибудь повторить.

— Великолепная идея.

Наведя марафет, выходишь в коридор.

— Что я могу для вас сделать, Дам…?

В середине предложения тебя настигает заклинание. Чувствуешь, как твое тело противоестественно скручивает, и оседаешь наземь. Что, черт возьми, он с тобой сделал? Ублюдок же приносил присягу! Смутно слышишь его, да и видишь расплывчато.

Тот возвышается над тобой.

— Если бы Минерва ещё была с нами, она бы напомнила мне, что мы не используем трансфигурацию на школьниках. Я был бы вынужден напомнить ей, что ты больше не студент. Я долго размышлял. В последнее время беседы с тобой можно сравнить с попыткой вдолбить хоть что-то в мебель. В этом свете я решил попробовать хоть так, чтобы посмотреть, будет ли успешной такая тактика. В последнее время твоя посещаемость была довольно неравномерной, и я взял на себя смелость проинформировать твоего следующего профессора о том, что тебя не будет на занятии. О, здравствуйте, мисс Лавгуд, вам лучше бежать в класс.

— Это — Гарри?

— Очень проницательное заключение, пять баллов Равенкло.

— Он — скамеечка для ног.

— Вероятно, на следующие тридцать минут, пока его врожденное волшебство не преодолеет мое заклинание. Тем временем мы с Гарри перейдем в мой кабинет для, несомненно, односторонней беседы. Я полагаю, что вам сегодня вечером придется дать Гарри некоторое пространство для маневров. Он, вероятно, будет в не слишком доброжелательном настроении. Кстати, как ваш отец, дорогая?

Луна отвечает, по-прежнему медленно осматривая тебя. Наклоняется и мягко гладит бывшую когда-то твоим телом обивку.

— Хорошо. Гнилоклыки больше над ним не властны. Я до некоторой степени надеялась, что у Гарри получится стать мебелью-магом… или магом-мебелью? В любом случае, они чрезвычайно редкие.

— Они, безусловно, и должны такими быть.

— Итак, вы планируете украдкой подбросить Гарри в качестве мебели в цитадель вашего врага, чтобы он мог ударить, когда они меньше всего этого ждут? Интересно, но я бы рекомендовала кожу, а не ткань — меньше вероятность заражения токси, если, конечно, Гарри с ними не договорится. Они уже провозгласили его своим королем? Разве не должно было быть официального объявления? Если, конечно, вы с Гарри не намерены заключить аналогичное соглашение с нарглами, и его новая позиция поставила бы ситуацию под удар.

— Токси и нарглы не любят друг друга, дорогая?

— Нет, профессор. Токси господствовали веками, однако нарглы разработали план размножения для увеличения силы вида. Теперь токси пользуются возможностью беспокоить нарглов всегда, когда есть возможность, однако это недальновидно, частично потому что токси известны своей проницательностью. Но если вы чувствуете, что вам не нужны нарглы, тогда ваш план проникновения в качестве мебели будет совершенным, если коронуете Гарри как короля токси и обобьете его кожей.

Нужно отдать ей должное. Она не сдерживается по отношению к Дамблдору, и можно держать пари, что старый глупец полностью пропустил свое сравнение с близорукими токси. Гарри Поттер, король всех токси — неплохо звучит.

— Возможно, нужно будет рассмотреть такой неортодоксальный подход, но в данном случае я обещал Гарри в этом году пару особых уроков; до сих пор у меня не было возможности с ним встретиться. Это первый урок о перспективе. А теперь бегите. Вы же не хотите опаздывать на дневные занятия. Не волнуйтесь, он вернется к вам в целости и сохранности.

Пожав плечами, Луна поворачивается, чтобы уйти.

— Не беспокойтесь, сэр; ваш тайный план в безопасности.

— Крайне любопытный ребенок… Я не уверен, что ты в ней видишь, Гарри, однако кто я, чтобы сомневаться в сердечных делах? А сейчас продолжим. Я уже годы не преподавал, так что прости меня, если моя методика несколько устарела.

Через пару минут твое зрение омрачается огромными ногами Дамблдора, что теперь лежат на тебе. На бирюзовых носках танцуют крошечные снитчи. Все твои чувства все ещё в наличии, включая чувство запаха.

— Гарри, полагаю, я уже когда-то давно говорил тебе о том, что ценю носки. Всегда заботься о своих ногах. Не могу этого ещё раз не подчеркнуть.

Довольно маленький феникс приземляется на его правой ноге и орет на тебя сверху.

— Фоукс, тебе следует быть более уважительным к нашим гостям. О, дорогой… с твоей стороны это было некрасиво, Фоукс. Может остаться пятно, но я предполагаю, в этом есть урок для нас обоих, Гарри. Мы, как и Том, исключительно могущественные волшебники и должны мудро и осмотрительно пользоваться своей силой. Возьмем, к примеру, то заклинание, использованное тобой утром на профессоре Снейпе. Возможно, ты был убежден, что такое серое проклятье усилит окружающую тебя мистическую атмосферу. Тем не менее, необходимо принимать во внимание, что у любого действия есть последствия и что теперь ты пожинаешь плоды того, что посеял. Ты воистину стал силой, с которой считаются. Однако, Гарри, ты — не единственная такая сила. Мощь, особенно в столь юном возрасте, требует и сдержанности, и осторожности. Возможно, именно таким образом ты сможешь извлечь пользу из моих лет опыта.

Он замолкает и вытаскивает из ящика стола деревянную трубку.

— Не возражаешь, если закурю? Я редко позволяю себе побаловаться, однако выяснил, что трубочка иногда помогает мне расслабиться. Ах, отлично, никаких возражений.

Прикурив трубку, Дамблдор в процессе речи выдувает в твою сторону вонючие колечки дыма.

— Ведение войны — чрезвычайно серьезное дело, и необязательно при этом быть слишком уж дружественными по отношению друг к другу, как в последнее время. Я решил, что лучше перейти к сравнительно открытой враждебности, чем и дальше использовать Северуса в качестве посредника для окружающей нас неприязни. За эти годы профессор Снейп часто обвинял тебя в самомнении и самолюбии. До недавнего времени я просто пропускал его слова мимо ушей и переходил к другой теме. К сожалению, твои последние действия придают его смутным домыслам некоторую долю достоверности. В этом, как и в кое-чем другом, я подвел тебя, Гарри. Несмотря на это, мы должны приложить усилия, чтобы выйти за рамки наших мелких ссор и начать сотрудничать. Мне не следует напоминать тебе, что если Том победит, то не удовлетворится таким слишком простым для нас обоих унижением. Скорее всего, нас убьют первыми и выставят напоказ в качестве трофеев. Смерть, конечно, просто следующее большое приключение, однако я отказываюсь начинать его, когда здесь ещё так много нужно сделать.

Спустя ещё несколько минут, полных его остроумных реплик, тот останавливается.

— Впечатляет. Через пятнадцать минут ты уже начал превращаться обратно. Это уже само по себе похвально — действительно, браво! Фоукс, давай-ка забери юного Гарри обратно в его комнату. Гарри, благодарю за то, что предоставил мне возможность изложить беспокойства по поводу наших текущих рабочих взаимоотношений, однако дела требуют моего внимания. Необходимо присутствовать на встрече в министерстве, а затем на вечернем заседании в Визенгамоте. Я не вернусь до утра и прошу тебя найти время сегодня вечером, чтобы поразмышлять над нашими рабочими взаимоотношениями и в чем мы оба нуждаемся для их улучшения. Рад приветствовать любые предложения с твоей стороны, интуитивно понятые тобой во время твоего вынужденного размышления.

* * *

Во время ужина сидишь за столом Хаффлпаффа, все ещё кипя из-за времени, проведенного в качестве чертовой мебели! Фокус Дамблдора привел тебя в дурное настроение, но бесполезно считать кого-то ещё ответственным за действия этого ублюдка. Это лишь укрепит мнение о твоем незрелом поведении. К тому же — ты знаешь — он просто пробует дергать тебя за веревочки! Единственный вопрос — чего он думал достигнуть твоим унижением? На то, чтобы успокоиться, попробовать посмотреть на картину со стороны и начать искать мотивы Дамблдора, уходит тридцать минут.

К несчастью, Луна уже ушла на вечернюю отработку, полученную в результате её опоздания. Однако та лукаво упомянула, что если ты вдруг когда-нибудь станешь шезлонгом, она бы не отказалась в тебе отдохнуть.

Надо будет держать её подальше от Флер, когда невеста Билла вернется из Франции. Та уже пытается перенаправить твой гнев в область секса.

Тебя пригласили Уэйн Хопкинс и Джастин Финч-Флэтчли из прошлогодней АД и теперь расспрашивают о Бразилии и, конечно же, об уже ползущих слухах, о том, что же случилось утром со Снейпом. Объясняешь возбужденному дуэту и несколько печальной Сьюзен Боунс основы доджеспелла.

Грустная, однако хорошенькая ведьма напоминает тебе, что другие пострадали гораздо больше. Сьюзен потеряла тётю и, благодаря убийству мамы Ханны Эббот, свою лучшую подругу.

— Ты ничего не слышала от Ханны?

Сьюзен тыкает вилкой едва тронутую еду. Она намного худее, чем ты думал, а её волосы тусклые и безжизненные.

— Я получила одно-два международных письма. У её отца какие-то связи в Нью-Салеме. Она адаптируется к занятиям в Америке.

Если бы ты взял Лорен в предложенное ею путешествие, не натолкнулся бы ты там случайно на Ханну? Интересная была бы сцена, да?

— В следующий раз, как будешь ей писать, передавай от меня привет.

Она с грохотом опускает вилку на тарелку и впивается в тебя взглядом.

— Когда ты его остановишь, Гарри?

— Оса укусила, Боунс? — что-то в аллитерации определенно есть[1]. А ещё есть школьный лозунг: не будите спящего дракона. Сьюзен вряд ли желает иметь к тебе сейчас хоть какое-то отношение.

Рыжая шипит на тебя:

— Умирают люди, а ты сидишь тут, описывая чертову игру!

В тебе вскипает гнев на хаффлпаффскую ведьму:

— Не могла бы ты мне сказать, когда это я стал помазанным спасителем?

— Ты — Гарри Поттер, — рычит она в ответ.

— Не могу придраться к такой логике, правда? Большую часть прошлого года я провел, пытаясь заставить вас, народ, учиться и готовиться. Так позволь мне спросить тебя, Сьюзен, — когда ты собираешься что-либо сделать с этой ситуацией? Или ты так и будешь сидеть здесь, жалеть себя и надеяться, что кто-то ещё решит все твои проблемы? Не пора ли уже вырасти?

— У тебя нет никакого права так говорить! — её вопль практически перекрывает беседы за вашим столом и теми, что рядом. Равенкло и Слизерин затихают и ждут твоего ответа.

— Забавно, ещё мгновение назад ты спрашивала, когда я позабочусь об этой проблеме с темным волшебником. Может, мне надо проверить слух? Давай называть вещи своими именами, Сьюзен. Ты хочешь знать, когда я собираюсь его убить. Я останавливаю его вот уже пять лет практически без вашей помощи! Скажу тебе вот что, Сьюзен Боунс: докажи мне, что тебя стоит спасать и тогда я посмотрю, что можно сделать. Уэйн, Джастин, было неплохо вновь с вами поболтать. Доджеспелл — ещё и хороший способ улучшить скорость броска. В один прекрасный момент это может быть очень полезным, если вы понимаете, о чем я говорю.

Поднимаешься, чувствуя, как тебя обжигают взгляды. Пристально проводишь по слизеринскому столу взглядом туда и обратно. Большинство поеживается под твоим взором. Место, где обычно сидят Малфой, Крэбб и Гойл, пусто. А жаль, Дракончику бы следовало на это посмотреть.

Качая головой, покидаешь Большой Зал. Они — всего лишь масса плохо подготовленных детей, едва ли способных поднять палец, чтобы помочь себе. Не удивительно, что Волдеморт побеждает! Хагрид как-то объяснял тебе, что если бы магловский мир знал о волшебниках, то они бы ожидали того, что магия решит все их проблемы. Кажется, магловский мир не единственный, кто способен заблуждаться.

Умный парень этот Хагрид, ну, если только забыть о его вкусе в постельных грелках.

* * *

— Слышал, ты произнес на ужине кое-какую тираду.

— Я не в настроении, Билл. — Он пока ещё не знает о твоей стычке с Дамблдором.

— Хорошо, потому что ты и наполовину не сравнишься с Флёр.

— О, нет, теперь я действительно уязвлен. Ты понимаешь, что прервал процесс гравировки у разрушителя заклинаний? Согласно твоим золотым правилам, повод должен быть очень серьезным.

— Неужели я слышу саркастические нотки? Что, наш маленький Гарри чувствует, что его заперли в клетке в старинном большом замке, когда можно было бы что-нибудь взрывать где-то ещё?

Откладываешь долото. Обычно полузаконченная руна рассматривается как преступление, однако у твоего любимого рыжика в глазах пляшут чертики. Он что-то замышляет.

— Что у тебя на уме?

— Помнишь ту клятву, что тебе пришлось принести?

— Не играй со мной, Билл! У меня был довольно тяжелый день. Если ты нашел дыру, позволь мне узнать прямо сейчас, б…!

— Какие мы обидчивые! Ну, пока это просто теория, но я просматриваю свою копию материалов Чилоты и несколько взятых нами в библиотеке Блэков книг; у меня есть идея. Ты же знаешь о том якобы ребенке, которого сделал Риддл?

— Эй, я же там был.

— Ну, я выяснил, что это был гомункул. Их ещё иногда называют мешками крови. В некоторых культурах их используют в качестве якоря для магии крови. В других, как известно, использовали мертворожденных детей, но это отклонение от темы, и весьма отвратительное. Так или иначе, в одной из книг Блэков есть рецепт.

— Звучит как что-то довольно темное, но продолжай, мне нравится, куда это ведет.

Тот ржет.

— Он близок к некромантии. Уверен, что в более мирное время, он привел бы нас в Азкабан, однако здесь вступает в игру твой чрезвычайно удобный дипломатический иммунитет.

— Достаточно ли оно темное, чтобы заставить поплясать Дамблдора? — спрашиваешь ты с надеждой. В конце концов, единственная нить, за которую может дергать Дамблдор, это защита школы. Если есть возможность держать щиты мощными и выйти из-под его пятки — что ж, ты бы поклялся её изучить.

У разрушителей заклинаний вообще довольно свободный взгляд на темные искусства. Он и должен таким быть, или иначе они долго не живут. Ты удивился в Бразилии, когда Билл сказал, что лучшие разрушители смотрят на мир в несколько серой гамме. Многие щиты установлены с помощью рун, разработанных убивать нарушителей без разбора. Если щитовой комплект выполнит свою работу, то убьет какого-то неизвестного человека или предмет. Возможно, что к тому времени ты уже будешь давным-давно мертв.

— Когда-то я бы сказал «да», но мы оба знаем, что он не настолько светел, как утверждает. В данный момент, полагаю, мы получим, по крайней мере, строгое неодобрение, но если это сработает, Гарри, гомункул справится с твоей обязанностью по заряжению щитов и предоставит тебе больше свободы.

Когда-то, не так давно, ты смотрел на этот замок как на возможность сбежать от Дурслей — как на убежище. Но это было тогда. Сейчас по-другому.

Слегка улыбаясь Биллу, пытаешься представить выражение Дамблдорова лица, когда вы, образно говоря, силой навяжете ему это.

— Разве для друзей имеет значение какая-то там некромантия?

__________________

[1] В английском в предложении слишком много «б». Полагаю, в русском получилось тоже неплохо))