Книга трёх дней (джен)

Хьёлас лежал на полу посреди собственного кабинета, в абсурдно-неудобной позе, и тяжело дышал. Его тело ниже пояса ужасно болело, хотя причин для этого, вроде бы, не было. Очень странно.

— Хьёлас! — голос мамы прозвучал будто сквозь толщу воды. Она наклонилась над ним и осторожно положила пальцы на запястье, проверяя пульс, а потом вгляделась в его лицо.

Странно, он прекрасно видел и её глаза, и волосы, и белый потолок чуть выше, но всё как будто было покрыто тёмной дымкой. Но он дышал, пусть и с трудом, и тьма отступала, к конечностям возвращалась чувствительность, а к языку — способность ворочаться и произносить слова.

— Что случилось?

— Ты воссоединился со своим двойником, — с мрачным осуждением сказала мама, глядя на него с ужасом. — Ты в порядке?

— Вроде, да.

Хьёлас попытался подняться, и ему это удалось, хотя комната начала кружиться, а предметы обстановки вновь стали нечёткими. Он огляделся: в кабинете никого кроме них с мамой не было. Да и кто мог тут быть…

Это было очень, очень странное ощущение.

Хьёлас чётко помнил две линии событий, и обе они произошли с ним одновременно: он остался в школе и он вернулся домой; он добросовестно отсидел все уроки и он проторчал в своём кабинете, пытаясь хоть в чём-то разобраться; он прилетел на вэйпане, не без труда найдя кайфар в тумане, и он провёл несколько часов, пытаясь принять никому не нужное решение, чтобы подготовиться к сюрпризу…

Который, судя по всему, заключался во встрече с самим собой.

— Что произошло? — ещё раз спросил он, уже чуть более осознанно. Мама что-то сказала насчёт двойника, и выглядела она при этом не озадаченной, а, скорее обеспокоенной. Что позволяет предположить, что она с таким когда-то раньше уже сталкивалась.

— Ты воссоединился со своим двойником, — терпеливо повторила она. — Хочешь сказать, что ты этого не планировал?

Хьёлас нервно рассмеялся, но довольно быстро взял себя в руки. Мозг его в тот момент соображал не слишком хорошо, да и эмоции, кажется, были приглушены, как и все чувства. Но это было скорее благо — иначе он бы уже орал от ужаса.

— Я вообще не понял, что за «двойник», откуда он взялся и почему я должен был планировать воссоединение, — сказал он, поднимаясь. Мама помогла ему переместиться в кресло и села рядом, пристально вглядываясь в его лицо. Теперь она выглядела куда более обеспокоенной, чем полминуты назад.

— Как это может быть? — спросила она. — Как ты мог создать двойника и не запомнить этого? Проверь память на вмешательства!

Хьёлас прикрыл глаза и тяжело вздохнул. Проверить-то он, конечно, может, вот только будет ли в этом смысл? Он и так не слишком хорошо ладил с реальностью последние несколько часов… в обеих своих ипостасях.

События дня странным образом крутились в голове, как будто действительно два человека проживали часы независимо друг от друга, а потом вдруг объединили воспоминания. Хьёлас сплёл нужное заклинание, но амулет, защищающий ментальную сферу, никак не отреагировал. Также не обнаружилось признаков наведённых иллюзий или бреда. А потом ещё раз проверил реальность на правдоподобие. Результат немного сместился в сторону «галлюцинаций», но всё ещё несущественно.

— Пожалуйста, объясни, что за двойник, — попросил он Донову, стараясь сохранить это противоестественное спокойствие. Потому что в голове начало проясняться и одновременно путаться всё сильнее.

— Ты… действительно не знаешь? — недоверчиво переспросила она.

— Нет, не знаю. Но какая разница? Раз я спрашиваю — объясняй.

Он старался говорить мягко и не выдавать своего жуткого раздражения, логично следовавшего за испугом.

— Твой… твой отец прибегал к этому приёму. Он довольно сложен, и его используют крайне редко, потому что… заклинание требует вклада элемента ядра.

Хьёлас нервно хмыкнул, хотя эта информация никак не могла иметь к нему отношения, потому что он абсолютно точно не мог сотворить двойника — просто этого не умел, и до этого дня даже не знал о такой возможности.

— Более того, — неуверенно продолжила Донова, и на её лицо набежала тень давней печали, — именно из-за двойника Абсалон и погиб. Точнее, не совсем так: двойник его не спас, хотя должен был — именно для этого его и создали. Понимаешь ли, если один из двойников получает серьёзную травму, второй может его… как бы это выразиться… вытянуть. При воссоединении ранение ослабевает, и есть хороший шанс выкарабкаться. Но Абсалон, он… его перехитрили. Покушение было совершено на обоих двойников сразу, и им пришлось отбиваться. Они потратили много сил, а, как ты знаешь, когда поддерживаются заклинания, в которые вложена часть ядра…

— Сила расходуется безвозвратно, — ледяным голосом закончил Хьёлас.

Он тут же начал подсчитывать, сколько раз за последние несколько часов применял магию. Он, безумец чёртов, летел из школы домой без вэйпана, потом несколько раз пытался применить к себе чары, разрушающие иллюзии, потом разогревал обед… а в школе он ещё в течение трёх уроков тренировал плетения, потом отправлял нунциев и, чёрт возьми, снова летал, просто так, без острой необходимости… да и как он мог знать, что у него создан двойник?!

— Мне надо вернуться в школу, — сказал он.

— Ты уверен, что сможешь лететь? — недоверчиво переспросила Донова. — Ты неважно выглядишь…

— Какая разница, как я выгляжу? — огрызнулся Хьёлас. — Если я действительно настолько истощил своё ядро, семье будет нужно пособие! И чёрта с два нам кто-то его назначит, если они докажут, что неприятность случилась со мной дома, а не в школе!

— Хьёлас…

— Иди, занимайся оранжереей, — велел он. — Лаэта там без присмотра…

Едва мама покинула кабинет, он обхватил голову руками и отчаянно застонал. Как это могло произойти? Это всё ещё не укладывалось у него в голове. Чувствовал он себя немного странно, но потери магии не ощущал. Может ли быть такое, что практика расходилась с теорией? Или мама ему что-то неправильно объяснила? Это вполне вероятно. Женщинам такую магию изучать не разрешают, значит, слышать об этом она могла только от отца…

Как?! Как, чёрт возьми, у него мог появиться двойник, а он об этом ничего не знал?! Хьёлас начал осознавать все возможные последствия произошедшего, и сердце его забилось быстрее. Единственное, что он осознавал предельно чётко — надо вернуться в школу, причём так, чтобы никто не заметил его отсутствия. Но разве это возможно? Много людей видели, как он садился в вэйпан и покидал школьную парковку. Как он сможет доказать, что то, что с ним произошло — что бы это ни было! — произошло на территории школы?

И что, во имя всех великих, вообще произошло, если на то пошло?

Уже почти покинув кабинет, Хьёлас замер, закрыл дверь и вернулся в кресло. Он чувствовал себя дезориентированным и ощущал лёгкую физическую боль во всём теле, но его магическое ядро определённо не было повреждено. У него не было опыта подобных травм, но из книг он знал, как должен чувствовать себя человек, недавно безвозвратно утративший часть силы. Никаких симптомов он у себя не наблюдал, но это ничего не значило: за день произошло достаточно странных вещей, чтобы не доверять собственным суждениям.

Нужно отправиться к целителю, чтобы провёл полную диагностику. Это должен быть школьный целитель — без вариантов. Вот только что ему говорить? Обычно школьные целители объяснений не требуют — иначе кто бы к ним ходил? Большинство травм школьники получают, нарушая технику безопасности и школьный порядок, а это чревато последствиями. Однако если непоправимое всё же случилось, придётся выдумывать правдоподобную историю, которая могла произойти в школе.

«Стоп. Пока ничего не ясно, не трать время на пустые размышления, — сказал сам себе Хьёлас. — Возможно, ничего страшного не произошло. Когда будешь точно знать — тогда и решишь. И вообще, начало этой ерунде действительно было положено в школе. И мастер Гато даже знал о происходящем. Значит, школьная дисциплина нарушена только наполовину — всё-таки один из двойников был на уроках».

Хьёлас рассмеялся абсурдности последней мысли, но она его всё же немного успокоила. Трудно было вот так сразу поверить, что всё его будущее пойдёт прахом из-за какого-то нелепого недоразумения. И в попытке повернуть события выгодным ракурсом главное — не перестараться. Но отправить Виоре нунция с просьбой помалкивать — вполне можно. Только не говорить ничего вслух, а передать иллюзорную записку — чтобы те, кто окажется рядом, не могли узнать содержания.

Хьёлас поглядел на часы — в это время Виора обычно уже заканчивает с домашними заданиями, а значит, вполне возможно, сможет прочесть его сообщение сразу. Но вот безопасно ли применять магию? С одной стороны, раз двойники уже объединились, смысла осторожничать нет. Но кто знает…

Хьёлас отмахнулся от этих мыслей и отправил к сестре нунция. Отлично. Превентивные меры предприняты, а с остальным придётся разбираться по ходу дела. Перед выходом он напомнил маме, чтобы ни с кем не обсуждала его дела без особого распоряжения, и отправился на стоянку. Смеркалось.

К Небесным Пирамидам он подлетел уже в полной темноте.

За пять лет обучения в средней школе Хьёлас был в крыле целителей ровно один раз — на обязательном осмотре при поступлении. Мелкие неизбежные травмы, полученные на практических занятиях, преподаватели исцеляли сами, а прочие болезни и неприятности просто не вмещались в плотное расписание обязанностей Хьёласа. Но теперь случай особый. Невозможно планировать дальнейшую жизнь, не разобравшись с произошедшим в этот безумный день.

В приёмной было пусто. Несколько ярких светильников висели вдоль стен, на столе дежурного целителя стояли две кружки, от которых исходил пар — значит, заняты с пациентом и скоро освободятся. Хьёлас опустился на ближайший стул и вздохнул, сосредотачиваясь. Он немного нервничал из-за предстоящих объяснений и от мыслей о том, какое заключение может дать целитель. От беспомощности, непонимания и усталости хотелось плакать, но это было совершенно несвоевременно, и Хьёлас медленно вдыхал и выдыхал, пытаясь успокоиться.

Послышались шаги, и к нему вышел молодой человек в униформе стажёра — тощий и длинный, как стручок гремучей фасоли, и такой же бледный. На бейджике значилось: «Шетар Лафлин, ассистент». Лицо его было отстранённым и малоподвижным, и, остановившись перед Хьёласом, он улыбнулся с явным усилием.

— Ты за помощью?

— Да, — неуверенно ответил Хьёлас. Он рассчитывал пообщаться с компетентным целителем, вряд ли ассистент мог ему помочь.

— Проходи, — безмятежно предложил Шетар, входя первым в один из небольших кабинетов и включая свет. Хьёлас неохотно последовал за ним и, повинуясь указующему жесту, вскарабкался на высокую узкую кушетку. Ему было неуютно сидеть так, без точки опоры под ногами, а ещё здесь пахло какими-то едкими зельями, от которых у него почти сразу закружилась голова. — Слушаю тебя.

Хьёлас решил не показывать своих предубеждений раньше времени. Вряд ли полного кретина назначили бы ассистентом целителя, а значит, кое-что в своём деле он смыслит.

— Мне нужна глубокая диагностика ядра, — прямо заявил Хьёлас. — Есть основания подозревать, что я подключил его… к одному очень серьёзному плетению, а потом эта информация исчезла у меня из памяти, и я применял постороннюю магию до того, как плетение замкнулось.

Шетар глядел на Хьёласа очень внимательно, и сквозь его непроницаемое лицо невозможно было догадаться о его мыслях, и это немного нервировало.

— Закатай рукава, — попросил он через несколько секунд.

«Ну конечно, как я сам не додумался, — мысленно выругался Хьёлас. — На мне же защитные амулеты, только по ним можно узнать о большей части того, что произошло».

Но он подчинился, закатал рукава и протянул вперёд обе руки. Шетар несколько раз провёл ладонью над запястьями, почти полностью скрытыми над защитными браслетами. Раз или два Хьёлас ощутил лёгкое, едва заметное покалывание на коже.

— Ты их снимал сегодня?

— Нет. Насколько я помню — нет.

— Ты покидал школу?

— Нет однозначного ответа, — неохотно сказал Хьёлас, уже немного жалея, что пришёл сюда. Он должен был сначала сам попытаться разобраться с собственными амулетами. В конце концов, вероятность того, что кто-то незаметно снял их с него, а потом вернул на место, весьма невелика. А считать следы использованной за день магии — не такой уж сложный фокус. Но что сделано — то сделано.

— Объяснись, — попросил Шетар, отступая на шаг. Хьёлас опустил руки — держать их вытянутыми было утомительно.

Он вздохнул. Ещё не поздно, пожалуй, уйти и разобраться самому. Он даже не назвал ещё своего имени, так что куратору вряд ли доложат о его обращении. Словно почувствовав его сомнения, Шетар решил объясниться:

— Я спрашиваю не для того, чтобы уличить тебя в нарушении, а потому, что если ты оставался в школе — манипуляций с памятью точно не было, это магия, применение которой в школе строго регистрируется. Если же ты куда-то отлучался, это могло остаться незамеченным, и тогда нужно провести более глубокую проверку.

Хьёлас вздохнул. Об этом он тоже не подумал, вот болван. Похоже, придётся играть в открытую.

— Двойник, — сказал он. — У меня был двойник, но я узнал об этом, только когда мы воссоединились.

Лицо Шетара Лафлина осталось бесстрастным — должно быть, он просто не поверил. Но задумался он надолго, и несколько раз оглядел Хьёласа с ног до головы, видимо, пытаясь составить какое-то общее впечатление о его вменяемости.

— Придётся подождать, пока освободится целитель Модж, — сказал он, наконец. — Сам я лезть в ментальную сферу не могу. Найду пока что твою карту. Как твоё имя?

Хьёлас замялся.

— Это обязательно?

Шетар попытался скорчить доброжелательную мину, но получилось не слишком удачно.

— Да. Но это нужно только для тебя самого — любое вмешательство, так или иначе, оставляет след, и будет лучше, если история всех этих следов будет зафиксирована.

Записав имя и фамилию, Шетар покинул кабинет, а Хьёлас поднялся с кушетки, подошёл к окну и распахнул его пошире — дышать было уже решительно невозможно. Холодный ночной ветер, ворвавшийся в кабинет, вмиг пробрал его до костей, и Хьёлас снова пожалел, что заявился сюда. «О чём ты беспокоишься? — спросил он сам себя, жадно глотая свежий воздух. — О том, какой окажется печальная правда или о том, что ты сам во всём виноват? Если первое — то ты идиот, правду лучше узнать как можно быстрее, чтобы было время изменить планы на будущее. Если второе — то ерунда это. В рамках обстоятельств ты всё сделал правильно».

Но он никак не мог избавиться от мысли о том, что один из его «двойников» всё-таки нарушил школьный порядок и улетел домой. И чувствовал он не столько раскаяние, сколько растерянность: он никак не мог уяснить, кем же он был в тот момент, когда принимал решение.

То есть он чётко помнил собственную логическую схему: если пророчество истинно, попытка изменить будущее приведёт к непредвиденным последствиям, а значит, безопаснее будет осуществить это пророчество в кратчайший срок, то есть прямо сейчас. Что он и сделал — выпрыгнул в окно и улетел домой, даже не вспомнив о собственной страсти к планированию и соблюдению распорядка.

Но в то же время другой Хьёлас — то есть, опять-таки, он сам, лишь посмеялся над нелепым предсказанием и остался предан своему расписанию. Он даже не подумал о том, какую опасность может представлять отложенное на потом пророчество, что, вообще-то, тоже было на него не похоже: обычно он даже порог собственной комнаты не переступал, пока не был на сто пятнадцать процентов уверен, что там его не поджидает четырёхглавый омсурийский водяной демон или что-нибудь наподобие.

То есть вот что действительно странно: две его непреложные ценности — безопасность и порядок — не вступили в конфликт, не свели его на несколько часов с ума, хотя этого следовало ожидать. Вместо этого в мире появились два Хьёласа, каждый из которых реализовал одну из ценностей, почти полностью позабыв о другой. То есть двойники, судя по всему, не были точной копией друг друга, но определённо произошли от Хьёласа и им же стали через несколько часов.

В коридоре послышались шаги и негромкие голоса. Судя по всему, целитель Модж закончил со своим пациентом. Странно, что Шетар до сих пор не вернулся. Неужели не может поверить, что в личной карточке Хьёласа нет ни одной записи, кроме первого осмотра, и теперь спешно перепроверяет весь архив?

Дверь открылась, и они вошли вдвоём: целитель и ассистент. Всё началось сначала: присаживайся, что случилось, покидал ли ты школу, закатай рукава… Вот только Хьёлас уже не был так уверен, что правильно сформулировал свою проблему, но исправляться не спешил, а всё больше помалкивал. Чем меньше он будет болтать языком, тем меньше вероятность, что его сочтут симулянтом и отправят восвояси. Он уже успел привыкнуть к тому, что старшие маги редко способны вести с младшими диалог на равных. Даже притом, что Хьёлас официально получил статус дееспособного в возрасте девяти лет, а главой семьи стал и того раньше, многие мастера не воспринимали его всерьёз. И никогда эта закономерность не была более неуместной, чем теперь. Впрочем, Хьёлас знал, что попытка что-то кому-то доказать приведёт к противоположному эффекту, а потому принял решение вести себя предельно сдержанно.

Целитель Модж очень тщательно и основательно изучал защитные амулеты Хьёласа, время от времени объясняя что-то своему ассистенту и показывая ему, как аккуратно проверить активность амулета за последние часы, не вплетая в его память собственно диагностику. Шетар внимал всё с тем же бесстрастным выражением лица, изредка кивая. Хьёлас то скучал, то снова начинал волноваться, его раздражала эта неторопливость.

— Расскажи в подробностях, что произошло, — попросил, наконец, целитель, удобно расположившись на одном из высоких стульев. — Что заставило тебя беспокоиться о собственном ядре?

Прежде чем приступить к объяснениям, Хьёлас спрыгнул с кушетки и запер окно — воздух уже стал достаточно свежим и даже слишком прохладным. Потом он вернулся на прежнее место и попытался сосредоточиться. Он решил не рассказывать всего, а только ключевые моменты, причём с выгодного ему ракурса.

— После ужина я, как обычно, принимал нунциев, — осторожно начал он. — Я получил одного от сестры — они как раз учатся их отправлять, она на мне тренируется, заодно делится новостями. И я сразу же ей ответил. Когда мы вступили в диалог, она вдруг выразила удивление, мол, думала, что я останусь дома до завтра. Оказалось, об этом ей сказала мама, что я, якобы, неожиданно вернулся домой и приёмник нунциев с собой не взял. Я, естественно, решил разобраться, и отправился домой.

Хьёлас перевёл дыхание и нахмурился. Вспоминать всё это было трудно, потому что он прекрасно понимал, что одновременно с событиями, которые он описывает, с ним же происходили и другие, которые также являются правдой. И невозможно было понять, какая из двух правд была более реальной.

— Мама действительно вела себя странно… хотя нет, теперь мне понятна её растерянность. Она была уверена, что я нахожусь в своём кабинете, и она так говорила, что я… — Хьёлас досадливо тряхнул головой и решил не признаваться, что поверил в её слова, потому что в тот момент у него была на то ещё одна причина: нелепая, как ему тогда казалось, запись в книге пророчеств. — Я поднялся на третий этаж, открыл дверь в кабинет… Следующее, что я помню — что я лежал на полу посреди кабинета, и у меня болела вся нижняя половина тела. И у меня появились новые воспоминания о нескольких последних часах. То есть как будто… я одновременно прожил две разные версии одного и того же дня. До того момента я почти ничего не знал о двойниках, но мама сказала, что это было похоже на воссоединение. Но что самое ужасное, что в каждом из… этих вариантов я очень активно использовал магию. Теперь вы понимаете, чем я обеспокоен.

— Примерно, — кивнул целитель Модж. — Закатай-ка ещё раз рукава.

Хьёлас подчинился, наблюдая за действиями целителя и прислушиваясь к собственным ощущениям. Теперь, когда он рассказал обо всём произошедшем, оно казалось ему не таким ужасным. Во всяком случае, целители не стали хвататься за головы и проводить реанимационные мероприятия, и это воодушевляло.

— За своё ядро можешь не беспокоиться, — сказал через несколько минут Модж. — Ты определённо не снимал сегодня защитные амулеты, а с ними на руках ты бы двойника не вызвал. Возможно, это сделал для тебя кто-то другой… но возможны и другие варианты. Сними-ка всё с левой руки и ограничитель потоков с правой.

Хьёлас подчинился, хотя для снятия некоторых амулетов ему пришлось повозиться: он не снимал их на протяжении нескольких лет, и они начали срастаться с его собственным резервом.

— Тихая комната не нужна? — неуверенно спросил Шетар.

— Зачем? — пожал плечами целитель Модж. — Хьёлас ещё не закончил среднюю школу, значит, ни лёгкую, ни тяжёлую магию не практиковал. Даже если он что-то почувствует в нашей атмосфере, оно ему не навредит. Ты собираешься продолжать обучение, Хьёлас?

— Ещё не решил, — честно признался он и сам удивился, насколько приятно ему было отвлечься на эту тему от собственного беспокойства о «двойнике». А ведь ещё вчера он был готов убить любого, кто спросит о старшей школе!

— Но рекомендации у тебя есть? — полюбопытствовал Шетар, словно специально отвлекая его, пока целитель Модж накладывал какие-то диагностирующие заклинания. Что ж, о собственных успехах Хьёласу всегда нравилось говорить, даже если эти успехи были на практике бесполезны.

— Да, и даже больше, чем необходимо при моих оценках, — сказал он. — Но так сложилось, что мне нужно заботиться о маме и сёстрах, а стипендии не хватит на оплату счетов.

— Сёстры маленькие? В школу уже ходят?

— Одна ещё нет. Вторая учится в третьем классе. Здесь, в Небесных Пирамидах.

— Ты мог бы заключить брачные договора, — предположил Шетар. — Тогда они перестали бы быть для тебя обузой.

— Я бы не сказал, что они обуза, — мягко возразил Хьёлас, прекрасно понимая, как относятся в обществе к мужчинам, которые ограничивают себя из-за женщин, забота о которых не была их осознанным выбором. Но своей позиции он был намерен придерживаться до самого конца. — Мне нравится о них заботиться. Виора — умница, хоть и сорвиголова, но я думаю, что будет хорошей опорой своему мужу, когда придёт время. Было бы несправедливо выдавать её замуж за первого встречного, чтобы избавиться от хлопот. Думаю, когда она закончит школу, мы сможем вместе принять решение, которое сделает её счастливой.

— Типа «по любви»? — с некоторой смесью недоверия и снисхождения уточнил Шетар. — Это не так просто, как тебе кажется…

— Я знаю. Но со старшей сестрой мне это как-то удалось… впрочем, мне немного помогли, потому что я тогда ещё не очень хорошо пони… ай!

Хьёлас подскочил от острой мгновенной боли, пронзившей макушку, как будто сверху упало что-то тяжёлое.

— Извини, — сказал целитель Модж, успокаивающе кладя руку ему на плечо. — Всё в порядке?

Хьёлас кивнул, хотя голова ещё немного кружилась. Чем-то эта боль была ему знакома, как будто подобную манипуляцию с ним уже проводили. Но ассоциации ускользали, не успевая оформиться, и это было неприятно.

— Что это было? — спросил он.

— Специфическая проверка недавних вмешательств, — туманно объяснил целитель Модж. — Нет смысла объяснять подробности, пока ты сам не занимаешься ментальными практиками. Но в чём ты можешь быть абсолютно уверен — твоё ядро в порядке, твоя сила на спаде, но после хорошего отдыха восстановится, и на твою память никто в последние сутки не влиял. Можешь возвращать защиту на место.

Хьёлас выдохнул с нескрываемым облегчением, но всё же уточнил:

— А как насчет… возможных иллюзий и галлюцинаций?

— В этом плане никто на тебя не влиял, — сказал целитель Модж. — Но определённо была лёгкая провокация для концентрации на конкретной идее. Это обычное дело при создании двойников: чтобы они не объединились в первые же минуты после появления, искусственным путём создаётся различие в мотивации, чтобы они были как бы разными людьми. А уже позже, когда двойники расходятся на безопасное расстояние, эта разница исчезает. Хотя и остаются последствия принятых решений.

— То есть двойник действительно был? — удивлённо переспросил Хьёлас.

Целитель кивнул.

— Видимо, кто-то действительно создал его для тебя, другого разумного объяснения я не вижу.

«Объяснение-то, может быть, и разумное, вот только совершенно нелогичное, — подумал Хьёлас, возвращая на руку защитные амулеты. — Могло ли соответствующее заклинание быть скрыто в «книге пророчеств»? И если да, то зачем? Чтобы реализовать пророчество любой ценой? Нонсенс какой-то».

— То есть вы точно уверены, что я в своём уме и не подвергался сегодня ни иллюзиям, ни бреду, ни галлюцинациям?

— Совершенно верно, — снова кивнул целитель Модж. — Ты немного взволнован, но назвать это отклонением я не могу.

— И даже справку можете выдать? — спросил Хьёлас.

— Могу. Это необходимо?

— Да, пожалуйста.

В конце концов, если он действительно спятит, у мамы будет документ, подтверждающий ошибку школьного целителя. А если всё обойдётся — и говорить не о чем.

Покинув отсек целителей, Хьёлас проверил время — до вечерней поверки ещё оставалось больше двух часов, как раз достаточно, чтобы отправиться в библиотеку и изучить материалы о двойниках и кое-что о пророчествах. Конечно, досконально разобраться во всём точно не получится, но хотя бы какой-то минимум утешительной осведомлённости он получить сможет. Вдруг это не последний «сюрприз», который ему преподнесёт эта книга?

По всему выходило, что кто-то сделал ему бесценный подарок, и было даже немного жаль, что подготовки Хьёласа оказалось недостаточно, чтобы по достоинству его оценить. Он всё больше сомневался и медлил, чем реально испытывал пророческое плетение на прочность. Возможно, попади эта книга к нему через несколько лет, он бы выжал из эксперимента намного больше. А теперь вот надо снова лететь домой, чтобы забрать «Книгу трёх дней». Торопясь к целителю, Хьёлас даже не вспомнил о ней. Но теперь, когда стало ясно, что ни наваждений ни опасности она в себе не таит, а действительно представляет собой то, что было написано на первых страницах — а именно, игру, — он был намерен выжать из неё максимум. Пусть первый день из обещанных трёх он бездарно потратил на нервы и сомнения, оставшиеся два он использует по полной программе.

Отправив нунция куратору и предупредив о том, что он пропустит вечернюю поверку, Хьёлас снова отправился домой. Кроме прочего, следовало успокоить маму — она наверняка места себе не находит после той сцены, которую он поневоле устроил несколько часов назад.

Лаэта уже спала, Донова читала книгу у окна в гостиной. Хьёлас старался не шуметь, но она всё равно услышала и вышла ему навстречу, беспокойно вглядываясь в его лицо.

— Всё в порядке, — поспешил заверить Хьёлас. — Извини, если я вёл себя грубо. Я был немного выбит из колеи произошедшим, но целитель сказал, что беспокоиться не о чем. Это не я создал двойника.

— А кто? — озадаченно спросила мама, а потом спохватилась: — Ты голоден?

Хьёлас с энтузиазмом кивнул — хоть один из его двойников и поужинал в школе, на двоих этого явно было недостаточно, да и последующие события были довольно изматывающими. Он решил, что нет смысла секретничать, а рассказать ещё раз вслух обо всём было бы полезно. Пока мама разогревала ужин, он говорил, стараясь не вдаваться в ненужные детали о собственных переживаниях. Когда он закончил, Донова некоторое время переваривала полученную информацию, а потом спросила:

— Так эта книга была среди подарков на день рождения? Кто мог её тебе подарить?

Хьёлас пожал плечами.

— Сначала я подумал на мастера Нэвиктуса. Но я почти уверен, что он подарил мне «Дневники мастера Аодвика Хомбиса», мы с ним как раз недавно обсуждали эту скандальную работу, которую опубликовали ограниченным тиражом. Мастер Нэвиктус хорошо ко мне относится, но маловероятно, что он стал бы разоряться на две такие бесценные вещи сразу. Приберёг бы что-нибудь на следующий год. Я думал, к этому причастен Геноу, он как-то упоминал, что хотел бы изучать пророчества… хотя он и не делает упор на лёгкую магию. Но у него в семье были знаменитые вэнанты, и пусть сейчас они потеряли былое влияние и богатство, Геноу мог найти где-нибудь на антресолях забытый филактерий и вложить его силу в создание пророческой книги, чтобы он в нужный момент вызвал моего двойника.

— Зачем бы он стал делать тебе такие дорогие подарки? — с подозрением спросила Донова.

— Вот и я не знаю. Но он один из тех моих знакомых, у кого была такая возможность. Даже он не такой идиот, чтобы расходовать филактерий на такую ерунду, которая лично ему не выгодна… хотя, вполне возможно, что я просто не знаю всего. Может, ему что-то от меня нужно, и он решил подкупить меня авансом. Если это так, то ему можно только посочувствовать — я на это не куплюсь.

— Но Тоэша… — тут же настороженно нахмурилась мама.

— Она будет в порядке, — заверил её Хьёлас. — Геноу не посмеет отыгрываться на ней, условия брачного договора более чем надёжны. Да и он, хоть иногда и ведёт себя, как болван, но не мерзавец. Я ему… пожалуй, доверяю.

Донова едва заметно поджала губы, но высказывать вслух сомнения, даже если они были, не стала. Но всё же, чтобы хоть немного успокоить её, Хьёлас добавил:

— Свяжись при случае с Тоэшей, осторожно узнай, всё ли в порядке. Если что-то не так — я хочу об этом знать. Ладно?

— Хорошо, Хьёлас, — облегчённо улыбнулась мама, а потом вернулась к исходной теме: — Но что, если это не Геноу? У тебя есть другие варианты? И что, если это был… не совсем подарок?

— Что ты имеешь в виду?

— Я боюсь, что кто-то хотел тебе навредить, — почти шёпотом сказала Донова. — Или, возможно, это было предупреждение. Ты же знаешь, Асбалон…

Хьёлас резко кивнул. Он не знал подробностей конфликта, в результате которого кому-то понадобилась смерть его отца. Мастер Нэвиктус избегал разговоров об этом, хотя в своё время провёл очень тщательное расследование, которое ни к чему не привело. Но не далее как несколько часов назад мама упомянула кое-какие детали, которые на Хьёласа произвели довольно специфическое впечатление. Он думал только об одном: что его ядро повреждено, а растраченная магия восстановлению не подлежит. Но теперь, когда целитель Модж подтвердил, что всё в порядке, а мама намекнула на другую возможную подоплёку, Хьёласу снова стало не по себе.

— Предупреждение о чём? — спросил он. — Я не лез в дела отца, никогда никому ни слова не говорил о моём отношении к произошедшему. Я не занимаюсь бизнесом, никому не мешаю, ни с кем не враждую… с чего бы кому-то меня о чём-то предупреждать? Да ещё и таким… мягко скажем, замысловатым образом?

— Я не знаю, Хьёлас. Но когда я поняла, что происходит, я сама чуть не умерла от ужаса. Почему это произошло? Почему именно двойник, а не просто морок, или ещё какая-нибудь безобидная магия, раз уж этому «кому-то» захотелось сделать тебе подарок?

— Это игра, — задумчиво сказал Хьёлас. — К которой я не совсем готов, но я всё равно продолжу. Шанс ведь действительно уникальный. И у меня осталось два дня.

— Но вдруг будут ещё сюрпризы? — спросила Донова.

— Наверняка будут, — мрачно сказал Хьёлас, поняв вдруг, что это правда. — Но знаешь, я в самом начале узнал, что под конец третьего дня я, так или иначе, но буду жив, и, вероятнее всего, здоров. Я, пожалуй, отдохну как следует, прежде чем продолжать эксперименты, но я бы не хотел, чтобы ты обо мне волновалась.

Возможно, если ситуация выйдет из-под контроля, придётся просить о помощи мастера Нэвиктуса. Но этот вариант следовало оставить на самый-самый крайний случай. Не хотелось злоупотреблять расположением наставника, пока собственные ресурсы не исчерпаны. Хьёлас поцеловал маму и поднялся в свою спальню, твёрдо решив, что к изучению «Книги» вернётся завтра же с утра. А пока что ему нужно как следует отдохнуть и переварить события дня.

«Парень, тебя где провальщики носят?»

Строгий голос мастера Гато разбудил Хьёласа, и тот подскочил на кровати, озираясь. Он не увидел ничего, кроме остаточного света исчезнувшего нунция, а взглянув на часы, грязно выругался — он пропустил утреннюю поверку и забыл поставить в известность куратора.

«Сегодня и завтра я в школе не появлюсь. Отработки и объяснительные напишу потом. Извините, что не предупредил».

Хьёлас отправил нунция и поднялся с кровати. Ох, ну и заспался же он! Так замотался вчера, что забыл спланировать время пробуждения. Трудно поверить, как крепко он дрых с учётом давешних впечатлений, но успокаивать собственный разум он научился уже давным-давно.

Так, план на день: завтрак, потом проверить, что там написано в «Хитростях и мудростях древних призывателей» на странице сто пятьдесят пять, и, исходя из этого, спланировать следующий эксперимент с книгой пророчеств. Забавно, вчера вечером Хьёлас даже не вспомнил о «Хитростях». Неужели книга пророчеств снова ошиблась? Впрочем, если учесть, что когда Хьёлас в первый раз считал, что она ошибается, оказалось, что заблуждался он сам… неужели опять какой-то фокус?

«Апинго, ты совсем с кайфара рухнул? — воскликнул внезапно появившийся яркий нунций голосом куратора. — Конец учебного года, окончание средней школы! Ты вообще представляешь, что тебе будет за два дня прогулов? Ты не успеешь всё отработать, лишишься стипендии и половины рекомендаций! Да я первый отзову рекомендацию, если ты немедленно не явишься в школу!»

От такой постановки вопроса Хьёлас немного опешил. То есть строгость куратора не была для него секретом, он много раз наблюдал, как мастер Криир Гато разоряется на парней, когда они что-то эдакое учудят. Но никогда объектом недовольства не становился сам Хьёлас. И почему-то он был уверен, что у него есть некоторый кредит лояльности — то ли за счёт репутации, то ли за счёт статуса главы семьи, который в школе, в общем-то, мало значил, но всё же дарил некоторые послабления в режиме — например, он мог, вот как вчера, в любой момент покинуть школу, не дожидаясь декадаса. И было неприятно убедиться с своих заблуждениях.

«Во-первых, рекомендацию вы мне не давали, так что и отзывать нечего. Во-вторых, у меня есть уважительная причина. В-третьих, я абсолютно уверен, что успею подтянуть все хвосты, что отрастут за два дня, я умею планировать дела. Но вот прямо сейчас я не готов вернуться к обычному режиму».

С каждой секундой Хьёлас нервничал всё больше. Он не хотел упрямствовать, тем более, в таком вопросе, это было не в его характере. Но вчера он решил, что два дня посвятит изучению «Книги пророчеств», и менять свои планы не собирался. Он ненавидел менять собственное расписание почти так же сильно, как нарушать порядок, и это возникшее вдруг противоречие было очень похоже на то, как он мог бы чувствовать себя вчера, если бы его стремление к безопасности и стремление к порядку не разделились между «двойниками». Неужели сейчас произойдёт что-то похожее?

Забыв о завтраке и «Хитростях и Мудростях», Хьёлас отправился в кабинет и сел за рабочий стол. Проверить, что написано в книге и принять решение. Да, это, в некоторой степени, было хорошей идеей, правильной. В конце концов, эксперимент можно проводить и в школе, чисто номинально присутствуя на уроках. Осталось понять, какое решение не будет противоречить пророчеству.

«Я дам тебе рекомендацию, а потом отзову, — пообещал вновь появившийся нунций мастера Гато. — Апинго, давай дуй сюда по-хорошему. Если не увижу тебя на первом уроке — отправлюсь к тебе домой лично и доставлю в школу за ухо, так и знай. Ещё одного предупреждения не будет».

Нунций исчез, погрозив на прощание иллюзорным кулаком. И что самое обидное — мастер Гато слов на ветер не бросает. То есть Хьёласу придётся либо уходить из дома, чтобы его не могли найти и оставили в покое, либо подчиниться куратору и отправиться-таки в школу. Или же почувствовать себя под конец обучения в школе безнадёжным обалдуем, и терпеливо ждать мастера Гато. Просто чтобы посмотреть, как он будет вести себя в чужом доме, где власти, вообще-то не имеет, и привести угрозу в исполнение не посмеет: за это с него вполне можно будет затребовать такую компенсацию, что год о содержании семьи можно не заботиться. А что, заманчивая перспектива! Вот только Криир Гато был Хьёласу, в целом, симпатичен. Не хотелось ни ставить его в неловкое положение, ни судиться за компенсацию. Придётся подчиниться добровольно. Наверное, на то и был расчёт.

До завтрака в школе ещё оставалось время, но Хьёлас решил поесть дома, чтобы было больше времени собраться с мыслями и решить, как наиболее эффективно действовать дальше.

Чем вообще могут быть интересны пророчества или двойники? Или, может, книга преподнесёт ещё парочку сюрпризов? Трудно строить конкретные планы, если неизвестны все возможности этого артефакта. Но, может, книга раскроет парочку своих секретов? Вот буквально на следующей же странице…

Хьёлас вдруг понял, что не открывал книгу с того рокового момента, когда вдруг воссоединился с двойником. И тогда книга вынудила его потратить уйму времени на рассуждения и сомнения. То есть всё, что произошло, было то ли предсказано, то ли спровоцировано — по сути, не так уж важно. Интересно вот что: можно ли вычитать в книге результат собственных интеллектуальных изысканий, не тратя на них время? Допустим, вчера Книге было нужно, чтобы он потратил несколько часов и додумался до того, что происходит. Но теперь-то в этом нет необходимости? Не всё ж по её правилам играть. Почему бы не принять твёрдое решение о том, что он проведёт самый лучший эксперимент, возможный в текущей ситуации, и, вместо того, чтобы тратить многие часы на планирование и размышления, просто не прочитать о том, что именно он придумает?

Хьёлас решительно направился в кабинет, но к столу так и не подошёл, вспомнив вдруг о ещё одном незаконченном деле. «Хитрости и мудрости древних призывателей», страница сто пятьдесят пять. В глубине души он уже и так догадывался, что увидит, но всё же желал получить подтверждение. Действительно, на указанной странице начиналась глава, посвящённая созданию двойника. Но только теперь Хьёлас понял, что в его упрямом нежелании читать книгу смысла не было: ведь в предсказании не было ни слова о том, что он это сделал. «Изучить заклинание» — не то же самое, что «прочитать о нём»! Впрочем, что изменилось бы, если бы он ознакомился с этой главой? Был бы он лучше готов к «воссоединению»? Нет, потому что у него тогда не было причин ожидать, что двойник существует. Скорее наоборот, он бы мучился, пытаясь понять, какое отношение всё это имеет к нему…

Хьёлас решительно сел за стол, искренне намереваясь больше не попадать в такую ловушку. То есть вот прямо сейчас он прочитает книгу до самого конца, благо, время ещё есть. А потом, обладая пророческим знанием о ближайших двух днях, он отправится в школу и будет заниматься обычными делами, одновременно рассуждая о предстоящем эксперименте. Во время первого же перерыва нужно будет уладить все формальности и официально отпроситься с уроков. Мастер Гато прав: глупо так легкомысленно относиться к своим обязанностям, особенно под конец учёбы.

Ерунду ты придумал, Хьёлас, и сам это прекрасно понимаешь. Вот только почему-то хочешь, чтобы эта мысль была записана здесь. Проверяешь меня или сам не успел сформулировать свою мысль? Могу тебя понять — после всех впечатлений это должно быть непросто. Ладно, раз ты настаиваешь, то вот: не будет тебе никакого гениального эксперимента, пока ты сам его не придумаешь. Знание не берётся из ниоткуда, понимаешь? Вчера я дал прямую ссылку на книгу, но это была не твоя идея, и не часть пророчества, а информация, заложенная создателем артефакта. Магия предсказания заключалась лишь в том, в какой момент подбросить тебе эту подсказку. У каждого заклинания есть предел возможностей, и мой предел таков: я не могу предсказывать совсем уж случайные события, как, например, результаты жеребьёвки или лотереи и не могу ничего сообщить о результате нашего с тобой взаимодействия, да и вообще о любых событиях, которые связаны с осознанными решениями и волевыми усилиями людей. Чем сложнее будут измышления и умозаключения, тем меньше шансов, что я что-то сообщу. Но простые связи причина-следствие и вопрос-ответ я устанавливать способен. Так же как и проверять факты реальности, наименее связанные с волей людей.

Если ты не посвятишь обдумыванию своего эксперимента ни одной минуты, ты ни к чему не придёшь, и именно это я тебе напророчу — впустую потраченные два дня. Если же ты хорошенько продумаешь свой «гениальный» эксперимент… увидишь, что будет. И просто учти, что эту истину я открываю тебе только потому, что ты и сам к ней пришёл, и твоё «твёрдое намерение дочитать всё сразу до конца» было не более чем попыткой обмануть самого себя.

И при этом обрати внимание вот на что: если бы это не было написано в книге, ты бы всё-таки совершил эту ошибку. Ответь не мне, а самому себе: почему так? Почему ты был готов упустить уникальный шанс?

Хьёлас невесело усмехнулся. Ответ был прост: он был уверен, что это умозаключение свидетельствует об исключительном интеллекте и способностям к мышлению, и от кого-то другого он тех же соображений не ожидал. А если этот «другой» недостаточно хорош, то и серьёзного отношения недостоин. «Недооценил своего партнёра по игре, — подумал Хьёлас. — Что ж, теперь я не совершу эту ошибку».

«Ладно, — продолжил он рассуждать. — Но результат продуманного эксперимента ты мне покажешь? Наверное, нет, потому что если результат мне не понравится, то я уже не буду его проводить, а придумаю другой. А что, это идея: продумывать эксперименты и просто смотреть, чем они закончатся, не проводя их на самом деле. Это должно сработать, ведь как раз подходит под схему "вопрос-ответ"».

Хьёлас снова открыл книгу, интуитивно рассчитывая на диалог, и он не ошибся.

Уже лучше, но ненамного. Проблема в том, что для полноценного научного эксперимента, который оказался бы действительно уникальным, у тебя недостаточно теоретических знаний. Практически всё, что ты узнаешь при таком подходе, уже, скорее всего, было изучено до тебя. Подумай ещё, Хьёлас. Наверняка есть кое-что, что можешь извлечь из такой ситуации лично ты. Что-то, что было бы тебе недоступно при других обстоятельствах ещё долгие годы. А что может быть более привлекательно, чем обогнать самого себя?

С некоторым недовольством Хьёлас был вынужден признать, что в этом предостережении есть смысл, но сам бы он до этого вовремя не додумался. С другой стороны — это уже можно считать состоявшимся экспериментом. Он спросил, что было бы, если бы он выбрал этот путь — и Книга ответила: ничего путного, одно разочарование. Значит, она всё-таки может предсказывать результаты экспериментов.

И да, в этом есть смысл. Даже те эксперименты, для которых у него недостаточно знаний, дали бы ему возможность опередить самого себя, но не так уж сильно: в конце концов, практически на любой теоретический или практический научный вопрос, который может у него возникнуть, он может найти ответ в какой-нибудь библиотечной книге.

Но что тогда? В чём заключается эта особая уникальность ситуации, и как ею воспользоваться наиболее эффективно? Почему-то хорошие идеи в голову не приходили. Но и времени на дальнейшие рассуждения почти не осталось: чтобы успеть к первому уроку, надо было садиться в вэйпан и лететь.

— Мам, собери мне что-нибудь с собой, пожалуйста! — крикнул Хьёлас, выглянув в коридор. — Я позавтракаю по дороге в школу!

Он быстро побросал вещи в рюкзак, «Книгу трёх дней» он взял с каким-то странным благоговением, которого сам от себя не ожидал. Нет, в самом деле, только сейчас он понял, что пророческая запись с подкреплённым заклятием «двойника» просто не помещалась в понятие «книги»!

По дороге в школу он тщательно прожёвывал завтрак, и отвлечься ещё и на игру с пророчеством не мог — попасть в аварию сейчас было бы в высшей степени глупо. В класс он успел забежать буквально за несколько минут до начала урока. Встретившись взглядом с мастером Гато, Хьёлас демонстративно развёл руками: мол, видите, как я расстарался ради спасения вашей репутации от легкомысленно брошенной угрозы? Куратор лишь на секунду закатил глаза и растянул губы в неискренней улыбке: да, оценил.

— Так, бездельники, сегодня начнём с повторения и плавно переходим к комплексным защитным бытовым плетениям. Кто мне напомнит, с какими превенциями лучше всего сочетается чешуйчатый тип щита?

Кое-кто из учеников поднял руки, Хьёлас в их числе. Что-что, а теория была его стихией, и рассказать он мог всё что угодно, и обычно он не упускал возможности заработать дополнительные баллы. Но лишь когда мастер Гато дал слово Балеку, Хьёлас вдруг понял, что поднял руку совершенно машинально, а вопрос он даже не услышал. То есть теперь, когда он поймал себя на этой странности, он мысленно воспроизвёл речь мастера и понял, о чем был вопрос, и даже отметил некоторые неточности, которые его одноклассник допустил при ответе. Но быть таким рассеянным на практическом уроке — это не дело.

«Это необычно, — сказал сам себе Хьёлас. — А что случилось со мной в прошлый раз, когда я поймал себя на необычном поведении? Правильно, оказалось вдруг, что у меня завёлся двойник, взявший на себя половину моих привычек».

От этой мысли стало немного тошно. Хьёлас потянулся к рюкзаку, собираясь достать Книгу вот прямо сейчас, только бы убедиться, что ничего подобного не происходит. А если происходит — то что именно, где и почему. Но, не успев закончить движение, он поймал на себе пристальный взгляд мастера и опомнился: он на уроке, отвлекаться не следует, иначе могут возникнуть непредвиденные обстоятельства. Может, именно такое развитие событий и было запланировано Книгой?

Хьёлас тряхнул головой и медленно вздохнул, пытаясь успокоиться. Нет, в самом деле, как пережить эти два дня и не сойти с ума? «Да запросто, — ответил он сам себе каким-то доселе незнакомым внутренним голосом. — Просто не драматизируй. Не думал же ты, что способен распланировать каждый миг своей жизни? Сюрпризы будут, приятные и не очень, и не всегда ты будешь к ним готов, и ты не обязан всё понимать. Ты жил в своём безопасном замкнутом мирке и боялся нос наружу высунуть, а тут тебе подбросили такую приманку, перед которой ты просто не можешь устоять — вот и полетело всё твоё расписание в тартарары. Не о чем жалеть — этот опыт уже бесценен».

Шок от этого понимания был настолько силён, что Хьёлас некоторое время озадаченно таращился в пустое пространство перед собой, пытаясь понять, свойственны ли ему такие мысли, или кто-то навязывает ему свои идеи. Это было бы в высшей степени неприятно, но быстрая диагностика постороннего вмешательства не выявила.

«В конце концов, даже сейчас у меня есть выбор — вернуться к обычному режиму и забыть обо всём или продолжить эксперимент, — продолжил тот же внутренний голос, убедившись, что его затыкать не собираются. — Если я решу не рисковать собственным спокойствием и откажусь открывать книгу в следующие дни, вполне возможно, что страницы, которые я не успел прочесть, окажутся либо пустыми, либо опишут совершенно заурядные дни учёбы. Но, если верить Книге, она уже написана, то есть решение принято. И вот что интересно: я принимаю решение или угадываю его?»

— Апинго, не спать! — рявкнул мастер Гато, и, растерянно оглядевшись, Хьёлас понял, что одноклассники приступили к выполнению практической части.

Сосредоточившись на той половине сознания, которая оставалась в классе, и воспроизведя в памяти несколько последних минут, Хьёлас понял, что от них требуется: вплести в чешуйчатый щит одноразовые сигнальные хлопушки. Он приступил к делу: благо, Чим уже научил его плести щит, который не развалится раньше, чем к нему что-то будет привязано. Теперь главное не увлечься и не заблокировать самого себя посреди класса. Да, это могло бы стать отличным оправданием прогула всех остальных уроков, если бы мастер Гато не мог развеять любой студенческий щит одним прицельным ударом.

Сперва Хьёлас собирался пойти по обычной схеме: сплести щит, а потом «навешать» на отдельные пластинки сигнальные хлопушки. Но, подумав немного, он изменил план действий и развеял начатое плетение. Если «сигналку» подцепить к щиту обычной связкой, опытный маг вполне сможет её снять, не зацепив ядро плетения. А вот если сплетать их слитно, одной нитью, как одно заклинание… да, есть риск сделать чешуйку настолько неформатной, что она не сцепится с соседней, и щит развалится, не успев появиться. Но можно сделать связку более сложной, более специфической. Да, в этом есть смысл! А если вместо наслоения использовать гексагональные узелковые связки…

— Апинго, не усложняй, — посоветовал мастер Гато, который как раз приблизился, чтобы проверить его успехи. — Конечно, если ты собираешься заменить Медео на охране элгренового запаса, то ладно, продолжай в том же духе. Но сейчас всё, что тебе надо сделать — это чтобы при касании к щиту срабатывала хлопушка. Всё. Не сотня хлопушек. Не защита от взлома. Одна хлопушка на весь щит — так понятно?

— Какой смысл создавать сигнализацию, которую может взломать любой дурак?

— Ну, вот и приплети её так, чтобы не взломали. А изобретать новые схемы — не нужно, для серьёзных целей есть более сложные приёмы, о которых ты просто ещё не знаешь.

Ещё до того, как мастер договорил, Хьёлас понял, что надо сделать и раздражённо развеял прежнюю наработку. Мастер Гато ушёл к другим студентам, а Хьёлас начал сначала, но теперь в первую очередь сотворил хлопушку, а потом начал наращивать щит — вокруг, подвязывая каждую чешуйку к центру. Таким образом, когда структура замкнётся, проникнуть за щит можно будет только в одном месте — на крошечном участке, где будет наложена последняя пластинка. К сожалению, управлять плетением сквозь щит он не умел и вряд ли когда-нибудь научится.

Закончив с работой, Хьёлас огляделся. Чим за соседним столом ваял уже четвёртый вариант крепления хлопушки, чтобы её нельзя было ни взломать, ни обойти. Он был настолько хорош, что его могли освободить от практических занятий, но где бы он тогда чувствовал себя повелителем Вселенной? Фандр Унглоу тоже был весьма неплох, но ровно до того момента, когда приходилось связывать разные плетения. В итоге, после того, как хлопушка в восьмой раз бабахнула от его собственного касания, он не выдержал:

— Чим, не поможешь?

Хоггарт с заметным удовольствием кивнул, но не обернулся, пока не закончил своё собственное плетение.

— Да, приятель?

— Какого чёрта моя хлопушка не связывается более чем с одной пластиной щита?

Прежде чем дать подсказку, Чим проверил, где сейчас мастер Гато. Тот был на другом конце класса и что-то доказывал Пелнеку Ошлу, который был довольно силён, но в то же время крайне бестолков, и плетениями владел хуже всех в классе. Это могло затянуться надолго, так что консультация вполне могла остаться незамеченной.

— Сплети, только медленно, — попросил Чим, внимательно наблюдая за каждым движением одноклассника. Хьёлас тоже присмотрелся — чисто из любопытства.

Фандр начал медленно структурировать хлопушку по стандартному шаблону. Хьёлас не заметил ничего, что могло привести к преждевременному срабатыванию.

— Петля касания маловата, — сказал Чим. — Но это не должно помешать. А ну-ка покажи, какую связку ты используешь. Только медленно…

Фандр начал подплетать связку, и тут даже Хьёлас понял, в чём ошибка, но решил не вмешиваться, чтобы не портить мгновение триумфа своего друга.

— Слишком жёсткий канал, фиксирует всю систему, — заключил Чим. — Поэтому когда ты пытаешься выставить второй, такой же жёсткий, они растягивают хлопушку и она срабатывает.

— Ну и как её сделать… менее жёсткой?

— Три нити — это много, двух достаточно. И не упаковывай силу так плотно, дай ей немного свободы.

— Но тогда связка будет хрупкой, — возразил Фандр.

— Не будет, если ты вложишь надёжное намерение, — пожал плечами Чим. — Заклинание само сохраняет форму, когда оно видит в этом смысл.

Это была его любимая присказка, и долгое время Хьёлас сердился, слыша её, потому что никак не мог понять, как плетение может обладать собственной волей. И совсем недавно сумел прочувствовать всю глубину этих простых слов.

— Погоди, — неожиданно для себя вмешался Хьёлас. — То есть когда ты защищаешь плетение от посторонних, ты не кодируешь собственный опознавательный знак, а просто вкладываешь намерение?

— И то и другое, — с удовольствием объяснил Чим. — Опознавательный знак защищает от лёгких воздействий, намерение — от мастера взломщика. Конечно, если они будут работать слаженной командой, моё плетение вряд ли выдержит, но какова вероятность, что кто-то догадается, что на обычной тумбочке в общежитии будет такая шняга? Ну, разве что, мастера-ясновидца с собой возьмут, но кто в здравом уме полезет грабить студента такой компанией?

— Понял, Апинго? — поучительно спросил мастер Гато, незаметно подобравшийся к их ряду. — Вот так надо — просто и элегантно, а не шестигранные пластины с уникальными краями и встроенными хлопушками изобретать…

— Понял, — ошарашенно сказал Хьёлас, вот только думал он в тот момент совсем не о щитах.

Мастер-ясновидец — это то, что надо для успешного мероприятия, и это правда не только для ограбления студенческого общежития. А вообще для чего угодно. Если заранее знаешь, куда соломку стелить — вернее, где каких сюрпризов ждать. Да это же…

«Можно сделать вообще всё, что угодно. То, что Книга играет со мной в игру, не означает, что она мой соперник!»

Хьёлас с трудом дождался, пока мастер отойдёт от них, и достал Книгу, ещё до конца не осознавая, что он ожидает увидеть на следующей странице. Он пролистал примерно до того места, на котором остановился…

Верно!

Крупными буквами на весь разворот.

Хьёлас чуть не упал от охватившего его волнения. Конечно, он просто случайно открыл ту же страницу, которая подтвердила его догадку в прошлый раз, но какие могут быть совпадения, когда речь идёт о пророческой магии?

«Дыши, Ёл, дыши! Ты всё ещё на уроке, — уговаривал он сам себя, чтобы не выбежать из класса вот прямо сейчас. — И, кстати, что там с моей сигнализацией? Приняли или нет?» Почему-то на этот раз та его часть, которая обычно следила за окружающей реальностью, бестолково пожала плечами. Кажется, открытие отвлекло и её тоже, поэтому пришлось уточнить у Чима:

— Слушай, дружище, я, кажется, отвлёкся. Мне что-то сказали насчёт моего плетения?

Друг недоверчиво покосился.

— Ты? Отвлёкся? Я начинаю подозревать неладное! — но потом он понимающе усмехнулся и сказал: — Это ты, наверное, от счастья, что тебе зачёт за урок с первого раза поставили.

— Со второго, — возразил Хьёлас, но Чим махнул рукой: мол, неважно.

— Можешь получить дополнительные баллы, если не будет ни одной незащищённой пластинки.

— Ну и каким образом я это сделаю? — проворчал Хьёлас.

— Можешь сплести мягкий щит, — с готовностью предложил Чим.

— Но нам же по заданию положено чешуйчатый, — возразил Хьёлас чисто машинально, чтобы сделать другу приятное. На самом деле он хотел махнуть рукой на дополнительные баллы, а остаток урока посвятить обдумыванию появившейся перспективы.

— Одно другому не мешает. Чешуйки не обязаны быть жёсткими, так же как и крепления…

Хьёлас почти не слушал, он не мог сосредоточиться на объяснении, а надеялся лишь, что ему удавалось кивать в такт. Да и то было не слишком важно.