Звёздные вороны (джен)

Инеж снилось море — такое, каким оно выглядело из Пятой Гавани. Ей снился говорок просыпающегося города, снился плеск волн о причал, снился запах дыма и соли, который всегда встречал её. Снились дети, уже почти совсем взрослые…

На этом моменте она резко проснулась, словно получила дозу препарата в вену. Судя по покалыванию на сгибе локтя и заинтересованному лицу медсестры, так и было.

— Вы слышите меня? — кажется, та спрашивала уже не впервые. — Вы помните, как вас зовут и что случилось?

— Инеж Гафа, штурман «Ворона», — хрипло ответила Инеж, пересохшее горло сдавило. — Мы ужинали, и потом кто-то выстрелил.

— Отлично! — жизнерадостность медсестры была просто тошнотворной, но Инеж заставила себя порадоваться, что к ней приставлен человек, а не дроид. — Вам что-нибудь нужно?

— Стакан воды, если можно, — она старалась быть вежливой, хотя это и давалось с трудом, медсестра слишком мельтешила, в то время как картинки Кеттердама в голове Инеж множились и кружились. — И немного времени наедине с собой.

Когда она осталась одна, и в самом деле стало легче. Прикрыв глаза, Инеж маленькими глоточками пила изумительно прохладную и вкусную воду, и вспоминала Кеттердам. Свою прошлую жизнь — подумать только… Она вдруг разом почувствовала себя старухой в теле двадцатитрёхлетней девушки. Сколько ей было — там? Сколько лет они прожили вместе? Увидеть бы сейчас блокнот Каза, о котором говорил Уайлен!

Каз, ребята!

Сердце подсказывало, что они в порядке, но нехватка информации буквально душила. Усилием воли подавив приступ паники, который непременно привел бы к внеочередному визиту медсестры, Инеж переключилась на детали. Каз, похоже, помнил. Судя по оговоркам, помнила и Нина, но, кажется, совсем недавно. А остальные? Инеж сомневалась, но была счастлива уже тому, что они снова все вместе.

В той жизни каждый из них, уходя, забирал с собой кусок ее сердца. Сначала Маттиас, который стал своим так скоро, что в это даже не верилось. Потом Нина, которая пережила его не слишком-то надолго: испытание паремом ни для кого не проходило даром, если, конечно, это не во Фьёрде подсуетились. Через каких-то жалких десять лет после Нины, едва застав их с Казом детей, друг за другом ушли и Джеспер с Уайленом, унесённые очередной эпидемией. Из всей шестёрки остались они двое, и Инеж не могла вспомнить ничего после рождения внуков. Её душе была противна как мысль остаться в конце в одиночестве, так и мысль о том, что она покинула Каза — а ведь, если опираться на его обмолвку Уайлену, так и случилось.

У неё не было в палате никаких личных вещей, в том числе и датапада, поэтому связаться с командой Инеж не могла. Дождавшись следующего визита медсестры, она завалила её вопросами об их судьбе, и повторяла это впоследствии неоднократно со всеми дежурными сменами, однако получала один и тот же ответ:

— К сожалению, доступ к информации о состоянии пациентов разрешён только для членов семьи. Вы не являетесь родственником ни для одного из запрашиваемых лиц.

Каз был её мужем больше семидесяти лет — в конце концов, ей удалось вспомнить достаточно, и эта фраза была ужасно несправедливой — но это была не та информация, которой Инеж могла бы поделиться с посторонним человеком. Да и в случае с персоналом клиники однозначно не сработало бы. Глядя в стеклянные, без единого проблеска разума, глаза очередной медсестры, Инеж начала сожалеть, что это не дроид. Дроида хоть расколотить не стыдно было бы, только накладно.