Повернуть вспять (гет)

Полосы тусклого света, совсем не похожие на солнечные лучи, прорезали воздух комнаты. Пылинки, застывшие в них, словно мухи в янтаре, делали освещение еще более неестественным. И двое, замершие в неподвижности у двери, казались здесь не живыми людьми, а нелепой, странным образом уцелевшей частью интерьера.

Прошло несколько минут или несколько часов? Ни Гермиона, ни Драко не могли бы ответить. Время не остановилось, а словно исчезло. Но по мере того, как успокаивалась Гермиона, волнение все сильнее охватывало Малфоя.

Ощущая под ладонями, как вздрагивают ее плечи, он думал, что сейчас сделал бы все, чтобы она не плакала. Чтобы не видеть этого болезненного страха в ее глазах. Чтобы все встало на свои места… Но в то же самое время он хотел, чтобы это не прекращалось. Ведь сейчас он, Малфой, а не Поттер или Уизли, или еще какой-нибудь Долгопупс, именно он помогает ей успокоиться. Это благодаря ему она дышит ровнее и глубже, а из ее глаз падает все меньше слезинок. В эти мгновения Драко чувствовал, что Гермиона нуждается в нем, что вообще кто-то нуждается в нем. Непроизвольно он сильнее прижал ее к себе. Показалось, что она подалась навстречу, но едва ли это было осознанным ее движением…

Гермиона глубоко вдохнула, окончательно успокаиваясь, и подняла голову. Это словно стало условным сигналом — Малфой быстро убрал руки с ее плеч, наверное, даже слишком быстро.

Стараясь придать своему лицу безразличное выражение, он поднялся на ноги и поспешно отвернулся. Гермиона не поднимала на него взгляд. Неловким движением она стерла с щек не успевшие высохнуть слезы. Теперь тишина казалась не успокаивающей, а напряженной. В воздухе повисли непроизнесенные вслух слова, которым здесь не было места. И чем дальше, тем более наполненным было это молчание.

Малфой подошел к своей палочке, которая так и осталась лежать там, где его настиг Экспеллиармус. Подняв ее и спрятав в карман, он обернулся к Гермионе. Она по-прежнему сидела у двери, изучая стену перед собой. Малфой нервно поправил ремень сумки. Тишина становилась буквально гнетущей, и он уже собрался нарушить ее, когда раздался тихий вопрос:

— Что это было?

Гермиона наконец посмотрела на него. В глазах до сих пор были видны отголоски той боли и страдания, которые она испытала в этой комнате. И от этого Драко растерялся. Как сказать ей, что это он чуть ее не убил?..

— И где был ты?

Нет, не говорить. Это ни к чему. Им еще как-то идти дальше. Поэтому Малфой напомнил себе, что сказать часть правды — это не вранье, и ответил:

— Это была иллюзия. Как я понимаю, ты боролась здесь с Джинни Уизли. У меня в это время была аналогичная проблема.

Гермиона задумалась над его словами. Не было ни сил, ни желания выяснять, что за трудности возникли у Малфоя. После недолгого размышления она кивнула. С трудом поднявшись с пола, она отряхнула мантию и выжидающе посмотрела на Драко. Он без слов понял ее вопрос и подошел к очередной двери. Гермиона по уже отработанной схеме встала сбоку от проема, а Малфой снова распахнул дверь и бросил в следующее помещение флоббер-червя. По тихому шлепку они поняли, что на этот раз червяк благополучно приземлился. Заглянув в открытую дверь, они обнаружили, что перед ними была не комната, а коридор, конец которого с трудом угадывался в полумраке. В нескольких футах от входа на полу копошился флоббер, выбирая в какую сторону ползти. Не отрывая взгляда от него, Малфой напряженно всматривался в коридор. Гермиона последовала его примеру. Следующие минут пять они наблюдали, как червь добрался до ближайшей к нему стены, несмело потыкался и направился вдоль нее в противоположном от входа направлении. И с ним совершенно ничего не произошло. Подобная ситуация показалась весьма настораживающей — в то, что коридор безопасен, верилось как-то с трудом. Тем не менее, дальнейшее ожидание представлялось бессмысленным, и Малфой искоса взглянул на Гермиону:

— Готова?

В ответ она молча кивнула. На этот раз они оба держали наготове палочки. Несмотря на всю нестабильность магии, в пустом коридоре, где не знаешь, чего ожидать, с палочкой в руке было как-то спокойнее.

Малфой медленно шел первым, Гермиона — сразу за ним. Осторожно ступая по местами раскрошившимся плитам, они постепенно продвигались вглубь. Поглощенная размышлениями о неизвестной опасности, поджидающей их, Гермиона вздрогнула от неожиданности, когда раздался голос Малфоя:

— Не думала, Грейнджер, что девчонка Уизли в самом деле была бы не против тебя прикончить? Как ни крути, а для грязнокровки это как-то слишком — и Уизли, и Поттер…

Гермиона остановилась как вкопанная, еще сильнее сжав палочку.

— Малфой, ты спятил? Какое вообще твое дело?! — ее голос прозвучал на несколько тонов громче, чем прежде.

Идущий впереди Драко тоже остановился и недовольно оглянулся через плечо:

— Ну, и что ты так орешь?

Так, похоже, он придумал очередной идиотский способ ее достать. Не реагировать — вот лучшее решение проблемы. Гермиона неопределенно хмыкнула и махнула рукой в знак того, что можно продолжать путь. Малфой пожал плечами и отвернулся, но в то же мгновение услышал за спиной:

— А у тебя что же за иллюзия была? Теряюсь в догадках — у стольких людей есть повод и желание тебя убить. Хотя, скорее всего, это был твой папочка. На его месте я бы точно попыталась избавиться от такого позора, как ты.

В бешенстве он резко остановился и, глубоко дыша, повернулся к Гермионе:

— Заткнись!

Гермиона удивленно подняла брови:

— Да я уже замолчала. У тебя заторможенная реакция?

— Я сказал, заткнись, Грейнджер!

Также резко он отвернулся, собираясь идти дальше. Но — последнее слово, как же:

— Поганая грязнокровка…

В этот момент терпение Гермионы лопнуло. Чувствуя, как внутри поднимается противоестественная волна злости, она направила палочку в спину Малфою. Едва сдерживая порыв гнева, она крикнула:

— Прекрати меня так называть. Меня достало это! Прекрати немедленно!

Оглянувшись через плечо, Драко увидел направленную на него палочку и моментально ответил тем же. Теперь они стояли в коридоре лицом к лицу, сжимая выставленные перед собой палочки. Гермиона явно ждала какого-то ответа на свое требование, и Малфой его дал:

— Вообще-то, это твоя фамилия. Неужели ты ее так ненавидишь? Или ждешь, что я буду звать тебя Герми? — язвительно протянул он.

Но Гермиона не собиралась упражняться в остроумии. Она продолжила тем же обвиняющим тоном:

— Прекрати называть меня грязнокровкой! Здесь тебя все равно не слышит никто, кроме меня. Перед кем ты позерствуешь?

Ей показалось, или на лице Малфоя мелькнуло удивление? Помешкав, он ответил:

— Наверное, ты где-то ударилась головой. Иначе ты бы заметила, что я тебя так не называл с комнаты, которая была после дьявольских силков. То есть почти два дня!

— А сейчас?

— Что — сейчас?

— Только что! Хватит придуриваться!

Диалог звучал все более нелепо. По мере этого гнев Гермионы отступал, и постепенно она опустила палочку. То же сделал и Малфой.

— Это ты начала орать.

— Конечно! Ты сказал, что правильно Джинни пыталась меня убить. И про Гарри с Роном…

Он посмотрел на нее, как на ненормальную, и покачал головой.

— Не говорил.

— Сказал!

— Я. Такого. Не говорил. Понятно выражаюсь?

— Что же ты тогда потом начал кричать на меня?

— Потому что не надо было трогать моего отца. Это тебя не касается!

На этот раз Гермиона ничего не ответила. У нее в глазах мелькнула тень догадки. Она спрятала палочку в карман мантии и развела пустыми руками, словно говоря о примирении. Малфой наблюдал за ней, слегка прищурившись. Наконец, она заговорила:

— То есть выходит, ты не говорил про Джинни, Гарри и Рона?

Он снова покачал головой.

— И грязнокровкой меня не называл? — Снова отрицание. — И я ничего не говорила о твоем отце. Понимаешь? Я обещаю, что не говорила.

Теперь и лицо Малфоя озарила догадка.

— Так это замок? Еще немного, и мы бы опять попытались убить друг друга!.. — на этих словах он осекся.

Гермиона, уже почти улыбнувшаяся раскрытой загадке, пораженно уставилась на него:

— Опять? Что это значит — опять?

Драко выругался про себя. Кто его тянул за язык? Ведь все было так хорошо минуту назад, шли бы себе спокойненько дальше. Как он должен сейчас объяснять ей, что это он пытался ее убить? Ведь придется рассказать и про отца… Если она узнает, она наверняка попытается ему помешать. Это же Грейнджер! Конечно, она сделает все, чтобы его остановить. И тогда ему придется на самом деле… Ну уж нет. Это только в самом крайнем случае. Опять включился «режим полуправды». Отведя взгляд, Малфой неуверенно начал:

— Похоже, что Джинни в твоей иллюзии — это был я. А ты, соответственно, была моим… воображаемым врагом. Которого я собирался убить. И… В общем, та Авада досталась бы тебе.

Закончив говорить, он посмотрел на Гермиону. От его слов она побледнела, отчего широко распахнутые глаза казались еще больше, чем обычно. На нее как будто опять нахлынули воспоминания о недавнем противостоянии. Он видел, как внутри нее идет борьба, как она пытается взять себя в руки, но пережитый страх вновь затапливает ее. Малфой порадовался, что это именно Грейнджер, способная, по крайней мере, включать здравый смысл. Она точно понимает, что он не собирался убивать ее, ей просто нужно немного времени, чтобы свыкнуться с этой мыслью.

Но, по всей видимости, Малфой переоценил выдержку Гермионы. Она чувствовала, как от напряжения последних дней по ее твердому самообладанию ползут трещинки. Как она ни пыталась успокоиться, весь самоконтроль летел к чертям. На глазах вновь выступили слезы — на этот раз от усталости и злости. Сжав кулаки, она начала ходить по коридору из стороны в сторону, чувствуя на себе взгляд. Копившиеся все это время эмоции, наконец, прорвались наружу:

— Я так не могу больше! Я ничего не знаю — зачем мы идем в эту Тайную Комнату, что тебе там нужно, как мы отсюда выберемся. Я каждую минуту рискую своей жизнью — и даже не знаю зачем! Нет. Знаю — из-за тебя. Из-за какой-то твоей дебильной затеи, которая ничем хорошим точно не обернется. Я устала. Я потерялась во времени. Мы здесь два дня, а кажется — вечность!..

Внезапно она остановилась и тряхнула волосами.

— Два дня? Так это что же выходит — сегодня Рождество? О, прекрасно, — хождение из стороны в сторону возобновилось, — а я посреди развалин, в постоянной опасности, с человеком, который меня ненавидит. Лучшее Рождество в жизни! Я хочу хоть на одну ночь попасть туда, где можно не трястись за свою жизнь. Это же Рождество, время чудес! Я всего лишь хочу отдохнуть, посидеть у елки. Вымыться, в конце-то концов! Но нет, нет, все из-за тебя… У меня нет никаких сил. Спасибо тебе, Малфой, за отличный праздник!..

Она говорила и говорила, продолжая мерить шагами коридор. Малфой же, молча наблюдавший за ней до этого, теперь перевел взгляд на стену позади Гермионы. И с каждой секундой он выглядел все более удивленным, если не сказать — ошеломленным.

— Э… Грейнджер? — решился он прервать монолог девушки.

Та резко остановилась и возмущенно уставилась на него.

— Что еще?

Малфой движением головы указал на стену за ее спиной. И дверь, которой еще две минуты назад там не было. Обернувшаяся Гермиона в первую секунду не поняла, что так его заинтересовало, но почти сразу же вскрикнула от удивления.

— Это же Выручай-Комната, Малфой!

— Без тебя понял, — огрызнулся он и решительно взялся за ручку двери. Но тут же ладонь Гермионы легла сверху, останавливая его. На вопросительный взгляд она лишь покачала головой.

— Думаешь, это разумно? — она нахмурилась. — Здесь и так повсюду опасности, неизвестно, что ждет нас там.

— Никогда бы не подумал, что ты струсишь, Грейнджер. Ты же только что хотела Рождество — вот он, шанс. Идем уже, — с этими словами Малфой повернул ручку. С тихим скрипом дверь приоткрылась.

Легким касанием Малфой толкнул створку внутрь. В образовавшемся проеме царил полумрак, рассеиваемый где-то в глубине теплым светом пламени. Не сдержавшись, он победно оглянулся через плечо на замершую на пороге Гермиону. Заметив его взгляд, она вздернула подбородок и решительно шагнула вперед:

— Сам ты струсил!

«Типично по-гриффиндорски», — усмехнувшись, подумал Малфой, но счел за лучшее промолчать. Раз уж она отвлеклась от обвинительного монолога…

Гермиона осторожно вошла в комнату, держа палочку наготове. Идти первой было страшно. Хотя позади нее был Малфой, также готовый ко всему, неизвестность впереди вселяла тревогу. Борясь с искушением обернуться, Гермиона расправила плечи и остановилась, осматривая помещение. Драко вошел следом.

Перед ними открылась Выручай-Комната. И сейчас она была уютной, как никогда прежде. В чем-то она напоминала гостиную Гриффиндора — теплые оттенки в интерьере, большой мягкий диван и пара глубоких кресел окружали низкий столик темного дерева. В небольшом камине жарко пылал огонь, а рядом стояла нарядная елка. В красных и золотых елочных шарах плясали отраженные языки пламени, создавая в комнате атмосферу праздника и спокойствия. У стены стояли несколько шкафчиков и этажерка с книгами, а в дальней стене виднелась дверь. Единственным источником света являлся камин, поэтому в комнате царил приятный расслабляющий полумрак, сгущавшийся по углам.

Гермиона слегка вздрогнула, когда Малфой наклонился и негромко сказал:

— Как ты заказала: отдохнуть и посидеть у елки. Насчет вымыться — думаю, стоит поискать вон за той дверью.

По-прежнему держа палочку на изготовку, Гермиона осторожными шагами подошла к двери, приоткрыла ее и скользнула в помещение за ней. Через секунду раздался ее радостный голос:

— Ты прав, это ванная! В ближайшие полчаса меня не беспокоить… — окончание фразы было заглушено звуком льющейся воды.

Избавление от одежды заняло у Гермионы несколько секунд. Практически запрыгнув в душевую кабину, она выкрутила краны, регулируя температуру. Хлынувшие сверху струи заставили ее кожу покрыться мурашками, но постепенно она ощутила, как вода смывает не только грязь и пыль с ее тела, но и усталость, напряжение последних дней. Наслаждаясь этим спокойствием, Гермиона закрыла глаза и расслабилась. Как же им повезло найти Выручай-Комнату! И какая она праздничная в этот раз. Странно, что она уцелела после того случая с Адским пламенем, когда им пытались помешать Крэбб, Гойл и Малфой… Вот черт, Малфой! Она же не заперла дверь в ванную! Хотя, представить, что он зайдет сюда, было трудно. Зачем бы это могло ему понадобиться? Но секундная вспышка страха от этой мысли заставила сердце Гермионы забиться быстрее, и сейчас оно продолжало колотиться. Ну конечно, он не зайдет. Что за глупая идея?.. Как ни старалась девушка отогнать от себя эту мысль, образ Малфоя, входящего в ванную, упорно цеплялся за сознание. Особенно некстати вспомнилось ощущение его рук на плечах, когда он успокаивал ее в комнате после иллюзии… Разозлившись на себя за подобные мысли, Гермиона начала яростно намыливать волосы. Но все-таки, интересно, что было бы, если бы он зашел?..

— Грейнджер, а ты не промах! Я даже не ожидал от тебя… Ого! Ты почему в шкафу моешься?

От звука голоса Малфоя, раздавшегося в непосредственной близости от нее, Гермиона поскользнулась и едва не упала. Через матовое стекло душевой кабины она не могла видеть, что происходит в ванной комнате, но она в ней была уже явно не одна. Ошеломленная подобной наглостью, она крикнула:

— Ты спятил? Убирайся отсюда немедленно!

Сквозь шум воды Гермиона услышала смех, а затем последовал ответ:

— Ухожу-ухожу. А я уж подумал, ты специально дверь запирать не стала…

Издевательское хихиканье Малфоя оборвала мокрая мочалка, брошенная из-за приоткрывшейся дверцы душевой кабинки.

Когда Гермиона вышла из ванной, ее взгляд продолжал пылать справедливым негодованием. Малфоя же это нисколько не трогало — развалившись на диване и закинув ноги на столик, он сосредоточенно изучал этикетку какой-то бутылки, которую держал в руках.

— Как это понимать? — самым суровым тоном спросила Гермиона.

Малфой бросил на нее взгляд, не выражавший ни капли раскаяния, и ответил вопросом на вопрос:

— А как понимать, что ты мылась в стеклянном шкафу?

От подобной наглости Гермиона потеряла дар речи, а вместе с ним и часть давешнего возмущения.

— Это никакой не шкаф! Это душевая кабина, придурок, — закатив глаза, она со вздохом упала в кресло. — Зачем ты туда вообще поперся?

Вместо ответа Малфой помахал в воздухе бутылкой. Поняв, что для Гермионы это не прояснило ситуацию, он снизошел до объяснений:

— Ты, Грейнджер, оказывается, полна сюрпризов. Во всей Выручай-Комнате нет ни крошки еды, зато представлен неплохой бар. В частности — три бутылки огневиски, пять бутылок вина и ящик сливочного пива до кучи. И как ты это объяснишь? — с неприкрытой издевкой поинтересовался он.

Гермиона опешила и не преминула возмутиться:

— А я вообще здесь причем? Я вообще не пью! А виски вообще только раз в жизни пробовала. И вообще… — она запнулась, поняв, что с «вообще» пора вообще завязывать.

По всей видимости, ее объяснения Малфоя совершенно не убедили — он скептически ухмыльнулся и поднялся с дивана.

— Ну-ну… Это же ты заказ Выручай-Комнате составляла. Ладно, можешь приступить к исследованию бара, а я пошел в ванную. Мыться в шкафу, — с этими словами он презрительно скривился и скрылся за дверью.

Гермиона немного помедлила, а затем тоже встала и направилась к сумке. Насколько она помнила, там были и спички, и зажигалки, а ей захотелось зажечь свечи, расставленные по комнате — от камина света было недостаточно, а магией пользоваться без необходимости не стоило. Покопавшись в содержимом, она наконец нашла то, что искала, и приступила к зажжению свечей. Не успела она щелкнуть зажигалкой, как раздавшийся из ванной почти девчоночий визг заставил ее выронить свечку из рук. Обернувшись к двери, она не смогла сдержать смех — на пороге стоял взбешенный Малфой, мокрый насквозь. Промокшие волосы липли к лицу, а вода лилась с одежды на пол, уже успев образовать небольшую лужицу. Взгляд Драко был прикован к лицу Гермионы. Сквозь зубы он процедил:

— Как эта проклятая дрянь работает?

Подавляя рвущийся наружу смех, Гермиона прошла в ванную, осторожно протиснувшись мимо стоящего в проходе Малфоя.

— Вот здесь поворачиваешь — так вода польется из крана, а так — из этого шланга… А с этим положением ты уже знаком — так вода течет сверху, — все-таки хихикнула Гермиона. — А здесь регулируешь температуру. Все просто. Попробуй.

Драко подошел ближе и осторожно покрутил переключатель. Все получилось, и Гермиона уже повернулась к выходу, когда услышала, как он пробормотал себе под нос:

— Чертова маггловская хреновина. Какие тупицы только это придумали…

Девушка почувствовала, как от гнева запылали щеки. Резко повернувшись, она сказала:

— Такой свинье, как ты, Малфой, нужно мыться в корыте. Так что будь и за это благодарен!

Не успела она договорить, как он, быстро повернувшись, сжал ее запястье и дернул на себя.

— О, раз это такая прекрасная штука, ты не будешь возражать против повторного купания? — прошипел Малфой, вталкивая ее в кабинку и одновременно включая воду.

Почувствовав, как одежда быстро пропитывается водой, Гермиона взвизгнула, но тут же схватила шланг душа и направила его на обидчика, свободной рукой переключая режим. Теперь снова поливало Малфоя. Он попытался отобрать у нее «оружие», но мокрый шланг выпал из рук и начал извиваться на полу, окатывая водой уже их обоих. Борьба продолжалась еще некоторое время, сопровождаемая визгом, криками и смехом. Когда вода уже была выключена, запыхавшийся Драко уселся на пол рядом с уставшей Гермионой. Оба были мокрыми до последней нитки. Переглянувшись, они опять расхохотались. Отсмеявшись, Малфой вынес вердикт:

— Ну, эта штуковина, конечно, менее удобная, чем ванна или бассейн, но однозначно более веселая!

Вместо ответа Гермиона вновь рассмеялась. Через мокрую ткань джемпера она вдруг остро ощутила, как ее плечо соприкасается с плечом Малфоя. Все веселье в одну секунду разлетелось вдребезги. Поскальзываясь на мокром полу, она порывисто поднялась и, не оборачиваясь, бросила через плечо:

— Не сомневаюсь, что теперь ты справишься сам.

С этими словами она скрылась за дверью. Малфой проводил ее полным недоумения взглядом. Еще несколько секунд он продолжал смотреть на закрывшуюся с тихим щелчком дверь. Затем в его глазах вспыхнули искры разгорающейся злости. Прежде чем подняться с пола и вернуться к освоению душевой кабины, он сквозь зубы прошипел:

— Да какого черта?..

— Да какого черта?.. — шепот сорвался с губ Гермионы. Едва щелкнул замок закрывшейся двери, она прислонилась к ней спиной. Действительно — какого черта? Что это за ерунда? Она, Гермиона Грейнджер, в ванной с Малфоем. С Драко Малфоем. Хотя, можно было бы и не уточнять, фамилии уже достаточно для осознания ужаса ситуации. Смеется с ним, как ни в чем ни бывало. Господи, да даже в голове это все не укладывается! Что бы на это сказали ее друзья? Что бы сказал Гарри? А… Рон? Что сказал бы Рон? От этих мыслей ее затошнило. Казалось, что она делает что-то непоправимо ужасное, то, что потом обернется бедой. Но что именно, она не понимала. Гриффиндорская всезнайка, мисс Гермиона Грейнджер не знала, в чем дело, в чем ее ошибка и как ее избежать. Единственное ей было совершенно ясно — нужно держаться подальше от Малфоя.

Собственные мысли заставили Гермиону фыркнуть. Конечно, держаться подальше. Что может быть проще в данной ситуации? Загнав саму себя в тупик, Гермиона провела ладонью по лбу, словно прогоняя ненужные мысли, и направилась к креслу возле камина. К моменту, когда дверь в ванную распахнулась, и вместе с клубами пара оттуда появился Малфой, она уже успела заклинанием высушить одежду и волосы и уютно укутаться в свою порядком потрепанную мантию. Обхватив колени руками, она наблюдала за успокаивающим танцем языков пламени в камине.

Малфой также успел высушить свою одежду, но почему-то не стал делать того же с волосами. Гермиона с каким-то злым упрямством продолжала, не отводя взгляда, смотреть на огонь. Боковым зрением она увидела, как Малфой ловким движением перепрыгнул через спинку дивана и приземлился на мягкие подушки. «Вот придурок! Даже нормально сесть не может. Что за самовлюбленность…» — с нарастающим раздражением подумала Гермиона. Объект ее негодования в это время с самым невинным выражением лица взял со стола бутылку огневиски и налил себе в стакан янтарной жидкости. Покачав напиток в стакане, он сделал глоток. Легкая полуулыбка изогнула его губы. «Лишь бы выпить. Интересно, у него есть все человеческие пороки или хоть парочки в комплекте не хватает?» — с этой мыслью Гермиона сжала губы еще плотнее, если это было возможно. Малфой же расслабленно откинулся на диванные подушки и, казалось, вовсе не замечал ее недовольства. Непринужденным движением он взъерошил свои потемневшие от влаги волосы, отчего брызги воды полетели в разные стороны. Несколько капель попало на щеку Гермионы. К несчастью, именно эти капли переполнили чашу ее зыбкого спокойствия. В одну секунду она вскочила со своего места и оказалась рядом диваном.

— Прекрати немедленно!

С нарочитым удивлением Малфой поднял взгляд на девушку.

— Что-то не так, Грейнджер? — протянул он таким тоном, будто они снова оказались в прежнем Хогвартсе.

Гермиона пыталась найти слова. Теперь, когда она собралась все высказать, все доводы вдруг показались ей смехотворными. Но злость не уходила. Поэтому она все же начала:

— Ты… Ты… Самодовольный кретин! Как ты можешь вести себя, словно ничего не происходит? Мы по-прежнему в самом опасном месте на свете, а ты до сих пор ничего мне не говоришь. Объяснись, Малфой!

Все, кто называл Малфоя трусливым хорьком, сейчас бы взяли свои слова обратно. Ни гневная тирада, ни взгляд, мечущий молнии, совершенно его не впечатлили. Все в той же расслабленной позе он продолжал наблюдать за Гермионой с небрежным любопытством.

— Признайся, Грейнджер, ты просто не умеешь расслабляться. Рождество, Выручай-Комната, огневиски… Но ты такая зануда, что тебя это все не может порадовать.

— Я никакая не зануда!

— Ну да? Докажи.

Не успел Малфой произнести эти слова, как Гермиона выхватила у него из рук стакан с огневиски и неожиданно для самой себя одним глотком его осушила.

Признаться, этот поступок поразил их обоих. Малфой, еще после инцидента в ванной желавший проучить свою заносчивую спутницу, решил напоить ее и посмотреть, что из этого получится (а по возможности, и припоминать ей еще очень долго). Но делать это он собирался при помощи сливочного пива, полагая, что ничего крепче Грейнджер и пробовать не станет. Поэтому подобный исход обычной перебранки стал для него настоящим сюрпризом.

Сама же Гермиона была просто в шоке. Уже когда обжигающая жидкость коснулась ее горла, а дыхание опасно перехватило, она прокляла всех: Малфоя, спровоцировавшего ее на такой глупый поступок; себя, поддавшуюся эмоциям и схватившую этот дурацкий стакан; того, кто вообще придумал этот огневиски… Череда проклятий продолжалась бы еще долго, но Гермиона вдруг снова смогла дышать, а жгучий жар из гортани перетек в грудную клетку, откуда приятным теплом начал расползаться по всему телу. В голове вдруг стало тоже горячо, легко и звонко-пусто. Она опустилась в кресло и перевела взгляд на Малфоя.

Тот уже не валялся на диване, а сидел напротив, напряженно вглядываясь в лицо Гермионы. Неуверенно спросил:

— Эй, Грейнджер, ты как?

Непонятно чему улыбнувшись, она кивнула. Облегченно вздохнув, Малфой откинулся на спинку дивана. Усмехаясь, произнес с ноткой издевки:

— Ну ты даешь! Хоть бы закусывала. Может, тебе лучше сливочного пива?

Продолжая улыбаться, Гермиона снова кивнула. Она молча наблюдала, как Малфой достает бутылку пива из ящика стола и коробку с едой из сумки. Быстрым движением он открыл бутылку и подвинул ее к гермиониному краю стола. Следующим движением он открыл крышку коробки с зачарованным обедом, и по комнате начали распространяться аппетитные ароматы жареной индейки и запеченного картофеля. Себе же Малфой вновь плеснул огневиски. В то время как Гермиона продолжала молчать, Драко продолжал говорить:

— Рождественский обед только один. Я, если ты помнишь, не рассчитывал, что у меня будет компания. Но моему великодушию нет предела — я с тобой поделюсь. Даже вот сам не знаю, что на меня нашло... Знай мою доброту! И пиво давай пей. Или тебе еще огневиски подавай? Ну ты даешь вообще. А говорила — не пьешь. Хотя, у тебя такое лицо было — ты б себя видела! — на этих словах Малфой рассмеялся, хотя сам он впервые попробовал огневиски только полгода назад. И лицо у него было не лучше, так он еще и плевался. — Ну? Ты что молчишь? Странная ты какая-то…

Нужно признать, что алкоголь действительно помог Гермионе расслабиться. Выручай-Комната показалась ей еще уютнее, чем до этого. Елочные украшения сверкали совершенно по-рождественски и создавали атмосферу праздника. Даже Малфой казался уже не таким придурком. Поэтому она ответила:

— Я странная? А ты разве не странный? Сидишь здесь со мной, виски пьешь, а ведь ты таких, как я, ненавидишь.

Признаться, Гермионе пришлось приложить немало усилий, чтобы слова не набегали одно на другое, а шли строго по порядку. В голове всплыла фразочка «язык заплетается», отчего-то заставившая ее хихикнуть. «У меня заплетается язык. Язык заплетается. Нет, ну это надо же…»

Малфой притворно изобразил недоумение:

— Таких, как ты? Это каких — таких?

Гермиона неопределенно помахала рукой в воздухе. Затем, стараясь максимально сосредоточиться, произнесла:

— Ну… маггло-рож-денных. Да. Таких!

— С чего это вдруг?

Сделав хороший глоток сливочного пива (черт, как эта бутылка оказалась у нее в руке?..), она решительно ответила:

— Ты же все время меня обзывал грязнокровкой!

Малфой вновь растянулся на диване и, закинув руку за голову, расслабленно наблюдал, как колышутся тени в темной вышине потолка. Время от времени он подносил свой стакан к губам и делал небольшой глоток.

— Классная у тебя логика, Грейнджер. Тогда, выходит, еще я ненавижу всех, кто носит очки, и тех, у кого денег меньше, чем у меня. Ведь Поттера я называл очкариком, а Уизли — нищебродом. Так?

Гермиона не ответила, и Драко продолжил:

— К тому же, я еще много как называл тебя: и всезнайкой, и занудой, и лохматой, и зубастой…

— Малфой, прекрати!

— Ну, да. Так вот. Ты считаешь, что я ненавижу всех людей, обладающих занудным характером, неуправляемыми волосами и бобриными зубами?

— Я тебя прибью сейчас, — без тени улыбки заявила Гермиона, устраиваясь поудобнее в кресле и укутываясь в пушистый плед.

Малфой хмыкнул.

— Я вижу, ты меня поняла. Очевидно, что все грязнокровки тут совершенно ни при чем. А теперь вот скажи, ты животных любишь?

Обескураженная внезапной сменой темы Гермиона неопределенно кивнула, а Драко продолжил:

— А маленьких-пушистеньких? Например, беленьких?

Горячая волна огневиски еще мягко окутывала сознание Гермионы, поэтому она не заметила подвоха и снова кивнула.

— Получается, и против хорьков ты тоже ничего не имеешь? Признайся, они ведь довольно милые, да?

Только в этот момент она поняла, к чему он клонит. Она попыталась придумать какой-то язвительный ответ, но в голову совершенно ничего не шло. Да еще и внезапно захотелось спать.

— Они — да. А ты — совсем нет! Малфой, я спать хочу…

Драко отвлекся от созерцания потолка и насмешливо посмотрел на сонную девушку.

— Надо было раньше об этом думать, — увидев, что она не понимает, о чем речь, он продолжил: — Как видишь, здесь нет кровати и всего один диван. И он уже занят.

На секунду Гермиона опешила, но затем вспыхнула от возмущения:

— Ты… Да ты… Чтобы я! Я не лягу с тобой рядом!

Наблюдая за сердитой Гермионой, Малфой расхохотался. Отсмеявшись, он ответил:

— Я и не предлагал, Грейнджер. Мне и одному здесь будет не слишком удобно. Я имел в виду, что тебе придется найти другое место для сна.

Осознав, как глупо было ее подозрение, Гермиона залилась краской. Радуясь про себя, что в неярком свете камина и свечей это вряд ли бросается в глаза, она обвела взглядом комнату. Пытаясь скрыть смущение, она преувеличенно деловым тоном поинтересовалась:

— И где же спать мне?

Расслабленно потянувшись, Малфой уютно укрылся пледом. Гермиона с завистью посмотрела на него и выжидающе кашлянула.

— Ты можешь поспать в кресле.

— Я же в нем не помещусь!

— Ооо… Ну, ты можешь сдвинуть два кресла. Они большие, будет нормально.

Разозленная сложившейся ситуацией Гермиона вскочила со своего места. Огневиски снова ударило в голову, и она слегка пошатнулась. Ощущая на себе насмешливый взгляд Малфоя, она подошла к соседнему креслу и, упершись в спинку, подвинула его. Вернее, попыталась подвинуть. Тяжеленный предмет мебели не сдвинулся ни на дюйм. Собрав все силы и стараясь не думать, как по-дурацки выглядит со стороны, Гермиона предприняла еще одну попытку. Безуспешно. Не выдержав, она наконец посмотрела на Малфоя, который, разлегшись на диване, едва сдерживал смех.

— Может, ты мне поможешь? — стараясь говорить спокойно, поинтересовалась Гермиона.

— Хм… Вряд ли.

Другого ответа и не стоило ожидать. Это же Малфой! Но Гермиона понимала, что сейчас она не в самом выигрышном положении, поэтому спросила:

— Почему?

Ответ прозвучал не сразу:

— Потому что ты меня об этом еще не просила.

Черт, он еще и издевается. Нормальный человек уступил бы девушке место на диване, а сам бы что-то придумал. Но нет, это явно не тот случай. Ей еще и придется просить, чтобы он ей помог… Что ж, ладно, она ему это еще припомнит!

— Многоуважаемый мистер Малфой, не будете ли вы столь любезны помочь мне передвинуть это дурацкое кресло? Если, конечно, это не слишком вас затруднит. Я была бы вам безмерно признательна!

Усмехнувшись, Драко поднялся с дивана.

— Вот видишь — можешь же, когда хочешь. Могла бы, кстати, всегда так со мной разговаривать…

В ответ Гермиона довольно чувствительно пихнула его локтем в бок и молча кивнула в сторону кресла. Через несколько минут ее спальное место было готово. Импровизированная кровать получилась на удивление уютной. А теплый плед и пара подушек, сворованных с дивана, пока Малфой двигал кресло, сделали ее еще и вполне удобной.

Устроившись как следует, Гермиона закрыла глаза. Сквозь дрему она подумала о друзьях. Сейчас они, наверное, тоже ложатся спать в «Норе», нарядно украшенной к Рождеству. Праздничный ужин уже закончился, но по дому еще витают аппетитные ароматы. Дом полон любящих друг друга людей, и от этого в нем особенно тепло. Рон, наверняка, жалуется, что опять объелся, а Гарри думает, как бы встретиться с Джинни в коридоре, когда дом погрузится в спокойный, умиротворенный сон. А Джинни в ночнушке, поджав под себя босые ноги, расчесывает свои длинные солнечно-рыжие волосы, поглядывая на пустующую вторую кровать в ее комнате. Ту, где могла бы сейчас укладываться спать Гермиона…

От всех этих мыслей в глазах защипало. Сон как рукой сняло. Гермиона беспокойно поворочалась с боку на бок. Свечи потухли, и огонь в камине горел уже не так ярко. Она негромко позвала:

— Эй, Малфой!

Тишина. Наверное, он уже уснул. Уже не ожидая услышать ответ, Гермиона закрыла глаза… Вдруг — тихое:

— Что?

— Ты спишь?

«Блин! Что за идиотский вопрос? Конечно, нет, раз ответил», — мысленно отругала она себя.

Ответ снова последовал не сразу:

— Еще нет.

Гермиона уже сто раз пожалела, что вообще позвала его. Но теперь было бы совсем странно молчать. Не придумав ничего лучше, она спросила:

— Что бы ты хотел получить в подарок на Рождество?

— А ты хочешь мне что-то подарить? — на этот раз Драко ответил быстро.

Гермиона задумалась. Здесь ведь больше некому дарить подарки. А это ведь Рождество. Что за праздник без подарков? Так что, как это ни странно, но да — она бы хотела что-нибудь подарить. Только вот нечего, увы. Но Малфою совершенно необязательно все это знать.

— Я серьезно. Что бы ты хотел?

Вновь замерла тишина. Хотя Гермиона не могла видеть его лица, но ей казалось, она знает, о чем он думает: как обычно, съязвить или все же нормально ответить? Оставалось лишь надеяться на честный ответ.

— Для меня будет лучшим подарком, если мы дойдем до Тайной Комнаты и останемся целы. И если там все пройдет, как надо, и мы отсюда выберемся.

Малфой говорил медленно, словно каждое слово дается с трудом. От этого фраза показалась Гермионе странной. Но не только от этого, что-то еще было в ней не так. Вдруг она поняла: «мы»! То есть, для него важно, чтобы они оба выбрались. Ему что же, не безразлично, что будет с ней? Или что это вообще значит? Цепочка размышлений оборвалась вопросом Малфоя:

— А ты что хотела бы?

Гермиона помедлила с ответом, не решаясь говорить честно. Но все же ответила откровенностью на откровенность:

— Я бы хотела увидеть своих родителей.

Повисла неловкая пауза.

— Ну, ты ведь и так бы их увидела, если бы не оказалась здесь.

— Не факт. Это если бы я их нашла.

Послышался шорох ткани — Малфой сел на диване. Когда он заговорил, в голосе явно слышалось удивление:

— А куда они делись? Что значит — нашла?

Теперь и Гермиона села на своем месте. В полумраке комнаты она вглядывалась в его лицо, с каждой секундой яснее понимая, что он действительно не знает. О нет, теперь придется объяснять! Гермиона откинулась на подушки и с трудом заговорила:

— Когда мы с Гарри и Роном отправлялись искать крестражи, я понимала, что моим родителям грозит большая опасность. Тогда я стерла им память и вложила новые воспоминания. Теперь они живут далеко от Великобритании под другими именами и не подозревают о моем существовании.

Как Гермиона ни старалась, на последнем предложении голос ее задрожал, а на глазах выступили слезы. Совладав с собой, она продолжила:

— На этих каникулах я собиралась найти их и попытаться снять чары. Но не знаю… Не знаю, получилось бы у меня или нет.

Огонь в камине совсем догорел, и лишь тлеющие красным угли немного развеивали тьму, тихонько потрескивая. Гермиона глубоко вздохнула, пытаясь унять дрожь. Раньше ей не приходилось говорить об этом вслух. Гарри и Рон знали о ее родителях, с ними достаточно было полувзгляда, чтобы понять друг друга. Говорить об этом оказалось невыносимо трудно, почти физическая тяжесть наваливалась с каждым произнесенным словом. И теперь Гермиона чувствовала колоссальную усталость, не хватало сил даже поднять веки. Она не знала, к лучшему ли молчание Малфоя, но хотя бы радовало, что не нужно объяснять, зачем она это сделала. Усталость мягко окутала ее, затягивая в сон. Уже почти уснув, она услышала:

— Мне жаль, Грейнджер. Я не знал об этом.

Выныривая из пелены дремы, она почти шепотом ответила:

— Спасибо. Спокойной ночи.

Посреди ночи Гермиона резко проснулась от того, что кто-то грубо закрыл ей рот ладонью. Еще не успев понять, где она и что происходит, она попыталась вырваться. Не различая ничего в темноте, она замахала руками, пытаясь достать обидчика, а затем, извернувшись, укусила ладонь, зажимавшую ей рот. Невидимый во тьме враг зашипел от боли, но хватку не ослабил. Через мгновение ее щеки коснулось чье-то дыхание, а возле самого уха раздался едва слышный шепот:

— Тихо, Грейнджер, тихо. Это я, не кричи. Прислушайся!

Поняв, что так напугавший ее недруг — всего лишь Малфой, Гермиона затихла. Тот сразу же ее отпустил, и они оба замерли, вслушиваясь в напряженную тишину. Сначала девушка не различила никаких подозрительных звуков и уже собралась устроить Малфою взбучку за «приятное» пробуждение, как вдруг из дальнего угла комнаты раздался какой-то шорох. Изо всех сил вглядываясь в сторону источника звука, Гермиона вцепилась в плечо Драко, также застывшего в ожидании рядом с креслом. Едва слышно она прошептала:

— Это что?

— Тшшш!

Снова послышался шорох, затем что-то звякнуло, заскрежетало и раздался грохот и звон. Не выдержав, Гермиона с визгом вскочила, а Малфой выхватил палочку и крикнул:

— Люмос!