Амулет Времени III: Волк и Пеликан (гет)

Переводчик Dark_Malvinka.

~Гарри, собери Орден. Волдеморт собирается напасть на Святого Мунго.~

Получив это сообщение, он отправил призыв орденовцам и уже собирался встать, как вдруг поймал растерянный взгляд Сева. Пришлось быстро объясниться.

— Сев, мне нужно кое-что сделать. Увидимся позже.

— С чего вдруг? Довольно неожиданно...

— Получил сообщение от человека, к которому мне нужно идти. Извини.

— Мысленное?

— Ага.

— О, хорошо. Увидимся.

Гарри вскочил на ноги и посмотрел на учительский стол, где Дамблдор посмотрел на него в ответ, в глазах его читался вопрос.

~У Джинни было видение. Волдеморт собирается напасть на Святого Мунго. Нам нужно провести собрание.~

Дамблдор слегка кивнул и вышел из Большого Зала. Другие учителя, состоявшие в Ордене, последовали за ним. Как только все они оказались в пустынном коридоре, Гарри вызвал дверь в свою комнату и придержал ее для остальных. Когда вошел последний учитель, с разных концов коридора прибежали Мин, Рон, Джинни, Гермиона и пара студентов, бывших в Ордене, и проскочили в дверь. Подойдя к камину, Гарри дождался, пока все отправятся в Домус Корвус Коракс.

В бальном зале их встретили встревоженные люди. Гарри отправил срочный вызов, с большей настойчивостью, чем обычно, чтобы орденовцы собрались как можно скорее. Когда прибыла группа из Хогвартса, все расселись за столом, ожидая речи Дамблдора. Несколько минут директор разглядывал, все ли пришли, а затем встал.

— Спасибо за то, что так быстро собрались. Должен признаться, я также озадачен целью этого собрания, так что передаю слово Гарри, который сможет рассказать вам больше.

Гарри с удивлением взглянул на профессора, поднялся и обратился к ожидающим орденовцам.

— Я позвал вас потому, что Джинни, которая является Истинной Провидицей, получила видение о нападении Волдеморта на больницу магических заболеваний и травм имени Святого Мунго. Джинни, расскажи нам, что ты Видела?

— Волдеморт планирует нападение на Святого Мунго через два дня. Он жаждет как можно больше разрушений и знает, что на Хэллоуин многие придут навестить родственников. Судя по тому, что я Видела, нападение произойдет утром, около десяти или одиннадцати часов, с ним будет примерно тридцать Пожирателей Смерти, пятьдесят дементоров и несколько вампиров и оборотней.

— Хэллоуион? Ну почему это всегда Хэллоуин? — прошептал Гарри. — Спасибо, Джинни. А теперь, очевидно, нам надо спланировать контр-нападение, нужно организовать позиции, с которых мы будем сражаться. Кто может вызывать телесного Патронуса?

Поднялось около десяти рук, отчего Гарри разочаровано вздохнул.

— Хорошо, это немного, но ничего не поделать. Те, кто может вызвать телесного Патронуса, будут сражаться с дементорами. Не беспокойтесь, мои друзья и я изгнали целую кучу в Париже в 1944, так что все не так плохо. Я хочу, чтобы авроры сосредоточились на Пожирателях Смерти, а с ними и министерские работники. Все представители нечеловеческой расы, вы берете на себя вампиров и оборотней. Все те, у кого есть опыт в целительстве, вы нужны здесь, чтобы заняться ранениями. Студенты Хогвартса и недавние выпускники, вы будете совершать прыжки туда-обратно, забирая погибших и раненых. Все ясно?

— У меня вопрос.

— Да, мистер...

— Лонгботтом. Фрэнк Лонгботтом.

Гарри застыл, услышав это имя. Он вдруг вспомнил суд на Беллатрисой Лестрейндж, который видел в омуте памяти Дамблдора, за то, что та замучала до безумия Фрэнка и его жену Алису. Тряхнув головой, он постарался отрешиться от будущего.

— Да, у вас был вопрос, мистер Лонгботтом.

— Мне просто интересно, как мы можем основываться на видении. Вы уверены, что оно сбудется?

— Да, уверен. Джинни никогда не ошибалась.

— Хорошо, я просто хотел проверить.

— Будьте уверены, если Джинни говорит, что что-то произойдет, это случится. Не беспокойтесь об этом. Что ж, есть еще вопросы? Нет? Ладно, встретимся завтра в восемь вечера, к этому времени у нас должен быть более конкретный план. Собрание закрыто.

Как только Гарри вернулся в Хогвартс, он направился в свою комнату, где обнаружил Сева, который дожидался его, сидя на кровати. Он разрешил младшему студенту входить в комнату, когда тот захочет, пока он не злоупотребляет этим. Северус встал и подошел к другу.

— Ты в порядке, Гарри? Ты ушел так внезапно. Я беспокоился.

— Все хорошо, Сев. Но у меня был довольно тяжелый вечер. Чувствую, что надо спланировать очередную шутку над Мародерами.

— Конечно, о чем ты думаешь?

— Ну, есть заклинание моего собственного изобретения...

— Ты изобрел заклинание?

— Вообще-то, несколько. У меня к этому талант.

— Кажется, ты талантливый во многих вещах.

— Да, кажется. Знаешь, я очень силен. Сильнее, чем Дамблдор и Волдеморт.

— И такой скромный!

— Эй! Ты же хотел знать. У меня есть сила, я знаю, как ей пользоваться. Думаю, мои друзья считают, что я превращусь в следующего Темного Лорда. Знаешь, иногда я их пугаю.

— Ну, чрезмерная самонадеянность — это слабость.

— Это мне говорит Миона.

— Она мудрая, Гермиона. Ты должен прислушаться к ней.

— Да, конечно, а теперь шутка. Она называется «проклятие Джулио-Клаудиана».

На следующий день студенты и учителя были удивлены, когда Мародеры и Лили стали бродить по Большому залу на завтраке, как римская знать. У всех на головах были венки из листьев и цветные тоги вместо школьных мантий, а то, как они вели себя, говорило о королевском величии. Все в замешательстве наблюдали, как Джеймс шагнул к столу Гриффиндора и начал кричать на испуганных первокурсников.

— Поднимитесь, плебеи, и уступите мне место, я могущественный Августус Цезарь, правитель всего.

— Ты не правитель всего, — с возмущением прокричал Ремус. — Я, могущественный император Тибериус, властвую над всеми этими землями.

— Ты так думаешь, смертный, ведь я — Бог, известный тебе, простой смертный, как Гай Калигула, величайший император всех их, — воскликнул Сириус. Питер ударил его по голове и начал гнуть свою линию.

— Я, Клав-Клав-Клавдий, приказываю тебе подчиниться моей силе.

— Я САМЫЙ МОГУЩЕСТВЕННЫЙ! Я, Люциус Домитиус Аэнобарбус, известный как император Нерон, лишу всех вас жизни, — заявила Лили, размахивая мечом.

А за слизеринским столом все студенты умирали со смеха, поскольку весь день вчера Гарри объяснял, что пятеро гриффиндорцев поверят, что они различные римские императоры. Спустя несколько минут остальные факультеты тоже поняли юмор, когда Сириус и Питер начали спорить.

— Я — Бог Калигула. Все мне поклоняются.

— П-п-племянник? Я думаю, что я, Тибериус Клавдий Нерон Друсус Германик, им-им-император. Я правлю всем, и все д-д-должны преклоняться п-передо мной.

— Я бог, а ты простой император. Я выше. Вы, — крикнул Сириус, указывая на застывших второкурсников, — постройте мне храм, где вы будете мне молиться, а я сделаю вас сенаторами.

Эта шутка продолжалась весь день. Гриффиндор потерял кучу баллов, а Джинни сделала много смешных колдографий, которые она размножила ближе к вечеру и пустила по школе, к большому смущению Мародеров, когда на следующий день они проснулись и поняли, что натворили.

Наступил рассвет 30 октября, и шутники осознали, что пришел последний день соревнования. У них оставалось двадцать четыре часа, чтобы сделать как можно больше, и они запланировали много приколов. Гарри, Сев и Рон проснулись с львиными хвостами, которые были приклеены к их мантиям весь день, что сделало сидение на уроках и квиддичную тренировку соверешенно неудобными. Кроме того, на них напали заколдованные пчелы, когда они отправились на занятие по Уходу за Магическими Животными. К концу дня они были в ужасном настроении, несмотря на тот факт, что Гарри и Рону удалось предотвратить некоторые из приколов Мародеров.

День самих Мародеров тоже не сложился. Рон заколдовал их одежду так, чтобы она была прозрачной для всех, кроме тех, кто носил ее, и друг для друга. Когда они пришли на завтрак в то утро без одежды, в зале поднялась суматоха. Посмотрев друг на друга, они увидели только черные мантии, которые всегда носили. Учителя назначили им неделю наказаний за то, чего они не могли даже осознать, что ободрило обманутых шутников.

К вечеру так много шуток было сыграно в одну сторону и другую, что Сев и Лили оказались в больничном крыле с плесенью, покрывавшей всю кожу. Учителям было совсем не весело, но Гарри поймал взгляд Дамблдора на ужине и понял, что тот считает это соревнование весьма забавным.

Утром 31 октября Гарри проснулся необычно рано, чтобы тщательно поработать перед битвой. Он потратил три часа перед завтраком, чтобы потренироваться с оружием, в боевых искусствах и заклинаниях в своей комнате. Со времен Основателей комната была снабжена мягким полом в центре и различными учебными пособиями, он извлек пользу из всех. Когда пришла пора завтракать, по венам бежал адреналин, он был готов к сражению, насколько это было возможным.

Члены ордена в Большом Зале в это утро были довольно подавлены, как и Мародеры, но все по разным причинам. Джеймс, Сириус, Ремус, Питер и Лили волновались о результатах соревнования, которые должны были быть объявлены вечером на празднике. Хэллоуин был провозглашен днем без приколов, к большому облегчению Рона и Гарри, которым не надо было волноваться о том, что они отправятся в бой с нарывами или щупальцами или чем еще.

После завтрака четверо путешественников пошли в комнату Гарри, в девять тридцать они должны были отправляться в Святого Мунго. Рон, Гермиона и Джинни нервничали, а Гарри бродил по комнате, что было, несомненно, тревожным знаком. После семнадцатого круга Рон решил остановить его.

— Гарри, сядь. От тебя голова кружится.

— Извини, Рон. Я просто возбужден.

— Возбужден? Гарри, мы идем в бой. Там наверняка погибнут люди. Мы можем погибнуть. Ты не переживаешь?

— Не совсем, Миона. То есть, никто не смог убить меня раньше, так почему ты думаешь, что это произойдет сегодня?

— Гарри, не будь таким самоуверенным. Ты можешь быть неаккуратным, а это может тебе дорого стоить.

— О, легче, Миона. Мы сражались и раньше.

— Да, я отчетливо помню одну битву, после которой мы пробыли в плену два месяца. Должно быть, ты забыл. Тебя пытали, помнишь? — прошептала Джинни.

— Ну, мы больше не допустим такой ошибки.

— Гарри, что в тебя вселилось? В конце прошлого года ты потерпел крах. Ты говорил о том, что пытки напомнили тебе, что ты — человек, а не непобедимая личность. Теперь, кажется, ты раз в десять хуже, чем был до того.

— Все нормально, Гермиона. Перестань совать свой нос.

— Я просто волнуюсь, Гарри. Если ты не проявишь осторожность, ты станешь злым, я вижу приближение этого.

— Мне казалось, что Джинни — Провидица, а не ты. Ты ничего не знаешь обо мне, Гермиона, так что прекрати свои нелепые обвинения.

— Я согласен с ней, Гарри.

— Я тоже.

— Так, теперь вы все против меня. Просто класс. Вы мне не нужны. Никто из вас не нужен.

Гарри в ярости двинулся к выходу, но голос Теи остановил его. Он не заметил, что она была в комнате, и в удивлении застыл, когда услышал ее.

— Гарри, они правы. Мне не нравится тот человек, в которого ты превращаешься. Глядя на тебя сейчас, я радуюсь, что Гленедад не встретился с тобой потому, что он был бы разочарован.

— Я такой же, каким был всегда, Тея, — ответил он, не повернувшись к ней.

— Нет. Не знаю, почему, но ты другой. Может быть, это Темные Искусства, может, Слизерин, а, может, злость на мир за несправедливость, от которой ты страдал. Тебе пришлось слишком быстро повзрослет, тебе пришлось сражаться во взрослой войне. Тебя держали в плену и пытали. Ты прожил жизнь без любящей семьи, а когда нашел крестного, ты не по своему желанию попал в путешествие, о котором никогда не просил. Ты встречал людей, которые затем умирали, оставляя тебя одного. Я понимаю, почему ты зол на мир, но не позволяй этому разрушить тебя. Пожалуйста, Гарри.

Гарри ничего не ответил, он просто вышел из комнаты, не обернувшись. Остальные не видели, как по его щеке скатилась одна-единственная слеза.

В девять тридцать Орден Феникса собрался на лондонской улице, где располагался больница Святого Мунго. Снаружи это был закрытый универмаг, оформленный неброско, чтобы не привлекать внимания любознательных магглов. Улица была перекрыта орденовцами, чтобы магглы не попали случайно в битву. Все заняли свои места, в зависимости от роли, назначенной Гарри три дня назад, а путешественники во времени рассредоточились, чтобы умножить эффект от своих возможностей.

Гарри встал там, где должны были наступать дементоры. Остальные окружили его, приготовившись сражаться, но Гарри никак не мог сосредоточиться. Сказанное Галатеей о его злости на мир, и что сын был бы разочарован, зацепило его, хотя он никогда бы не признался в этом другим. Обдумав это хорошенько, он понял, что ребята имели ввиду. Он был ужасно самонадеян и заносчив последние несколько месяцев, и, если быть совершенно честным с собой, ему не нравилось, что он становился кем-то отличным от друзей. Он размышлял о том, как гнев Тома Реддла на жизнь в приюте превратил его в чудовище, с которым Гарри вскоре столкнется. Эта мысль напугала его больше всего.

В десять часов Гарри вынырнул из своих мыслей от множества хлопков, когда на улицу трансгрессировали Пожиратели Смерти, а Дементоры появились позади них. Волдеморт возглавлял отряд, он вздрогнул, когда увидел перед собой собравшихся орденовцев, уже посылавших заклятия в его ряды. С криком ярости он начал выпускать из палочки залпы Убивающих Заклятий. Гарри тут же перешел к действиям, создавая несколько Патронусов, которые вместе скользнули к дементорам, присоединяясь к группе серебристых животных тех людей, которые могли их наколдовать.

Через несколько минут Гарри понял, что дементоры отступили, и решил ввязаться в основную битву. Приняв анимагическую форму, он прыгнул на ближайшего вампира и разорвал его в клочья. После третьего он оглядел центр сражения, где Волдеморт вел жестокую дуэль с Дамблдором. Быстро подумав, Гарри вернулся в человеское тело и сконцентрировался, чтобы посылать волны боли в Темную Метку Волдеморта. Он с удовлетворением смотрел, как Темный Лорд опрокинулся назад и схватился за руку перед тем, как попробовать проклясть директора вновь. Но момент был упущен, и Дамблдор уже поднимал руку. Волдеморт не мог нормально сфокусироваться на дуэли, поскольку продолжительная боль в руке отвлекала его. Спустя несколько минут он начал отступать от своего соперника, ища выход.

Тем временем, Гарри остановился посреди битвы, чтобы сконцентрироваться на выведении из строя Темного Лорда. Пока это помогало Дамблдору и всем остальным потому, что без указаний Волдеморта Пожиратели Смерти были неорганизованы, но сам Гарри стал уязвим. Он так сосредоточился на том, что делал, что не заметил вампира, подбиравшегося со спины, пока тот не схватил его за шею. Гарри тут же попытался отбиться, но вампир вонзил когти в его грудь, причиняя резкую боль. Перед тем, как потерять сознание, он почувствовал, что кашляет кровью, увидел заклинание, ударившее в монстра, схватившего его, и заметил, как ближайший Пожиратель послал в него несколько заклятий. Последнее, что он увидел до того, как провалился во тьму, это Рон, бегущий к нему.

Рон увидел с другого края сражения, как Гарри сконцентрировался. Хотя он не смог все сразу понять, как только Волдеморт закричал от боли, Рон повертел головой и увидел, как тот держится за руку. Ясно, подумал парень, он его отвлекает. Повернувшись к другу, Рон направился туда, чтобы прикрыть Гарри, пока он был в таком беззащитном положении. Еще до того, как он приблизился, из ниоткуда выпрыгнул вампир и набросился на зеленоглазого юношу. Бросившись бежать, Рон послал могущественное заклинание без палочки, сбросившее чудовище с его лучшего друга. Он беспомощно наблюдал, как Пожиратель Смерти посылал одно темное заклятье за другим в Гарри, пока Уизли не вырубил его хорошо нацеленным оглушающим заклинанием.

Рон упал на колени, добравшись до Мальчика-Который-Выжил, положив два пальца на его запястье в поиске пульса. Почувствовав его, хотя и очень слабый, рыжий парень сделал то, что продиктовал ему инстинкт. Поместив ладони на грудь умирающего друга, он пожелал, чтобы раны исцелились. Спустя несколько драгоценных минут, из-под его ладоней замерцал мягкий голубой свет, распространившийся по всему телу раненого парня. Он залечил некоторые самые серьезные — смертельные раны. Через несколько минут Рон почувствовал истощение и без сознания упал поверх своего друга.