Война Драконов: секреты Дурмстранга (гет)

* * *

— Идем,— Ворчун обогнал ее и пошел впереди по совсем короткому коридору, в котором больше не было камер — только низкие деревянные дверки по обеим сторонам. Эйидль пыталась понять, в какой части Дурмстранга они находятся, но это было сложно: наверное, за тысячу лет школа слишком изменилась.

Но все-таки она поторопилась с выводами: уже через поворот, когда они протиснулись в небольшой проход, она узнала место, хотя оно, конечно, выглядело немного иначе. Ворчун привел ее на небольшую площадку, с которой вверх шла крутая винтовая лестница, исчезавшая в узком лазе.

— Внизу покои Святовита, да?— спросила Эйидль, чем несказанно удивила гнома. Он внимательно посмотрел на девочку, потом на пол под их ногами, где не было и намека на лаз или проход, потом снова на пленницу.

— Поднимайся,— просто ответил он, видимо решив, что не стоит ввязываться в разговоры.— И помни: ты обещала молчать.

— Но я ведь не рассказываю вам о том, что нельзя рассказывать, просто спросила,— пожала она плечами, потом схватилась покрепче за перила и начала взбираться вверх, неуверенная, что сейчас вылезет в центре фонтана с драконом, и уж тем более вокруг будут лежать мертвые гномы.

Но кое в чем она опять ошиблась. Они поднялись в знакомую девочке комнату, где по кругу спали вечным сном гномы, только вместо ниш были расставлены небольшие саркофаги. В центре же, куда выводила лестница, высилась огромная глыба камня, которую, судя по всему, только-только начали обрабатывать, чтобы получилась скульптура.

— Они погибли, сражаясь с Инвертусом?— решила уточнить Эйидль, пока ее вели через знакомый коридор с хорошо видной историей битвы гномов с многоликим существом пустыни.

Ворчун снова промолчал, подтолкнув девочку к металлической лестнице вверх, и исландка была уверена, что в ее настоящем они взбирались вверх именно по ней.

Зала Достижений, конечно же, еще не было: они вышли в небольшом помещении, больше похожем на свежевырытую пещеру. Всюду валялись обломки камней, сломанные кирки, раздавленные драгоценные камни. Дверей не было, поэтому они просто протиснулись через небольшой проход в коридор.

— Сюда,— Ворчун подтолкнул ее направо, и Эйидль даже воодушевилась: он вел ее не на улицу, а вглубь школы, к Залу Святовита. И Зал был почти таким же, каким его знала она в своем настоящем, разве что камни светились ярче и камины пылали жарко и очень огненно.

— А где все? Где ученики?

— Сейчас ночь,— буркнул конвоир, снова указав путь направо, туда, где через тысячу лет будут находиться классы для практических занятий и библиотека для учащихся. Двери в библиотеку были плотно закрыты, и возле них стояли мороки.

— Куда мы идем?— решилась спросить девочка, когда гном постучал в молоток, звук которого разнесся по коридору и замолк.

— Тише. Это жилое крыло, ты всех разбудишь,— шикнул на нее Ворчун. Она хотела прокомментировать, что быстрее ее голоса спящих разбудит дверной молоток, но промолчала, решив, что не стоит еще сильнее раздражать бодрствующего в ночи гнома.

— Что случилось, Ворчун?

Эйидль оглянулась: возле одной из дверей стояла Святка, потирая руками заспанные глаза. Исландка тут же отшатнулась в тень, но дочь Святовита совершенно не проявляла интереса к незнакомке.

— Идем спать, дитятко, ну, что ты вскочила,— из комнаты показался еще один гном, который ласково взял Святку за плечи и потянул обратно в спальню. Он гневно посмотрел на Ворчуна и закрыл двери, что-то бормоча под нос.

— Ей восемь, а не три, а носятся с ней, словно с младенцем,— проворчал гном едва слышно.— Испортят девку, ох, испортят.

Как же ты прав, подумала Эйидль, но ничего не сказала, к тому же в этот момент двери неслышно отворились, и оттуда высунулась голова еще одного гнома. Он критически осмотрел Ворчуна, потом исландку и кивнул. Эйидль бесцеремонно дернули за руку, втягивая в мрачное помещение и захлопывая за ней двери. Если когда-то это и будет библиотекой, то сейчас это больше напоминало небольшую, но богато обставленную спальню. Только тут никто не спал, хотя на столе горели свечи, одеяло было откинуто, а подушки примяты.

— Молчи и не говори, пока тебя не спросят. Четко и точно отвечай на вопросы, не говори то, что у тебя не спрашивают, не кричи и не топай,— четко донес до нее очередной гном, критически оглядывавший девочку.— Сморкаться и писаться тоже запрещено.

— Что?— Эйидль показалось, что она ослышалась.

— В присутствии директора Дурмстранга запрещено сморкаться и писаться!— повторил гном, который теперь смотрел на нее, как на умственно отсталую.— Так же, как и портить воздух и рыгать.

— Простите, а если меня начнет тошнить?— решила все-таки уточнить Эйидль, с трудом сдерживая смех. Наверное, данные правила были актуальны в веке десятом, но для нее подобное звучало достаточно смешно.

— А тебя тошнит?— насторожился гном.

— Это был теоретический вопрос,— пояснила исландка, понимая, что чувство юмора существует только у тех, кого на пару дней сажают в темницу за неудачные портреты.

— Если вопросов больше нет, то пошли,— гном двинулся к стене, и Эйидль едва сдержалась, чтобы не спросить, куда они идут, ведь никаких дверей в комнате не было.

Гном подошел к гобелену, что изображал дракона, преследующего в снегах оленя, отдернул его в сторону и несколько раз стукнул по стене. Тут же часть ее отделилась, какой-то механизм тихо пророкотал под ногами, и все стихло.

— Идем,— и гном отошел в сторону, пропуская Эйидль вперед. У ее ног лежала ярко освещенная лестница. На площадке у первой ступени подняли головы два морока и проводили девочку внимательными взглядами.

Стены вдоль длинной широкой лестницы, уходящей по дуге вправо и вниз, были украшены уже знакомыми исландке картинками: драконами, сфинксами, мороками, русалками, кентаврами... Было очень красиво и как-то даже торжественно, и только через некоторое время Эйидль начала догадываться, куда они спускаются.

Она насчитала двести шестьдесят девять ступеней прежде, чем они закончились на небольшой площадке с дверью, возле которой тоже лежал морок. На деревянной поверхности двери был изображен дракон, державший в лапах книгу. Гном осторожно стукнул в дверной молоток — дракон посмотрел на них, а потом снова вернулся к чтению — и отошел в сторону, когда та отворилась. Конвоир подтолкнул Эйидль внутрь, а сам остался. Девочка сделала несмелый шаг и остановилась, оглядывая помещение, в котором не раз бывала, но в ее время оно не производило такого величественного впечатления.

И дело было даже не в том, что в покоях Святовита стояла огромная кровать, посреди комнаты — стол и стулья, в нишах лежали книги и вещи, на полу — ковры, на стенах — гобелены. Дело было в том, что на скамейке у ярко горевшего камина сидел сам Святовит, а рядом, держа за спиной руки, возвышался Симарл. У ног директора Дурмстранга растянулись три морока, еще несколько лежали в разных концах помещения. Фреска, изображавшая Святовита и Елень, мерцала голубоватыми отсветами и наполняла комнату теплом и уютом.

— Подойди,— заговорил Симарл, обращаясь к Эйидль.— Не бойся.

Она расправила плечи, пытаясь показать, что вовсе не боится, и сделала десять шагов, что отделяли ее от основателей Дурмстранга.

— Как тебя зовут?— Симарл внимательно следил за девочкой, как и несколько пар волчьих глаз.

— Эйидль Хейдар.

— Где ты родилась?

— На острове Исландия.

— Ты учишься магии?

— Да.

— Где?

— В Дурмстранге,— осторожно ответила Эйидль, не осмеливаясь посмотреть на Святовита.

— Что ж, волшебница Эйидль с острова Исландия, тогда попытайся объяснить нам, — директор Дурмстранга поднялся и сделал шаг к гостье из будущего,— откуда у тебя вот эта волшебная палочка?— и он протянул вперед руку, в которой была зажата палочка, взятая девочкой с могилы стоящего перед ней мага.— И объясни так, чтобы я не узнал ничего, что могло бы изменить ход истории, девочка из будущего моей школы. Так что думай дважды прежде, чем что-то сказать,— и волшебник из далекого прошлого Дурмстранга замер перед ней.

— И как вы себе это представляете?— не сдержалась Эйидль, наконец, осмелившись посмотреть ему в лицо.— Объяснять то, что произошло в вашем будущем так, чтобы вы не узнали об этом будущем? Звучит нереально.

— Тебе придется это сделать, иначе ты ни с чем вернешься домой.

— Вы отпустите меня обратно?

— Сразу же как поймем, зачем ты здесь,— ответил за дядю Симарл.

— А если я нечаянно сюда попала?

— Это невозможно,— покачал головой юноша.— Ты шагнула в Кольцо Времени, которое даже сейчас скрыто так, что непосвященный не найдет его.

— Это из-за того, что случилось с вашей мамой?— осторожно спросила Эйидль, уже проверившая тактику вопросов на трех братьях в темнице.— Вы решили спрятать Кольцо после того, как в чужие руки попал Песок Времени?

— Значит, в истории не потерялась история Елень,— с грустью отметил Святовит.

— Нет, ничто не потерялось, мы все знаем: про вас, про вашего племянника,— Эйидль посмотрела на Симарла,— про Елень и мороков, про Святку.

— Про Святку?— изумился директор Дурмстранга.

— Да, но я не могу вам рассказать, вы сами просили.

— Да, конечно, это правильно,— Святовит оглянулся на племянника.

— Тайна была открыта?— начал свои вопросы Симарл.

— Нет, до того момента, как я попала сюда, она оставалась Тайной. Но это ненадолго,— Эйидль действительно старалась подбирать слова.

— Ты случайно попала в Зал Тайны?

— Нет.

— Значит, ты нашла Путь?

— Да. Я его прошла до конца.

Симарл и Святовит переглянулись.

— Что?— не поняла девочка.

— Ты прошла Путь, который еще не создан. Пока мы только думаем над тем, какой он будет.

— Разработку идеи вы хотите поручить трем братьям, я права? Я не рассказываю вам о том, что это был за Путь, но уверена, что именно они его придумали.

— Верно, я уверен, что никто лучше них не справится, их фантазия и странный взгляд на мир могут помочь нам спрятать Тайну. И, как я понимаю, мы не ошиблись,— Святовит кивнул кому-то за спиной Эйидль, и она оглянулась: оказывается, там все это время стоял Хранитель.— Так откуда у тебя палочка?

— Я нашла вашу гробницу, палочка была там,— пожала она плечами, отводя взгляд.

— Ты ею пользовалась?

— Нет.

— И не пытайся. Она обратит любое твое заклинание против тебя, потому что настроена на меня,— предостерег Святовит.— Ею могу управлять только я или члены моей семьи. Но ты должна унести с собой эту палочку,— и он потянул девочке двойника из будущего.

Она сжала палочку, потом вздохнула и легко взмахнула ей прежде, чем ее успели остановить: на кончике появился неяркий свет и почти тут же погас.

— Кто ты?— Святовит привстал, еще более внимательно глядя на гостью.

— Я потомок Симарла, возможно, самый последний,— Эйидль серьезно посмотрела на своего далекого предка, потом на Святовита. Она не могла сказать им о том, что еще жива Святка, которая, вполне возможно, после того, как станет смертной, сможет продолжить род основателей Дурмстранга.— Моя мама и мой отец тоже были вашими потомками, я «дракон на груди волчицы».

Симарл коснулся рукой кулонов на своей шее:

— И ты нашла Тайну,— прошептали его губы.

Она кивнула, отводя взгляд, в котором почему-то появились слезы. Только теперь она начала осознавать, что там, в своем настоящем, осталась совершенно одна, ведь мама умерла, а отец... Отца больше не существовало для нее. И сейчас она стояла перед двумя членами своей семьи, разделенными с ней десятком веков.

Глаза наткнулись на знакомый рисунок гнома, от руки которого вниз шли несколько имен на клинописи. И Печать, которую она тоже знала, была на своем месте. Эйидль посмотрела на хозяев Дурмстранга, словно спросила разрешение, потом пересекла комнату и приблизилась к Печати: на ней уже стоял знак, по которому она пришла к Циклопу, а он подсказал ей, как открыть гробницу Святовита.

— Ты знаешь, что это?— Святовит стоял рядом, его теплая рука легла на ее плечо.

— Да, это Печать, которая открывает двери в гробницу Елень,— она подняла взгляд на директора Дурмстранга.— И это символ Знания, символ Циклопа.

— Ты знаешь циклопа?

— Да, они живут в зверинце Дурмстранга,— кивнула девочка,— бывшей тюрьме мороков. Мороки тоже там живут.

— Что такое «зверинец»?

— Ну, это такое место, где живут самые разные звери и существа, со всего мира приезжают их смотреть и изучать,— попыталась объяснить Эйидль.

— Очень интересно,— усмехнулся Святовит.— Сим, представляешь? Тюрьма стала местом для визита.

— Дурмстранг очень изменился за тысячу лет.

— Тысячу лет?— Симарл удивленно вскинул брови.

— Да. И в вашей школе выросли сотни поколений детей,— кивнула девочка, мягко улыбнувшись Святовиту.— И мы очень любим нашу школу. Мы готовы защищать ее даже ценой своих жизней.

— Даже так?— нахмурился директор Дурмстранга.

— В ночь, когда я впервые узнала о Тайне, меня вытащили на поверхность, в снег и метель, и привели к памятнику, на котором изображены...

— Дракон и гномы-основатели,— закончил за нее Симарл.— Мы начали его изготовление, чтобы...

— Это было начало, и тогда я ненавидела весь мир, школу, ребят, которые меня втянули в это. Но сейчас я знаю, что если бы нужно было, то я бы умерла ради того, чтобы ваша...

— Наша,— поправил ее Симарл, вставая рядом.

— ... чтобы наша школа и дальше была защищена, и никто никогда не добрался до Тайны, чтобы о ней никто не узнал,— закончила Эйидль.

— О ней уже знают, крошка,— грустно ответил Святовит.

— Да,— она кивнула и достала из кармана Маховик Времени. Часики закачались в воздухе на цепочке.— Это Маховик, его и еще десяток-другой сделали волшебники Англии из того Песка, что вы отдали им в обмен на жизнь Елень. С помощью Маховиков волшебники могли перемещаться на небольшие промежутки времени в прошлое, и поверьте мне: чаще всего это давало возможность исправить сделанное или спасти кого-то. Они спасли моего брата и меня с моим другом, когда, казалось, нет уже надежды,— девочка осторожно взяла большую ладонь Святовита и положила в нее Маховик Времени.— Мне жаль, что из-за этого песка погибла ваша сестра, но без него я и мой брат были бы мертвы. Надеюсь, что хотя бы это знание поможет вам успокоиться и простить себя,— она сжала пальцы директора Дурмстранга вокруг Маховика.— Это последний, все остальные были уничтожены за несколько десятков лет до того, как я попала сюда.

— Круг замкнулся,— грустно улыбнулся волшебник, и только теперь Эйидль заметила, что Святовит уже немолод, груз лет и ответственности давил на него.— Садись,— он подвел девочку к столу,— у нас же еще есть время поговорить?— он улыбнулся очень по-доброму.— Симарл, надо накормить нашу наследницу.

— Конечно, дядя,— кивнул парень и направился в ту сторону, где, как знала девочка, скрыта комната Хранителя.

Исландка села, чувствуя, что действительно устала и проголодалась.

— Расскажите мне о нашей семье,— попросила она, когда появился Симарл. Он поставил на стол дощечку с ароматным хлебом, миску с маслом и головку сыра. За ним по воздуху плыл кувшин с молоком.

— Прости, не готовили пира,— Симарл присел рядом с Эйидль, пододвинув к ней кружку и хлеб.

— Я очень давно не ела,— призналась девочка и следующие несколько минут только жевала, внимательно слушая.

— Мы с Елень родились в тайге, возле широкой реки, замерзавшей на зиму. Наша деревня была маленькой, а семья — большой. У нас были родители, братья и сестры, но все они погибли после набега соседнего племени. Но я до сих пор помню морщинки на мамином лице, обмороженные руки отца, запах тайги на его одежде. Мы с Елень спаслись: я выхватил ее из люльки и убежал в лес, где нас подобрали эльфы.

— Эльфы?— Эйидль резко проглотила хлеб, чтобы спросить, и тут же кинулась запивать молоком.

— Да, светлые эльфы уже много веков живут в тех местах. Они нас подобрали и отдали морокам, которые в то время населяли леса. Это было счастливое время: Духи многое знали, в их памяти хранится память поколений. Они рассказывали нам о песках, о пустыне, о сфинксах, о великой кочевой тюрьме, а особенно о магии природы, о волшебстве, которое нас окружало. Они нас учили слушать природу, быть с ней одним целым, не противоречить ее законам. Они многому нас научили, и когда я понял, что готов учить других, я ушел искать свое место в мире. Елень осталась с мороками и пришедшими тогда в тайгу остатками семьи сфинксов. Уже тогда моя сестра хотела основать школу, и я благословил ее. Я уходил с легким сердцем, потому что был уверен, что оставил Елень под надежной защитой. Я не мог взять ее с собой в никуда. Потом, думал я, если она захочет жить со мной, когда я обоснуюсь на новом месте, она придет ко мне. Я в сопровождении нескольких мороков перешел Великие Средние горы и тогда в одной из копей встретил гномов. Они страдали от издевательств хозяина, и я выступил в их защиту, призвав на помощь силы природы. Так я стал хозяином удивительного племени кристальщиков. Они были готовы идти за мной куда угодно. Они помнили сказание о том, что далеко на севере, в море, стоит остров, на котором живут драконы и где камни пронизаны драгоценными жилами. В то время я думал над тем, как построить школу и где, и предложение моих друзей показалось мне заманчивым. Так через две зимы мы попали сюда, на Остров Драконов. С нами были мороки, которые помогли нам в первое время справляться с драконами, пока мы не ушли под землю.

— Дальше историю я знаю,— кивнула Эйидль, отодвигая еду.— Потом сюда пришли мороки со своими заключенными, и это назвали Великим Исходом. А потом ваши гномы нашли Кольцо Времени.

— Да... Я до сих пор жалею о том, что мы пошли рыть в том направлении. Но нам так хотелось полностью воплотить замысел трех братьев, и создать книгу в руках нашего дракона. Изнутри порода была очень твердой, работа не двигалась, и я предложил бросить, но гномы такие упрямцы,— ласково проговорил Святовит.— Они зашли с другой стороны, с поверхности. И однажды они пришли ко мне со страхом и восхищением на лицах. Они пробились в естественную пещеру, полную голубого сияния, где с потолка вниз и из пола вверх били столбы песка. Мы сначала не поняли, что это, пока оттуда не вывалился один из гномов. Причем его двойник стоял тут же, рядом со мной. Он испугался такого явления, оступился — и рухнул в Кольцо, исчезнув. И тогда мы поняли, что нашли. Это было страшно: иметь в своих руках такой секрет. И он принадлежал гномам, как и все, что они находили в недрах гор. И тогда они принесли мне мешочек этого песка вместе со Свитком Свободы... Ты слышала о нем?

— Конечно, но мы так его и не нашли, он исчез,— пожала плечами Эйидль.

— Я подписал Свиток, и они стали свободны.

— Это было словно научиться летать,— раздался рокочущий голос от двери, и девочка вздрогнула, обернувшись: там тихо и покорно стояли три брата и Хранитель.— Словно расправить плечи, скинув с себя тяжесть гор. Мы вздохнули полной грудью и почувствовали себя хозяевами своих тел.

— Да, Хранитель, это был счастливый момент для вас,— согласился Святовит, и было заметно по его лицу, что он тоже радовался вместе с друзьями.— И я рад, что вы остались с нами, несмотря на свободу.

— Ты всегда был нам другом, и Дурмстранг — наш дом,— Хранитель говорил тихо, но при этом голос его звучал мощно и раскатисто.

— После освобождения гномов стало ясно, что никто не сможет их заставить показать, где находится Тайна, отдать хотя бы часть этого страшного и опасного секрета. И мы стали спокойно жить, заперев Створки, ведущие к Тайне, и завалив проход.

— Но потом случилась беда с Елень,— тихо кивнула Эйидль.

— Да,— и в этом коротком слове были заключены боль, вина и тоска великого темного мага по своей сестре.— Когда сюда привезли Симарла, у меня снова появился смысл жизни. А потом еще и Святка у меня родилась.

— А почему вы только сейчас решились построить Путь?— осторожно спросила девочка, привалившись к спинке стула и чувствуя сытую усталость. Ей было немного стыдно перед друзьями, которые страдали, находясь в плену у ее отца и сумасшедшего морока, но успокаивало ее то, что все эти события произойдут лет так через тысячу.

— До нас дошли слухи о Тайне,— ответил Симарл,— об этом шепчутся ученики, приезжающие в школу. Нужно скрыть Тайну как можно глубже и как можно дальше.

— Но почему ее не уничтожить? Почему?

— Как уничтожить Время?— ответил вопросом на вопрос Святовит.— И какие нас ждут последствия, если мы только попытаемся разрушить Кольцо? Нельзя трогать природу, нельзя волшебством рушить магию мироздания. Этому нас учили Духи.

— Значит, Тайну нельзя уничтожить,— разочаровано пробормотала девочка, вспоминая, как Мария умоляла ее это сделать.— Но зачем тогда вы вообще решили делать Путь? Почему не придать забвению Тайну и все дороги к ней?

— Мы создадим Путь, чтобы никто непосвященный не нашел Тайну, но чтобы в любой момент гномы, которым принадлежит Зал Тайны, смогли найти его.

— Мы уверены, что в будущем нашему народу еще пригодится Кольцо,— проговорил Хранитель.— Потому что мы слишком ценные рабы, а Свиток Свободы слишком легкая добыча. У нас должно быть то, чем мы снова сможем откупиться от волшебников.

Эйидль открыла рот, чтобы сказать, что Тайна гномам никогда не пригодится, потому что они либо все погибнут, либо уйдут глубоко под землю навсегда, но поймала взгляд Святовита и вспомнила о том, что он ей сказал в начале встречи: она не должна открывать им никаких событий, способных повлиять на ход истории.

— Но по Пути прошла я.

— Наследники Святовита имеют право на Тайну, как и мы,— тут же откликнулся гном, словно на все у него был заранее готов ответ.— И мы будем вечно хранить Путь, до скончания времен.

Они замолчали, и в тишине очень сладко прозвучал зевок девочки.

— Думаю, тебе надо отдохнуть,— улыбнулся Святовит.

— Разве мне не нужно возвращаться?— осторожно спросила Эйидль, чувствуя усталость, накатывавшую волнами.

— Пара часов отдыха ничего не изменит,— директор Дурмстранга поднялся.— Ты можешь пока занять мою постель, а у меня еще будут дела.

— Но разве у вас уже не ночь?— изумилась исландка. Она не стала больше отказываться, потому что не знала, сколько еще ей предстоит пережить в ее настоящем, когда она туда вернется.

— Я успею поспать,— Святовит кивнул Хранителю и трем братьям.— Поднимемся в верхнюю спальню, пусть наша гостья отдохнет.

Эйидль забралась на высокую кровать, скинув туфли. Запахи были чужими, другими, ощущение перины под телом тоже странным, и девочка была уверена, что не заснет. Слишком много было событий, да и спать в далеком прошлом казалось тоже... нереальным. Она многое узнала, но так и не нашла, как спасти всех от отца и его сумасшедшего предка в теле морока.

Разбудил ее звук гармошки: тихий и нежный. Она потянулась всем телом, ощущая расслабленность. Потом приоткрыла глаза и увидела, что на краю кровати Святовита, где она спала, сидит Мешочек и наигрывает мелодию. Больше в покоях никого не было, не считая нескольких мороков.

— Привет,— прошептала она, потягиваясь.

— Выспалась?— Мешочек-Свиточек обернулся и отложил гармошку.

— Долго я спала?

— Прошлой ночью заснула, а сейчас вечер, все на ужине. Не переживай, у тебя еще полно времени,— пожал гном плечами.— Или ты торопишься?

— Мои друзья в беде, я должна им помочь,— Эйидль лежала, положив под голову локоть и наблюдая за Мешочком. Несмотря на то, что она сказала, двигаться ей совершенно не хотелось. Давно девочка не ощущала такого покоя, такой надежности и защищенности. Словно она была дома.

Эйидль посмотрела на часы — стрелки замерли, остановились, видимо, не воспринимая течения времени в прошлом.

— Какая интересная штука,— заинтересовался Мешочек, проследив за взглядом девочки.

— Это часы, по ним мы определяем время,— она отстегнула ремешок и протянула новому другу.— Возьми.

— Спасибо,— гном тут же спрятал подарок в карман, а потом потупился.— Я еще хотел попросить... те волшебные глаза... я бы хотел себе такие же...

— Я бы тебе их отдала, но они мне нужны,— Эйидль с сожалением посмотрела на гнома.

— А... можно я сделаю такие же для себя?

— Ну, да, конечно,— задумавшись, ответила девочка, запуская руку в мантию и ища очки, но не находя.

— Я... прости, пока ты спала, я их у тебя уже взял,— поспешно проговорил Мешочек, доставая из курточки искомый предмет,— просто ты спала, а я боялся, что ты на них ляжешь и раздавишь, и я уже не смогу сделать себе такие же, ну, и я сделал почти такие же, а потом спросил разрешение. Ты же не сердишься?— и Мешочек показал девочке деревянную копию.— Конечно, они не такие красивые, и в них нет еще волшебных стекол, и палочки не складываются...

— Давай сделаем так: ты дашь мне твои, а я отдам тебе свои, настоящие, ведь в моем мире их очень много,— Эйидль взяла деревянную оправу и осторожно положила в карман.

— Ты уверена?— кажется, Мешочек не верил в то, что девочка может так просто расстаться с такой замечательной вещью.— Правда?

— Конечно. Пусть они останутся тебе на память,— улыбнулась девочка, садясь и надевая туфли. Еще одна нить Времени сплелась, соединилась в непрерывный поток песчинок.

— Есть хочешь? Симарл принес тебе еду.

— Да, конечно, но сначала...— Эйидль чуть смутилась.— Мне бы еще...

— Горшок ей нужен, ну, разве непонятно?— хмыкнул Мот, вваливаясь в комнату из коморки Хранителя.

— Понятно, но я не ору об этом на всю школу!— фыркнул Мешочек, тоже соскакивая с кровати.

— А что такого?

— Она девочка!— напомнил Мешочек.

— И что? Разве девочкам не нужен горшок?

— Хватит,— вслед за Томом в спальне появился Хранитель, выглядел он все таким же суровым и серьезным.— Наследница, пойдем,— и гном отошел в сторону, пропуская девочку в свою комнатку. Она была именно такой, как помнила ее Эйидль, только не было на стене ее портрета, да в нише и на койке лежали аккуратной стопкой вещи и книги. На столе уютно горела свеча, бросая тени на странные предметы и отражаясь во множестве цветных камней, что были насыпаны в плетеной корзинке, в углу — кувшин с водой и то, что, наверное, и звалось горшком.

— Позови, когда закончишь,— бросил ей Хранитель, закрывая за ней дверь.

Эйидль в этот момент порадовалась тому, что она все же тут временно: она предпочитала современные ей удобства гигиены. Хотя, конечно, и тут ее ждал сюрприз: древний горшок очищался сам по себе, не нужно было даже никакую кнопку нажимать или за шнурок дергать.

Девочка умылась прохладной водой и только тут окончательно проснулась, мысли заработали быстро и четко. Ей нужно было возвращаться. В прошлом она не нашла тех ответов, которые искала, отправляясь к Створкам.

Тайну уничтожить нельзя. Значит, нет никакого способа ее уберечь от Герла. Если только самой погибнуть и сгинуть у Створок. Но ведь еще есть друзья, которых сперва нужно вытащить из подземелий живыми и невредимыми. Но как?

— Мне пора возвращаться,— сказала она, появляясь снова в покоях Святовита, где уже не было трех братьев: видимо, Хранитель куда-то их отослал.

— Сядь и поешь, скоро вернется директор,— кинул ей угрюмо гном и скрылся в каморке.

Эйидль пожала плечами, взяла со стола деревянную миску с кашей (кажется, это была та самая каша, которую до сих пор подают на «Касатке»), хлеб и отправилась в комнатку Хранителя, осторожно садясь за его стол и наблюдая, как гном обрабатывает изумруд, напряженно хмурясь.

— Что вы делаете?— тихо спросила Эйидль между двумя ложками каши.— Драгоценности?

— Что вы за создания такие, люди?— фыркнул Хранитель, не поднимая зеркального взгляда.— Зачем мне драгоценности?

— Может, это не вам, а кому-то в подарок?— пожала плечами девочка, не зная, что ответить на первый его вопрос.

— А вам они зачем? Перед кем красоваться? Истинная ценность не в камнях, истинная ценность человека — это его сердце,— проворчал Хранитель.— Если оно черное, то ни один алмаз или изумруд не скроет этого.

— И вы знаете много людей с черным сердцем?

— Редко это встречается — черное сердце, чаще сердца с червоточинками, чистых людских сердец мало, даже у детей,— Хранитель отложил камень и посмотрел на Эйидль.— Ты ешь.

— Я ем,— исландка чуть улыбнулась: гном только делал вид, что он такой сердитый. Ей казалось, что просто он очень старый и очень усталый.— Вам нравится здесь?

— Странные вы люди, странные. Ты спрашиваешь совсем не то, что тебя волнует.

Эйидль вздохнула: говорить с Хранителем было непросто.

— Я не знаю, что могу спросить, вдруг вы мне язык вырвете?

— Что такого я могу от тебя узнать? Что Зло рвется к Кольцу Времени, никого не щадя? Так это и сейчас не новость, так что говори,— он снова взялся за инструмент.— Ты же пришла сюда не для того, чтобы нашу кашу есть да в постели директора спать...

— Я пытаюсь понять, как спасти Тайну и моих друзей. Мой брат может быть при смерти, и я не знаю, как вытащить их из беды,— девочка отодвинула миску.— Что мне делать?

— Смерть — это тяжело и необратимо, так всегда считал мой народ, пока не встретил Святовита.

— Святовита?— удивилась Эйидль.

— С ним были Бессмертные Души, те, кто видел мир мертвых и кто остается в мире живых.

— Мороки?

— Крокоты, Бессмертные,— кивнул Хранитель, ловко крутя в пальцах камешек.— Как-то мы с их вожаком помолчали вместе, и он сказал мне одну вещь: смерти нет. Она лишь страх, который в какой-то момент заставляет наше сердце остановиться. Она мертвая вода, которая начинает струиться по нашим жилам, отравляя все живое. И от смерти спасет только одно.

— Что?

— Надежда,— девочке показалось, что гном улыбнулся.— Надежда как живая вода, она заставляет наши сердца биться, помогает жить дальше, помогает отогнать страх. Ведь если бы у тебя не было надежды на то, что все получится, что ты спасешь брата, разве говорили бы мы сейчас с тобой?

— Надежда как живая вода...— повторила девочка. Какое-то воспоминание никак не получалось поймать, и она была уверена, что это очень важное воспоминание.

— И пока она есть, жизнь не будет изгнана страхом.

— Живая вода!— вдруг вспомнила девочка.— Она... она существует?

— Ну, конечно,— фыркнул Хранитель.— Бессмертие, забыла? Бессмертие — это главная надежда людей...

— Духи!— догадалась Эйидль.— Они знают, где взять живую воду?!

Гном посмотрел на нее внимательно, но промолчал.

— Скажите! Пожалуйста...

— Дух, пройдя через воду, наполняет ее силой, которую мой народ зовет Надеждой... И вода становится живой, способной изгнать страх из тела живого существа...

— А смерть наполняет воду страхом, и она может убивать,— поняла исландка.— Живой источник!

— Надеюсь, что ты знаешь о нем только из легенд.

— К сожалению, нет, но это в прошлом,— отмахнулась Эйидль.— Хранитель, значит, если мой брат выпьет живой воды, то он исцелится?

— Если он болен — то нет, если мертв — то да,— спокойно ответил гном, потом сложил все, кроме одного, камни в корзинку, а корзинку поставил в нишу. Оставленный камень — красивый удивительно яркий рубин — он покрутил между пальцами и убрал куда-то под столешницу, там же скрылись инструменты.— Идем, директор вернулся, тебе пора. Но помни: я рассказал тебе о Духах только для того, чтобы оставить тебе надежду.

— И вы ее оставили,— улыбнулась Эйидль, потом поддалась порыву и обняла Хранителя.— Спасибо. Я никогда и никому не расскажу.

— Вы здесь.

Эйидль улыбнулась, увидев в дверях Симарла.

— А ты покраснел,— рассмеялся юноша в сторону гнома, когда они все выходили в покои Святовита.

— Отшлепаю и не посмотрю, что вдвое выше меня,— буркнул гном, и исландка улыбнулась еще шире. Потом она обернулась: Хранитель вышел в дверь, ведущую наверх, в школу, и Эйидль стало грустно — они больше никогда не увидятся.

— Тебе пора, не стоит играть со Временем слишком долго,— Святовит положил руку ей на плечо, он выглядел усталым, морщинки окружили глаза и рот.— У тебя еще остались какие-то вопросы?

— Скажите, а почему вас зовут самым добрым темным магом?

Святовит улыбнулся:

— Так меня назвал Анастас, очень мой хороший друг.

— Это он принес к вам вашу сестру,— кивнула Эйидль, очень желая встретить доктора Павлова здесь, в этом времени, но понимая, что этого не произошло, иначе доктор бы ее помнил. Альбус хорошо научил ее понимать временные завитки.

— Просто эльфы считают, что светлыми магами могут быть только они, прародители всех волшебников-людей, а люди — темные маги, которые обратили природные силы магии против самой природы.

— Эльфы вообще невысокого мнения о людях, отношение их можно назвать «брезгливым разочарованием»,— заметил Симарл.— Но после нескольких лет жизни в Дурмстранге он признался, что дядя — самый добрый темный маг.

— Просто ему понравилось у нас жить, и Анастас решил, что после таких слов я не прогоню его прочь,— Святовит улыбнулся девочке.

— Но ведь вы бы и так не выгнали.

— На то он и самый добрый темный маг,— рассмеялся Симарл.— К тебе гости, наследница.

Девочка обернулась: в двери осторожно вошли, словно боясь нашуметь, Мешочек, Том и Мот. Выглядели они очень смущенными и робкими.

— Мы пришли попрощаться,— пробормотал Мот, и два других гнома кивнули.

— Ну, прощайтесь,— кивнул Святовит,— мы подождем тебя в комнате Хранителя,— и директор Дурмстранга вместе с племянником скрылись за дверью.

— Мы будем по тебе скучать,— признался Мот, краснея.

— Жаль, что ты не останешься,— согласился Том.

— Я дописал твой портрет,— добавил Мешочек, протягивая девочке свиток.

— Нет, подарите лучше его Хранителю,— улыбнулась грустно Эйидль.— Я тоже буду по вам скучать... Знаешь, Мот, мне кажется, что тебе стоит отрастить волосы.

— Я тоже ему это говорил, а он все бреет,— поддакнул Том.

— Том, продолжай сочинять стихи, у тебя это здорово получается.

— Я напишу о тебе поэму,— пообещал рыжий гном,— обязательно.

— Мешочек-Свиточек, а ты станешь замечательным художником, и о твоих портретах узнает весь мир,— и Эйидль не слукавила, ведь во всем мире были люди, которые знали о портрете Святовита.— Вы трое останетесь в истории этой школы, и именно вы станете для меня символом надежды, и я обещаю: ваши имена узнают,— девочка не знала, как сделать, но была уверена, что не успокоится, пока на плите у подножия монумента «Основатели Дурмстранга» не появятся, наконец, спустя тысячу лет, настоящие имена трех гномов, там изображенных.

— А мы... мы оставим тебе что-нибудь... важное,— загорелся идеей Мешочек.

— Да-да, и ты вернешься к себе и найдешь это!— поддержал Том.

— И это будет очень важно,— пообещал Мот.

— Это здорово,— кивнула Эйидль,— но где вы мне это оставите? Школа очень изменилась, то место может уже не существовать в мое время.

— А мы придумаем место, которое будет всегда!

— Да, конечно!

— Место будет надежное.

— В библиотеке?— Эйидль улыбнулась, осознав, что лучшего места не найти.

— Точно! Конечно! Здорово!

— И где именно?— подсказала им девочка, понимая, что иначе Святовит и Симарл никогда ее не дождутся.

— На полке!

— На стеллаже!

— Во втором ряду на втором стеллаже на второй полке!— осенило Тома, и братья его поддержали.

— Хорошо,— улыбнулась Эйидль,— тогда мне стоит поспешить, чтобы узнать, что же вы мне оставили,— и она по очереди обняла их, а потом выскочила в дверь, потому что почувствовала, что готова заплакать — так жалко ей было расставаться с тремя братьями-гномами. Она даже не оглянулась на прощание, но была уверена, что навсегда запомнит и эту огромную уютную комнату, и своих друзей из прошлого.— Я готова,— она оглядела небольшое помещение, не понимая пока, почему они решили собраться именно тут.

— Идем,— Симарл подошел к нише, где у Хранителя была сложена одежда, протянул руку — и через мгновение стена, на которой в будущем будет висеть портрет Эйидль, отошла внутрь, открывая темный проход. Святовит достал волшебную палочку и протянул девочке руку, которая она тут же взяла. Симарл пошел впереди.

— Ты не знала про этот проход,— отметил директор Дурмстранга, и исландка помотала головой. Коридор был низким и нешироким, под ногами шуршали мелкие камешки.— Я говорил Хранителю, что он не нужен, но старый гном решил, что на всякий случай всегда должен быть запасной выход из подземелий.

— Мне кажется, он каждый день готовится к опасности, из-за которой он потащит тебя, дядя, через этот коридор на поверхность,— усмехнулся Симарл.

— Мы выйдем на поверхность?— обрадовалась Эйидль.

— Нет, мы не будем выходить,— покачал головой Святовит,— но выход тут действительно есть: прямо в пещеру мороков, а оттуда в главный коридор тюрьмы и на улицу. Но мы пойдем сразу в Зал Тайны...

— Вернее, мы уже пришли,— Симарл вышел в просторную пещеру, от которой вверх и в стороны расходились прорубленные в породе коридоры и туннели. Эйидль не за что бы не догадалась, что это будущий зал перед Створками, а левый туннель — место, куда эти Створки будут установлены.

Навстречу волшебникам поднялись мороки, их большие глаза мерцали в свете волшебных палочек.

— Ну, вот и все,— сказал Симарл, когда они втроем вошли в освещенный голубым сиянием грот, в котором взгляд тут же приковывался к Кольцу Времени.— Давай прощаться.

— А если я попаду не в то время? Не в тот момент?— вдруг испугалась исландка, повернувшись к своим предкам.— Что тогда?

— Этого не случится,— покачала головой Святовит,— ты не можешь оказаться во времени, которого для тебя не существует. Так же и мы, войдя в Кольцо, не сдвинемся с места в будущее, потому что для нас оно еще не существует. Главное не ошибиться: слева — прошлое, справа — твое настоящее.

— Время движется по часовой стрелке,— улыбнулась девочка, а потом грустно посмотрела на директора Дурмстранга и его племянника.— Мне бы очень хотелось остаться с вами, потому что вы моя семья... И другой у меня нет.

— У тебя есть семья,— покачал головой Святовит, беря ее руку и кладя на ладошку Маховик Времени,— и ты идешь их спасать, разве нет? Забери его, он принадлежит твоему времени.

— Прощай, наследница,— Симарл мягко обнял ее за плечи,— если у меня будет дочь, я назову ее твоим именем, оно очень красивое.

Девочка кивнула, хотя и знала, что у него никогда не будет дочери, а потом повернулась к Святовиту.

— Вы совсем не такой, каким я себе вас представляла,— призналась она.— И я рада, что мне так повезло — узнать вас. Я обещаю, что буду достойна вас.

— Ты будешь лучше меня, потому что я поручаю тебе сделать то, что я сейчас не имею права сделать,— серьезно заметил Святовит, глядя ей в глаза.— Ты отпустишь мороков, ты поведешь тех, кто останется, домой.

— Но почему я?— изумилась девочка.

— Потому что ты имеешь на это право, ты последняя из рода Говорящих с Волками и имеешь над ними власть. Когда они подобрали нас с Елень после гибели нашей семьи, они дали клятву заботиться о нас и нашей семье, и эта клятва связала их с судьбой Дурмстранга. Они не выполнили обещания, они не уберегли мою сестру, и теперь в долгу перед нами, и будут служить этой школе, охранять Тайну, пока кто-то из моего рода не позволит им уйти. Отпусти их, ведь они исполнили свой долг — они сохранили Тайну.

— Хорошо, я обещаю, я отпущу их,— кивнула девочка.

— Прощай, Эйидль Исландская, наша надежда,— и Святовит потрепал ее по плечу, а потом резко толкнул. Девочка от неожиданности сделала шаг назад и поняла, что под ногами нет опоры.— Прощай,— услышала она прежде, чем мир стал горячим и колким, а лица из далекого прошлого растворились в песке.

Она не летела сквозь время, а это оно летело мимо нее миллиардами миллионов мгновений чужих жизней и смертей, надежд и страхов, судеб, связанных нитями прошлого и настоящего. И за время полета Эйидль совершенно четко поняла, что делать дальше, ведь прошлое показало ей путь.

Перемещение было бесконечным, но на этот раз она не потеряла сознание. Ее выкинуло на каменный пол, вокруг был все тот же голубоватый свет, Створки оказались распахнутыми, а полукругом возле них стояли мороки.

Кажется, прошло лишь мгновение с тех пор, как они появились здесь, испугав Эйидль, и, наверное, все так и было. Девочка обвела глазами стаю, чувствуя, что за это самое мгновение, что она провела в прошлом, она многое поняла, а главное — осознала свою силу.

— Я последняя из рода Говорящих с Волками, и я отпущу вас, я позволю вам уйти, оставить ваш пост у Створок,— заговорила она, и голос ее дрожал от волнения, ведь часы снова начали отсчитывать драгоценные мгновения,— но сначала вы поможете мне спасти моих друзей. Вы проведете меня по туннелю в комнату Хранителя.

«Освободи нас, и тебе помогут».

— Хорошо! Вы свободны! Святовит признал, что вы выполнили свой долг перед нашей семьей, что вы выполнили долг перед Тайной,— крикнула Эйидль.— Идите!

И они действительно начали уходить, но вовсе не так, как ожидала девочка: волки сидели, только множество голубых сгустков воспарили над полом, исчезая, оставляя тела животных.

— Помогите мне!— закричала девочка им вслед, понимая, что опять осталась одна.

«Ты не одна, Эйидль Исландская».

Она вздрогнула и только тут поняла, что часть мороков осталась: Души в телах волков разительно отличались поведением от животных, оставленных Бессмертными. Животные стремились уйти из зала, ныряя в темный проход в дальнем конце Зала Створок, а мороки, наоборот, собирались ближе к Эйидль, садясь.

«Я Елень, Говорящая с Волками».

«Я Симарл, помнишь меня, наследница?»

— Вы были все время тут и молчали?!

«Обет запрещал нам вступать в контакты с людьми. С самого первого момента, когда Духи впустили меня в семью, мы не имели права говорить»,— Елень встала рядом с Эйидль.— «Мы должны были молчать до освобождения».

— Вы же останетесь?— с надеждой спросила девочка.

«Обет гласил, что я не могу уйти, пока в опасности мои потомки»,— призналась Елень,— «и все мои потомки оказались привязаны к этому Обету, но у всех был выбор. Ты видишь тех, кто остался, и мы выполним Обет, а потом, наконец, обретем покой».

«Нужно торопиться»,— напомнил Симарл.— «Как все-таки хорошо иметь право поговорить!»

«Кто-то должен остаться с малышом»,— напомнила Елень, и только тут Эйидль заметила волчонка, что терся об лапы волка.— «Это сын Симарла, убитый Андроникой. Он потерялся и не смог Уйти, Вожак нашел его, мечущегося в глубоком колодце, с тех пор он с нами»,— объяснила Говорящая с Волками.

«Я останусь с ним,— из стаи выступил молодой волк, наверное, один из далеких предков Эйидль.

«Нужно идти»,— напомнил Симарл, в нетерпении переступая лапами.

— Святка все эти века тосковала по вам, а вы были тут,— вдруг поняла Эйидль, когда они уже направились к темному проходу, куда ушли волки.— Все это время.

«Ты не должна говорить ей»,— Симарл остановился и пристально посмотрел на девочку.

— Почему?!

«Она должна стать смертной и прожить одну счастливую жизнь. После этого мы с ней встретимся там, где нет страха и одиночества».

Эйидль вздохнула, понимая, что Симарл в чем-то прав.

— Вы построили Путь, на котором можно было сломать голову не только в переносном смысле, но и в прямом,— заметила девочка, идя рядом и держа руку на спине Симарла, чтобы не упасть.

«Но ты здесь, значит, все было как нужно, три твоих поклонника-гнома очень постарались»,— хмыкнул морок.

Девочка шла и понимала, что совсем недавно по ее воспоминаниям и тысячу лет назад по воспоминаниям Симарла они шли здесь со Святовитом.

«Нет, он не остался»,— словно ответила на мысленный вопрос Эйидль Елень.— «Он сделал все, что мог, и выбрал покой, как и сотни наших потомков».

Они прошли совсем немного прежде, чем путь им преградил завал. Налево в глубь туннеля уходил узкий проход, в который можно было протиснуться только ползком, или же будучи волком. Наверное, так мороки попадали в Зал Тайны.

«Это магия, нужна твоя кровь, наследница»,— подсказал Симарл, глядя на нее человеческими глазами.

— Замечательно вы придумали: всюду я должна отдавать свою кровь, — фыркнула Эйидль, подбодренная тем, что предки не бросили ее одну. Она достала палочку Святовита и осторожно сделала надрез на пальце, выдавив несколько капелек на камни завала.

Камни начали растворяться в воздухе, словно рассеиваться пылью.

«Святовит был великим магом»,-с гордостью проговорила Елень.

«Это заклинание придумал я, мама»,— скромно напомнил Симарл.

«Если бы он не научил тебя всему, что знал сам, ты бы так и остался шаловливым мальчишкой»,— ласково откликнулась Говорящая с Волками, и Эйидль очень порадовалась, что этим двоим был дан шанс много веков быть вместе, ведь Елень умерла, когда ее сын был таким маленьким.

За волшебным завалом оказалась массивная кованая дверь, на которой был изображен уже знакомый Эйидль дракон с книгой: он внимательно посмотрел на девочку:

— Прошли века в одиночестве,

Каждый прожил отмеренный путь,

Но никто не забыл о пророчестве,

Кровь наследную не обмануть.

Каждый помнил о девочке-страннице,

Что пришла из далеких веков,

Каждый с мыслью об Эйидль состарился

В мире из скал и снегов.

Каждый помнил ее обаяние,

Каждый грезил о будущем дне,

Эйидль стала надежды сиянием,

Но дожить посчастливилось мне».

«Том был неважным поэтом»,— фыркнул Симарл.

— Неправда,— вступилась за друга Эйидль,— он замечательный.

«Ну, да»,— с сомнением прокомментировал сын Елень.— «Идем».

Эйидль толкнула дверь, и она поддалась без лишнего шума. Вперед снова их ждал коридор, который освещала лишь волшебная палочка исландки.

«Пришли»,— Симарл замер возле каменной стены, за которой скрывалась комната Хранителя.

Эйидль вздохнула и осторожно потянула стену на себя за торчащий из камня крюк. Спустя несколько мгновений образовалась небольшая щель, в которую девочка смогла протиснуться, а за ней и мороки. Многие так и остались в коридоре, так как комната просто не вместила бы всех предков Эйидль, ставших Бессмертными.

Из покоев Святовита доносились голоса.

«Закрой гробницу»,— вдруг сказала Елень.

— Зачем?— прошептала Эйидль.

«Закрой, я слышу лучше тебя. Твой отец и морок ушли туда».

— Ведь если вы освободитесь от Обета, то ваш внук Герл тоже уйдет, правда?— с надеждой спросила девочка, подходя к стене, на которой еще недавно висел ее портрет, и осторожно запуская руку в жидкий камень.— Ведь уйдет? — и Эйидль вынула Печать.

Послышались крики и громкие голоса.

«Пора».

— Кто закрыл гробницу?— четко услышала девочка вопрос Якова, открыв дверь в покои Святовита и созерцая раскиданные в разные стороны тела мучителей.

— Я здесь,— Эйидль вышла на свет, оглядывая поле боя,— и это я закрыла гробницу,— она помахала Печатью, что держала в руке, а потом улыбнулась, видя, как покои заполняются мороками — как в давние времена, когда здесь действительно жил Святовит.— Все живы? —спросила девочка, и ее взгляд тут же нашел брата, крик застрял в горле.

А потом был яркий взрыв, от которого зазвенело в ушах, на нее кто-то упал, и все затихло.