Война Драконов: секреты Дурмстранга (гет)

* * *

Она никогда не испытывала ничего подобного, никогда не ощущала движения, замерев на месте. Если бы ее попросили описать, что она чувствовала, несясь сквозь время, то Эйидль вряд ли смогла бы точно передать неподвижное перемещение. Словно воздух двигался вдоль нее, стены бежали назад, истираясь в каменную крошку, само время мелкими песчинками мгновений катилось по ее коже. Перед глазами мелькали образы, размытые, нечеткие, быстрые — прилив моря в плохую погоду, когда волна за волной вода быстро смывает с берега следы прошедшего дня.

Беззвучный вихрь неподвижного движения. Да, она бы могла описать так то, что с ней случилось с того мгновения, когда дрожащие непослушные пальцы повернули маленькие часики, отсчитывая назад такое драгоценное время. Теперь Эйидль знала цену времени, знала, что оно стоит жизни. Сотен жизней, если от них зависит неизменность Времени.

Она упала на холодные камни, ощущая слезы ошеломления и боли, которые без остановки текли из ее глаз даже при полете сквозь уже прошедшие часы. Всхлипнула в тишине покоев Святовита, прислушиваясь к полной тишине гробницы. А это и есть гробница — большая тайная гробница, и она станет последним пристанищем им всем, если девочка не сможет все исправить. Как-то исправить, изменить события, чтобы Время не повернулось вспять.

Она вскочила на ноги и тут же вжалась в темную стену, уходя во мрак. Она не знала, правильно ли все сделала и на какое время смогла вернуться в прошлое. Сколько у нее этого песка в запасе? Час? Десять минут? И что ей делать?

Руки дрожали, стирая со щек слезы. Нужно было взять себя в руки, потому что теперь только от нее зависели судьбы ее друзей. Судьбы всех, кто находится сейчас в школе. Всех, кто живет и кто уже жил. Это страшно, вызывает панику и холодок ужаса, но это ее судьба. Ее роль, которую ей выбрали ее предки. Теперь она была уверена в этом, догадка, давно появившаяся на грани сознания, такая невероятная и даже глупая, теперь превратилась в уверенность: они определили для нее этот путь. Альбус говорил о том, что Время управляет человеком, а не человек Временем. И эта петля в ее жизни — так должно было быть, это было заранее предопределено, потому что Эйидль в своем настоящем узнала о нем. Все так, как говорил Альбус, и он знал, наверняка знал, что придет миг, когда девочке придется воспользоваться его прощальным подарком.

Раздались голоса, и Эйидль еще сильнее вжалась в стену, медленно отступая в сторону, чтобы не оказаться вблизи люка, к которому, несомненно, приближались люди, вышедшие из освещенного снежного склепа. Девочка впервые испытывала подобные ощущения: она смотрела, как ее саму несут через зал. Эйидль из прошлого был без сознания, на голове краснела свежая рана. За ней двое мужчин несли Айзека.

Видимо, она вернулась к тому моменту, когда Сцилла предала их. Да, вот и сама Вейла. Эйидль даже боялась дышать, следя за тем, как мужчины и профессор не очень-то осторожно поднимают через люк тела двух учеников. Теперь, по крайней мере, Эйидль могла точно сказать, откуда у нее шишка на голове: ее очень красиво приложили о каменный потолок, от чего Сцилла зашипела на своих подельников, напомнив о том, чье тело они поднимают.

Эйидль выдохнула, потерев глаза: у нее было не так уж много времени на то, чтобы найти выход из ситуации, иначе они все погибнут. Она старалась не думать о полыхающем в магическом пламени Феликсе, потому что верила: пока она не знает точно о том, что брат погиб, есть шанс его спасти. Она не видела его мертвого тела, значит, Феликс жив, и она сделает все, чтобы его спасти.

Девочка медленно и очень осторожно подошла к лестнице, что исчезала в люке наверху и прислушалась, но ответом ей была тишина. Жаль, что у нее нет палочки, хоть какое-то оружие...

Эйидль оглянулась на мерцающий вход в склеп, ощущая, как сквозь пальцы убегает время. Но волшебная палочка поможет ей, без нее никак. И исландка тут же бросилась через зал, приняв решение. Сейчас она чувствовала себя взрослой и сильной, такой, какой ее не раз призывал быть Айзек.

Да, Ай, ты многому меня научил, как жаль, что я поняла это так поздно.

Эйидль буквально врезалась в саркофаг Святовита и с силой выдернула из пасти дракончика волшебную палочку. Если раньше у них и были сомнения в том, что это действительно одна из трех Реликвий, то сейчас девочке предстояло проверить, правда это или нет. Впрочем, выбора у нее особого не было, по крайней мере, она может попытаться пригрозить этой палочкой, никто же не знает, что оружие может оказаться бутафорским.

Эйидль взглянула на мгновение на статую Елень, словно пытаясь увидеть что-то в глазах этой сильной женщины или набраться ее храбрости, но мрамор остался равнодушным к стоящей рядом девочке. Тогда исландка, разозлившись на себя, метнулась обратно к выходу, вгляделась во тьму и, только убедившись в том, что в зале еще никого нет, бросилась к лестнице, по пути считая.

В покои Святовита со Сциллой они пошли еще до шести утра, это можно считать точкой отсчета. Если их оглушили где-то в половине седьмого, то можно предположить, что сейчас семь, возможно, половина восьмого утра, ведь в восемь будет завтрак, и Сцилла на нем должна появиться. После завтрака начнется Турнир. Сложно предположить, сколько он продлится, но Айзек утверждал, что они пробыли в темнице около четырех часов, затем их привели обратно в зал, где они пробыли еще около получаса, пока отец рассказывал им свою историю...

Эйидль оттолкнула прочь мысль о предательстве папы, о его вероломстве и жестокости, иначе слезы помешали бы ей зряче цепляться за лестницу и взбираться вверх. В промежуточной камере царили мрак и тишина, но девочка могла точно сказать, в какой стороне находится расщелина, ведущая в коридор с комнатой-темницей, где держали их с Айзеком. Она бы могла сейчас туда пойти и попытаться спасти себя и «гнома». Она бы так и поступила еще полгода назад, наверное, еще пару месяцев назад, даже недель. Но не теперь, не после того как узнала такую страшную правду. Теперь главное — спасти Тайну гномов, как угодно. А потом она обязательно спасет их всех. Или это сделает Мария...

В усыпальнице девяти гномов тоже было тихо, ни единой души не тревожило покой строителей Дурмстранга. Девочка стремительно пересекла коридор, отделявший фонтан от выхода в Зал Достижений, и снова замерла. Она скользила на самом краю пропасти, ведь в любой момент сюда мог войти кто-то из врагов — спуститься вниз или прийти из тайных комнат, где сейчас томятся ее друзья, да и она сама. Главное выбраться, ускользнуть, а потом она найдет выход, обязательно поймет, что делать дальше. У нее есть около четырех часов, может, пяти...

Пять часов, которые решат судьбу Истории.

У нее по коже побежали мурашки от этих мыслей. Девочка выдохнула и уцепилась руками за лестницу, поднимаясь к чуть открытому люку. Эти люди были настолько в себе уверены, что даже не сочли нужным запереть выход. Видимо, все-таки кто-то еще оставался на уровне промежуточной камеры...

Ей пока везло, и Эйидль выдохнула, когда юркнула в нишу за статуей очередного дракона, который стоял недалеко от развилки, ведущей к учительской и к Залу Святовита. Ох, и замутил ты историю, Святовит, ничего не скажешь... Решил помочь гномам, а в итоге... В итоге жизнь десятков поколений превратилась в борьбу на невидимом фронте.

Эйидль взглянула на часы, чтобы запомнить время, чтобы не опоздать, ведь она помнила, что Альбус всегда появлялся в нужном месте в тот момент, когда он из прошлого исчезал. Наверное, так было нужно, но сейчас была и другая причина вернуться в покои Святовита в тот самый миг, ведь она обязательно должна спасти брата. Пока не знает как, но обязательно это сделает...

Девочка осторожно пошла по коридору к Залу Святовита, совершенно не представляя, что она там будет делать, но оставаться одна в этом коридоре она больше не могла. В Зале есть много мест, где она сможет спрятаться и решить, что же делать дальше, а главное — понять, как найти ответ на загадку гномов, что прочел им отец.

Эйидль подумала о том, как было бы здорово сейчас быть вместе с ними, не решать судьбы мира, не спасать друзей, не знать, что твой отец — монстр, и что все в этом мире может перевернуться в считанные часы.

Она не хотела быть человеком из пророчества. Она не хотела быть избранной. Не хотела. Но еще она понимала, что у нее есть выбор, и она его уже сделала.

Выбор есть всегда. Она могла выбрать сторону отца и его союзников. Могла бы? Могла, и ей ничего бы уже не грозило, кроме вероятности, что она никогда не появится на свет. Могла бы смотреть, как погибают в мучениях ее друзья и одноклассники, один за другим. Могла бы сейчас просто забиться в темный угол и выжидать, бездействовать. Могла бы? Конечно.

Выбор был всегда, и она выбрала. Выбрала давно. Выбрала, принимая клятву Ордена, выбрала, плача на могиле мамы.

Но что же ей теперь делать? Куда бежать?

К преподавателям нельзя: любой из них может оказаться на стороне отца, на стороне этой мумии в теле волка, как и Яновских со Сциллой.

К Учителю? Но ведь западные прекрасно знают о нем, да и Учитель вряд ли знает ответ на загадки своих предков, иначе они бы уже давно разгадали все тайны о Створках и Кольце Времени.

Тогда куда бежать? К кому? Ей нужны союзники, помощники, одной ей не справиться...

Ответ буквально вылетел из-за угла, и Эйидль, не раздумывая, вышла из защищавшей ее тени.

— Мария!— Эйидль схватила девушку за руку и потащила в сторону ниши, спеша скрыться с открытого пространства.

— Эйка!— обрадовано вскричала староста, но тут же замолчала, наверное. увидев рану на голове девочки, кровь, потрепанную одежду.— Что...?

Исландка прижалась спиной к стене, радуясь полумраку ниши, сердце лихорадочно билось в груди.

— Мария, послушай, мне нужна твоя помощь!— зашептала девочка.

— Где Айзек? Что с тобой случилось?— Мария с испугом оглядывала младшую подругу.

Эйидль решила, что все объяснения будут слишком долгими и путанными, поэтому просто вытащила из кармана Маховик Времени и показала старосте. Та тут же выдохнула, казалось, понимание медленно отражается в ее глазах.

— Ты вернулась сюда?— и теперь исландка была уверена, что Мария в ужасе.— Эйидль, кто-то погиб?

— Не знаю,— покачала головой девочка, она не хотела пугать старосту.— Мне нужна помощь, мне нужно разгадать загадку, а еще помочь вам всем, а я не знаю... Не знаю, что мне делать.

— Успокойся,— Мария взяла себя в руке. Эйидль была удивлена тем, что Глава Ордена не расспрашивает ее больше, не пытается узнать, как избежать бед, а ведь если бы Мария обо всем знала заранее... Знала.

— Ты сказала мне о Маховике. Там, внизу,— исландка пристально посмотрела на старшую подругу.— Ты обняла меня и сказала открыть сверток и повернуть часы, что это спасет нас. И я это сделала.

— Хорошо, это важно,— кивнула Мария.— Круг замкнулся. А теперь расскажи мне загадку, не думаю, что у нас много времени.

— «Последний шаг — и ты коснешься Створок, последний шаг — и ты в конце Пути, чтоб вход найти, вернись же ты к началу, чтобы войти — все до конца прочти, веками окруженные лишь ложью, они всегда лишь правду говорят, их имена прочесть тебе лишь нужно — и двери тебе к Створкам отворят»,— казалось, что эти строчки навечно опечатались в памяти.— Мария, как мне разгадать эту загадку?

Девушка шевелила губами, глядя куда-то в сторону.

— Я не знаю, Эйидль, но уверена, что, как и прежние загадки, эта сделана так, чтобы ты смогла найти ответ, понимаешь?— Эйидль впервые заметила, что у Марии дрожат руки.— Вернуться к началу — подумай об этом. Где для тебя было начало?

— Мария... Ты... Почему ты ни о чем не спрашиваешь?— прошептала Эйидль, схватив подругу за руку.

— Потому что мы не можем вмешиваться во Время,— на лице старосты отразилась настоящая мука.— Не можем знать все наперед и это менять. Я не должна этого знать. Я не знаю, как тебе объяснить...

— Я понимаю. Я теперь все понимаю,— кивнула исландка.— Но как мне разгадать загадку? И как все исправить?

— У тебя есть друзья,— подсказала Мария, а потом крепко сжала плечи девочки.— Найди Створки и уничтожь Тайну, Эйидль. Обещай, что, что бы ни случилось, ты уничтожишь Тайну. Обещай.

— Я обещаю,— прошептала девочка, вздыхая.

Мария чуть расслабилась и убрала руки:

— Мне пора.

— Куда ты?!— испугалась Эйидль.

— Я бежала искать вас с Айзеком, и видимо, добежала, раз ты говоришь, что мы с тобой виделись, и я подсказала тебе про Маховик. Я должна дойти туда, где мы встретимся. Круг должен замыкаться.

— Даже если ты там погибнешь?

— В любом случае,— Мария прикрыла глаза и сделала шаг назад.— Эйидль, будь осторожна. И помни: нельзя безнаказанно играть со Временем.

— Да это оно со мной играет,— фыркнула исландка, хотя получилось совсем не весело.

— Удачи,— и Мария кинулась прочь по коридору, не оглядываясь, словно знала, что где-то внизу она должна спасти Феликса. Хотя, скорее всего, она все поняла по глазам Эйидль.

И она снова осталась одна, так и не получив никаких ответов. Чем ей помогла Мария? Эйидль и так знала, что у нее есть друзья, но почти все они остались внизу, в плену у фанатиков и пережитков прошлого.

Но ведь не все! Нужно было найти остальных, пусть не всех, кого-то одного, и пусть они думают, как спасать ребят внизу, тогда Эйидль бы смогла сосредоточиться на загадке! Они же Орден, они должны поверить и помочь!

Но к кому идти? На завтрак она пойти не могла, в Зале будет слишком много народу, чтобы поймать кого-то из восточных Драконов, а отлавливать их по одному — терять время.

Решение пришло внезапно, и, еще не до конца его осознав, Эйидль поняла, что бежит обратно по «голове» Дурмстранга.

— Мисс Хейдар!

Она подпрыгнула и чуть не упала от неожиданности, когда ее окликнул доктор Павлов, стоявший у постели Луки. Девочка выдохнула и медленно закрыла за собой двери, оглядываясь. В помещении больше никого не было. Думать о том, насколько плохо, что ее видел школьный целитель, было некогда.

— Простите, но мне очень нужно поговорить с Лукой, это очень важно,— попросила Эйидль. Она увидела, как хорват чуть привстал на постели и внимательно на нее взглянул. На его бледном лице отразилось беспокойство.— Очень.

Павлов некоторое время молчал, но потом кивнул, отходя от пациента.

— Только недолго,— строго кинул он Луке, и тот кивнул.

— Что случилось?— прошептал Винич, когда Павлов ушел к себе, а Эйидль подлетела к постели.— Мария?

— Беда, Лука,— исландка недолго колебалась между правдой и ложью.— Внизу в покоях Святовита в заложниках находятся Мария, Феликс, Гай, Айзек и Франсуаз,— она не стала говорить, что тоже среди заложников — не стоит играть со временем.— Лука, нужно собрать наших и выручить их. Но только после окончания Турнира, слышишь? Это важно.

— Почему только после Турнира?— Лука уже поспешно садился, хотя было заметно, что движения даются ему с трудом.

— Так нужно! Это приказ Марии, понял?— Эйидль подивилась тому, как научилась лгать и управлять людьми.— И не доверяй Сцилле.

— Что?! Почему? И почему там Ларсен?

— Потому что ему, в отличие от Вейлы, мы должны были доверять.

— Ну да, после того как он втянул тебя во все это, ты спешишь его спасти...

— Мы должны спасти всех, какая разница, кто на какой стороне! Собери только своих... И будьте очень осторожны: их много, все взрослые.

— Эйидль, я ничего не понимаю,— Лука пытался найти свою форму в лотке под кроватью.— Куда ты?

— У меня свое задание,— махнула рукой девочка, вдруг осознав, что опять знает, куда должна бежать.— Лука, спаси их!

Исландка бросилась прочь, стремясь проникнуть в Зал Святовита до того, как из него хлынет основной поток студентов, спешащих на последнее испытание Турнира. Она вспомнила, что ничего не сделала, чтобы спасти Роберта и двух ребят из Ордена Запада, но понимала, что вряд ли сможет им чем-то помочь. Она должна была спасти Тайну, иначе все смерти и жертвы будут напрасными...

Кое-то из учеников уже бродил по Залу, но Эйидль быстро пересекла открытое пространство и растворилась в полумраке ниш, не проверяя, привлекла ли чье-то внимание или нет. Она бегом преодолела расстояние до бокового коридора и поспешила по нему вверх, с каждым десятком шагов ощущая все больший холод, что доносился до нее от выхода.

Если Мария была права и загадка действительно снова направлена на нее, на Эйидль, то она теперь поняла, куда нужно идти, чтобы искать вход, о котором говорилось в загадке.

«Чтоб вход найти, вернись же ты к началу». Для нее началом всего была та ночь, когда Гай Ларсен и его Драконы похитили ее из школы и привели на поверхность.

Эйидль выскочила на улицу и на миг зажмурилась от яркого солнца, которое не приносило особого тепла, зато ослепляло. Снега на равнине почти не осталось, и от этого как-то зловеще на фоне темной земли смотрелся ледяной замок Турнира. Там, внутри, находятся трое учеников, которых принесут в жертву Поиску, но Эйидль не могла кинуться туда и предупредить хотя бы Роберта, который вообще тут ни при чем.

Она мотнула головой, отгоняя чувство вины, потом повернула голову и взглянула на «Айсберг». Там должен был находиться дежурный «гном», но девочка надеялась, что он будет слишком увлечен замком и Турниром, и ей удастся проскользнуть незамеченной.

Она двигалась слишком медленно, но заставляла себя идти с осторожностью, все время оглядываясь. Она пробиралась вдоль стены школы, затем мимо старого здания Суда, где, по воспоминаниям Циклопа, судили волшебных существ, преступивших закон. Она практически не дышала, минуя основание башни «Айсберг», а потом пулей полетела прочь, прячась за зверинцем. Она была уверена, что удлинила себе путь раза в два, но должна была быть осторожной, очень осторожной, потому что вокруг полно учеников и профессоров, а главное — врагов, которые и не подозревают, что одна из их жертв «сбежала».

Памятник едва выделялся на фоне темных гор и темной сырой земли, от которой шел запах весны и стаявшего снега, хотя на улице уже был июнь. Эйидль видела его лишь однажды, но хорошо запомнила, ведь именно здесь было ее «начало».

Памятник был таким же, каким остался в ее воспоминаниях, только вокруг нет огромных сугробов снега и десятка школьников в красных мантиях, да купол не светится в темноте, хотя даже сейчас Эйидль ощущала его согревающее воздействие. И только тогда поняла, что ее бьет дрожь — то ли от холода, то ли от волнения.

Огромный дракон распростер свои крылья, словно стараясь накрыть ими трех гномов, что веками стояли между его лап. Старался их защитить? Возможно, ведь гномам действительно была нужна защита, только даже этот дракон не смог спасти многострадальный народец от бегства с Острова. Эйидль вгляделась в буквы на постаменте — на солнце они слегка мерцали.

— Он будет новым, и придет он с острова на остров сей, и будет знать он то, что доселе никто не знал, и будет дракон на груди волчицы, и найдет он то, что ищете вы,— на память прочла Эйидль, подходя и проводя рукой по выдавленным в камне буквам гномов.— Что ж я здесь, та самая волчица с драконом на груди, но я так и не поняла, что мне нужно делать дальше,— она подняла взгляд на трех гномов, которые держали в своих руках Реликвии.— «Чтобы войти — все до конца прочти»... Что вы хотели этим сказать? Я не умею читать ваши письмена, да и все они давно уже прочитаны, даже те, что были скрыты. И что вы имели ввиду про «окруженные лишь ложью»?— девочка начала медленно обходить памятник, пытаясь найти хоть какую-то зацепку, убедить себя, что пришла именно туда, куда следует.— Ложью. Да все вокруг ложь, постоянная,— она снова остановилась и посмотрела на гномов, в их руках были Реликвии. С них все началось, Гай рассказал ей о том, что они ищут волшебную палочку Святовита и его портрет. Но он солгал.— Окруженные лишь ложью! Реликвии были окружены ложью, веками! И гномы тоже, о них постоянно лгали, особенно про Свиток Воли... Но что мне это дает?— она взглянула на часы и поняла, что один час из отпущенных четырех уже истек, а она даже не приблизилась к разгадке.— Какие имена я должна прочесть? Где?— девочка всматривалась в трех гномов, но они были совершенно бесстрастны, как и века до этого. Откуда она могла узнать, как их звали, этих гномов с Реликвиями?— «Все до конца прочти». «Они всегда лишь правду говорят»,— повторяла Эйидль, как заклинание, судорожно пытаясь найти ответ на эту загадку, все сильнее убеждаясь, что пошла по ложному следу.— Я не знаю, что нужно прочесть,— она почувствовала, как слезы подступают к глазам.

Но нельзя сдаваться. Она не может сдаться. У нее есть еще несколько часов на поиски. Если ничего не получится, она вернется в подземелья, чтобы спасти друзей. Или погибнуть вместе с ними, и тогда все закончится навсегда, ведь она обрубит последнюю ветвь наследников Симарла. В одиночестве отец не сможет создать еще одного наследника с «драконом на груди волчицы».

Вот в чем выход. Когда они зайдут в тупик, у нее будет выход — все закончить. Убить себя — навсегда похоронить Тайну и Путь к ней. Страшно? Не то слово, но теперь Эйидль до конца поняла Марию, которая рисковала своей жизнью и жизнью каждого из ребят Ордена, чтобы не отдать Тайну в чужие руки.

А понимание — это первый шаг к смелости. И в нужный миг она будет смелой.

Но пока есть возможность, Эйидль будет сражаться. Пока еще есть надежда

Девочка судорожно пыталась найти хоть какую-то зацепку, обходя кругом памятник, внимательно, дюйм за дюймом рассматривая памятник. Споткнулась и чуть не упала, чертыхнувшись. Она посмотрела вниз, чтобы понять, за что зацепилась нога, и только тут увидела плоскую каменную плиту, которая была словно прислонена к памятнику сбоку. Такие плиты обычно ставят у монументов и скульптур, выбивая на них дату создания, фамилию скульптора или историю персоны, увековеченной в камне.

Именно такой камень и лежал у памятника реликвий. Наверное, Эйидль не видела его в прошлый раз из-за снега. Она присела возле него, сердце учащенно забилось в груди.

«Основатели Дурмстранга», прочла девочка заголовок. Видимо, это было официальное название монумента. «Скульптурная композиция, автор неизвестен, X-XI вв.». Значит, памятник был сделан первыми гномами, гномами, которые знали Святовита.

Чуть мельче, ниже, шел сплошной текст: «Неизвестный скульптор изобразил трех гномов-основателей школы Дурмстранг, прикрытых крыльями дракона. В руках гномов — Реликвии Святовита: портрет, волшебная палочка («кирка Святовита») и план школы. Таким образом, данный памятник принято считать первым памятником основателю Дурмстранга. Дракон — посмертный облик Святовита во всех сказаниях, прикрывает гномов-основателей, благословляя их на дальнейшую работу даже после смерти самого Святовита, для чего гномам вручены Реликвии».

И еще ниже: «Прототипами гномов, входящих в скульптурную композицию, единогласно принято считать Армссона, его сына Войссона и внука Октавссона (слева направо). Автором композиции многие считают правнука Армссона — Нордссона».

Эйидль снова перечитала историческую справку, не понимая, что ее так зацепило. Да, здесь есть имена, но эти имена знали все, наверное, Драконы веками читали эту надпись, пытались найти шифры, но ничего у них не вышло.

Но здесь есть имена. И согласно загадке, ей нужно прочесть их, чтобы они открыли двери к Створкам. Девочка вздохнула и прочла имена гномов вслух, впрочем, ни на что не надеясь.

Странные имена для гномов. Девочка помнила, как Мария называла гномов: «Звучный глас», «Сильные-Руки», «Хранитель-Ключей-и-Коридоров»...

Глас. Руки. Хранитель.

Эйидль показалось, что она, наконец, за что-то зацепилась, что-то начала понимать.

Армссон. Войссон. Октавссон. Нордссон.

Странные имена для гномов. Словно адаптированные кем-то. Причем не просто адаптированные для английского языка. Они были неправильными для английского языка, по крайней мере, во второй половине имен. Все имена были вовсе не именами по своей сути, это были отчества. Исландские отчества, которые уже давно почти всем исландцам заменяли фамилии.

А если это не имена, а отчества, то...!

Эйидль почувствовала, что сердце бьется так быстро, что готово выпрыгнуть из груди.

Дед, отец и сын. Каждого следующего в исторической справке звали отчеством, образованным от имени его отца.

Девочке не составило труда разобраться в именах трех гномов: Армссон — это Войс, или, скорее всего, «Звучный Глас»; Войссон — сын Войса, Октав, скорее всего, был восьмым сыном и его так и звали, поэтому у его сына отчество — Октавссон. А младший — Норд, скорее всего, Север, отец предполагаемого автора памятника. Как на самом деле звали скульптора, они вряд ли когда-нибудь узнают.

Девочка поднялась и обошла скульптуру, глядя на трех гномов. Загадка действительно была рассчитана на того, кто знал исландский, кто понимал игру имен и отчеств. Но что теперь делать? Она прочла имена, но что это изменило? Да, она смогла понять настоящие имена трех гномов, она их прочла, но что дальше? Надежда начала таять.

Надежда. Это слово было первым самостоятельно прочитанным ею в книге. Мама учила ее читать, и исландка выбирала слова полегче и поменьше. Именно поэтому первым прочитанным ею словом было слово «надежда».

«Von». Коротко, но сколько скрыто в этом слове. Всего три буквы на исландском.

Von. Надежда.

Войс (Voice). Октав (Octave), Норд (North).

Надежда.

— Надежда,— прошептала девочка, а потом, кажется, до конца осознав, что весь Путь был построен для того, чтобы именно она его прошла, девочка проговорила дрогнувшим голосом: — Von.

Что-то тихо щелкнуло, так тихо, что вряд ли бы Эйидль заметила, если бы не ждала хоть какого-то отклика на слово-пароль. Девочка кинулась к памятнику, обежала его, пытаясь понять, какие произошли в нем изменения, но на первый взгляд все было как прежде.

На первый взгляд.

Девочка остановилась и изумленно посмотрела на гнома, который держал кирку: каменный инструмент повернулся на девяносто градусов.

Рычаг?

Эйидль вскарабкалась на постамент и прижалась к гному, чтобы не упасть, обхватив его за шею одной рукой. Второй она ухватилась за кирку и надавила. Снова раздался щелчок, и девочка тихо взвизгнула, когда гном, на котором она почти висела, вдруг начал падать вниз, а мимо нее вверх пополз еще один такой же гном.

Полет куда-то, когда только шея каменного основателя Дурмстранга позволяла найти опору в мчащейся тьме. Эйидль зажмурилась, неспособная даже закричать от страха, и потому не сразу поняла, что скорость падения замедлилась, а в глаза начал бить свет. Она разжала ресницы, пытаясь понять, где она и куда спускается.

Не сразу, но девочка осознала, что гном, за которого она так цеплялась, — лишь один из десятка таких же фигур, которые был закреплены на огромной дуге, уходящей далеко вверх по окружности во тьму и спускающейся далеко вниз, к свету. Оказывается, Эйидль не летела резко вниз: она словно на гигантском «чертовом колесе» спускалась все ниже и ниже, стоя на постаменте с гномом, словно в кабинке аттракциона.

Еще один удивительный механизм основателей школы, от которого захватывало дух. Эйидль видела внизу голубоватый свет, уже знакомый ей по всем найденным подземельям, а сама пыталась постичь всю простоту изобретения гномов и заклинания, наложенного на рычаг. Один гном при движении рычага, приводящего в движение шестеренку, уходил вниз, а на его место тут же вставал следующий, а шестеренка крутилась, пока ушедший с поверхности гном не оказывался у пола этой непостижимо огромной пещеры.

Эйидль расцепила затекшие руки и спрыгнула на песчаный пол, еще не веря, что у нее получилось. За спиной, тихо скрипнув, замерло «колесо гномов». Девочка сделала шаг в сторону от «лифта», доставившего ее сюда, и с изумлением подняла взгляд на огромные каменные врата, от вида которых захватывало дух. За несколько месяцев в Дурмстранге она привыкла к рисункам, фрескам, драгоценным камням, игре света, но эти Створки были верхом искусства гномов.

Медленно девочка обводила взглядом калейдоскоп картин, и фрески складывались в целостную картину, историю, которая закручивалась в кольцо. Кольца смыкались спиралью, сужаясь к центру Створок, где они сходились, и где мерцали в голубоватом свете большие песочные часы. Изящными узорами из переплетенных лиан от часов отходили ветки, образовывая Древо времени, и спираль с картинками-сюжетами теперь казалась вовсе не спиралью, а переплетением листвы на этом дереве, корнями уходящем вниз, к полу. А снизу поднимались вихри песка, и эти вихри снова закручивали в танце ветра картинки и сюжеты, людей, волшебных существ, гномов... Вихрь уносился ввысь, к потолку и лучами солнца растворялся в облаках, а из облаков стремились вниз драгоценные капли камней, оживлявших каждое движение героев, каждый взгляд. Капли стекали по ветвям и собирались в углах Створок в лужицы, а те сливались в ручейки и стремились в разные стороны блестящим потоком, унося с собой истории, жизни, судьбы... Поток закручивался, вертелся, снова закручивался в спираль, которая сужалась и растворялась в песочных часах...

Время. Круговорот времени, которое во всем.

Эйидль не могла оторвать взгляда от Створок, потеряв счет минутам. Ничто не имело значения перед величием увиденного. Круг замкнулся, время, разошедшееся лучами, ветвями, ветром, дождем, все равно возвращалось к себе...

Девочка вздрогнула, услышав рядом с собой дыхание. Она резко обернулась и вскрикнула, попятившись: прямо на нее из темноты шел огромный волк.