Хроники "Альтаира" (джен)

И снова в сухом песке утопают кеды. Снова разморенное солнце плавает в жёлтой дымке, уже переехав потихоньку на закатную сторону горизонта. Снова летает над длинными шеренгами всех четырёх отрядов жаркий июльский ветер, теребя на длинном леере коробчатого змея с чёрным нетопырём на боку. Снова шуршат флаги…

И Петрович тоже шуршит — мятой бумагой на трибуне. Подносит к встопорщенным усам мегафон. Голос, усиленный и искаженный хрипучей мембраной, взлетает над колонной.

— Ну, что, чемпионы, сейчас мы все узнаем, кто у нас тут самый чемпионистый… Кубок принесли уже?

— Да вот он! — безо всякого мегафона перекрывает гомон болельщиков монументальный супертех Михалыч, вздымая в могучих руках наше переходящее школьное сокровище. Двухведерный, до блеска надраенный сосуд с крышкой, увенчанной здоровенной медной звёздочкой.

— Тогда приступим… Первый отряд! Суммарно в течение смены вы набрали двести шестьдесят баллов и лишились семидесяти двух дисциплинарных… Итого — сто девяносто три. На футболе у вас почетное первое место с конца. В смысле — четвёртое, значит… Это, выходит, ещё пять баллов в плюс. Сто девяносто восемь. Так, теперь — экстрим. Отряд прошёл весь маршрут и нашел все флаги. Значит, плюс сто. Но при этом у вас была одна потеря, — это минус двадцать. Зато вы финишировали первыми — это плюс пятнадцать. Итого — двести девяносто три балла!

— Ур-р-ра-а-а!!! — Несётся над шеренгой Первого.

Коллега Марковка, подпрыгивая на одном месте, восторженно аплодирует.

— Второй отряд. Вы заработали триста двадцать баллов и… сто шестьдесят пять дисциплинарных минусов… На футболе у вас первое место, значит, плюс двадцать. Экстрим вы прошли на сто двадцать, без единой потери. Молодцы! По итогу у вас — двести девяносто пять баллов!..

— УР-Р-А-А-А-А!!!

— А минус сто шестьдесят пять — это с Мраками или без? — повисает в пространстве негромкий, но отчетливый вопрос, как только воцаряется относительная тишина.

— С Мраками, Комоедов, с Мраками!

— Честно?

— По-твоему, я ещё и вру кадетам? В следующем году точно к Марковке поедешь!

Комоедов надувается так, что кажется вдвое больше обычного. По его необычайной ширины щекам ползут красные пятна.

— Не надо к Марковке! Пожалуйста!

— Третий отряд! — откашливается с трибуны Петрович. — По сумме достижений — триста тридцать пять баллов. На футболе вы заработали десять. На экстриме вы легко раскрыли все тайники, но у вас сошли с дистанции два кадета, это плюс сто и минус сорок. Плюс пять за финиш третьими. Дисциплинарных взысканий у вас на сто двадцать… Это двести девяносто!

— Ура-а-а!!! — явно разочарованная Княжна Тараканова тоненько подтягивает своему сдержанному отряду.

— Ну, и, наконец, четвёртый, — Петрович буравит меня взглядом сквозь пространство и почти не смотрит в свой испещренный черной корявой цифирью измятый листок. — Ну, тут у нас, как всегда, всё сложно. По сумме достижений — триста шестьдесят! За футбол — плюс пятнадцать. За экстрим — сто баллов прохождение маршрута, потерь нет, финишировали вторыми, значит, ещё десять! И, конечно, Орифламма, которая гарантирует получение еще ста пятидесяти баллов. И было бы у вас, дорогие мои, ни много ни мало, пятьсот тридцать пять. Абсолютный рекорд, если мне память ни с кем не изменяет…

— Ур-р-ра-а-а-а!!!

— Но вы же у нас просто так не можете! Вам же на ушах постоять — хоть пирожными не корми… А закон у нас равен для всех. Поэтому: общих дисциплинарных — восемьдесят пять! Незаконное лишение свободы чужого вратаря — минус тридцать! Попытка провокации массовой драки — минус пятьдесят! Утопленный сигнальный гонг, который пришлось искать за пределами купальной зоны с водолазами — минус пятнадцать! И, наконец, некое происшествие нынешним утром, которое мы по обоюдному согласию с вашим наставником (выразительный взгляд на меня) оценили в минус шестьдесят. Итого, дорогие мои, двести девяносто пять баллов!

(Вот же троллячий Дед Мороз!!! «По обоюдному согласию»… Честное слово, жаль, что я тебя — всего лишь зубной пастой, а не лучшими конторскими чернилами, какими штампы ставят. Сиял бы сейчас с трибуны фиолетовой бородой).

— У-У-У-У!!!

От тоскливого воя, стеной вставшего над истоптанной площадкой, зелёный коробчатый змей дергается и, неуклюже спланировав прямо на шеренгу, надевается на голову кадету Гольянову.

Из рядов выскальзывает Бескудникова и безо всякого стеснения вцепляется в мою руку.

— Двести девяносто пять! Как у Второго? И что теперь?

— Не знаю…

— Позвольте слово! — сквозь плотную группку почетных гостей к трибуне протискивается помятый и пыльный офицер МЧС. Пожарный… Кажется, тот, что после злосчастных событий в старом лодочном сарае вез нас с Таракановой в поселковый травмпункт?

— Пожалуйста! — Петрович, ухмыляясь, уступает ему мегафон.

— Кхе! Прошу внимания! — пожарный извлекает из полевой сумки лоснящийся от глянца бумажный лист в красных виньетках и небольшую бархатную коробочку. — За помощь в ликвидации опасного возгорания и проявленные при этом мужество и смекалку Почетной грамотой территориального Управления МЧС и памятным подарком в виде именных часов награждается кадет Луферов Денис Константинович!

Луферов озирается. Вытаращив огромные глазищи, делает шаг вперед. Дергает из-под погона смятый берет, нахлобучивает набекрень. Оглядывается на меня.

— Вперед, Ябеда. Вперед! Заслужил!.. Четвёртый, смирно! Равнение на Луферова!

Он печатает шаг вдоль строя, вколачивая новые кроссовки в песок, и у ног его притихший ветер крутит желтые султанчики пыли.

У трибуны пожарный долго трясет тонкую чумазую ручонку. Ябеда берет грамоту, свернув ее в трубочку, засовывает всё под тот же погон. Вскидывает руку — под козырёк… И тут же, вывернувшись из объятий МЧС-ника, тянется на цыпочках к Петровичу, пальцем показывает на мегафон. Просит слова.

— Спасибо. Я рад, конечно… Только не надо мне никаких часов, пожалуйста. Если так уж надо наградить, лучше запишите на наш отряд еще пять баллов! А то Кубок не делится…

— Награду, которая тебе полагается, ты примешь, — гремит Петрович. — А насчет баллов… Бдительность, которая помогла предотвратить большую беду, конечно, стоит гораздо больше, чем какие-то пять баллов. Но раз ты сказал — пять, пусть будет пять. Итого, триста баллов, Четвёртый отряд! Михалыч, тащи сюда этот… окаянный самовар!

…А потом Кубок плыл на руках над шеренгой, отражая сполохи вновь воздетой на древко Орифламмы. И вечереющее небо над «Альтаиром» треснуло и разорвалось от оглушительного грохота, заполыхав мириадами разноцветных искр, когда Второй отряд разом по команде Серого запустил со спортплощадки весь свой нелегальный арсенал.

И всё на этом свете было в порядке.