Герой Короля Демонов (гет)

Тап-тап-тап-тап-тап.

Я смотрел, как на экране три Пешки экзаменатора сумели проникнуть сквозь охрану участника на его территорию без всяких помех. Позволить Пешке, с её способностью к повышению, проникнуть на свою территорию в Рейтинговой игре было большой ошибкой, причём потенциально фатальной. Пропустить трёх Пешек практически гарантировало твоё поражение. Ошибка элементарная, но понятная, если видеть, насколько несладко приходилось Свите участника. Даже без участия трёх Пешек им приходилось очень тяжело, все их усилия уходили только на то, чтобы не быть ошеломлёнными Свитой экзаменатора, и держались они из последних сил.

Тем не менее, я отвернулся от экрана. Смотреть дальше после этого момента не имело смысла. Когда Пешки повысят себя до Ферзей, сражение будет всё равно что закончено. Хотя это было не худшее из виденных мной покуда выступлений, не похоже, что им удастся миновать экзаменационный раунд турнира. Хотя — было ещё рано, если остальные участники провалятся в достаточной степени, у них ещё будет шанс проскользнуть.

Тап-тап-тап-тап-тап.

Прошло немногим менее часа с того момента, как я обнаружил себя среди участников Собрания Юных Демонов, и в настоящий момент я, вместе с другими участниками, находился в комнате, где мы все ждали нашей очереди на прохождение экзамена.

Комната ожидания была немаленькая, но всё же и не настолько большая, чтобы вместить всех участников, поэтому здесь находились только те демоны, экзамен которым был назначен в течение ближайшего часа. Остальным было позволено гулять по арене, пока не будут названы их имена. Тем не менее, хоть в помещении и присутствовала от силы десятая часть участников, оно было заполнено до краёв. Как будто недостаточно было только участников, им следовало привести с собой и свою Свиту. В результате комната была забита так, что нельзя было даже руку вытянуть без риска заехать кому-нибудь по морде.

...Ну, за исключением пространства вокруг меня. В какой-то момент вокруг меня и дивана (одного из многих, расставленных вдоль стен), на котором я сидел, образовался довольно большой карман пустого места. Выглядело так, словно любой демон в комнате предпочитал оставаться в тесноте и дискомфорте, чем пробовать подойти хотя бы в окрестности этого места.

Тап-тап-тап-тап-тап.

«С чего бы это», подумалось мне, и я еле сдержал порыв фыркнуть в направлении этих трýсов.

В обычном случае, комната и близко не была бы так набита, но это всё только лишний раз демонстрировало, как неподготовлены оказались организаторы к количеству демонов, желавших принять участие в Собрании этого года. Как правило, число это насчитывало тридцать, если всё было как обычно, а порой и десять, если участников было совсем уж мало. Этот год, однако, отличался, и количество участников было ошеломляющим. За несколько дней до начала список желающих участвовать уже насчитывал более ста двадцати участников, а с учётом поданных в последний момент заявок, их число и вовсе перевалило за сто пятьдесят.

Проще говоря, в этом году участвовало слишком много демонов. Поэтому, чтобы сократить количество участников до разумного, и был добавлен этот экзамен, призванный отсеять слабейших, а остальных допустить к основной части турнира. Иными словами, раунд на вылет.

В обычном случае, на сегодня не должно было быть назначено матчей вообще, не так быстро после церемонии открытия. Чёрт возьми, да и этого экзамена тоже вообще не должно было быть. Однако, как быстро становилось очевидно для всех, ничего в Собрании этого года не было «как обычно».

Суть экзамена была простой. Каждый демон со своей Свитой должен был встретиться с экзаменатором — и его Свитой, разумеется — в Рейтинговой игре. За матчем наблюдала бригада судей и оценивала участников в зависимости от их выступления. Как только каждый претендент закончит свой экзамен, будет вывешена таблица с оценками, и лучшие 64 среди претендентов будут допущены до участия в основной части турнира, начинающейся через три дня.

Больше всего ожидающих демонов волновал не сам экзамен, а те, кто будут его проводить — сами экзаменаторы. Каждый из них был ветераном Рейтинговых игр, с опытом минимум в десятилетие. К счастью для юных демонов, никто не обязывал их побеждать — было достаточно просто хорошо себя проявить.

Тем не менее, всеобщую мораль не особенно укреплял тот факт, что покуда каждый претендент свой экзамен проиграл. В воздухе висела тревога и напряжение столь сильное, что, казалось, его можно было резать ножом. В помещении было довольно тихо, если учесть, что со мной тут находились ещё десять-двенадцать дюжин демонов. Почти никто не разговораривал, а те, кто всё же делал это, делали это едва слышным шёпотом; и, кроме нервного перетаптывания и поскрипывания обуви об пол, других звуков слышно не было.

Хотя... Если редкие взгляды, которые они посылали в мою сторону, о чём-то говорили, возможно, что нервничали они не из-за экзамена. Возможно, они нервничали из-за меня. Судя по тому, как быстро они отводили взгляд, когда я ловил чей-то взгляд, им казалось, что я сорвусь и нападу на первого попавшегося беднягу, которому не повезёт привлечь моё внимание. Понятия не имею, что подало им такую идею...

Тап-тап-тап-тап-тап.

...хотя опять же, возможно, это было то, как я непрерывно стучал каблуком правого ботинка, вбивая его в пол, сделанный из твёрдой древесины. Или, может быть, то, как я рыкнул на последнего из тех, кому не повезло пройти мимо слишком близко ко мне.

Я проигнорировал, как большинство демонов немедленно отводили взгляд или устремляли его в пол каждый раз, когда я осматривался, категорически отказываясь встречаться взглядом со мной, и вместо этого закрыл глаза и сделал глубокий вдох, пытаясь успокоиться. Я надеялся, что просмотр матчей отвлечёт меня от произошедшего ранее и взять под контроль свой гнев, но, если судить по поведению остальных находящихся в этой комнате, работало это плохо.

Будь я в обычном состоянии, я был бы в ужасе от собственных действий. Запугиваю кучку людей, некоторые из которых ещё подростки, по единственной причине — им не повезло застрять в одном помещении со мной. Тем не менее, в настоящий момент я совершенно не переживал по этому поводу, да и вообще по какому-либо другому, поскольку всё, что я чувствовал — всепоглощающее желание кому-нибудь как следует врезать, и ярость, продолжавшую гореть в моей груди. Гореть столь сильно, что я периодически волей-неволей косился вниз, чтобы узнать, не загорелась ли ещё моя рубашка.

Да, я не мог их осудить за желание держаться подальше.

Поскольку я был совершенно, целиком и полностью взбешён!

Даже сейчас, спустя полчаса после конфликта с Зекрамом, мой гнев не ослабевал. Ничего подобного, скорее уж, со временем он становился лишь сильнее, вместо того чтобы остывать, как я надеялся. Даже закрывание глаз не помогало — перед ними, как вживую, вновь вставала сцена с Зекрамом, называющим меня подделкой и мошенником, проигрываясь снова и снова. Как он улыбался мне по-доброму, словно перед ним было не более чем дитя, или как его безумные глаза искрились весельем, когда он швырял в меня оскорбление за оскорблением. Дошло до того, что мне пришлось не раз и не два удерживать себя от того, чтобы попросту не сорваться на других демонов в комнате. Так что, возможно, и неглупо было с их стороны держаться подальше.

Тем не менее, небольшая часть меня, которая не была поглощена яростью, не могла не вопросить: какого чёрта я был так зол?

Я мог понять, если бы меня расстроило произошедшее — такое любого бы расстроило — но я не понимал, откуда взялась такая злость. Даже действий Зекрама не должно было бы хватить, чтобы вызвать что-то подобное у меня. Эта ярость, это всепоглощающее желание вломить ему прямо по морде, или хоть кому-нибудь, если до него добраться не получится, было настолько не похоже на меня, что я не понимал, откуда оно вообще взялось.

Я пытался разобраться в своих эмоциях, определить, что конкретно я чувствовал чтобы понять причину моей ярости, но результатов это не принесло. Поначалу я подумал, что это снова даёт знать о себе моя Гордыня, реагируя на полученные оскорбления, но сейчас, спустя полчаса после завершения церемонии, я уже ни в чём не был уверен, поскольку взять гнев под контроль так и не удалось. Небольшая злость была бы объяснима, но я был в бешенстве и даже не мог понять, почему.

Даже когда Сона громила меня в шахматы перед всей своей Свитой я не чувствовал ничего подобного, даже когда Зеновия отвергала мои мечи. Тогда было неприятно, и моя Гордыня реагировала весьма болезненно, но уж совершенно точно это не приводило меня в бешенство, как это происходило сейчас.

И бешенство это становилось всё сильнее.

Какого хрена со мной происходит?

Я знал, что если я в самом скором времени не предприму что-то, что позволило бы выплеснуть весь этот гнев, то я попросту взорвусь, и даже в моём текущем состоянии я понимал, что допускать такого было нельзя. Я должен с этим разобраться, пока никто ещё не успел пострадать.

К счастью,подумал я, глянув на экран, где начинался очередной раунд экзамена, я знаю как раз кое-что такое, что позволит мне немного спустить пар.

Я не знал, можно ли считать иронией тот факт, что именно то состязание, вовлечение меня в которое по большей части и спровоцировало мою злость, поможет мне с ней справиться... Но в любом случае что-то подсказывало мне, что битва с экзаменаторами покажется мне до странности исцеляющей.

Теперь всё, что мне оставалось делать — держать свой темперамент в узде до того момента.

— Я предполагала, что нечто подобное может произойти, — софа немного просела, когда кто-то сел рядом со мной. — Конечно, прошло немало времени, но теперь он наконец проявляет себя, причём всерьёз.

Даже не думая, я резко повернулся и зарычал, издав звук, больше подобающий животному, чем человеку. Я яростно оскалился, и часть меня весьма обрадовалась тому, что наконец-то нашлась цель, на которой можно выместить своё недовольство... Но я мгновенно оборвал себя, как только понял, кто именно сел рядом со мной.

— Полегче, Широ, — Сона повернулась лицом ко мне, выставив руки перед собой умиротворяющим жестом. Хотя голос её звучал мягко, глаза внимательно наблюдали за мной, словно я был каким-то диким зверем, и она не была до конца уверена в том, был я опасен или нет. — Это всего лишь я.

Ощущение было, словно мне одновременно перевернули на голову ведро ледяной воды и ударили под дых. Видеть Сону такой, ведущей себя так, словно я действительно мог искренне желать причинить ей боль, ударило меня сильнее всего прочего, и я почувствовал, как вся моя ярость шипит и подёргивается пеплом, умирая внутри меня. Вместе с ней ушла и вся энергия стресса, и я бессильно откинулся на спинку софы, чувствуя себя странно опустошённым.

— Что я творю? — невольно спросил я вслух. — Какого хрена со мной не так?

Хотя вопрос я считал скорее риторическим, тем не менее неожиданно я получил на него ответ.

— Это твой Гнев, — покосившись на неё, я обнаружил, что Сона смотрит на меня с сочувствием, после чего она положила руку мне на плечо и слегка его сжала. — Он наконец начал проявлять себя.

— Гнев? — я посмотрел на Сону с сомнением. — О чём ты?

Существовало проклятие, которое несли на себе все демоны, ноша, которую разделяли мы все и которая объединяла нас как расу. Оно действовало на всех, и на чистокровных, и на перерождённых. Сильный и слабый, все мы были одинаково прокляты.

Семь Смертных Грехов: Гордыня, Зависть, Похоть, Алчность, Чревоугодие, Лень и Гнев.

Когда я впервые оказался в этом безумном мире, в теле, которое более не было человеческим, Серафалл рассказала мне об этом проклятии и предупредила, что мне следует выбрать, и быстро, какой из Грехов я хотел бы воплощать. Поначалу я с трудом поверил услышанному. Демон должен грешить, в противном случае он умирает, — это звучало больше как изощрённая отговорка, призванная оправдывать действия демонов, чем что-либо другое.

Но чем больше я узнавал, тем больше понимал, что Серафалл была совершенно серьёзна. Демоны действительно были прокляты, и тем или иным образом они в любом случае воплощали Грех.

Сопротивляться было бесполезно. Даже если демон пытался избегать того, чтобы воплощать или предаваться любому из семи, рано или поздно тот проявлялся у него сам. Без исключений. Грех проявлял себя напрямую из личности демона, запечатлялся в его психике, и, в отличие от искусственно выработанного Греха, который мы могли выбирать, над естественным у демонов не было никакой власти. Невозможно было проконтролировать, какой из семи проявится, и насколько большую власть над нами он будет иметь.

Я читал о демонах, у которых проявился Грех Лени, и они стали столь ленивы, что в один прекрасный день просто падали замертво, поскольку дыхание становилось для них слишком затратным трудом, чтобы напрягаться. О том, как демоны Чревоугодия всё время ели и не могли остановиться, и даже когда у них разрывались животы, они просто подбирали еду, вываливавшуюся из их потрохов, и запихивали её обратно в рот. О демонах Гордыни, которые становились столь самовлюблёнными, что не могли перестать смотреть на собственное отражение, забывая о еде и сне. Некоторые даже умирали в битве, когда замечали своё отражение на клинке вражеского меча, и сами шагали под удар, чтобы получить лучший ракурс. И все эти истории были не из самых печальных.

Все демоны воплощали Грех, и единственный выбор, какой у нас был — контролируем ли мы Грех, или позволяем ему контролировать нас.

Поэтому, мы предпочитали грешить, воплощаяя таким образом Грех, вместо того чтобы быть его марионеткой.

Широне, съедавшая за один обед больше, чем пятеро взрослых мужиков, и постоянно пробирающаяся в мою кухню, чтобы угоститься чем-нибудь из моей готовки, очевидно избрала Чревоугодие своим Грехом.

Для Кибы это поначалу был Гнев, его желание отомстить за погибших друзей затмевало все иные чувства в его жизни. Но теперь, когда он выбрал отказ от своего пути возмездия, продолжать также он не мог, и ему предстояло выбрать другой Грех. И судя по всему, он решил избрать Похоть. По крайней мере, его внезапный интерес к порно и дружба с Извращённым Трио вполне могли указывать именно на это.

Хотя для большинства людей узнать, что они будут вынуждены воплощать какой-то из Грехов, а в противном случае сойдут с ума, было бы невесёлой перспективой, в моём случае это было не так. Когда я наконец начал понимать, что такое быть демоном, то испытал нечто сродни облегчению. То, что другим могло представляться тяжкой ношей, для меня было своего рода спасением.

И когда пришло моё время избирать свой Грех, я не колебался, напротив, в какой-то степени я даже предвкушал это. Для меня выбор был единственно возможным.

Гордыня.

Священники любят заявлять о том, что все грехи — это зло, что мы никогда не должны ненавидеть и всегда подставлять другую щёку, что мы не должны быть жадны и не должны завидовать тем, кто имеет больше нас. Но они не понимают того, что именно эти грехи и делают нас людьми. И если бы существовала личность, полностью свободная от любого греха, то этого кого-то нельзя было бы назвать человеком.

Мы были людьми, потому что мы были горды своими достижениями, завидовали успеху соседей, вожделели прекрасного, желали больше денег, чем нам было нужно, ели что-то более замысловатое, чем просто хлеб и суп, валялись в кровати по воскресеньям и хотели причинять боль тем, кто причинял боль нам.

Гордыня, Зависть, Похоть, Алчность, Чревоугодие, Лень и Гнев. Без этих Грехов, если бы существовал кто-то, полностью их лишённый, то он бы уже не был человеком. И я прекрасно знал, что случается, когда кто-то бывает неспособен воспринимать один из этих Грехов. Я видел это, видел человека, полностью лишённого Гордыни.

Страж Противодействия ЭМИЯ, Арчер Пятой Войны Святого Грааля и моя альтернативная версия, показал мне это во всей красе.

У этого человека не было Гордыни, даже простой гордости, вообще никакой. Ни за себя, ни за свои достижения. Победа за победой — и он не почувствовал вкуса ни одной из них, всё также продолжая странствовать от одного поля боя к следующему, даже не замечая собственных потерь. Он спас сотни, даже тысячи жизней, но для него это ничего не значило, ни разу он не был доволен или горд своими деяниями.

Лишённые гордости, его тяжело добытые победы ничего не значили.

Даже его любимые мечи, Каншо и Бакуя, отражали его природу. В этих двух мечах также не было гордости. Не было в них тщеславия, которое можно было найти в других клинках, не было в них и чувства цели, каковое можно было найти почти в любом оружии.

Это были мечи, созданные в первую очередь просто ради создания, словно их создатели просто выковали их, чтобы доказать, что они могут это сделать, чем имея в голове какую-то определённую цель или идеал. Они были лишены что бойцовского духа — желания побеждать других, что соревновательного — стремления превзойти другие оружия. Также не было в них желания быть знаменитыми или стремления совершать великие дела — в них не было ничего, что можно было бы назвать духом.

Не было в них ни победы, ни поражения, как и в нём самом.

Я... Я не хотел быть таким. Пускай я не верил, что его путь был неверным, будь то в отношении стремления к спасению людей или становлению героем — я не мог принять того, как он это делал. Возможно, я и выбрал тот же путь, что и он, но то, как мы прожили наши жизни, будет различаться. В противном случае это будет очень грустно.

Кроме того, я пообещал ему, что однажды я найду путь к тому, чтобы спасти и себя вместе с другими.

И хотя я никогда не был столь же плох, как Арчер, нормальным меня тоже назвать было нельзя. Пламя, пожиравшее Фуюки в тот день, исковеркало меня также, как и его, уничтожив некую часть меня, вернуть которую полностью было невозможно. Это делало меня менее человеком, перекручивая, извращая меня на каком-то фундаментальном уровне до такой степени, что у Рин не оставалось выбора, кроме как назвать меня Искажённым.

Но теперь, после того как я отбросил свою человечность и стал демоном, самым настоящим нелюдем — я наконец обрёл гордость, ту самую Гордыню, человеческое качество, которого я был лишён, покуда был человеком.

Я до сих пор помню, как изменились вещи после этого. Как после того, как я пробовал обед, приготовленный мной, я ловил себя на мысли: «А ведь это я смог приготовить что-то настолько великолепное». Хотя я всегда был уверен в моих способностях к готовке, но только в этот момент я начал понимать, что возможно, я был в какой-то степени особенным, потому что смог приготовить что-то настолько вкусное. Именно тогда я начал гордиться этим, вместо того чтобы просто принимать этот как должное.

Затем, были мои мечи.

Меня называли Фальшивкой, и ни разу я этого не стыдился. Я всегда пытался понять, почему Гильгамешу казалось, что он таким образом меня оскорбляет, хотя он просто указывал на факт? Я и был Фальшивкой. Мои мечи были копиями, подделками, которые всегда будут хуже оригиналов. Так что называть их фальшивками было вполне естественно.

Ну или по крайней мере я думал так раньше.

Теперь я понимал, что это не имело значения. Подделки или нет, фальшивки или нет, мои мечи всё равно были прекрасны. Я наконец осознал, что хоть они и уступали оригиналам, это не умаляло их ценности, не уменьшало и их красоты. И тот факт, что я мог создавать такие чудесные мечи — что же, возможно, это было что-то, чем стоило гордиться.

Я наконец нашёл гордость в своих мечах.

Было невероятно иронично, что именно теперь, когда я перестал быть человеком, я наконец-то стал себя вести как один из них. Будь здесь Рин, я уверен, что она бы заявила что-то вроде «ты стал настолько искажённым, что сделал полный круг и вернулся к норме».

Именно поэтому слова Соны меня озадачили, она знала не хуже меня, какой из Грехов я воплощал. Тот же, что и она, к слову.

— Сона, о чём ты говоришь? — спросил я, внимательно оглядывая черноволосую девушку. — Как Гнев связан с тем, что со мной что-то не так?

— Самым прямым образом, я боюсь, — Сона фыркнула и поправила свои очки, после чего посмотрела на меня очень серьёзно. — Расскажи мне, Широ, как часто ты предаёшься своей Гордыне?

Я моргнул, не ожидав такого вопроса:

— Что ты имеешь в виду?

— Я имею в виду, как часто ты хвастаешься своими достижениями, расписываешь свои успехи? — она по-прежнему не отводила от меня пронзительного взгляда. — Как часто ты выпендриваешься? Ну, или рисуешься, хвастаешься? И когда ты делаешь что-то подобное, то отрываешься ли ты на всю катушку? Или же показываешь те свои навыки, которыми действительно гордишься, только в случае необходимости, и скрываешь их в остальных?

— Я... Я думаю, что последнее, — ответил я несколько неуверенно.

Сона глубоко вздохнула и повесила голову:

— Я так и поняла, — сказала она, после чего подняла взгляд, пронзая меня неодобрительным взглядом. — Широ, ты знаешь, почему мы, демоны, посвящаем себя Греху, не так ли?

Дождавшись моего кивка, она продолжила:

— Тогда мне нет нужды объяснять тебе, что происходит с теми демонами, которые избегают предаваться своему Греху, как, например, поступаешь ты.

— Подожди, — начал широко распахивая глаза по мере того, как до меня доходило. — Ты же не имеешь в виду...

— Да, — ответила Сона, отводя взгляд. После этого она поправила очки — этот жест демонстрировал, насколько ей было не по себе. — Такое случается с демонами, недавно прошедшими через перерождение. Обычным людям тяжело понять, почему для демонов столь необходимо грешить, и они, что вполне логично, поначалу склонны не принимать наши предупреждения всерьёз. Обычно в таких случаях проходит порядка двух месяцев, чтобы у недавно перерождённого Грех проявился естественным образом, после чего они, как правило, усваивают урок.

Сона вновь повернулась ко мне:

— Это всегда занимает какое-то время, и должна признать, в твоём случае это заняло необычайно долго, но похоже на то, что у тебя Грех начал проявляться естественным образом. И если проблемы с темпераментом, которые объявились у тебя словно бы за единственный день, не стали для тебя достаточным намёком, то подсказываю: скорее всего это Гнев.

— Широ, — она поймала мой взгляд, пытаясь выразить всю серьёзность своих слов. — Естественно проявляющиеся Грехи не такие, как выбранные, и у нас нет над ними власти. И у тебя проявился, возможно, худший из семи. Любое оскорбление или обида, настоящее или вымышленное, способно вывести из себя демона Гнева. Что-то столь незначительное, как случайное столкновение на улице, может привести к тому, что такой демон впадёт в кровавую ярость, убьёт человека, который его толкнул, после чего займёт себя тем, что найдёт и убьёт его жену, его детей, соседей, друзей и всех живых родственников до единого. Думаю, я не должна тебе объяснять, почему проявление такого Греха плохо для столь сильного демона, как ты.

— Чтобы предотвращать подобное, — продолжила наследница Ситри, не обращая внимания на растущий ужас, который без сомнения проявлялся на моём лице по мере того как я осознавал, каких масштабов ущерб я могу причинить, если утрачу контроль над собой. — Мы выбираем один из Грехов и предаёмся ему, насколько в наших силах. Возможно, это не идеальное решение, а может даже и не самое хорошее, поскольку избранный Грех серьёзно влияет на нашу личность, но это уж точно лучше, чем попросту обезуметь.

Слушая её слова, я вспоминал знакомых мне демонов, и то, что они делали, будучи одержимы своим Грехом. Я вспомнил, как Сона, всегда безупречно одетая Сона, оказывалась вся в грязи и поту в результате наших тренировок, но по-прежнему каждое утро приходила, чтобы принять в них участие, явно ненавидя каждую секунду этого, но заставляя себя делать это с начала и до конца, не пропустив ни единого дня — её Гордыня не простила бы ей этого. Тем не менее, несмотря на все усилия и трудности, через которые она заставила себя пройти, она не позволила своей Свите увидеть ни секунды из этого, отказавшись даже рассмотреть возможность того, чтобы рассказать им об этом — из-за той же самой Гордыни.

Я подумал о Гремори, которая любила свою Свиту так сильно, что я искренне верил в то, что она способна с радостью пожертвовать собственной душой ради них; и тем не менее та же самая Алчность, питавшая эту безумную любовь, привела её к тому, чтобы убить одного из членов её Свиты просто для того, чтобы сделать его своим. И было похоже, что она до сих пор не видела в содеянном ничего дурного.

Затем, был Райзер, чья Похоть была столь сильна, что он с гордостью кричал о своей любви к женщинам перед самой верхушкой и правителями Подземного мира без колебаний и намёка на стыд, будто ему в голову даже не приходило, что подобное может быть невместно.

— Но... — несмотря на серьёзность ситуации, я понял, что в её словах было что-то не так. — Но ты не хвастаешься.

Сона была демоном Гордыни, и, подобно мне, она редко делала что-то, что можно было посчитать предаванием Греху — ну, по крайней мере, не больше, чем я. В самом деле, она явно гордилась своей работой и своей Свитой, но это немногим отличалось от того, как я гордился своей готовкой и своими мечами. Насколько я мог сказать, она не хвасталась, и даже не рисовалась своими навыками — и тем не менее, каким-то образом справлялась вполне нормально.

На лице Соны появилась небольшая ухмылка, после чего она, снова поправив очки, снова заговорила:

— В главном здании Академии Куо есть коридор. Этот коридор расположен справа от входа, и каждый ученик проходит по нему как минимум дважды в день — один раз утром, приходя в школу, и затем днём, покидая её. И в центре этого коридора стоит большая доска объявлений, расположенная прямо напротив входа — таким образом, чтобы каждый, кто входит в школу, в первую очередь видел именно её.

— И в центре этой доски находится большой лист бумаги, даже плакат, и он значительно больше всего остального, что на ней висит. Это Академический рейтинг школы, и составляется он на основе результатов экзаменов всех учеников по ходу учебного года. И знаешь, кто в нём находится на первом месте? Во всех категориях?

Её небольшая ухмылка стала шире, а фиолетовые глаза блеснули, и Сона наклонилась ко мне и прошептала:

— Я.

После чего снова выпрямилась и продолжила:

— Я получила идеальные оценки за каждый экзамен с того момента, как я попала в Академию, и эта доска без всяких сомнений доказывает, что я — лучшая в учёбе во всей школе.

— И каждый день я делаю всё для того, чтобы все об этом знали.

— Затем, есть моя должность президента Студсовета, — она слегка наклонила голову набок, и её чёлка слегка изменила положение, заслонив её левый глаз. — Я на самом деле заслужила её, ты в курсе? Совершенно честно, я принимала участие во всех выборах, начиная с моего первого года обучения, и победила во всех, не применяя ни магию, ни мошенничество. И разумеется, тот факт, что школа принадлежит моей семье, наряду с семьёй Риас. И хотя эта информация хранится в тайне от учеников, учителя очень даже в курсе. В самый первый день я донесла до всех и каждого учителя, что их карьеры в моих руках, и если я когда-нибудь обнаружу, что они исполняют свою работу ниже приемлемого уровня, я уволю их, и я действительно могу это сделать.

Что же, это более чем объясняло, почему все учителя настолько её боялись.

— Видишь ли, Широ, ночью, когда школа стоит пустой и нет никого, кому бы было до этого дело, Риас вполне может править школой. Но днём, при свете солнца, когда на землях школы находится более тысячи людей, хозяйка этой школы — я. Академия Куо — моя, и я могу делать с ней всё что захочу. И я делаю всё, чтобы все об этом знали.

— И вот так, Широ, — Сона кивнула, явно очень довольная собой, — я хвастаюсь.

— ...Понятно, — и я думаю, что действительно понял. Для меня, школьные оценки и владение и управление школой были бессмысленны. Но для Соны, которая ценила учёбу и знания выше всего остального и мечтала основать собственную школу, должно было быть весьма приятно получить контроль и успешно управлять престижной школой. А также быть учеником номер один и иметь больше власти над персоналом, чем когда-либо было у директора.

...Минутку, а был ли вообще в Академии Куо директор?

— Но сейчас это всё не важно, — Сона перестала улыбаться, и на её лицо вернулось серьёзное выражение, поскольку она вернулась к текущей проблеме. — Твои проблемы с темпераментом, быть может, и ушли на какое-то время, но на самом деле никуда они не делись. Они будут давать о себе знать ещё как минимум день, и даже сейчас они влияют на твоё мышление, хоть ты этого можешь и не замечать. Это вполне обратимо, но если ничего не предпринять, то лишь вопрос времени, когда такие проблемы станут постоянными. Тебе нужно избавиться от этого, Широ, и быстро.

— И как именно я должен это сделать? — я подавил дрожь при мысли, что ярость вернётся ещё более сильной, чем раньше. Я и так-то еле-еле себя сдерживал, и не хотел даже представлять себе, что бы я мог натворить, если бы стало ещё хуже.

— Ублажай свою Гордыню, — ответила Сона. — Твой Гнев проявился только потому, что ты не предавался должным образом своему Греху, и он пока на ранних стадиях развития, так что обратить процесс не должно быть слишком тяжело. Мой совет — используй твои мечи. Поскольку, судя по всему, ты ими гордишься, то всё, что требуется — продемонстрировать их во всей красе. И у тебя в руках есть прямо-таки идеальная возможность сделать это.

Сона указала на экран, на котором транслировали ход очередного экзамена, и я понял, что она имела в виду.

— Турнир, — забавно, как всё сводилось к этому. — Ты предлагаешь, чтобы я победил всех своими мечами?

— Не просто победил, — уточнила Сона. — Я хочу, чтобы ты исполнил собственное предсказание и сокрушил их. Чтобы избавиться от Гнева, тебе нужно ублажить свою Гордыню, и это возможно сделать лишь как следует покрасовавшись. И лучшей возможности для того, чтобы сделать это прямо сейчас, попросту нет. Собрание Юных Демонов транслируется для миллионов зрителей. Больше половины Подземного мира будет его смотреть, а остальные услышат о том, что здесь происходит, не позднее чем на следующий день.

— Прекрати сдерживаться, Широ, — велела она, — и докажи им своё превосходство. Не скрывай свои силы, не действуй по-умному, а выставляй их напоказ по полной, и сокруши здесь всех. Не расправляйся с противниками единственным ударом, вместо этого продлевай матч как можешь, до тех пор, пока твои противники не поймут, насколько безнадёжно они превзойдены и с каким монстром их свёл этот турнир, и только тогда заканчивай бой. Просто победить в своих боях в данном случае недостаточно. Твоя цель здесь — не победа, а доказательство своего превосходства, и чтобы это сделать, тебе нужно показать себя во всей красе. И поскольку ты так гордишься своими мечами, именно их силу тебе нужно продемонстрировать.

— Научи их мощи своей стали, и пусть они познают остроту твоих клинков, когда те будут падать на них с неба подобно дождю. Сломи их гордость своей силой и докажи им, докажи всем и каждому, что твои мечи не уступят никому и ничему, и что даже те самые 72 Наследия, которыми мы, демоны, так жаждем обладать, не смогут затмить их великолепия.

На мгновение, я был в некотором шоке от её слов, не просто от того, что она говорила, но и как она это делала. Она говорила с силой и напором, которых я никак не ожидал от обычно собранной, спокойной и логичной Соны. Но прежде, чем я успел поинтересоваться у неё на этот счёт, нас прервали.

— Президент! — прошипел панический голос. — Не говорите ему этого! Вы нас убить хотите?

Отвернувшись от Соны, я обнаружил, что вся её Свита стоит вокруг нас и слушает наш разговор. Они стояли по самой границе круга окружающего меня пустого пространства, поэтому я не обратил на них внимания раньше.

Обеспокоенно выглядящая Руруко, Пешка, которая и была источником шипения, испуганно пискнула, когда поняла, что я смотрю на неё, и прыгнула, прячась за высокого Ферзя Соны, Цубаки.

— Президент, — холодно заметила Цубаки, — Боюсь, я склонна согласиться с Руруко в этом вопросе. Должна ли я напомнить вам, что мы также участвуем в турнире, и, таким образом, можем стать одним из тех самых оппонентов, которых вы советуете Эмие сокрушить?

Хотя Цубаки не вскрикнула, не дёрнулась, и вообще не продемонстрировала каких-то выдающихся реакций, как Руруко, она несколько напряглась под моим взглядом. На самом деле, все остальные члены Свиты выглядели, словно были в некоторой панике, и по взглядам, которые они бросали на Сону, они всерьёз думали, не сошла ли она с ума.

Ну, все, кроме Саджи. Для разнообразия, чересчур горячая обычно Пешка на этот раз играла роль уравновешенного члена группы, и выглядел он довольно спокойно. Когда он заметил, что мой взгляд сфокусировался на нём, Саджи просто посмотрел в ответ и кивнул. Затем он заговорил и произнёс с уверенностью изрекающего абсолютную истину:

— Мы умрём.

— Вообще-то, — заговорила Сона, на её лице мелькнуло веселье, — я уже решила, что если мы встретимся в качестве противников на турнире, я просто сдамся без боя.

— Мы будем жить~!

— Ты уверена? — уточнил я у Соны, игнорируя радостное восклицание Саджи. — Мне казалось, что это Собрание важно для тебя.

— Лучше сдаться и предоставить всем возможность думать, что я в ужасе от перспективы биться с тобой, чем действительно вступить в бой и доказать, что они правы, — фыркнула Сона и поправила очки. — Я не дура, Широ. Взглянем фактам в лицо, даже если ты будешь биться с нами не в полную силу (что маловероятно в твоём нынешнем состоянии), ты всё равно вытрешь нами пол. Нет, — покачала она головой, — я думаю, что предпочту сдачу тому варианту, где ты публично разносишь всю мою Свиту в пух и прах.

— И не забывай, Широ, я и так присоединялась к этому Собранию без всяких намерений выиграть, — отметила Сона, — не тогда, когда среди участников — Райзер и Сайраорг. Твоё участие просто ещё более укрепило моё решение не стремиться к победе. Вместо этого я продолжу стремиться к своей основной цели, а здесь сконцентрируюсь на том, чтобы просто хорошо себя показать и проявить. Битва с тобой здесь никак мне в этом не поможет. Кроме того, если ты, недавно перерождённый демон, превосходно выступишь на турнире, где участвует столько чистокровок, то это только добавит кредита доверия моей идее создания школы для перерождённых демонов. Так что, в некотором роде, твоя победа принесёт мне не меньше выгоды, чем тебе.

— Ну и хорошо, — принял это объяснение я, даже не пытаясь скрыть облегчение. Хотя я бы всё равно это сделал, но вообще идея всерьёз биться с Соной и остальными мне, мягко говоря, не казалась привлекательной, и я был рад, что этого удастся избежать. Тем не менее, меня удивило, что Сона была столь спокойна в отношении перспективы сдачи. Она даже не выглядела хоть в чём-то недовольной своим решением.

Казалось, после того, как над её мечтой о школе посмеялись, а её саму назвали ребёнком, у неё будет большее желание доказать всем, насколько они были неправы. Вместо этого, она была готова отступить, попутно поощряя меня не сдерживаться и действовать максимально эффектно в моих боях...

...что-то щёлкнуло в моей голове, и паззл наконец начал складываться.

— ...ты просто хочешь, чтобы я вернул должок Старейшинам за то, что они посмеялись над тобой, не так ли? — спросил я, и в моём голосе сквозило лукавство, поскольку я наконец понял, почему Сона так настаивала на том, чтобы я прекратил сдерживаться.

Сона залилась краской, но упрямо отказалась выдавать что-либо ещё сквозь свою стоическую маску, кроме того что уже выдала:

— Разумеется, нет, — она поправила очки с по-прежнему покрасневшими щеками. — Я просто дала тебе совет, как могла, и ничего более.

— Однако, — продолжила она, и на её губах появилась небольшая, даже хитрая улыбка, — если услышав этот совет, ты, перерождённый демон, полностью сокрушишь всех чистокровок, участвующих в этом турнире, и заставишь некую группу Старейшин подавиться своими словами о моей школе, — клянусь, ухмылку, с которой она пожала плечами, я мог бы описать только как «серафалловскую», — то пусть так будет.

Я с сожалением покачал головой в ответ на это, не прекращая тепло улыбаться. Ох уж эти сёстры.

— Кстати, о Старейшинах, — Сона прекратила ухмыляться и озабоченно глянула на меня, — сестра что-нибудь тебе рассказала о планах Баэла?

Я нахмурился от напоминания и отвёл взгляд:

— Нет, ещё до того, как у меня появилась возможность с ней поговорить, нас прервал Са... — я застыл на середине слова, когда очередная вспышка понимания озарила меня, и я со стоном закрыл лицо руками, опустив голову. — Вот чёрт. Теперь ясно.

— Что ясно? — поинтересовалась Сона, выглядя несколько недовольно.

— Сазекс, — ответил я, вспоминая последнюю встречу с ним.

Церемония открытия Собрания Юных Демонов только что завершилась, и мы только-только вышли из зала и ушли с глаз публики, как Сазекс преградил мне путь, встав между мной и остальными, и заговорил прежде, чем я успел хоть что-то сказать.

— Эмия Широ, вот твои приказы, — он проговорил столь необычно серьёзно, что я был удивлён даже сквозь начинавшую захлёстывать меня ярость. Я взглянул ему в глаза, и встретил твёрдый взгляд голубых глаз, в которых не было ни следа его обычной беззаботности. — В предстоящих битвах тебе запрещено сдерживаться. Не беспокойся о скрытии истинной природы своих способностей; вместо этого сосредоточься на том, чтобы биться в полную силу и побеждать. Ошеломи каждого своего оппонента, и продемонстрируй свой физический и ментальный боевой потенциал. Это прямой приказ одного из четырёх Сатан: победи и не сдерживайся.

Затем Сазекс повернулся к Серафалл:

— У тебя нет возражений моим приказам?

Мгновение Серафалл выглядела, словно хотела что-то сказать, но затем, окинув Сазекса пронзительным взглядом, промолчала. Мгновением позже она улыбнулась и кивнула:

— Да нет, всё в порядке, — ответила она своим обычным звонким голосом. — Внутренние дела — это твоя компетенция. Кроме того, я в любом случае хотела поглядеть, как Ши-чан надирает задницы.

После чего, прежде, чем я успел вообще собрать мысли в кучку, кто-то из сотрудников Арены утащил меня оттуда. Ну а потом я и оказался в этой комнате с дюжиной других участников и получил указание ждать своей очереди.

Понял ли Сазекс, что со мной происходит, как это поняла Сона, и было ли это причиной для его приказов, или у него был другой, невидимый для меня план, что-нибудь из репертуара закулисных игрищ? Плюс к тому, среди участников была и его сестра. С чего бы ему отдавать мне подобные приказы, когда он прекрасно знал, что турнир может свести нас в качестве противников?

Я этого не знал — было слишком много неизвестных деталей, которые я не видел, чтобы я смог составить полную картину происходящего. Тем не менее, одно я знал точно — как только закончится экзамен, я отправлюсь добывать ответы к Сазексу, и так или иначе я их получу.

— Лорд Эмия, — я взглянул вверх, и обнаружил, что на небольшом расстоянии передо мной стоит незнакомый мне демон. Это был высокий темноволосый мужчина, одетый в униформу, которую, как я заметил, носили все сотрудники Арены. — Прошу прощения, что прерываю, но все приготовления завершены, и время начала вашего экзамена назначено. Он должен будет начаться через пятнадцать минут. Вашим экзаменатором будет лорд Райлан Фенекс. Пожалуйста, соберите вашу Свиту и приходите в назначенную комнату к этому времени.

Демон снова поклонился, но как только он выпрямился, он, к моему полнейшему удивлению, на миг улыбнулся мне и прошептал «Удачи!», после чего развернулся и ушёл.

Следующие несколько секунд я растерянно смотрел вслед ушедшему демону. Ладно, какого хрена только что произошло? Впрочем, через несколько мгновений я покачал головой и на время выбросил из головы его странное поведение. Пока что у меня более чем хватало проблем и без этого.

— Ну, похоже, мне пора, — объявил я остальным и упёр руки в колени, готовясь встать. Но едва я только начал это делать, как почувствовал на своём запястье удерживающую меня руку. Повернувшись посмотреть, что ей нужно, я увидел, что Сона смотрит на меня с весьма раздражённым видом.

— Широ, — начала она, и что-то в её тоне подсказало мне, что зла она не на меня, — тут что-то не так. Ты понял, кто твой экзаменатор?

— Нет, — ответил я, опускаясь на место. У меня было ещё несколько свободных минут, и если Сона считала, что её информация стоила того, чтобы я задержался, то скорее всего, так и было. — Хотя и узнал его Клан, разумеется, имя Райлан мне ни о чём не говорит.

— Что же, это неудивительно, — признала Сона, по-прежнему выглядя расстроенно. — Хотя Райлан весьма талантлив, его затмевают достижения его старшего брата, Рувала Фенекса.

— Рувал? — переспросил я, подняв брови. Вот это имя я узнал, и не потому, что это был наследник Клана Фенекс. Рувал не только сумел получить Ультимативный класс за свои способности и достижения, он ещё и был в десятке лучших в Рейтинговых играх. И раз Рувал был старшим братом Райлана, то это значило... — Подожди-ка, он брат Райзера?

Наследница Ситри кивнула:

— Да, он его старший брат. Будь Райлан единственным ребёнком, он бы считался отличным приобретением для Клана Фенекс, но ему не повезло родиться братом не одного, а сразу двух гениев. И Рувал, и Райзер — вундеркинды, которые оба родились с поразительным уровнем контроля над их фамильным пламенем; у Райлана же талант к этому был довольно посредственный. В окружении столь одарённых людей, на него часто не обращали должного внимания.

— Ясно, — это объясняло, почему я не узнал его имени, хоть он и был сыном Главы Клана. — Но что в нём такого, что так тебя обеспокоило?

— Потому что Райлана вообще не должно было быть среди экзаменаторов, — взорвалась Сона, раскрывая причину своего гнева. — Я собрала информацию обо всех экзаменаторах на случай, если мне выпадет биться против них, и Райлана среди них не было. Он просто-напросто слишком силён, чтобы сойти за экзаменатора.

— Но ты только что сказала...

— Я сказала, — резко оборвала меня Сона, — что он наименее одарённый среди трёх братьев, а не то, что он слаб. Райлан годами пытался выйти из тени брата, и делал он это, полностью посвящая себя Рейтинговым играм. И хотя его успехи по-прежнему меньше, чем у Рувала, но зарекомендовать себя он вполне успел. Зная, что он никогда не сможет соревноваться с братом напрямую, он вместо этого выбрал узкую специализацию. Игнорируя все атакующие техники своего Клана, он сосредоточился на своей регенерации. А чтобы компенсировать недостаток атакующих способностей, он собрал несколько весьма сильных членов в свою Свиту. Это заняло у него десятилетия и стоило небольшого состояния, но в результате ему удалось собрать Свиту, полностью состоящую из обладателей сильных Священных Механизмов; слабейший из них по силе равен демону Среднего класса.

— И даже если игнорировать его Свиту, он и сам по себе проблема. В отличие от Райзера, который талантлив, но неопытен, Райлан участвовал в Рейтинговых играх уже больше сотни лет, и эти годы боевого опыта позволили ему в совершенстве освоить свою регенерацию. Дошло до того, что его не могут ранить в Рейтинговой игре уже больше десяти лет. Да и тогда его оппонентам понадобились часы для того, чтобы сначала истощить его в должной степени, — гнев Соны начал утихать, сменяясь озабоченностью.

— Широ, я думаю, они могли привлечь Райлана специально для того, чтобы он бился с тобой; Зекрам или кто-то ещё из Старейшин, я имею в виду. Регенерация Райлана на таком уровне, что ничего меньшее, чем полная аннигиляция каждого атома его плоти, не способно убить его, и, без твоих Святых мечей, не думаю, что даже ты сможешь его ранить.

Так вот о чём волновалась Сона — она боялась, что я не смогу причинить вред Райлану без обращения к своим Святым мечам. И, поскольку, любое Святое оружие было под запретом в Рейтинговых играх, это было понятное опасение.

Смерть в Рейтинговой игре была довольно редким происшествием. Поскольку все Рейтинговые игры проводились в специализированных Замкнутых Барьерах, в случаях, когда кто-то из бойцов получал смертельное ранение, его немедленно телепортировало — вместе со всеми отрубленными частями тела — в медчасть, где все эти части немедленно подвергались реанимации обычными и магическими способами, ещё до того, как начиналось собственно лечение. Метод был настолько эффективен, что существовали демоны, пережившие обезглавливание. Не было преувеличением сказать, что покуда успевали вовремя собрать все части тела раненного демона, то не было такой травмы, которую нельзя было бы вылечить.

Кроме тех, которые были нанесены Святым элементом.

Я не могу даже начать расписывать, насколько демоны уязвимы к Святому элементу. Даже просто от нахождения на Святой земле их тела становятся слабее, как и их магия, и один вид Святого меча приводит в ужас храбрейших из них. И если демон получает травму Святым оружием, это почти всегда смертельно. Сказать, что демона можно убить единственным порезом, нанесённым Святым мечом не будет слишком большим преувеличением.

Существовали причины, почему многие экзорцисты людей могли одолеть даже демона Высокого класа, и почему демоны ни разу даже не приблизились к завоеванию Небес.

И хотя Рейтинговые игры задумывались, как симулятор войны, их создатели не хотели, чтобы они превращались в войну настоящую. Смерти участников не были приемлемым исходом, поскольку популяция демонов и без того страдала. И хотя риска смерти нельзя было избежать в любой разновидности битвы, Рейтинговые игры успешно снизили эту опасность до того, что смерть на них стала редким событием.

Если бы в Рейтинговых играх были разрешены к использованию Святые мечи, то, независимо от принятых мер предосторожности, количество смертей возросло бы в разы.

Так что предположение Соны о том, что мне доставит проблемы запрет на использование Святых мечей, одного из немногих эффективных против Фенексов видов оружия, не было беспричинным. Будь Святые мечи единственной вещью в моём арсенале, которая могла бы ранить Фенекса, тогда её беспокойство было бы вполне обоснованным.

Но в моём распоряжении было гораздо больше, чем только Святые мечи.

Гораздо больше.

Так что я улыбнулся Соне так успокаивающе, как мог:

— Расслабься. Ты же не думала, что меня настолько просто одолеть? Я справлюсь.

Сона внимательно посмотрела на моё лицо, ища любые признаки ложной бравады, после чего видимо расслабилась и сочуственно мне улыбнулась:

— Ну разумеется, справишься. Я, наверное, дура, что вообще за тебя беспокоилась.

— Да нет, не дура, просто паникёрша, — хохотнув, я потянулся и потрепал её по голове, ероша волосы, как ребёнку. — Не так ли, Со-тан?

Я не нашёл в себе достаточно жестокости, чтобы сообщить ей о том, что яростный взгляд, которым она на меня уставилась, услышав прозвище, которым пользовалась Серафалл, делал её чрезвычайно милой, примерно как бурундучок.

— Сдохни, Эмия, — сумела прорычать она сквозь стиснутые зубы, её щёки ярко покраснели, пока я продолжал ерошить её волосы.

— Никаких шансов, Президент, — снова хохотнув над тем, как Сона каким-то образом сумела покраснеть ещё больше, я внезапно испытал озарение на тему того, почему Серафалл так любила докапываться до девушки. Это было довольно весело. Тем не менее, меня ожидал матч, а потому я убрал руку с её головы и быстро поднялся, вставая с софы. — Но взамен за твой совет позволь предложить тебе небольшой совет в ответ. Нечто, что может тебе пригодиться в предстоящих боях.

Видя, что мне удалось заинтересовать её, если судить по изменившемуся взгляду (хотя её щёки до сих пор отливали красным), я продолжил:

— В бою, будь он между двумя армиями или двумя людьми, одна из самых больших ошибок, которые можно совершить — стать предсказуемым, — я указал на один из близлежащих экранов, на котором демонстрировали очередной готовящийся начаться матч. — Это ошибка, которую совершил каждый из демонов, которых я видел в бою на этом турнире, как участники, так и экзаменаторы.

— Понятно, почему так происходит, — признал я, опуская руку. — Несмотря на все их различия, Рейтинговые игры действительно имеют общие черты с шахматами, в данном случае — то, что у обоих противников есть предопределённые начальные действия. Как то, что происходит здесь, например.

Я кивнул в сторону того же монитора, на котором Свита экзаменатора в данный момент разведывала небольшой замок, который был назначен их территорией. В Рейтинговой игре обеим сторонам назначалась своя территория — как правило, какое-либо здание. В сегодняшних экзаменах все территории были разновидностями замков, хотя места, где они располагались, очень разнились — от густых лесов до пустынных равнин.

Действия экзаменатора в данный момент — разослать Свиту разведать свой замок — были одними из самых популярных дебютов в Рейтинговых играх, возможно, даже самым популярным. Это позволит экзаменатору составить карту собственной территории, и разведать все возможные входы и выходы. Следующим шагом будет блокировка большинства выходов и охрана остальных. Причина, по которой он прилагал такие усилия — не дать вражеским Пешкам проникнуть в сердце его территории, где они получали возможность использовать свою способность к повышению.— И что же не так в его действиях? — с любопытством спросила Сона. Отлично, это значило, что ей явно было интересно. — Практически все дебюты в Рейтинговых играх включают в себя разведку и охрану своей территории в той или иной форме. Это наиболее эффективный способ занять защитную позицию и обезопасить себя от вражеских Пешек. Это весьма эффективный дебют.

— Я и не спорю, — объяснил я. — Сам по себе подобный дебют неплох; будь он плохим, он не стал бы столь популярным. Проблема, которую я вижу в этом — это то, как им пользуются. В этом и проблема с общепринятыми дебютам, люди рано или поздно начинают делать их в начале любого боя, вообще не задумаваясь над их уместностью. Это становится привычкой. А в бою, чужая привычка — это то, что можно использовать в своих интересах.

Сона прищурила глаза, обдумывая мои слова:

— Но как? — наконец спросила она. — Между территориями добрые три мили. Даже если ты можешь предсказать, как будет действовать противник в дебюте, толку от этого никакого, поскольку ты слишком далеко, чтобы что-либо предпринять.

— Ах, вот здесь ты и ошибаешься. В бою можно использовать всё, нужно просто понять, как именно это возможно. И так вышло, что я как раз знаю один способ, — отворачиваясь, я начал идти — к выходу из комнаты, и к своему матчу. Но, начиная идти, я поднял руку над плечом, с двумя выставленными пальцами:

— Две минуты, — пояснил я. — Я закончу этот бой за две минуты. Так что смотри внимательно, иначе можешь всё пропустить.

Тишина, последовавшая за моим заявлением, через несколько минут была прервана тихим смехом Соны:

— Вижу, ты наконец потихоньку учишься хвастаться.

— Просто следую совету Президента, — сострил я, ускоряя шаг. У меня ещё было несколько минут до назначенного времени, но я не был уверен, что произойдёт в случае моего опоздания, поэтому рисковать не собирался.

И всё-таки, Фенекс? Почему-то я не был особо удивлён таким поворотом событий в последний момент. Однако, в отличие от Соны, я не был убеждён, что именно Зекрам или кто-то из других Старейшин был ответственен за назначение его моим экзаменатором. Был и ещё кое-кто, кто был бы только рад посмотреть, как я бьюсь с Райланом.

Я думал над тем, как и когда Сазекс будет доносить до Райзера своё неудовольствие, но не ожидал, что он будет действовать столь быстро. Уверенности у меня не было, но я находил это весьма интересным совпадением, что я буду биться со старшим братом Райзера почти сразу после того, как тот публично оскорбил младшую сестру Сазекса. И в отличие от Соны, Сазекс совершенно точно знал, каким будет итог моего боя с Райланом.

— Широ, — позвала меня Сона, когда я был уже в шаге от выхода из комнаты. Оглянувшись, я увидел, что она смотрит на меня с некоторым недоумением. — Где твоя Свита?

— Они по-прежнему в Маноре, где я их и оставил, — честно ответил я.

— Широ! — Сона выглядела, как будто у неё резко заболела голова. — Твой экзамен начинается меньше, чем через десять минут. Если ты не поспешишь призвать их, они не успеют добраться сюда до начала матча!

— Не успеют сюда добраться? — повторил я. — Сона, что заставило тебя думать, что я собираюсь брать их с собой в этот бой? Разве я не сказал тебе? — спросил я, после чего развернулся и добавил, выходя из комнаты:

— Я закончу этот матч за две минуты. Нет смысла тащить их сюда, когда им даже не придётся участвовать в бою.

* * *

[Леди и Джентельмены, экзамен Широ Эмии готов начаться. Участник и экзаменатор, вместе со своими Свитами, пожалуйста, войдите в магический круг.]

Исполняя просьбу ведущей, я сделал несколько шагов вперёд и встал в центре магического круга.

Я находился в пустынной комнате, в которой не было ни украшений, ни мебели. Здесь находился только я, в окружении простых бетонных стен и большого магического круга, начертанного на столь же простом полу.

Круг был огромным. Без сомнения, он был предназначен, чтобы в него с комфортом помещалась полная Свита, а поскольку Свита могла состоять и из шестнадцати членов, я чувствовал себя очень маленьким, стоя в центре гигантского рисунка.

Динамики, спрятанные где-то в комнате, снова ожили, донося до меня слова ведущей столь же чётко, словно она находилась здесь же.

[Теперь, когда обе стороны готовы, я напомню правила. Обе стороны будут перемещены в подготовленную локацию, после чего битва начинается немедленно по прибытии. Битва будет продолжаться, покуда один из Королей не будет побеждён, после чего экзамен будет завершён. Обеим сторонам будет предоставлен замок в качестве территории; прошу иметь в виду, что замки укреплены магией и намного прочнее, чем их обычные «коллеги». И замки, и окружающая местность выбираются случайно, и ни одна из сторон не имеет информации о них до начала экзамена. Пешкам будет разрешено повышение, когда они смогут проникнуть внутрь вражеского замка как минимум на пятнадцать метров. Это всё.]

Ведущая сделала паузу, давая нам переварить её слова.

[Есть ли у кого-либо вопросы?]

Я ничего не сказал и остался стоять молча. Спустя полные десять секунд ведущая заговорила снова.

[Поскольку ни у одной из сторон вопросов нет, я продолжу. Пожалуйста, приготовьтесь к телепортации. Экзамен начнётся через три... две... одну...]

Магический круг ожил, его линии выглядели, словно загорелись, подобно жидкому огню. Закрыв глаза, я терпеливо подождал, пока свет погаснет. Подождав ещё пару секунд после этого, я снова открыл глаза, и обнаружил себя в совершенно другой комнате.

Я быстро оглядел окрестности. Я находился в помещении, которое, судя по всему, было командным пунктом замка. В центре комнаты стоял большой деревянный стол, на котором лежали пара карт и несколько гарнитур для связи. На трёх стенах висели знамена, которые я не узнавал, а четвёртая представляла из себя огромное открытое окно, из которого открывался замечательный вид на зелёный пейзаж.

Я уже двигался ещё до того, как я успел всё это как следует воспринять. Проигнорировав карты на столе, я вместо этого побежал к окну. Я почувствовал, как что-то сместилось у меня в спине, после чего по моему желанию из неё появились два крыла, похожих на крылья летучей мыши, полностью расправляясь в тот момент, когда я добежал до края подоконника и без колебаний спрыгнул вниз.

Летать было тяжело. Моё превращение в демона, может, и дало мне крылья, но оно не дало мне укоренившихся инстинктов полёта, которыми, видимо, обладали лишь рождённые с крыльями. Даже после почти года владения крыльями я по-прежнему был ужасным летуном; у меня были проблемы с чем угодно, кроме полёта по прямой, и был бы хуже, чем бесполезен, в любой воздушной битве. К счастью, комната, из которой я выпрыгнул, находилась на верхнем этаже замка, и мне не пришлось делать ничего особенного — только несколько раз хлопнуть крыльями, повернуть и приземлиться на крышу.

Как только я встал на относительно плоскую крышу замка, я выставил руку и Спроецировал в неё лук. Он был длинным, длиннее, чем почти любой другой виденный мной лук, длиннее моего роста. Снизу доверху он был сделан из чёрного металла, неизвестного пока современным людям, и, пока я его не Спроецировал, для этого мира он также был невиданным.

Лук Арчера.

Быстро, впервые с момента моего прибытия, я начал осматривать местность, где я располагался, и где, как ожидалось, я буду биться. Замок, на крыше которого я стоял, находился на очень высоком холме, окружённом густым зелёным лесом. Напротив, почти в трёх милях отсюда, было почти точное зеркальное отражение — там стоял столь же высокий холм, на котором находился практически идентичный замок. Между холмами пролегала долина, поросшая столь густым лесом, что сверху не было видно ничего, что скрывалось под кронами деревьев. Такая растительность также должна будет скрывать и всех подбирающихся к замку.

Но это не имело значения. Всё будет кончено ещё до того, как у кого-либо будет возможность подкрасться под прикрытием деревьев.

Как только я увидел другой замок — мою цель — я поднял свою руку, направляя её в сторону, ладонью вверх. Над моей рукой появилась алая сфера, которая постепенно вытягивалась вверх, после чего сменилась паутиной красных линий, составивших силуэт меча, рукоятью направленного в мою ладонь и стоящего остриём вверх. Затем, с ярко-алой вспышкой, светящийся рисунок превратился в настоящий меч.

Меч, если этот предмет ещё можно было так назвать, повисел несколько мгновений в воздухе, после чего гравитация взяла своё, и он упал в мою ладонь. Мне не нужно было смотреть, чтобы знать о ненормальности его формы, неестественном виде его клинка, который был закручен, словно сверло.

Каладболг II: Фальшивый Спиральный Меч.

Повернувшись в направлении замка моего противника, я поднял чёрный лук и положил перекрученный клинок на тетиву. Сделав вдох, я потянул меч на себя, натягивая её. Небольшая часть моего сознания по-прежнему изумлялась, насколько легко это было.

Когда Арчер стрелял из этого лука, со стороны это выглядело несложным делом; он устанавливал снаряды, натягивал тетиву и запускал «стрелы» в полёт с обманчивой лёгкостью. Но это был лук, предназначенный для того, чтобы стрелять Благородными Фантазмами, многие из которых весили несколько килограмм, в цели, находящиеся на расстоянии в несколько миль. Усилия, необходимые для того, чтобы делать подобное, были огромны, так что было вполне естественно, что сила, нужная для того, чтобы натянуть тетиву такого лука, также должна была быть столь же огромной. Когда я ещё был человеком, мне была нужна вся возможная сила, полученная Укреплением до самого предела, чтобы натянуть тетиву этого лука, и даже тогда я не мог стрелять на расстояние, доступное Арчеру.

Но теперь, в теле демона, с нечеловеческой силой и демонической мощью, струящейся в венах, я натягивал этот лук с лёгкостью, не нуждаясь даже в Укреплении своих рук. Это я и сделал, Изменяя вместе с тем меч ещё больше, делая его ýже, длиннее и аэродинамичней.

Прицеливаясь в центр другого замка, я вдруг испытал прилив сомнений. Было ли подобное правильным поступком? По легенде, Каладболг был достаточно силён, чтобы снести вершины трёх холмов, и это было в его нормальном состоянии. Сломанным, он будет ещё сильнее, и, поскольку теперь мои Проекции уже не были на полный ранг хуже оригинала, и его разрушительная сила будет даже больше, чем когда его использовал Арчер.

Действительно ли это верное решение — применить его сейчас? Против оппонентов, которые не пытаются убить меня, а всего лишь пытаются одолеть меня в чём-то, немногим отличном от игры? Не будет ли это перебором?

Ошеломи каждого своего оппонента, и продемонстрируй свои физический и ментальный боевой потенциал. Это прямой приказ одного из четырёх Сатан: победи и не сдерживайся.

Прекрати сдерживаться, Широ, и докажи им своё превосходство. Не скрывай свои силы, не действуй по-умному, а выставляй их напоказ по полной, и сокруши здесь всех. Не расправляйся с противниками единственным ударом, вместо этого продлевай матч как можешь, до тех пор, пока твои противники не поймут, насколько безнадёжно они превзойдены и с каким монстром их свёл этот турнир, и только тогда заканчивай бой.

На моих губах появилась ухмылка, которой не постыдился бы и маньяк. Что же, раз столь многие хотят того, чтобы я перестал сдерживаться, то кто я такой, чтобы возражать?

Тем не менее, я изменил цель с центра замка на вершину холма, на котором тот стоял. Медицина даже у демонов имела свои пределы, и хотя Фенекс, скорее всего, выживет, я не был уверен насчёт его Свиты. Если они примут на себя прямое попадание, то от них может не остаться достаточно частей для того, чтобы снова собрать их в целое. Так что, вместо центра замка, где, как я знал, собрались мои враги, я прицелился в землю, на которой тот стоял.

И я знал, что мои враги были именно там, все они.

Мой прощальный совет Соне не был преувеличением. Предсказуемость была чем-то, что наверняка губит в бою с противником вроде меня. Как и Арчер, я редко бывал быстрее или сильнее своих оппонентов, и был вынужден передумывать их. Весь мой боевой стиль был построен на универсальности и адаптивности, всё для того, чтобы я мог атаковать слабости противников и защищаться, используя свои преимущества. Чтобы такой стиль работал, мне нужно было быть наблюдательным, предсказывать, как будут реагировать мои противники и манипулировать ими, заставляя двигаться определённым образом, предоставляющим мне преимущество и в конечном счёте ведущим к моей победе. Личный стиль боя на мечах Арчера строился на том же принципе — направлять удары противника туда, куда было нужно ему, чтобы он мог их предсказывать и отвечать соответствующе.

Именно это делало сражение со своими оппонентами в Рейтинговой игре настолько простым.

В начале любой Рейтинговой игры все мои противники, все до единого, будут располагаться в одном месте, в одной-единственной комнате. И там они и будут оставаться, достаточное время для того, чтобы я разобрался со всеми ними.

Практически каждый матч, который я сегодня видел, начинался по одному из двух сценариев. Первый — вся Свита собиралась вокруг стола с картами, рассматривая их и подбирая и распределяя между собой устройства связи. По второму Свита немедленно разбегалась по замку, разведывая его и устанавливая собственные ловушки.

Никто ни разу не покидал замка. По крайней мере в первые несколько минут.

И зачем бы им было это делать? Это была легко обороняемая позиция, которая давала бы им преимущество в случае начала столкновения. И важнее всего, им нужно было охранять свою территорию от проникновения вражеских Пешек. Возможно, именно по этой причине многие ветераны Рейтинговых игр были столь фанатичны в вопросе охраны своей территории — они прекрасно знали, сколько вреда может принести Пешка, прошедшая повышение.

— Самáя суть моя — искажена безумьем.

Но у подобной логики была одна проблема.

— Каладболг.

Разве похоже на то, что у меня есть Пешки?

Меч пронзил воздух, словно живой, сорвавшись с спущенной тетивы и летя столь быстро, что выглядел со стороны словно синяя размытая полоса.

За единственную секунду он преодолел более половины расстояния до цели.

Опуская руки, я развоплотил лук, который исчез, оставив после себя только яркие частицы света, которые также вскоре погасли. Больше он мне не понадобится, мой выстрел был идеальным, и я знал, что он не будет мимо цели.

Секундой позже, когда холм исчез в сфере пламени, стало ясно, что я не ошибся.

Каладболг попал прямо в центр верхней половины холма, пробив твёрдую поверхность и глубоко в неё закапываясь, где и взорвался. И когда это случилось, вся верхняя половина холма просто-напросто исчезла, и на её месте появилось огненное море. Сила взрыва была столь велика, что даже меня, стоящего в милях от эпицентра, заставила отступить на шаг воздушная волна. Деревья, окружавшие холм, были полностью уничтожены, раздробленные и расколотые взрывными волнами, те же, что находились подальше, были в немногим лучшем состоянии. Они лежали на земле, вырванные из неё, с корнями, беспомощно болтающимися на воздухе.

Что до замка, который стоял на вершине холма, он также был уничтожен.

Словно конструктор Лего, отброшенный ребёнком, только что гордо стоявший замок, сложенный из могучих каменных глыб, укреплённых и усиленных магией одних из самых талантливых заклинателей Подземного мира, теперь разлетелся по всей долине, представляя собой не более чем обычные обломки. И хотя я мог видеть только самые заметные куски, кроме них, в воздухе висело огромное облако серой пыли, которая, вероятно, и была оставшейся частью замка.

Снова зазвучал голос ведущей, раздаваясь на этот раз откуда-то с неба, а не из скрытых динамиков. И в отличие от привычного вежливого и хорошо отрепетированного, но скучающего голоса, на этот раз она звучала сбитой с толку.

[Ф-Ферзь, два Слона, два Коня и все Пешки Райлана Фенекса... Выбывают?]

По моим расчётам, прошло около девяти секунд с начала матча.

Это значило, что у меня есть ещё минута и пятьдесят две секунды, чтобы как следует порисоваться и закончить это.

* * *

Только благодаря годам практики в сокрытии своих эмоций Сона смогла удержаться от того, чтобы отвесить челюсть. У остальной её Свиты такого преимущества не было.

— Это... — Момо смотрела широко раскрытыми глазами на экран, на котором знакомый им рыжеволосый парень создал знакомо выглядящий меч. — Это та самая штука, которую он показывал нам в комнате студсовета.

Сона рассеянно кивнула, соглашаясь со своим Слоном, также узнав спиральный меч. Она помнила мощь, которую почувствовала от перекрученного меча, невероятное количество магической силы, заключённой неведомым образом в столь небольшой кусок металла, что сложно было поверить в подобное. После того случая, каждый раз, когда она вспоминала о нём, то не могла не задаваться вопросом: действительно ли был меч столь силён, или ей просто показалось?

Сейчас, когда она смотрела на экраны, делающие магию видимой невооружённым глазом, где рыжий снова призвал этот меч, она понимала, что в тот день ей ничего не показалось.

Свет, экран заполнило такое количество света, словно парень украл с неба солнце и держал его в руке. Похоже, с экранами возникли небольшие технические проблемы с обработкой изображения внезапно возникшей из ниоткуда мощи, и они несколько секунд мелькали, включаясь и выключаясь, прежде чем стабилизироваться.

И снова прямо перед её глазами была причина, по которой она с трудом верила в то, что Ферзь её сестры мог создавать подобные мечи. Их сила, она понятия не имела, откуда она бралась. Рыжий, разумеется, был силён, и в его теле было больше маны, чем когда-либо было в её распоряжении, но этого даже близко бы не хватило для создания меча такого калибра. Закрученный клинок заключал в себе больше маны, чем было во всём его теле, тем не менее она видела, как парень создавал сотню таких мечей словно бы без малейших усилий.

Создавать оружие более сильное, чем ты сам, не должно было быть возможным, но, судя по всему, никто не озаботился тем, чтобы рассказать об этом Широ.

Как он ожидал поразить кого-либо с этой точки? Даже если его заявления о пробивающей способности спирального меча не были преувеличены (а она начала подозревать, что скорее они были основательно преуменьшены), и ему удастся пронзить все слои укреплённого камня, разделяющего его и вражескую Свиты, он никак не мог увидеть, кто где находится.

Затем она пронаблюдала, как парень спустил тетиву, и меч сорвался с неё, летя столь быстро, что со стороны это выглядело, как синяя черта, соединившая его лук и противоположный холм.

Затем холм, вместе с замком, исчез.

[Ф-Ферзь, два Слона, два Коня и все Пешки Райлана Фенекса... Выбывают?]

Когда её разум завершил перезагрузку, вызванную шоком, она обнаружила себя смотрящей открыв рот на пылающее инферно, бывшее там, где только что стояла грозная крепость, за компанию со своей Свитой и всеми остальными демонами в комнате, но не смогла заставить себя обеспокоится этим.

Ему понадобилось несколько секунд, чтобы создать и отправить в цель этот меч, и он даже не выглядел напряжённым. Значило ли это, что он мог выстрелить более чем одним? Как многими подряд он мог выстрелить?

— Я убью его, — спокойно произнесла она в мёртвой тишине, повисшей в комнате, имея в виду каждое слово. — Я отыщу этого тупого качка и, потом убью его.

— Президент! — Цубаки резко повернула голову в сторону своего Короля.

— Это бомба, — выдавила Сона сквозь стиснутые зубы. — Этот идиот притащил бомбу достаточной силы, чтобы стереть с лица земли весь город, в мою школу в тот момент, когда она была полна учеников и когда он был в окружении всей моей Свиты, — она махнула рукой в сторону экрана, который показывал, как рыжий быстро летел к пылающему холму. — Ничего удивительного, что он так хорошо ладит с моей сестрой, этот придурок такой же чокнутый, как и она.

— Президент, — Сона покосилась на Цубасу, синеволосая девушка смотрела на экран с впечатляющим спокойствием, — Ты помнишь, что ты сказала Широ прямо перед матчем?

Сона нахмурила брови, пытаясь понять, о чём ведёт речь её Пешка, после чего побледнела столь сильно, что с её лица пропала всякая краска, когда она вспомнила.

О.

Она уговаривала его не сдерживаться, подбадривала его выложиться на полную, не задумываясь о последствиях, и что? В результате рыжий разнёс в пыль холм, который бы сошёл за небольшую гору, вместе со стоящим на нём магически усиленной крепостью, за первые десять секунд своего первого боя. Впереди ещё был целый турнир противников, и он ещё не закончил даже с первым.

— Цубаки, — пробормотала Сона, вновь поворачиваясь к экрану как раз чтобы увидеть, как рыжий приземляется перед Райланом Фенексом. — Я думаю... Возможно, я совершила ужасную ошибку.

* * *

Твёрдая земля треснула, когда мои ноги встретились с ней, немного проваливаясь. Моё приземление, если можно так назвать падение с неба, было жёстким, но я был рад, что по крайней мере смог устоять на ногах, а не отправился лицом в землю, как иногда получалось и по сей день.

Я приземлился на травяное поле недалеко позади холма, на котором некогда стоял замок. В отличие от другой стороны холма, на этой деревьев почти не было, и вокруг простиралась просто поросшая травой равнина, на которой периодически попадались кустарники.

По крайней мере так было до тех пор, пока прямо в её центр не упали гигансткие глыбы, бывшие обломками замка.

Сюда упали самые большие из обломков, оставшихся от замка. Возможно, они когда-то были частями стен и вершиной башни, но сейчас по этим развалинам было невозможно понять, что они вообще были частями замка.

И в центре развалин стояла причина того, что я приземлился именно здесь.

Райлан Фенекс был безукоризненно одетым мужчиной. Он был одет в чёрную сорочку, поверх которой был отлично пошитый бордовый костюм, на его плечах покоился отороченный мехом алый плащ, а в левой руке он держал трость чёрного дерева, вершину которой украшал бриллиант размером с кулак. И хотя его доходящие до плеч, зачёсанные назад светлые волосы и голубые глаза были того же оттенка, что и у его брата, он выглядел заметно иначе, чем Райзер. Черты его лица были мягче и плавнее, более утончёнными и аристократичными, чем у его энергичного младшего брата.

Кроме того, на нём не было ни царапины.

У меня не было сомнений, что он находился в замке в момент взрыва, и что он подвергся воздействию той же разрушительной силы, которая разнесла на куски зачарованные стены; и тем не менее, несмотря на это, мужчина выглядел так, словно только что оделся, выйдя из душа. На нём не было ни пылинки. Чёрт, даже его одежда не была растрёпана, и выглядела словно её только что погладили, а его волосы лежали ровно и сохранили свою аккуратную причёску.

— Великолепно, — Райлан изучал руины вокруг себя с восхищённым видом, но повернулся ко мне, когда услышал моё приближение.

— Действительно великолепно, — повторил он, и на этот раз даже зааплодировал, не издевательски, а с искренним восхищением. — Я должен похвалить тебя, Эмия. Я видел, как демоны Высокого класса часами обрушивали на зачарованные таким образом стены атаку за атакой, и не могли пробить их, и тем не менее ты сумел разнести на части весь замок единственным ударом. Леди Левиафан хорошо выбрала себе Ферзя.

Я признательно кивнул, но не стал ничего говорить, уверенно сокращая дистанцию между нами. Хотя я и был настороже — руки по бокам, ладони раскрыты и готовы ухватить что-либо спроецированное — я чувствовал, что я что-то упускаю, словно бы во всей ситуации было что-то не так.

Мужчина выглядел слишком спокойно, слишком расслабленно для кого-то, кто только что потерял всю Свиту в результате единственной атаки. Его даже не волновало, что я его взорвал; скорее, он выглядел столь же довольным сложившейся ситуацией, что и я.

Ловушка? Но это не объясняло, почему я чувствовал, что с ним что-то не так.

— Я бы с огромным удовольствием посмотрел на матч с участием тебя и моего старшего брата, — произнёс он несколько мечтательным голосом, и в последний раз оценивающе оглядел окрестности. — Какой бы это был бой... Однако, покуда похоже на то, что тебе придётся ограничиться мной. Хотя, очень жаль, будь на моём месте кто-то другой, и этот матч завершился бы твоей победой. Но в данном случае, я боюсь, лучшее, на что ты можешь рассчитывать — это ничья.

Он выглядел практически извиняющимся к концу своей речи, сочувственно мне улыбаясь, и я со вспышкой озарения понял, что же в нём чувствовалось не так.

Он думал, что я не могу причинить ему вред. Нет, он был уверен в этом. Это объясняло отсутствие страха — его не было, поскольку он действительно меня не боялся. Да и с чего бы ему было бояться? Он принял Сломанный Фантазм А-ранга практически прямо в лицо, и на нём не было видно ни единой царапины. Сона говорила, что Райлана не могли ранить в Рейтинговых играх уже десятилетие, и, судя по всему, он верил в то, что и сегодняшний день не станет исключением.

— Ты действительно искренне веришь в то, что ты в безопасности? — спросил я блондина, дойдя до края кучи разбитых камней и продолжая подходить к нему, по-прежнему настороже на случай, если я неправильно его прочёл; но что-то мне подсказывало, что я не ошибся.

Даже до этого, когда он рассматривал масштаб разрушений, которые я причинил его замку, он не выглядел как стратег, пытающийся разгадать секрет моей атаки, когда изучал руины своей территории. Скорее он выглядел, словно любуется прекрасной картиной, или как клиент, восхищающийся работой мастера-ремесленника.

Райлан не рассматривал меня как угрозу — нет, не совсем так. Не то чтобы он недооценивал меня, скорее, он чувствовал себя отделённым от ситуации, наблюдателем, а не участником, словно предстоящее столкновение никак его не касалось. Я бы предположил, что он видел себя больше как часть аудитории, наблюдающей за матчем, чем как одного из бойцов на арене.

Этот парень, он даже не видел себя как участника сражения, не так ли?

Я снова вспомнил слова Соны. Райлан забросил все свои атакующие способности, взамен сосредоточившись на регенеративных. Это, вероятнее всего, значило, что в его арсенале не было атак достаточной силы, чтобы пробить мою защиту Ферзя.

Другими словами, для него это был пат. Он не думал, что сможет ранить меня, и был абсолютно уверен, что у меня не было и шанса ранить его. Поэтому вместо того, чтобы переживать из-за сложившегося пата, он был намерен расслабиться и наслаждаться видом из первого ряда на то, как я буду биться с оставшейся частью его Свиты, и вне зависимости от исхода худший результат, который ему грозил — это ничья.

Я подавил желание хихикнуть.

Теперь я понимал сетования Сазекса на новое поколение демонов и их отношение к Рейтинговым играм; они действительно относились к ним, как к игре. Даже увидев мою атаку и зная, на что я способен, демон, стоящий передо мной, отказывался рассматривать даже возможность того, что он может умереть.

Что же, я думаю, что мне стоит развеять это заблуждение.

— Ты никогда не встречался с Фенексом в битве, не так ли? — Райлан сочуственно на меня посмотрел, после чего едва ли не скорбно покачал головой. — Боюсь, что с новичками всегда так. Они никогда не принимают всерьёз предупреждения о бессмертии Клана Фенекс, они ошибаются, считая это пустым бахвальством, до тех пор пока не столкнуться с этим сами. И я достиг вершины мастерства в регенеративных способностях своего Клана, лишь Рувал может похвастаться тем, что имеет навыки, равные моим в этой области, — он развёл руками. — И здесь, на поле Рейтинговых игр, где запрещены все Святые оружия, я бессмертен.

— Бессмертен? — неверяще переспросил я, после чего почуствовал, как уголки моего рта приподнимаются в усмешке. — Ты думаешь, что ты бессмертен?

Раскрыв свою правую ладонь, я начал Проецировать в неё оружие. Золотая сталь пришла в мир по моей команде, и внезапная тяжесть ободряюще чувствовалась в моей руке. Я сжал свою хватку на древке благославлённого феями оружия. Хотя концы копья находились впереди и позади меня, для оружия этого типа оно было коротким, не доходя мне даже до плеча, если его поставить на землю.

Глаза Райлана расширились в восхищении при виде оружия:

— Мне рассказывали, что ты можешь создавать мечи, но, как я вижу, твои способности не столь ограничены. Оно прекрасно, — он вздохнул, не отводя глаз от копья. — Не скажешь ли мне его имя?

— Оно зовётся Гэй Будх, Золотая Роза Смертности, — ответил я, замахиваясь рукой, в которой оно находилось.

Будь это обычным боем, я бы никогда не сделал того, что сделал только что. Информация была одним из ключевых инструментов, которые ты мог использовать в бою, столь же ценная, как и Благородный Фантазм, в достижении победы. Контролируя течение информации, ты правишь полем боя. И в мире, где Благородные Фантазмы не существовали, это значило, что никто не знал, на что способен любой из моих клинков, пока я его не использую.

Для меня, самому выдать название своего оружия, что же, это было против всех моих боевых инстинктов. Но вот в чём дело, это больше не было битвой.

Это было шоу.

Моей целью было не победить, а сокрушить своего оппонента. Ошеломить его, и научить его мощи моих клинков. Продемонстрировать ему, и всем, кто смотрит на это, насколько выше их я стою. Чтобы сделать это, мне приходилось сдерживать своё желание покончить с Райланом, просто прирезать его прямо на том месте, где он стоял, и покончить с этим. Нет, мне нужно было затянуть это подольше; пока моя Гордыня не будет ублажена, я не могу позволить этому бою закончится.

Поэтому, когда я бросил копьё в Райлана, то вместо того, чтобы прицелиться во что-то жизненно важное, я направил его в его туловище, в самый правый край и подальше от всех важных органов.

Райлан не попытался увернуться от летящего в него золотого копья. Вместо этого он спокойно дождался, пока оно достигнет его, на его лице было выражение терпеливой скуки, даже когда острие копья пронзило его бок, разрезая одежду и плоть, пронзив его насквозь и воткнувшись в землю недалеко за его спиной.

Из раны вырвалось пламя, красные и оранжевые языки огня, которые облизывали его бок, сконденсировались вскоре над раной, пряча её из виду, после чего полностью погасли, не оставив после себя ни искры, ни уголька.

И там, где прежде была раненая плоть, проглядывавшая через разрезанную одежду, теперь осталась лишь неповреждённая ткань его костюма, бордовый цвет которого не пострадал ни от жара его пламени, ни от пореза моего оружия.

Райлан Фенекс поднял одну бровь:

— Это должно было что-то сделать?

Вместо ответа я просто указал на его бок, который был порезан Гэй Будх.

Поднялась и его вторая бровь, после чего он вздохнул, хотя послушно положил руку на указанное мной место, скорее потакая мне, чем почему-то ещё:

— Эмия, я понимаю, что подобное тяжело принять, но сейчас ты уже должен был понять, что ты не сможешь... ранить... меня?

Райлан начал твёрдо, но его речь начала прерываться ближе к концу, а брови нахмурились в непонимании. Он медленно поднял руку от своего бока и поднёс её к лицу, рассматривая алое пятно, запятнавшее бледную кожу.

Поначалу он выглядел ошарашенным зрелищем, как будто не понимая, что он видит перед собой; зрелище перед его глазами было настолько за пределами того, что он считал возможным, что его мозгу понадобилось несколько секунд, чтобы осознать увиденное. Затем его глаза начали широко раскрываться, по мере того, как до него доходило, что да, на его руке была именно кровь. Интересно, подумалось мне, когда он вообще в последний раз видел собственную кровь?

— Ответь же мне, лорд Фенекс, — я отвёл взгляд от места, где кровь продолжала сочиться сквозь его одежду, окрашивая её в красный. Рана под ней вовсе не спешила заживать, и алая жидкость продолжала покидать тело демона. — Могут ли бессмертные истекать кровью?

— Я... я... — его голубые глаза были распахнуты в шоке, и он не мог сделать ничего, кроме того как смотреть, как я продолжал сокращать дистанцию, разделяющую нас.

И в этот момент атаковали Ладьи.

Я не знал, сами они закопались в обломки, или были погребены под ними после взрыва замка и просто ожидали возможности для атаки, но когда я оказался на расстоянии немногим большем броска камня от их окровавленного Короля, они атаковали меня.

Они возникли, устроив дождь из обломков и камня, вырываясь прямо из земли примерно в дюжине ярдов справа и слева, а также немного спереди от меня. После чего они понеслись на меня, двигаясь со скоростью, достойной Коней, которая несколько противоречила их настоящей роли Ладей.

Слева ко мне приближался настоящий гигант, даже я казался по сравнению с ним невысоким. Его волосы, заплетённые в дреды каштанового цвета, доходили до плеч, а глаза были скрыты за треснувшими тёмными очками. Он был одет в распахнутую жилетку, демонстрирующую всем желающим загорелую мускулистую грудь, а денимовые джинсы обтягивали его ноги (которые, между прочим, были толщиной со ствол небольшого дерева). Другой одежды на нём не было. Явно болезненные синяки и ссадины уже начали формироваться на его груди и руках, и его коричневую кожу украшали красные брызги, а также синие и фиолетовые пятна.

Тем не менее, несмотря на их количество, его травмы никак не сказались на его скорости. Он ещё и ухмылялся, его ярко-белые зубы контрастировали с тёмной кожей, а правая рука была сжата в кулак, который он явно планировал обрушить мне на голову.

Моё внимание привлекло то, что окружало этот самый кулак.

Багровые чешуи окружали человеческую руку, складываясь в очень знакомую металлическую перчатку, оставлявшую пальцы открытыми.

Двойной Критический.

На короткое мгновения я почувствовал, что меня охватило восхищение. Пережить разрушительную силу Каладболга и отделаться всего лишь синяками и ссадинами, используя не более чем Двойной Критический, было столь серьёзным достижением, что мои чувства пробились даже сквозь марево боя. Прямое попадание или нет, но это был Сломанный Благородный Фантазм, и защита у парня должна была быть феноменальной, чтобы подобное было возможно. Каким же тренировкам он подвергал своё тело, чтобы стать настолько крепким?

Впрочем, моё восхищение почти мгновенно рассеялось, скрываясь в глубине разума, а тот вернулся к текущей битве. Я перевёл своё внимание на другую Ладью, которая приближалась ко мне с правой стороны.

Мне понадобилось мгновение, чтобы понять, что это вообще был человек, и ещё одно на то, что это была женщина.

Она выглядела, как огр. Бледная серая кожа покрывала тело, которое, как казалось, состояло из вздувшихся мускулов и ни из чего более. Уродливые красные рубцы, которые я опознал как ожоги, были единственным цветным пятном, нарушавшим монотонность серого цвета её кожи. Её плечи располагались неестественно широко, делая её в ширину длиннее, чем в высоту, и руки её были столь длинны, что с лёгкостью достигали земли. На спину падала длинная каштановая грива, острые, похожие на акульи зубы были оскалены, а её ореховые глаза, единственная выглядящая по-человечески часть её тела, были с ненавистью устремлены на меня.

Как и другая Ладья, она также была весьма скудно одета, только в майку и порванные тренировочные штаны. Она кажущимися неуклюжими движениями неслась ко мне, используя руки в той же степени, что и ноги, словно обезьяна. Только благодаря розовому самоцвету в форме ромба, погружённому в её лоб, который я опознал как Священный Механизм, я понял, что она была человеком.

Deus Bestia — Бог Зверей, один из Священных Механизмов, носителей которого искали многие, поскольку он делал владельца практически неуязвимым к физическим атакам. Он нивелировал всю кинетическую энергию, и покуда он был активирован, никакой удар не мог ранить владельца, и никакое острие не могло пронзить его кожу. Единственным способом причинить им вред были атаки, не основанные на кинетике: например, магия стихий, или атаки, игнорирующие кожу и поражающие внутренние органы.

Но что действительно делало этот Механизм ценным — так это способность к поглощению всей этой кинетической энергии и возможность её использования для укрепления тела носителя. В теории, у этой способности не было верхнего предела, и носитель потенциально мог сравниться с кем угодной в физической силе, поглотив достаточно энергии.

Хотя существовал и побочный эффект в виде трансформации тела носителя, что объясняло внешний вид Ладьи в настоящий момент.

Но самой пугающей была ещё одна способность Механизма. Если носитель выбирал пожертвовать зачарованием собственного тела в пользу чистой разрушительной мощи, он мог высвободить всю накопленную энергию единственной атакой обратно во врага.

Что означало, что если ей удастся нанести мне хотя бы один удар этими обезьяньими лапами, то весь урон, нанесённый ей Каладболгом, получу уже я.

Да уж, несмотря на то, что они были моими врагами, эти двое были потрясающи.

Для того, чтобы пережить атаку Каладболга, им необходимо было или почувствовать приближающуюся атаку и успеть активировать Священный Механизм, или держать его активированным с самого начала матча. И я даже не могу себе представить, сколько самообладания им потребовалось, чтобы скоординировать засаду после всего того хаоса и недоумения, которое они наверняка пережили, когда замок взорвался у них под ногами.

Похоже, что оценка Соной Свиты Райлана была верной: они действительно были великолепными Фигурами.

Жаль, что это не имело никакого значения. Неважно, насколько они были хороши, они проиграли в тот самый момент, когда вступили на поле боя с противоположной от меня стороны.

Поэтому, после единственного быстрого взгляда, я проигнорировал их, продолжая свой путь к их Королю, даже не замедлив неторопливого шага. Я умышленно даже не взглянул ещё раз в их сторону, когда Спроецировал в обе руки два красных копья и бросил оба оружия в них.

Это были довольно слабые броски, едва достаточные для того, чтобы наконечник копья мог зарыться в твёрдую землю, и близко недостаточные для того, чтобы пробить защиту обычной Ладьи. Именно поэтому ни одна из Ладей не среагировала на копья, летящие им в грудь. Неважно, насколько острыми были их наконечники, и насколько зачарованной была их сталь, в бросках просто было недостаточно силы, чтобы удар прошёл через их защиту.

Поэтому, вместо того, чтобы отвлекаться на то, чтобы отбить копья в сторону — действие, которое бы замедлило их атаку, пусть и ненадолго, и могло бы дать бы мне время создать другое оружие — они решили поверить в свою защиту, усиленную фигурами Ладей, ту самую защиту, которая позволила им пережить атаку, уничтожившую остальную Свиту, и полностью сосредоточились на своём атакующем рывке.

Они умерли.

Обе Ладьи замедлили свой рывок, их скорость всё уменьшалась, до тех пор пока они полностью не остановились примерно в трёх шагах от меня. Женщина, похожая на огра, посмотрела на меня с недоумением и попыталась что-то сказать, но когда она открыла рот, то не вырвалось ни слова, лишь кровь. Она прокатилась по её губам и полилась на подбородок, окрашивая серую кожу в красный.

Её колени отказали, и она упала на землю, а ореховые глаза по-прежнему были наполнены непониманием.

Темнокожий мужчина бросил взгляд на свою грудь, откуда торчало алое копьё, после чего снова перевёл взгляд на меня и ухмыльнулся, демонстирируя залитые алой кровью белые зубы, а его плечи стали вздыматься и опадать в беззвучном смехе.

После чего он последовал за своей соратницей и упал.

Они оба упали на колени, в пародии на уважение, и я прошёл мимо них, не обращая на них никакого внимания, даже когда они упали лицом в землю и замерли, а их тела исчезли, перемещённые в госпиталь, где они будут реанимированны и исцелены. Я почти не заметил этого, сосредоточив всё своё внимание на их истекающем кровью Короле.

[... Последние две Ладьи Райлана Фенекса выбывают.]

Ноги Райлана сложились под ним, заставляя его упасть на землю и неспособные больше поддерживать его вес — полученная травма и потеря крови наконец дала о себе знать, усиленная потрясением, которое он в данный момент переживал. Его взгляд был прикован к месту, где пали последние члены его Свиты.

— Гэй Дирг, — он снова перевёл взгляд на меня, когда я, продолжая неторопливо приближаться к нему, ответил на незаданный вопрос. — Алая Роза Экзорцизма.

Теперь, когда у него уже не осталось никаких козырей, которые могли бы изменить ход матча, когда последние из его Свиты пали, мне уже не было нужды оставаться настороже. В принципе, я мог добраться до него единственным рывком, не опасаясь засады, и добить его.

Но вместо этого я продолжал не торопясь приближаться к упавшему демону ленивыми шагами.

Всё, что я пока предпринял в этом матче, было подчинено единственной цели: достигнуть победы столь ошеломляющей и безоговорочной, чтобы никто и никогда больше не смел усомниться в моих способностях. Биться в одиночку, уничтожить весь замок, и даже не удостоить последних двух Ладей более чем одним взглядом — всё это было направлено на то, чтобы впечатлить зрителей, чтобы выглядело так, что мне даже ничего не нужно было делать для победы.

И теперь шоу подходило к финалу, и, соответственно, у меня был последний шанс оставить действительно запоминающееся впечатление.

И мне следовало постараться, чтобы оно было соответствующим.

Притворщик, стоявший передо мной, называл себя бессмертным, и я пообещал себе, что я развею это заблуждение.

— Когда-то, бессмертные действительно существовали, — выставив руку перед собой, я начал Проецировать в неё ещё один Благородный Фантазм. — Они ходили по земле, не менее настоящие, чем ты или я, и их можно было найти в любых землях. Боги, что существовали на заре времён и будут здесь и при их конце; высшие существа, не способные умереть; первородные создания, не знавшие ни боли, ни страданий; всеведущие демоны, которых нельзя было ранить; их было немало, этих бессмертных, у которых никогда не было нужды бояться прикосновения смерти или узнавать значение конца.

— Затем, однажды, они просто перестали существовать.

Он начал медленно формироваться в моей руке. Красная ткань, обёрнутая вокруг его длинного и чересчур узкого древка, позволила мне ухватиться за него.

— Девятнадцать лет назад каждый бессмертный, каждый неумирающий, утратил своё бессмертие. Эти боги старых времён более не могли избежать объятий смерти, и познали значение конца.

Искривлённый металл, изогнутая божественная сталь венчала тёмное древко. Это оружие не было ни копьём, ни алебардой. Его не венчало прямое и элегантное острие. Его наконечник был загнут внутрь, и именно внутренняя сторона лезвия была заточена, а внешняя — нет.

Коса.

— Кое-что случилось, произошло некое событие, из-за которого бессмертные утратили статус неприкасаемых, потеряли свою неуязвимость, событие, которое превратило все эти вещи в ложь.

Это не было оружие, предназначенное для войны, выкованное для того, чтобы принимать участие в битвах, где сталь схлёстывалась со сталью. Его острие было предназначено для плоти, и было оно инструментом для убийства и ни для чего более.

— И этим событием девятнадцать лет назад стало рождение.

Оружие палача.

— Моё рождение.

И не было оружия, лучше подходящего для этой работы.

— Я был рождён,

Это был Харп,

— И в этот день, бессмертия не стало.

И на его острие умирали бессмертные.

* * *

Это была смерть, заключённая в сталь, конец, обретший форму и воплощённый в металле. И даже отсюда он чувствовал, как умирала магия, встречаясь с острым лезвием оружия, и как пустота оставалась в воздухе там, где проходила коса.

Парень держал в своих руках смерть и шёл за ним.

И Фенекс не мог сделать ничего, кроме как смотреть на это.

— Бессмертие стало мифом, не более чем сказкой.

А потом появились и другие.

— И так и будет оставаться до тех пор, покуда я живу и дышу.

Первым было то самое золотое копьё, близнец того, что пролило его кровь. Оно возникло в воздухе, поддерживаемое невидимыми руками, и хотя он и знал, что ему следует бояться, у него вновь перехватило дыхание при виде красоты этого оружия.

Потом последовали другие.

— Потому что здесь, в этом мире, нет ничего,

Они появлялились сначала по одному и парами, потом дюжинами, оружия высочайшего калибра, до тех пор, пока более чем сотня их не заполнила воздух за плечами парня. Величественные оружия, каждое из которых излучало чудовищную силу, каких он не видел до сегодняшнего дня. Они появлялись во всех видах и формах: мечи и копья, кинжалы и секиры, традиционные и экзотические.

— Ничего,

И появилось ещё больше, каждое из которых было отличным от другого. Тем не менее, при всех своих различиях, нечто общее было у них всех.

Каждое было убийцей бессмертных, все они до единого.

И все они были устремлены на него.

— что я не смог бы убить.

Для бессмертных, для тех высокомерных немногих, которые искренне верили в то, что могут жить вечно, не было ничего страшнее смерти, истинной смерти.

И сейчас, когда бессмертный Фенекс смотрел на то, как смерть шла за ним, он познал, что значит страх.

Он ощутил поцелуй изогнутой стали на своей коже, когда парень мягко обернул его шею лезвием косы. Он сумел оторвать взгляд от оружия и перевести его на того, в чьих руках оно было.

И увидел глаза, в которых танцевало безумие.

Гордыня или Гнев исказили эту душу, некогда столь ярко сиявшую?

Впрочем, это не имело значения, потому что в этот момент Фенекс понял, по-настоящему понял, что перед ним стоял не человек.

Но демон.

Ни на йоту не менее опасный, чем те, что сидели на своих высоких тронах и правили его народом.

Демон, который был его смертью, терпеливо смотрел на него.

— Желаете ли вы увидеть, как умирает бессмертный, лорд Фенекс? — спросила Смерть.

После чего Смерть улыбнулась.

Это было прекрасная улыбка, лишённая всякой злобы, и она обещала спасение.

— Или же вы воспользуетесь возможностью и сдадитесь?

* * *

[Матч завершён. Полное время: 00:01:56. Одна из сторон сдалась. Победитель — Эмия Широ.]

*конец главы*

И вот так и завершается эта глава!

В этой главе я решил провести небольшой эксперимент для тех, кто не любит ссылок: я не стал ставить ссылки в тексте, решив просто сделать небольшой комментарий от переводчика в конце главы. Понравится вам, читатели, такой формат или нет — об этом можно сказать пару слов в комментариях =)

Собственно примечаний здесь будет, пожалуй, только три.

Во-первых, на тему Гордыни и гордости. Я (и, как мне кажется, русский язык), разделяю эти понятия, и поэтому перевожу английское Pride в этой главе по-разному в зависимости от применения.

Во-вторых, на тему названия главы и одного из мест. Оригинальное название главы: "Can Immotals bleed"? И такую же фразу Широ говорит Райлану, после того как ранит его с помощью Гэй Будх. Название я перевёл таким образом "Можно ли ранить..." из-за краткости и благозвучия, а в эпизоде с Широ предпочёл "...истекать кровью" — более близкое к тому, что он имел в виду в данном случае. В оригинале эти фразы одинаковые.

В-третьих, Проецирование и Изменение (Projection, Alteration) — заклинания из Насуверса, как вы все наверняка знаете, поэтому даже в виде глаголов они здесь с заглавной буквы.

Что же, на этом всё, и до следующей главы!Примечание к частиВсем доброго утра!

А вот и без шуток, я полагаю, долгожданная глава!

Можете наслаждаться и славить Джона-сама, вместе с которым мы за последние два дня ударными темпами наконец её закончили.

Приятного прочтения!

rlc.