Большой "Пэ"... (джен)

Кроули планировал сидеть в камышах до вечера — не верилось ему, что Гавриил со товарищи задержатся на Земле больше, чем на полдня. Сам не мог объяснить — почему. Хвостом, наверное, чуял? А вечером, когда всё уляжется-успокоится, он собирался найти ангела и узнать новости — хорошие новости, Рай его возьми! Хотя нет, не надо в Рай, такой ангел демону самому нужен...

Змий осторожно приподнялся, потрогал воздух раздвоенным языком — ничего нового: животные, птицы, река, дети чуть выше по течению не то рыбу ловят, не то купаются. Он прислушался, ловя эхо звуков, и пришёл к выводу, что купаются — гвалт стоял знатный. А ещё оккультный уловил чей-то голод и почти незаметное движение. Почти рядом — за редкой, со стороны стрежня, щёточкой спасительных камышей... крокодил!

— Ну, почему вот прямо сейчас-то? — с усталым раздражением прошипел Змий, соскальзывая в воду. — Почему люди, скотина ты плоскомордая?! Тебе что, антилоп-рыбы-падали мало?

Крокодил оказался хоть и голодный, но не совсем тупой, намёк понял сразу: стоило только демону направиться сходящимся курсом, как хищник вильнул в сторону и уплыл туда, откуда появился.

— Вот и сиди там! И даже не смотри в эту сторону. А то я из тебя гуляш сделаю и людям отдам!

Угроза в адрес крокодила привела к двум интересным последствиям: к другому берегу реки откочевало всё живое, кроме рыбы и птиц (даже гиганты-гиппопотамы, да), а сам Змий успокоился. Плывя к берегу, он то и дело пробовал языком воздух и в какой-то момент понял, что всё в порядке не только у плещущейся на мелководье детворы, но и у Азирафеля. Тихое тёплое счастье ангела буквально затопило окрестности освежающей волной, лаская и ободряя.

Обычные змеи не умеют улыбаться, но Аспид Эдема обычной змеёй не был... Его улыбающийся оскал едва не утопил попавшегося навстречу бегемота и поднял в воздух не одну стаю птиц, а один особенно чувствительный пеликан на лету потерял не только гуано, но и пойманную рыбу. Ну, сам себе злобный баклан! Мог бы лететь в другом месте — река большая...

Змий скользнул на берег и, не меняя формы, ринулся навстречу совершенно обалдевшему от эмоций Азирафелю. Не подполз — подлетел, с ходу обвился и приподнялся, заглядывая в лицо.

— Ш-ш-то, ангел, ну?!

— Отчёт принят, я остаюсь постоянным представителем Небес на земле, — совершенно глупо и счастливо улыбаясь, ответил Азирафель — и в избытке чувств чмокнул Аспида прямо в змеиный нос, обхватив ладонями чешуйчатые щёки. От неожиданности демон сделал две вещи: рефлекторно сжал кольца змеиного тела и выстрелил языком, угодив им в подбородок ангела.

Это было как вспышка. Молния первой грозы. Тепло первого утреннего луча на замёрзшем от холода ночной пустыни теле... Первый глоток восхитительно-прохладной воды в полдень, полоска тени в ослепительном водопаде солнечного света. Ангел был... Ангел. Искренний, добрый, чуточку наивный, бесконечно верящий и... Ангел.

— Спасибо тебе, мой дорогой, — сказало это восхитительное существо. — Без тебя я бы пропал: они всерьёз думали о том, чтобы предоставить людей самим себе.

— То есть, вернуть тебя обратно.

— Ну... да.

— Хорошо, что ты остался!

— Да, мой дорогой, — засветился улыбкой Азирафель. — Предлагаю куда-нибудь отправиться и просто отдохнуть!

* * *

Белые пески будущей Керкинитиды (а ещё позже это место назовут Евпаторией, а полуостров — Крымом) встретили их чистотой, теплом, ласковым шелестом волн и опрокинутой чашей бездонного голубого неба с редкими перьями облаков. Дельфины резвились почти у самого берега, гоняя рыбу, чайки криками подбадривали их сверху и то и дело пикировали вниз, стремясь поучаствовать в пиршестве.

— Хорошо-то как, — вздохнул Змий. — Море...

Азирафель молча кивнул, подставляя лицо шаловливому бризу.

— Купаемся? — провокационно приподнял бровь демон.

— Искушаешь? — поддержал шутку ангел.

И они наперегонки побежали к воде, на ходу сбрасывая рубахи. Возмущённые вторжением чайки протестующе заорали, но спрашивать их мнения никто не собирался. Дельфины, наоборот, подплыли ближе, с одинаковым энтузиазмом ластясь к оккультному и эфирному, обдавали искрящимися брызгами — и охотно катали обоих на тёмных лоснящихся спинах.

— Какие милые создания, — восхитился Азирафель, обнимая очередного дельфина.

Змий, принявший земное имя Сет, согласно кивнул и ушёл под воду, догоняя вёрткую кефаль. Вынырнул, отфыркиваясь, потряс зажатой в кулаке рыбой.

— Славные ребята, да! Давай по их примеру рыбы наловим? С меня костёр — с тебя приправы!

— Ох, мой дорогой, не уверен, что это хорошая идея!

— Да брось, ангел, печёная рыба —это вкусно!

— Но она же морская...

— И что? Она перестаёт быть рыбой?

— Нет, конечно!

— Ну вот видишь, — белозубо улыбнулся Змий-Сет, — ничего страшного!

— Ну, если ты так думаешь...

— Уверен.

Рыба действительно оказалась выше всяческих похвал: соль морской воды оттенила и усилила вкус, местные дрова добавили новые ароматы — и первый на земле пикник прошёл, как день в Эдеме на заре времён. Зато вечер получился сногсшибательным.

Они сидели на берегу, закат дотлевал на стыке неба и моря, мелкие волны, больше похожие на рябь, вылизывали и без того безупречный песок пляжа, когда Змий вскрикнул от взорвавшейся в голове боли, ослепительно красной, как адское пламя, и мир схлопнулся. Зато появился голос: до ужаса знакомый голос Вельзевул, вслед за которым пришло знание не слишком приятных фактов. А потом демон обнаружил себя лежащим на боку, головой на коленях ангела, с залитым кровью лицом, тряпочками в носу и мокрой холодной тканью на лбу и переносице. Руки Азирафеля осторожно придерживали его за плечи. Голова раскалывалась, и Змий познал доселе неведомое чувство тошноты...

— Что-о, — простонал он. — Ас-с-хел...

— Тихо, тихо, мой дорогой, сейчас, только не шевелись, — попросил Азирафель, одной ладонью накрывая его лоб, другой — затылок, и боль с тошнотой исчезли, оставив после себя неприятное послевкусие во рту. В носу защекотало, когда ангел извлёк ненужные уже турунды, стянутой кровавой корочкой кожи коснулась восхитительно-прохладная мокрая ткань.

— Ангел, что ты делаешь?

— Умываю — у тебя кровь носом пошла, и теперь ты похож на отужинавшего леопарда. Нехорошо как-то. Хотя, если ты хочешь пугать людей...

— Зачем мне их пугать? — удивился демон, позволяя себе закрыть глаза и отсрочить неизбежное.

— Вот и я думаю, что незачем, — согласился эфирный, продолжая вытирать испачканное лицо Змия.

Вставать демону не хотелось. Очень не хотелось. Но Преисподняя ждать не собиралась — она собралась выслушать его отчёт и (или) нагрянуть с проверкой. Ну, не вся Преисподняя, конечно, а отдельные начальственные личности — однако необходимости заняться делом это не отменяло.

— Азирафель...

— Да, мой дорогой?

— Это... Со тут мной связались... И...

— И тебя ждёт проверка. Я догадался, не понимаю только, зачем так над тобой издеваться? Могли бы птицей или животным воспользоваться, они гораздо легче это переносят!

— Это же Ад, ангел, какие, к дьяволу, сантименты!

— Извини...

— Да ладно, не бери в голову, выкручусь как-нибудь. Да и к посланиям этим дурацким привыкну.

— Конечно, выкрутишься, ты же умница! И... В общем, я кое-что придумал, тебе понравится!

— Ш-што, ангел?

— План.

— Великий и непостижимый?

— Нет, на местных носителях. — Азирафель аккуратно приподнял Змия и подтянул выше, обнимая руками и крыльями. — Потерпи немножко, сейчас мы переместимся.

— Зачем?

— Нам нужен папирус...

Таскавший лохматые зелёные охапки ангел вызывал у Змия противоречивые чувства: смех и какое-то смущённое умиление, совершенно не свойственное демонам. По крайней мере, ни о чём таком Змий-Сет ни разу нигде ни от кого не слышал...

Между тем Азирафель закончил сбор "урожая" и взялся за его обработку, без лишних заморочек начудесив нож — уменьшенную копию своего Огненного меча, только в металле. Быстрыми ловкими движениями он очищал стебли от листьев и прочной лубяной оболочки, а внутреннюю часть пластал на тонкие длинные полоски. Настрогав целый ворох, Азирафель сменил нож на толстую палку, начудесил каменную чашу, высыпал туда ещё сырой папирус и принялся его отбивать. Это продолжалось до тех пор, пока полоски не стали шире и мягче.

— Ангел, — позвал изнывающий от любопытства Змий, оторвавшись от лепки демонстрационного глиняного горшка.

— М-м? — отозвался усиленно размышляющий о чём-то Азирафель, поигрывая намокшей от папирусного сока дубинкой.

— Может, скажешь, что ты творишь?

— Бумагу кустарного местного производства: если ты удивишь начальство как следует, то вряд ли они тебя отзовут, — сказал этот потрясающий ангел и начудесил большой ровный плоский камень. — Я удивил своих макетом деревни, а ты нарисуешь план-схему.

— Но я не умею рисовать!

— А я не умею лепить из глины...

И ангел принялся раскладывать заготовки на ровной поверхности камня так, чтобы край одной слегка заходил на другую. Следующий ряд полосок он выложил поперёк нижнего слоя и тоже внахлёст, словно ещё не изобретённую черепицу. Получился большой желтоватый квадрат чего-то, что небесный ремесленник накрыл другим ровным плоским камнем, для надёжности придавив сверху ещё несколькими, равномерно расставленными по всей поверхности.

— Пусть постоит немного! — непонятно объяснил он. — Я пока за чернилами. То есть, за ингредиентами для них.

— Чернила? Ты серьёзно? — верхняя губа Змия приподнялась, как у кошки, озадаченно нюхающей воздух.

— Конечно, серьёзно, я же должен чем-то писать, правда?

— Дрова принесёшь? — без особой надежды поинтересовался демон.

— Принесу, — кивнул эфирный и ушёл.

Когда он вернулся, компанию горшку составляли чаша и глиняные шарики, нанизанные на тонкую ветку, а Змий терпеливо выводил на них серебряным стилусом рельефный узор. Стараясь не мешать, ангел осторожно сложил дрова прямо на какие-то прямоугольники и развёл костёр. Демон тут же чудеснул, отправляя результаты своих трудов в огонь. Зашевелились и странные прямоугольники, деловито забираясь в средину огненного цветка, и ангела обуял такой приступ любопытства, что сдержаться было выше его сил!

— Сет, прости, что отвлекаю, но...

— М-м-м? — поощрил его демон.

— Что это за штуки? Прямоугольные такие, в огне?

— Это, Азира, кирпичи, чтобы из них что-нибудь строить. Сейчас людям приходится тратить уйму времени, чтобы подобрать нужные по размеру и форме камни, а потом переть их в деревню, а эти штуки можно делать из глины прямо на месте, любого размера. — Змий гордо вскинул голову. — Я, правда, не планировал их обжиг, но, думаю, так будет даже лучше!

— О! Действительно... Ты молодец!

— Мы, ангел, мы! — лучезарно улыбнулся демон. Повинуясь внезапному импульсу, он притянул Азирафеля за запястье и усадил рядом на подушку из тростника. — Смотри, это бусы, я подарю их Вельз и скажу, что такие украшения стимулируют человеческую гордыню, хотя по факту они сами научились вешать на себя всякую всячину, чтобы похвастаться своими достижениями.

— Ах ты, коварный Змий! — Азирафель дружески толкнул демона плечом и воздел руки в притворном ужасе. — Кажется, мне пора тебя бояться!

— Бойся, ангел, бойся! — состроил страшную рожицу Змий. — Я кошмарен!

И он с хохотом повалился на тростник.

— О, да-а! — задыхаясь от смеха, подтвердил ангел. — Ты до сих пор не дал мне возможности заняться делом!

* * *

Утро застало их стоящими на четвереньках: ангел, всё-таки сделавший смесь для письма и рисования из сажи и сока акации, дочерчивал план-схему деревни на куске местной бумаги, которую назвал "папирус", демон держал один из её упорно заворачивавшихся краёв — перестарался слегка с высушивающим чудом!

— Надо будет его к чему-нибудь прикрепить, — озвучил общую мысль Азирафель. — Иначе так и будешь чудом лист разглаживать, а это испортит впечатление. Люди чудесить не умеют.

— Давай к палкам прицепим?

—Точно! — обрадовался ангел. — Приклеим верхний и нижний края камедью⁽¹⁾ и пусть его на них наматывается: раскатать не проблема, и углы мяться не будут! Только оси эти должны быть ровными и гладкими, иначе папирус порвётся.

— Не проблема!

Змий придавил строптивые края коленями своего земного воплощения и, сосредоточившись, чудеснул. В руке его появились два идеально ровных круглых полированных валика тёмного дерева с небольшими набалдашниками.

— Удлини немного, — посоветовал корпевший над сносками ангел. — Удобнее будет держать и передавать.

— Сейчас... Так пойдёт?

— Идеально!

* * *

— Уважаемый и почитаемый Владыка Вельзевул, архидемоны, коллеги, — Змий слегка поклонился. — Я не буду грузить вас цифрами и схемами, хотя показа этого плана человеческой деревни нам не избежать: во-первых, потому что он даёт представление о том, как устроено типичное поселение людей, во-вторых, сразу понятны сферы приложения их усилий, и в-третьих, он наглядно демонстрирует стратегию и направления работы, а её, поверьте, очень и очень много!

Голос Змия с Серебряным языком обволакивал, удивлял, обещал, искушал перспективами и заставлял гордиться уже достигнутым. У Вельзевул по губам даже лёгкая снисходительная улыбка скользнула...

Всё испортила Дагон.

— И как нам помогут эти твои, как ты говоришь, "ништяки", обойти трясокрылых? — Скептицизм в её словах почти искрил. — Они ведь занимаются тем же самым — улучшают жизнь смертных!

— Хороший вопрос! — обворожительно улыбнулся Змий. — Рад, что его озвучила именно ты. Дело в том, что если у людей ничего нет, если они ни о чём не знают — их нечем искушать! Нет искушения — нет побудительных мотивов к действию, а нет действий — нет результатов. Всё просто!

— И как нам поможет эта твоя поганая глина? Или бумага?

— Папирус, Хастур, это называется папирус! На нём очень удобно фиксировать и хранить знания: писать, рисовать, чертить, а кроме того — он позволит этими знаниями обмениваться! Я нарисовал план-схему в мире людей, а вы увидели её здесь и теперь знаете о людях и их селении всё — так, как если бы бывали там лично! Или глина: можно делать украшения, а можно — посуду, чтобы готовить что-то новое, что-то, чего ещё ни у кого нет! Это уже мотив...

— Ты хочешь противопоставить это ангельским табличкам и пиликанью? — подключился к дискуссии Лигур.

Змий похолодел, растягивая губы в новой улыбке (о музыке и записях на глине он не говорил, не упоминал и не намекал ни мыслью, ни жестом! В Аду об отчёте ангела никто не должен был знать!) и сказал:

— Лучше я вам кое-что продемонстрирую...

Когда смолк последний звук флейты, воцарилась тишина. Первозданная. Космическая. Забытая... Тишина Первых Мгновений, как определил это отсутствие реакции Змий, глядя в подозрительно блестевшие глаза Вельзевул.

— Это и есть музыка, Владыка. Та самая музыка, о которой говорил Лигур.

Князь Ада медленно кивнула и, не отрывая взгляда, повелела:

— Музыканты в посмертии все должны быть здесь. Ты понял?

— Я... — Аспид Эдема с трудом сглотнул, стараясь избавиться от вставшего поперёк горла колючего комка. — Да, понял.

— Вот и молодец.

— Могу я узнать... — он хотел спросить "Зачем?", но интуиция оказалась сильнее любопытства, и вопрос умер ещё на вдохе, а на выдохе прозвучало почтительное: — Могу я узнать, с какой целью, мой лорд?

— Пусть радуют нас, а не Рай. Думаю, мы можем себе это позволить. — Вельзевул поднялась. — Ад — это не только озёра серы, пески Дита или Коцит. А сейчас организуй нам экскурсию на землю...

* * *

Дикий кот выскочил из травы внезапно, как камень из пращи, взлетел с разбегу на плечи ангела, нещадно царапая когтями спину, распушился, выгибаясь дугой, и зашипел прямо над ухом на выскочившую следом стайку шакалов. Азирафель, согласно уговору прятавшийся на другом берегу полноводного Нила и ждавший от Змия новостей, зашипел ничуть не хуже! Обалдевший от такого поворота событий, кот испуганно прижался к ангельскому плечу, якорями вонзая в него когти, и громоподобно замурлыкал. Ангел зашипел ещё громче и выразительнее, отчего шакалы мигом растеряли остатки воинственности, опрокидываясь поджарыми животами к небу, и заскулили.

— Сгиньте с глаз моих! — рявкнул Азирафель, успокаивающе накрывая кошачью голову ладонью. — И чтоб я вас больше никогда не видел и не слышал!

Земля ещё не изобретённым фонтаном брызнула из-под жилистых лап улепётывающих представителей семейства псовых. Расслабившийся кот прижался мягким пузом к ангелу и осторожно убрал когти, держась на плече исключительно за счёт ловкости и умения балансировать.

— Ах ты... Кошак! — Азирафель, успевший исцелить подранные спину и плечо, ласково пощекотал пальцами мягкие ушки. — Иди уже, гуляй!

Кот мягко боднул ласкавшую его руку, нежно потёрся мохнатой щекой об ангельское ухо, ткнулся холодным носом в висок и принялся его нализывать.

— Ай, что ты делаешь? Щекотно же! — невольно рассмеялся Азирафель, снимая животное с плеча и опуская на землю. — Иди, маленький, никто тебя не тронет.

Кот сделал круг, натирая пушистым боком ноги эфирного, потом устремил взгляд на покинутый насест, сжался в комок и затопотал задними лапами, раскачивая мохнатый афедрон.

— Что? — наклонился ангел. — У тебя что-нибудь болит? Они тебя всё-таки ранили?

— Мр-р, — коротко ответил кот и одним прыжком взлетел на удобно подставившиеся плечи. — Мр-мр-мрау.

— Ай! — вскрикнул от неожиданности Азирафель и с удивлением понял, что ни один коготь кожи так и не коснулся. — Ну, ты и...

— Миу, — басовито подсказал кот и ткнулся пушистым рыжим лбом в лицо эфирного.

— Миу? Ладно, убедил, — рассмеялся ангел, гладя сильную шею. — И что, ты так и будешь теперь на мне ездить?

— Мр-р? — заинтересовался свеженаречённый Миу.

— Нет, можно только изредка и не царапаясь: я же делами заниматься должен! — категорично заявил Азирафель и вздохнул. — А как к этому отнесётся Змий, я вообще представить боюсь...

Мысль о демоне вернула исчезнувшее было беспокойство. Словно почувствовав это, Миу мягко ткнулся мордой в ангельский подбородок и тихо замурлыкал.

* * *

У Дагон были круглые глаза. Со времени Падения круглые, как у любимых ею рыб. Какими они были раньше, Змий не помнил — и вспоминать, честно говоря, не хотел. Просто сейчас он имел сомнительное удовольствие наблюдать, как нечто круглое пытается стать ещё круглее. Он бы даже посмеялся, если бы не обстоятельства: Менес с мальчишками возвращались с рыбалки, и их богатый улов завораживающе блестел всеми оттенками серебристого.

— Это что? — сдавленно булькнула Дагон, дрожащим перстом тыкая в довольного собой и уловом мальчишку.

— Человек, — охотно пояснил Змий, отвлекая внимание на себя. — Ребёнок мужского пола, их здесь много, обозначаются словом "мальчик". А вот рядом идёт особь женского пола, девочка.

— Я знаю, как они называются, кретин! Я спрашиваю, что у них в руках!

— Рыба, не видишь, что ли? — присмотрелся Хастур. — Интересно, зачем?

— Вот и мне интересно, — прорычала Дагон, с ненавистью глядя на Змия. — Зачем люди убивают рыбу?

Тот пожал плечами и как можно нейтральнее информировал:

— Чтобы есть. Это же тварный мир, тут все что-нибудь едят, чтобы жить. Рыбы — водоросли и друг друга, люди — рыбу, крокодилы — людей, и так до бесконечности!

— А ты?

— А я, Дагон, существо оккультное, мне этот круговорот материи в природе без надобности!

Змий развёл руки, словно обнимая окружавшую его реальность.

Если архидемон и хотела что-то сказать, то не успела: старательно принюхивавшийся и прислушивавшийся Хастур звонко чихнул и раздражённо поинтересовался:

— Мне кажется, или недавно тут тёрлись трясокрылки?

— Не кажется, — честно ответил Змий. — Я говорил, что на землю наведывается ангел, видимо, и сюда недавно заходил.

— Ты с ним встречался? — Тон Лигура был абсолютно нейтрален, почти болезненно нейтрален, и чувство опасности внутри Эдемского Аспида предостерегающе зашипело. Он усмехнулся самой паскудной из возможнейших улыбок, постаравшись вложить в голос как можно больше сдержанного раздражения:

— Я что, похож на суккуба?

Ситуацию разрядила усмешка Вельзевул:

— Лигур хотел уточнить: не доводилось ли тебе сталкиваться с ангелом? Просто выразился неудачно.

— Нет, мой Князь, не доводилось, — честно ответил Змий, уважительно склонив голову. — Только с последствиями его действий, большинство из которых удалось нейтрализовать.

— Вот и хорошо, нейтрализуй его дальше, — решила Владыка Ада. И, знаком велев остальным следовать за ней, ушла Вниз сквозь малиново засветившуюся землю.

* * *

Змий появился под вечер. Выполз из зарослей, ответно обшипев зашипевшего на него кота, устало обернулся кольцами вокруг сидевшего на земле Азирафеля и затих, устроив плоскую голову на подставленных ладонях.

— Ох, мой дорогой, досталось тебе сегодня, — сочувственно пробормотал ангел, исцеляя головную боль умотавшегося демона. — Отдохни, я...

— Мр, — напомнил о себе камышовый кот.

— Мы посторожим.

Ладони чуть сместились, прикрывая чувствительные жёлтые глаза от лучей клонившегося к горизонту солнца. Змий благодарно вздохнул, повозился для виду и, наконец, тронул воздух языком, знакомясь с приблудившимся зверем.

— Где ты взял этого блохастого, ангел?

— Он сам пришёл — выскочил из травы, спасаясь от шакалов, да так и остался. Его Миу зовут.

— Это он тебе сказал?

— Это я заметил, что ему так нравится.

— И что ты будешь с ним делать?

— Ничего. Он сам по себе кот, свой собственный: захочет — останется, захочет — уйдёт.

Между тем не желающий никуда уходить кот подошёл вплотную, обнюхал змеиные кольца, тронул лапой, заставив демона подтянуть их поближе и поплотнее, и с комфортом улёгся сверху, включив мурчальник.

— Ангел...

— Что, мой дорогой?

— А он нахал.

— Ты просто ему понравился, — как можно серьёзнее ответил Азирафель, глядя на то, как демон осторожно меняет положение колец, переворачивая довольного Миу на спину.

— Ангел.

— Да?

— У нас проблема.

— Я уже догадался, мой дорогой. Расскажешь, какая?

— Куда я денусь... Между нашими сообществами идёт обмен информацией.

— С чего ты взял?!

— Вельз и Лигур знали о флейте и глиняных табличках для письма.

— Нет!

— Да. — Аспид приподнял треугольную голову. — Это значит, что Рай и Ад обмениваются информацией, и если мы оба тут ни при чём, то это делает кто-то другой.

— О, Господи, — потрясённо выдохнул Азирафель, лихорадочно просчитывая варианты. — Это значит, что они будут проверять мои отчёты твоими, и наоборот! Если, конечно, не сподобятся каждый раз прибывать за землю лично.

— Мои — вряд ли. Им не понравилось.

— Моим тоже: у Гавриила было такое лицо... — ангел прикусил губу, не то давя неуместный смешок, не то размышляя. — Боюсь, Сет, нам придётся писать свои отчёты вместе!

— Отныне и присно и во веки веков?

— Совершенно верно. Потому что и твоему, и моему начальству понравилось их получать.

— Ну, тогда аминь.

---

1) Камедь — застывший клейкий сок из коры некоторых деревьев, в том числе нильской акации

Вернуться к тексту