То, что имелось в виду (джен)

Гарри очень осторожно шел по коридору. Ему хотелось рассказать Рону и Гермионе, что случилось с ним и Малфоем, но не хотелось случайно наткнуться на кого-нибудь еще, кто мог бы догадаться о произошедшем.

Опасность унижения помогла ему тихо и скромно добраться до класса чар и проскользнуть на свое место рядом с Гермионой.

— Гарри, где ты был? Я волновалась! — тихонько воскликнула она.

Гарри пристально следил за ее губами и отметил, что она проговорила именно эти слова.

— Потом расскажу, — негромко ответил он. — Длинная история.

— Опять чуть не умер? — буднично поинтересовалась Гермиона.

Гарри резко на нее оглянулся, но понял, что она точно не могла этого сказать. Черный юмор определенно был не в ее характере, и, кроме того, он сомневался, что она смогла бы задать такой вопрос настолько обыденным тоном.

— Эм… — Так, на лице у нее тревога — она просто переживает. Что там надо говорить, когда она беспокоится? — Не… не переживай, Гермиона. Все будет нормально…

Теперь, когда он наверняка узнал о ее страхах, отмахнуться от нее было намного сложнее.

— Ну да, — едко сказала Гермиона, — если послушать, с какой уверенностью ты это говоришь…

— Правда, — заверил он ее, от души радуясь, что Гермиона, в отличие от Снейпа и Драко, не способна услышать за его словами правду. — Все будет нормально.

Смягчившись, она вернулась к своему конспекту.

— Знаешь, ты много пропустил.

— Одолжишь конспект?

— Разумеется, хотя меня до визга бесит подтягивать хвосты за тобой и Рональдом.

Гарри искоса посмотрел на Гермиону. Взбешенной она точно не выглядела — скорее, она казалась глубоко увлеченной уроком.

— Если тебе не нравится делать для нас конспекты и помогать с учебой, почему ты продолжаешь это делать?

Она странно на него посмотрела.

— Я не против помочь с учебой, — ответила она, и, похоже, это была правда. — Мне иногда даже нравится. Что же до конспектов и домашних работ, то вы ведь только ради них со мной общаетесь. Я учебники наизусть запоминаю, а ты решил, что я забыла первый курс? Люди не меняются, знаешь ли, — она снова тихо вернулась к работе.

Гарри ощутил нечто сильно похожее на удар под дых.

— Гермиона…

Она подняла на него спокойный взгляд.

— Гарри, я тут пытаюсь писать.

Он переписал у нее конспект прямо на уроке, чтобы не пришлось одалживать его позже.

После чар к их столу подошел широко улыбающийся Рон.

— Эй, Гарри! Ну как, разобрался с зельем?

— Не совсем, — уклонился от ответа Гарри, все еще чувствуя себя виноватым перед Гермионой непонятно за что. Не его вина в том, что она думала, или, точнее, ему так не казалось; но от этой мысли легче не становилось. — Остался как бы… побочный эффект.

И он им рассказал.

Рон и Гермиона обменялись безмолвными взглядами, словно общались способом, не нуждавшимся в словах. Наконец Рон открыл рот:

— Круто, — заявил он.

Гермиона отвесила ему подзатыльник, и Гарри понял, что он и правда это сказал.

— Нет, серьезно! — воскликнул Рон. — Можешь теперь следить за слизеринцами и узнавать их квиддичные маневры…

— Это не чтение мыслей, — сказал Гарри. — Можно только узнавать, что люди имеют в виду, когда они что-то говорят, то есть иногда это то, что они думают, а иногда — нет.

— То есть ты не слышишь, что я тебе сейчас говорю? — Рон задумался. — Ну и ну.

— Нет, — Гарри моргнул. — Эм… Рон, я тебя отлично слышу.

— Наверное, я думаю то, что говорю, — Рон пожал плечами. — Просто все это как-то странно — по-другому же все равно нельзя.

— Ты меня раздражаешь, — прямо сказала Гермиона Рону.

Гермиона сказала это так, словно хвалила Рона, и Гарри решил не заострять на этом внимание и не просить ее… стоп. Гермиона никогда не говорила, что ее кто-то раздражает, и уж точно не делала этого в лицо.

Рон глубоко и печально вздохнул:

— Нет, — твердо возразил он. — Ты раздражаешь намного сильнее.

— Ты меня раздражаешь, потому что я нахожу тебя привлекательным, — ответила Гермиона.

Гарри открыл рот и подавился смехом.

Рон ссутулил плечи и продолжил «разговор» с Гермионой:

— Я считаю тебя привлекательной, — сказал он, — но до смерти боюсь, что это не взаимно.

Гермиона озадаченно свела брови.

— Я тоже боюсь, что не нравлюсь тебе… Хотя меня беспокоит не столько физическая привлекательность, сколько факт, что не пройдет и пяти минут с начала наших несостоявшихся отношений, как у нас кончатся темы для разговора.

— Мы друзья уже пять лет, — заметил Рон, — и все равно каждый день разговариваем.

— Да, — медленно произнесла Гермиона, — друзья.

— Друзья, — повторил Рон. Они как будто приняли решение. — Гарри?

— Гарри, — настойчиво присоединилась Гермиона, — ты согласен?

— С чем? — вырвалось у Гарри. — Стоп… вы о чем говорили?

Гермиона поцокала языком.

— Я не виню тебя за то, что ты абстрагируешься, — сказала она. — Иногда мне и самой хотелось бы так уметь. Мы с Роном опять спорим.

— А, — сказал Гарри. — А! — он с подозрением к ним присмотрелся. — О чем?

Гермиона закатила глаза.

— Ну в самом деле!

— Гарри, друг, ты что, не слушал? — спросил Рон.

— Слушал, — протянул Гарри. «К своему ужасу». — Эм. Ну, так что там про «Пушки»?

Рон приятельски пихнул его в плечо, Гермиона покачала головой, и они направились на уход за магическими существами. Гарри радовался, как ему повезло — его друзья знали, когда его лучше не трогать.

К некоторому сожалению, Малфой уже был там. Когда они трое пришли, он ухмыльнулся Гарри.

— Итак, Поттер, — судя по виду, он уже восстановил душевное равновесие, — ты намерен обращать на меня внимание?

— Заткнись, Малфой, — бросил Рон.

— Я сказал, — раздельно повторил Малфой, — обращай на меня внимание!

Гарри сердито на него посмотрел.

— Я и так на тебя смотрю и слушаю, что ты верещишь! Я уже на тебя внимание обратил!

— Обращай на меня внимание! — заорал Малфой во все горло.

Гарри повернулся к Рону и Гермионе:

— Слушайте, я лучше выясню, чего ему надо, — он махнул им, не заметив, что оба смотрят на него, как на ненормального. Он крепко взял Малфоя за локоть и повел от собирающегося класса, словно непослушного ребенка.

— Оу! Эй! — воскликнул Драко. — Хватит, больно!

Отойдя ярдов на сто за хижину Хагрида в сторону Запретного леса, Гарри выпустил Малфоя.

— Ну, что?

— Что — что? — прошипел Драко, обиженно надувшись и растирая пострадавшую конечность.

— Вот тебе мое внимание. Прямо-таки безраздельное.

Драко заморгал.

— Э?..

— Ты сказал… — начал Гарри в отчаянии. Потом нахмурился. — Погоди. Ты не это говорил, да? — он уставился на Драко. — Так вот чего тебе надо было, когда ты доводил нас с Роном и Гермионой? — ошалело спросил он. — Господи, ну конечно. Балованный поганец.

— Я знаю, что ты говоришь не то, что мне кажется, — медленно ответил Драко. — Как ты услышал мои слова?

Гарри открыл рот, но потом обреченно покачал головой. Он оглянулся, нашел палку. Нацарапал слова Драко на твердой земле у опушки Запретного леса.

Драко заглянул Гарри через плечо:

— Что? Нет! Ты врешь, чтобы привлечь внимание.

— Я думаю, что это тебе хочется внимания, — поправил Гарри. «Моего». Он не сказал этого вслух, но по ужасу на лице Драко предположил, что тот все равно это услышал.

— Надо было тебе со мной дружить вместо этого дурацкого Уизли, — вздохнул Драко. Помедлил. — Это нелепо. Мы вообще не должны друг с другом разговаривать. Мы как будто все время пьяные! У меня нет желания перед тобой напиваться. Совершенно. Надо вернуться на урок, пока мы не начали говорить про своих погибших питомцев и тайные влюбленности.

С готовностью закивав, Гарри вслед за Драко вернулся к увеличивающейся группе учеников и встал рядом с Гермионой и Роном.

— Ты меня физически привлекаешь… — начала Гермиона.

— Я сейчас не хочу об этом разговаривать, Гермиона, — предостерег ее Гарри.

— Что? — поинтересовалась Гермиона. — Я только сказала, что меня физически привлекает Рон. В этом нет ничего такого.

Гарри легко мог представить, что с реальностью совпадали только начало и конец этой фразы. Он обратил внимание, что неподалеку стоит Малфой. Ну и ладно. Тот уже ее слышал, и это вряд ли ему понравилось.

— Неважно, Гермиона, — любезно сказал он, — продолжай.

— Спасибо, непременно, — ледяным тоном ответила та. — Что ты об этом думаешь, Рон?

— Думаю, что не чувствуй я себя так неуверенно, то прямо сейчас бы тебя поцеловал, — заявил Рон. — У тебя щеки порозовели от ветра, и ты так аппетитно выглядишь.

Гарри подавился, но Гермиона уже начала отвечать:

— Что же, жаль, что ты не сделаешь первый шаг даже под страхом смерти, — она чуть улыбнулась, — потому что мне хотелось бы, чтобы ты меня поцеловал. Я уже сто лет этого хочу.

Стоявший перед ней Малфой слегка позеленел.

— Если бы не все эти люди, я бы на этом не остановился, — предложил Рон.

— Что бы ты сделал?

— Закинул бы тебя на плечо и так отлюбил, чтобы у тебя все книжки из мозгов повылетали.

Гермиону этот образ не смутил. Напротив, она с полным самообладанием уточнила:

— А справишься?

— Думаю, да, — сказал Рон, — в параллельной вселенной. Сейчас я так близко, что чувствую твой запах, и у меня от этого ни единой мысли в голове. Сомневаюсь, что я в состоянии даже закончить предложение, куда уж там тебя завоевать.

— Досадно, — задумчиво отозвалась Гермиона. — Хотя я могу представить тебя в этой роли. Может быть, однажды я тебя свяжу, затащу в комнату старосты и…

— Мерлин, да заткнись уже и приступай! — со злостью провозгласил Малфой. — Иди и сделай, чем вы там по ночам занимаетесь, скромные гриффиндорские девственницы!

— Прошу прощения? — удивилась Гермиона. — Надо же, я постоянно забываю, какой ты грубиян. Не могу этого объяснить — твой скверный нрав каждый раз меня изумляет.

— Ты. Что. Гермионе. Сказал? — прорычал Рон.

Гарри почувствовал себя слегка виноватым, что заставил Малфоя выслушивать, как Рону с Гермионой не хватает секса, и тем самым вывел его из себя. В качестве извинения он помог Гермионе удержать Рона.

— Благодарю, что заступаешься за мою честь, — кажется, говорила Гермиона, — потому что это мило и, откровенно говоря, льстит. Но я предпочла бы, чтобы ты остался на месте, тогда тебя не отчислят.

Гарри, борясь со все еще взбешенным Роном, пожалел, что Гермиона не сказала этого вслух. Это точно имело бы больший эффект, чем «нет, Рон, он того не стоит!» — а именно это она говорила, если судить из опыта.

— Уизли, — продолжил Драко с усмешкой (Гарри тем временем пытался использовать загадочную силу телепатии, чтобы сказать тому заткнуться), — ты, может, и в состоянии меня вырубить, но это не изменит того факта, что я все равно во всем лучше тебя. — Он помедлил. — Если не считать семьи, друзей и силы воли, но это мелочи.

Гарри чуть не подпрыгнул от удивления. Драко искренне верил, что семья Уизли лучше его собственной… и что Гарри и Гермиона лучше, чем его друзья… и что Рон сильнее него… и…

…и несмотря на все это он, Драко, все равно был лучше?

Его мозг споткнулся об этот парадокс, и он нечаянно отпустил Рона.

Рон, удивленный и довольный, что его так слабо держали, дико напрыгнул на Драко и с хрустом приложил его кулаком по щеке.

— Рон, нет! — вскрикнула Гермиона и бросилась осматривать упавшего, явно забыв, кто он такой. Она взяла лицо Малфоя в ладони и приподняла веки. — Без сознания, — прокомментировала она, сердито поглядев на Рона.

Рон осмотрел свой кулак.

— Круто, — сказал он, а потом посмотрел на сбитого Малфоя: — Ой.

Гарри закатил глаза.

— Ты что, думал, ты его ударишь, и ничего не произойдет? — с раздражением спросил он.

Гермиона шлепала Драко по щекам, чтобы привести в чувство, и делала это несколько злее, чем требовалось. Гарри решил не говорить об этом, чтобы не навлечь ее гнев на себя. Он заметил, что несколько учеников слышали их перебранку и убежали, вероятно, за старшими.

— Уйди, — вдруг сказал Драко, отталкивая Гермиону. — Уйди уже к черту, ты что, слов не понимаешь? — он с трудом поднялся на ноги и пошатнулся. Гермиона поддержала его под руку, но он снова ее нее отмахнулся. — Мерлин милосердный, прости, что посягнул на твою честь, и скажи своему рыжему верзиле отстать. Забудь, что я сказал насчет того, чтобы переспать с ним. Не хочу, чтобы волшебный мир заполонили сверхсильные гениальные рыжики, ясно? Ох, — он осторожно потрогал щеку.

В этот момент примчался всклокоченный Хагрид.

— Извиняйте, опоздал, — сказал он, а потом заметил Драко: — Мерлин милосердный, мистер Малфой! Кто это вас так?

Рон улыбался как дурак.

— Это я, Хагрид.

Хагрид явно изо всех сил старался не поздравить Рона. Он поморщился.

— Это… это вы очень зря, мистер Уизли, что у меня на виду. Неделя отработок, чтобы в следующий раз лучше думали, а?

Рон печально кивнул.

— Мистер Малфой, в Больничное крыло надо? — спросил Хагрид.

Драко кивнул, прижимая ладонь к лицу и прожигая полувеликана взглядом. Гарри не сразу сообразил, что Драко тоже ясно услышал, что Хагрид хотел сказать.

— Пожалуй. Болит адски. У Уизли кулаки каменные, наверное, у него в предках тролли.

— Так идите себе, — отпустил его Хагрид. — Так, сегодня мы снова поговорим о соплохвостах.

Класс хором застонал.

— Тебе это не показалось странным? — шепнула Гермиона Гарри, пока Хагрид давал вступительное объяснение. — Он в некотором роде сделал мне и Рону комплимент.

Гарри нахмурился.

— То есть?

— Может быть, он подразумевал что-то другое, и ты этого не слышал, — задумчиво сказала Гермиона, — но он предположил, что, если мы с Роном…. — она, вспыхнув, сбилась. — Ну, что у нас будут гениальные дети. Это намек на меня… кажется.

У Гарри в животе зашевелилось неприятное чувство.

— Ты слышала, как он это сказал?

— Ну конечно, — фыркнула Гермиона. — Он точно сразу извинился после удара.

— Ага, стоит это запомнить, — подключился Рон.

Гермиона ответила недовольным взглядом.

Гарри отмахнулся от мимолетно овладевшего им странного тревожного чувства. Если Драко Малфой и сделает комплимент Гермионе, то именно таким окольным способом.

Впрочем, кого он обманывает? Это просто мир сошел с ума.

* * *

Драко грустно шел в Больничное крыло. Он мог признаться (по крайней мере, себе), что обычно чудовищные звери Хагрида оставляли ему только шишки, синяки и ссадины.

Все это было несравнимо с болью, которую мог причинить Уизли-монстр. Перед тем, как потерять сознание, Драко услышал тошнотворный звук, сопровождавшийся каким-то отвратительно неправильным сотрясением, прошедшим по всему его скелету. Раньше он никогда подобного не ощущал. Если забыть о возможности поиграть на публику и организовать Уизли отчисление, он был вполне уверен, что у него сломана челюсть.

Мадам Помфри заметила его и помрачнела.

— Светлые силы, мистер Малфой. Надеюсь, то, что я сказала утром, не было самореализующимся пророчеством, потому что вы — надо же! — снова здесь. Могу я взять на себя смелость поинтересоваться, кто сломал вам челюсть?

Значит, она все-таки сломана. Драко скривился, потом поморщился, потому что даже это было больно.

— Уизли, — сказал он, почти не шевеля губами. — Рональд Уизли.

Мадам Помфри нахмурилась.

— Позвольте дать вам совет, молодой человек. Уизли — народ горячий, они то злобные, как куницы, то добродушные, как щенки. Он, вероятно, уже пожалел, что ударил вас так сильно, а то и вообще о том, что ударил. Но это, однако, не отменяет нанесенного ущерба.

— И что?

— И сейчас вполне подходящее время научиться обращаться с такими людьми. Вы не раз в своей жизни столкнетесь с рональдами уизли, — продолжила мадам Помфри, открывая банку мази. — Хитрость в том, чтобы тут же извиниться, как только он начнет злиться, или сделать что-то хорошее, да побыстрее. Не стоит доводить, чтобы за него начал говорить его нрав, — она подмигнула. — Поверьте, мистер Малфой, боль от уязвленной гордости в два раза слабее этой, — она принялась осторожно наносить мазь ему на лицо.

— Оу, ой, Мерлин, ай, — бормотал Малфой.

— Надо использовать это обезболивающее зелье, прежде чем вправлять челюсть, — объяснила она.

— Э? — это было все, что смог выдать Драко, старавшийся не двигать челюстью и вообще не шевелиться, чтобы не мешать медсестре.

— Челюсть все-таки не сломана, всего лишь вывихнута. Поставим ее на место.

— Э?!

— Чш-ш, мистер Малфой, — она ободряюще улыбнулась. — Обещаю, больно будет зверски.

Нечего и говорить — этот полный событий день совсем не понравился Драко. Он уже пропустил два урока, в том числе по своему любимому предмету, к тому же его побило воплощение зла по имени Рон Уизли. По сравнению с этим удар Гермионы на третьем курсе был почти любовным.

Любовным… Да уж, признался он себе, это был не самый слизеринский план — насмехаться над снова-и-снова-возникающим-и-погибающим-ужасной-смертью романом Уизли и Грейнджер. Это явно был больной вопрос для и без того примечательно обидчивых гриффиндорцев, и не стоило рассчитывать, что две трети золотого трио всегда будут в состоянии удержать последнюю, самую агрессивную треть. Однако он заметил, что его подставили — что Поттер мог остановить своих друзей, но не стал — и он жаждал отмщения.

Возможно, идея была так себе, учитывая отекшую щеку; но мудрость и Малфой редко ходили рука об руку. Он был волшебником страстей и просто не мог устоять перед некоторыми вещами. Одной из них было задирать всяких Уизли — это шло в списке сразу за возмущением гостей матери и пинанием домовым эльфам. Он был всего лишь человеком. Так что несмотря на то, что челюсть у него все еще болела, а мышцы продолжали сами по себе дергаться после нагрузки, пришедшейся на измученные сухожилия, он усмехнулся (вернее, попытался) — у него в голове заплясали сладкие мысли о мести.

Так что он, злобно улыбаясь (насколько это было возможно — он подозревал, что улыбка была кривая, хотя свежевылеченные мышцы дрожали от напряжения) Драко Малфой широким и грозным шагом направился в Большой зал.

* * *

Гарри тем временем пытался игнорировать всех вокруг. Гриффиндор всегда был очень тесной семьей, что он не без причины ценил, но сейчас ему хотелось, чтобы тесноты и «близости» было поменьше.

— Хочу секса! — пронзительно сказала Лаванда Парвати.

— Я тоже! — с энтузиазмом ответила Парвати.

Обе похихикали.

— Парень должен быть сильным и красивым! — пискнула Парвати.

— Хорошо бы знаменитым, — согласилась Лаванда.

— Он должен быть милым.

— Да, милым.

— И рыцарственным.

— И неутомимым.

— В сексе.

Они вздохнули и снова захихикали.

Гарри был близок к тому, чтобы вырезать себе сердце столовой ложкой — в основном потому, этот разговор, раздражавший даже в первый раз, уже двадцать минут с небольшими вариациями повторялся снова и снова. Гарри очень хотел (как не хотел еще ничего в жизни), чтобы подростки не были настолько зациклены на сексе. Добрая половина «разговоров», которые раздавались вокруг, крутилась вокруг этого вопроса, щедро пересыпанная страхами о родителях, оценках и положении в обществе. К примеру, диалог между Парвати и Лавандой наконец ушел от начальной универсальной темы:

— Я приобрела предмет, — сказала Парвати, — это знак моего высокого социального статуса. Восхищайся им.

Лаванда услужливо заворковала над новым блестящим браслетом на темной руке Парвати.

— Поттер.

Гарри удивленно оглянулся и сказал первое, что пришло на ум:

— Малфой, слава Богу.

Драко, судя по его виду, сбило с толку полное облегчение приветствие Гарри.

— Э?

Гарри покраснел.

— Ты хотя бы имеешь в виду что-то поинтереснее, чем те курицы, — негромко объяснил он.

Драко прислушался к разговору Парвати и Лаванды и скривился.

— Где Уизли и Грейнджер?

— Сказали что-то про библиотеку, — ответил Гарри, — и что скоро вернутся.

— Проклятие. Я хотел их высмеять.

— Прости, но придется тебе подождать, — развеселился Гарри.

Драко вопросительно склонил голову:

— Ты сознаешь, что они, скорее всего, целуются где-то в тайном углу библиотеки? Посреди всех этих сексуальных книг.

— Заткнись, Малфой.

— Что, ревнуешь?

— Да, — сказал Гарри. — До ужаса. Теперь проваливай.

— Бедняжка Поттер, — грустно произнес Малфой. — Никто с ним не говорит с сексуальным подтекстом.

— Я сказал, уходи.

Драко нахмурился.

— А вот и сладкая парочка.

В Большой зал, держась за руки, вошли раскрасневшиеся Рон и Гермиона. Гарри застонал и уронил голову на стол.

— Нет, — страдальчески сказал он. — Ну почему именно сейчас? Не могли еще немного поругаться? Теперь я услышу все. Все!

Рон и Гермиона сели так, что Гарри был посередине. Гермиона сердито посмотрела на Малфоя.

— Что? — строго спросила она.

— Ничего, — ответил он. — Просто размышляю, каково это — по-настоящему кого-то поцеловать.

Гарри закашлялся с полным ртом картофельного пюре.

— Ну, Малфой, — растерялся Рон, — только не жди, что я тебе демонстрацию устрою.

— Ты раньше не целовался, Малфой? — поинтересовалась Гермиона.

— Ну, — медленно ответил тот, — не то чтобы. Панси очень старается, но мне кажется, в этом и беда. — Он в ужасе зажал рот руками. — Поттер!

Гарри тут же встал, злясь на врожденный комплекс спасителя, заставляющий его немедленно бросаться на помощь кому угодно, в том числе всяким бледным гадам, которые хамят его друзьям.

— Расслабься, Малфой, — сказал он, неосознанно протягивая руку, чтобы того поддержать.

Драко отскочил.

— Расслабиться? Расслабиться, идиот?!

Гарри повернулся к друзьям: Рон с озадаченным видом уже начинал вставать с места.

— Нет, нет, сиди! — попросил Гарри. — Давайте без шума, я сам отведу его к мадам Помфри.

Он окинул взглядом гриффиндорский стол: многие уже смотрели на Малфоя.

— Ты уверен? — Гермиона прищурилась. — А вдруг это план, чтобы выманить тебя одного и вытрясти душу?

— Это не план, Грейнджер, — заверил ее Драко. — Я просто в ужасе. Ты что, не поняла? Я проглотил зелье!

Рон и Гермиона обменялись взглядами. Вид у них был очень подозрительный. Темно-голубые глаза Рона стали цвета грозовой тучи.

— Ладно, — медленно произнес Рон, — я хочу поесть, так что Гарри может сам тебя отвести.

— Рон! — воскликнула Гермиона.

— Но, — добавил Рон, — так как я ни капли тебе не доверяю, ты сперва должен будешь ответить на вопрос.

— Охренеть, Уизли, что?

Рон покосился на Гермиону, встал и приблизился к Малфою. Он что-то спросил так тихо, что Гарри не расслышал.

Драко приобрел очень странный лиловый оттенок и прошипел:

— Раз в день. Иногда два. Я с тобой за это рассчитаюсь, Уизли.

Рон, явно довольный собой, сел.

— Кстати, ты вывихнул мне челюсть, — зло добавил Драко.

— Правда? — оживился Рон. — Круто!.. Эм… То есть, это плохо, очень плохо.

— Пошли к мадам Помфри, Поттер, пока это не стало еще унизительнее.

Гарри и Малфой пошли к выходу из Большого зала, где их встретил Снейп.

— Здравствуйте, — сказал он. — Твой отец здесь.

Драко побелел как мел.

— Мы обречены, — светским тоном добавил Снейп.