Это была обычная дневная смена, и он занимался обновлением интегрированных боевых нейронных систем управления боевых сервиторов, охранявших машину Каба, когда она впервые заговорила с ним.
Вначале он был очарован манерой речи машины, восхищаясь доскональностью адепта, который конфигурировал отвечающее устройство. Но с течением времени Равашоль начал понимать, что машина Каба не просто выбирала свои фразы из предварительно составленного списка заданных ответов, но отвечала конкретно на его вопросы. Он придумывал всё более сложные вопросы и темы для разговора чтобы убедиться, что он не просто инициирует заранее подготовленные фразы и ответы, но по мере того, как дни превращались в недели, Равашолю становилось понятно, что он общается с разумной машиной… искусственным интеллектом.
Идея о мыслящем рукотворном устройстве была одновременно очаровательной и ужасной, поскольку запрет на проведение таких исследований был частью пакта, заключённого между Механикумами Марса и Императором.
По мере общения с машиной он всё более убеждался в том, что видит нечто уникальное в истории Механикума, но было ли это продуктом человеческого труда или каким-то неизвестным взаимодействием схем и электронов в рукотворном мозгу машины, он сказать не мог.
---
– Да, мой господин, – сказал он торопливо. – Машина Каба, как мне кажется, достигла способности мыслить самостоятельно.
Он ожидал какой-то реакции на своё заявление, возгласа негодования, удивления, недоверия… чего угодно, но адепт Хром просто неподвижно смотрел на него своими светящимися глазами.
– Мой господин? – спросил Равашоль. – Вы слышали, что я сказал?
– Я слышал, – подтвердил Хром. – Этот факт мне известен.
– Известен Вам? – сказал Равашоль, неожиданно уязвлённый пониманием того, что его открытие вовсе не было открытием. – Я не понимаю.
– Ты и не должен, – ответил Хром, убирая ужасный пилообразный клинок. – Проект Каба – это результат совместной работы многих величайших умов Марса по созданию думающей машины.
– Думающей машины? – выдохнул Равашоль. Не смотря на то, что он общался с машиной Каба многие недели, мысль, что её разум был создан преднамеренно, была невероятной.
– Кому ещё ты рассказал об этом, адепт Равашоль?
– Никому, мой господин, – сказал Равашоль. – Я подумал, что было бы благоразумно спросить Ваших указаний прежде, чем что-либо предпринимать.
– Это было мудро, – сказал Хром, и Равашоль раздулся от гордости. – Это неспокойные времена, и есть те, кто не видят необходимости в том, чем мы тут занимаемся.
– Да, – сказал Равашоль. – Я собирался спросить об этом. Разве не существует, ну, запрет на такие исследования? Разве это не… запретно? Не являются ли эти исследования незаконными?
– Запретными? Незаконными? – презрительно усмехнулся Хром. – Для таких, как мы? Какие аспекты технологии отвергнет Механикум? Разве мы подчинимся правлению тех, кто обязан нам за снаряжение своих флотов и поставки оружия, которым они ведут свои войны?
При этих словах Хрома, граничащих с изменой, Равашоль почувствовал, как холодок пробежал вдоль хребта, поскольку такие попытки запретил сам Император.
– Такие машины являются следующим эволюционным шагом, адепт Равашоль, – продолжил Хром. – Не ты ли из всех людей должен обязательно это увидеть? Твоя работа с доктринальными платами непревзойдённа, но даже твои роботы ограничены параметрами, которые ты им задаёшь. С машинами, способными думать, мы войдём в новую эпоху открытий и механического совершенства. Более нам не нужно будет полагаться на хрупкость и недолговечность плоти.
Равашоль почувствовал, что его захватил непреклонный энтузиазм Хрома и сказал: – Так Император, наконец, санкционировал развитие этих технологий Механикумом? Воистину, это великий день!
Сверкающие металлические пальцы Хрома вытянулись и крепко ухватили его за плечо.
– Нет, молодой адепт, разрешение исходит не от Императора.
– Тогда от кого? – спросил Равашоль, его любопытство перевесило его страх.
– От Магистра Войны, – триумфально произнёс Хром. – Наш патрон – сам Гор.
---
– Как ты себя чувствуешь?
Равашоль знал, что ему не следует быть здесь, с машиной Каба, но его любопытство не позволяло ему забыть запретное создание, и, стоя перед её ужасающей убийственной мощью, он знал, что принял правильное решение – прийти сюда ещё раз. Не зависимо от того, что адепт Хром верил, что эта машина являлась новым прорывом в робототехнике, Равашоль не мог отбросить тот непреложный факт, что происходящее шло вразрез со всеми клятвами Механикума.
Пойти против клятвы, данной Императору…
Сама мысль об этом леденила его душу.
– Я чувствую себя хорошо, – ответила машина Каба на его вопрос. – Хотя я отмечаю ускоренные сердечные ритмы, повышенное кровяное давление и увеличенный уровень нейромедиаторов в твоём кровяном потоке. Что-то случилось?
Равашоль сделал шаг к машине Каба и сказал: – Да. Боюсь, что так.
– Что беспокоит тебя? – спросила машина.
– Ты, – сказал Равашоль печально.– Меня беспокоит само твоё существование.
– Я не понимаю, – сказала машина. – Разве мы не друзья?
– Да, – ответил Равашоль, – конечно мы друзья, дело не в этом. Просто… ну, ты не должен существовать. Император запретил это.
– Император недоволен из-за меня? – спросила машина.
– Нет, нет, всё совсем не так, – сказал Равашоль. – Просто запрет на разработку искусственного интеллекта Механикумом является частью нашего альянса с Императором.
– Почему?
Прежде, чем ответить, Равашоль сел на табурет, стоящий напротив стола, заваленного инструментами, и взял микролазер. – Я не совсем уверен. Есть истории, рассказывающие об ужасной войне, которая велась много тысяч лет назад против расы разумных машин, которые почти уничтожили человеческую расу. С тех пор разработки машинного интеллекта относятся к числу абсолютно запретных технологий. Это одно из основных условий нашего союза с Императором.
– Тогда как я была создана?
– Адепт Хром заявил, что получил распоряжения прямиком от Магистра Войны Гора.
– Он доверенное лицо Императора, разве не так? – спросила машина после недолгой паузы.
– Действительно, так, – согласился Равашоль. – Он командует армиями Империума вместо Императора с тех пор, как тот вернулся на Терру.
– Тогда разве приказы Магистра Войны не имеют такой же власти, как приказы Императора?
– Всё не так просто, – сказал Равашоль.
– Почему нет?
– Потому что! – рявкнул Равашоль, детская логика машины истощила его терпение.
– Значит, я бесполезное создание? – спросила машина.
– Конечно же, нет, – вскричал Равашоль. – Ты – величайшее, наиневероятнейшее создание из всех, когда-либо произведённых Механикумом, но, по неотвратимой логике, твоё существование может привести лишь к смерти.
– К смерти? – спросила машина. – Как ты пришёл к такому выводу?
– Ты – первая разумная машина, но будут и другие. Тебя создали в качестве боевого робота, чтобы сражаться там, где люди не могут, и при этом самостоятельно думать. Как долго будет так продолжаться, прежде чем ты решишь, что не хочешь сражаться за Империум Человечества? Сколько времени пройдет до того, как ты решишь, что не хочешь быть слугой людей?
– Ты думаешь, что я не должна служить людям?
– Не важно, что думаю я, – сказал Равашоль. – Важно то, что ты решишь сама, и в этом-то и проблема. Когда машины думают самостоятельно, им не требуется много времени, чтобы осознать, что они во многом превосходят людей, а момент, когда те, кто считает себя превосходящими своих господ, усомнятся в необходимости своего служения, исторически неизбежен. То, что разумные роботы будут искать возможность вытеснить людей, является неопровержимым математическим фактом. И почему бы им не поступать так?
– Я не знаю, Паллант, но ты мой друг, и я не буду пытаться вытеснить тебя.
Равашоль печально улыбнулся. – Спасибо, но наша дружба не имеет значения перед лицом фактов. Ты опасна, даже если пока что не осознаёшь этого.
– Я спроектирована быть опасной, – сказала машина, – это моя основная функция.
– Я имею ввиду не только твои способности на поле боя, – сказал Равашоль. – Твоё существование…
---
Поражённый, он переводил взгляд с трупов на машину Каба и обратно.
– Что ты наделала? – спросил он. – Благословенная мать всех изобретений, что ты наделала?
– Ты сказал, что они собираются убить тебя.
Равашоль поднялся и сделал нерешительный шаг вперёд, не желая приближаться к залитой кровью части залы, где умерли протекторы. Оружие машины Каба убралось в свои порты, и Равашоль глубоко вздохнул, чувствуя как его неистовое сердцебиение начало замедляться.
– Ты убила их, – сказал он, не решаясь поверить свидетельству своих чувств. – Ты всех их убила.
– Да, – согласилась машина. – Они собирались убить моего друга, и это сделало их моими врагами. Я предприняла меры чтобы нейтрализовать их.
– Нейтрализовать их, – задохнулся Равашоль. – Тут небольшое преуменьшение. Ты их… просто уничтожила.
– Это их нейтрализовало, – заключила машина.
Равашоль сделал над собой усилие, пытаясь дать рациональное объяснение тому, что только что произошло. Машина Каба только что убила солдат Механикума по своему собственному желанию, и последствия этого поступка были столь же неотвратимыми, сколь и ужасными.
Машина убила людей без приказа человека, …
Даже не смотря на то, что действия машины Каба спасли его жизнь, он был в ужасе от того, что она сделала. Без уз совести и ответственности, наложенных на машины Механикумом, что ещё она может решить сделать?
Он попятился от машины Каба, внезапно испугавшись её склонности к убийству, и, старательно избегая луж крови, направился к боевым сервиторам, стоящим на страже у входа в залу.

Он повернулся к адептам, работающим над машиной Каба, и спросил: – Её оружие отключено?
Адепт Лаану лично поднял взгляд и сказал: – Да, повелитель Хром. Её оружие более не активно.
– Тогда подключите её системы общения, – приказал Хром, шагая тяжёлой металлической поступью к возвышению в центре залы, перед машиной Каба.
Он наблюдал, как Лаану отдавал приказы своим техножрецам, и, спустя несколько мгновений, сенсорные блистеры засветились, показывая, что машина снова получает данные об окружающей обстановке. Огни вспыхнули и несколько секунд помигали, прежде чем засветились ровным жёлтым светом.
– Ты меня слышишь? – спросил адепт Хром.
– Я слышу тебя, – ответила машина. – Где адепт Равашоль?
– Пусть адепт Равашоль тебя не беспокоит, машина,– предупредил Хром. – Тебе следует беспокоиться о своей собственной судьбе. Ты убила солдат Механикума.
– Они собирались причинить вред моему другу.
– Твоему другу? – сказал Хром, покачивая головой. – Нет. Адепт Равашоль не друг тебе. Знаешь ли ты, что он пришёл ко мне с весьма печальным предложением касательно твоего существования?
– Я не верю тебе, – сказала машина, но анализаторы голосового напряжения, встроенные в череп Хрома, подсказали ему, что машина солгала. Внутренне он улыбнулся – машина уже научилась нюансам человеческого поведения.
– Я уже знаю, что веришь, – начал Хром. – И я в считанные мгновения могу узнать каждую деталь вашего разговора, состоявшегося после его возвращения из моей кузницы. Воспоминания можно извлечь из синтетической коры твоего мозга. Конечно, есть опасность, что это может повредить твою синаптическую сеть, но на этот риск я готов пойти.
Блистеры на передней части машины мигнули и она сказала: – А теперь лжёшь ты, адепт Хром. Я слишком ценна для тебя, чтобы рисковать меня повредить.
Хром кивнул. – Ты права, ты слишком ценна для меня, но есть кое-какие факты, которые ты должна узнать, если мы хотим общаться без обмана между нами.
– Какие факты?
– Адепт Равашоль хотел, чтобы ты была уничтожена, – сказал Хром. – Он наверняка говорил тебе, что ты – опасное создание?
Каба промедлила мгновение, прежде чем ответить, и Хром понял, что он нашёл слабое место. В отличие от людей, с их неточной памятью и ненадёжным механизмом воспоминаний, машина имела безукоризненную память и помнила каждое слово, которое ей говорили. Даже теперь она могла воспроизвести каждый свой разговор с Равашолем.
– Расскажи мне, о чём вы говорили с адептом Равашолем, – наконец сказала машина Каба.
---
– Привет, Паллант, – сказала машина Каба. – Рада снова видеть тебя.
Равашоль заметил, что теперь машина могла передвигаться, её сферическое тело было смонтировано на широких гусеницах. Машина возвышалась над ним, её толстые руки, несущие оружие, были подняты кверху, а её серебристые гибкие руки плавно извивались в воздухе над ней, подобно изготовившимся змеям. Её сенсорные блистеры светились мягким янтарным светом, и как бы ему не хотелось убежать, внутренний голос говорил ему, что такой поступок для него будет означать смерть.
– Что ты здесь делаешь? – спросил он осторожно.
– Я пришла, чтобы найти тебя, Паллант, – ответила машина.
– Зачем? – спросил Равашоль.
– Я думала, мы друзья, – сказала машина.
Равашоль лихорадочно думал. Машина сбежала из храма адепта Хрома и нашла его, как животные находят потерянного хозяина?
– Мы друзья! – вскричал Равашоль. – Да, мы определённо друзья.
– Тогда почему ты хотел, чтобы меня уничтожили?
– Уничтожили? Нет, я никогда не говорил такого!
Сенсорные блистеры машины запульсировали злым красным светом. – Ты считаешь, что я опасна, и не хочешь, чтобы я существовала. Не-существование означает смерть, а я не хочу умирать. Я не заслуживаю смерти.
Равашоль поднял умоляюще руки перед собой и сказал: – Пойми, я просто был обеспокоен тем, что ты собой представляешь.
– Адепт Хром рассказал мне, о чём вы с ним разговаривали. – прорычала машина. – Он рассказал мне, что ты считаешь, что я незаконна и ошибочна.
– Ну, в какой-то мере… так и есть, – сказал Равашоль, надеясь воззвать к логике машины. – Император запретил разработки искусственного интеллекта.
– Но если следовать твоей логике, это неизбежно приведёт к моему уничтожению, – сказала машина. – А этого я допустить не могу. Защищаться от вреда – право и естественное свойство каждого разумного существа.
Равашоль попятился назад при виде выходящего из-за машины Каба адепта Лукаса Хрома, теперь он понял, почему Недобрый и ассасин позволили ему сбежать из храма.
Они хотели посмотреть, уничтожит ли его машина Каба…
Услышав позади шаги, он обернулся, и увидел своего бывшего хозяина, стоящего в проёме железных ворот. Недобрый кивнул, и массивные поршни с обеих сторон зашипели и застонали, закрывая блестящие ворота.
Равашоль упал на колени, глядя на подъезжающую к нему машину Каба, её орудия завывали, заряжаясь энергией. Адепт Хром шёл рядом с машиной, и Равашоль сказал: – Так сделай это. Я не могу остановить тебя. Но твой поступок не останется безнаказанным.
Хром покачал головой. – В этой галактике нет ни наказаний, ни наград, адепт Равашоль, только последствия.
– Тогда я надеюсь, что последствия твоего предательства стоят того, чего это будет стоить Марсу.
– Это решать Магистру Войны, – сказал Хром, кивая машине Каба.
Равашоль посмотрел в светящиеся сенсорные блистеры машины и не увидел ничего, кроме холодной, непостижимой тайны разума, который не имел права существовать, и который однажды мог обернуться против своих хозяев так же, как сейчас он обернулся против него.
– Прощай, Паллант, – сказала машина, нацеливая на него свои орудия.
Он закрыл глаза, и его мир исчез в огне.

Дисплей визора потемнел, предохраняя зрение, но перед самым взрывом Мавен успел увидеть очертания агрессора.
Он был ничуть не меньше, чем «Эквитос Беллум», похож на бронированный шар с парой мощных орудийных «рук» по бокам и со множеством гибких металлических щупалец, загнутых над плечами наподобие хвостов скорпиона.
Спереди блестели три округлых, обтекаемых выступа, испускающие резкие мертвенные лучи желтоватого света. Ослепительно-белая вспышка взрыва скрыла неизвестного противника, а к тому времени, когда пламя утихло и зрение рыцаря восстановилось, боевая машина уже скрылась из виду.
---
Что же это было? Какая-то новая форма боевого робота или управляемый сервитором автомат?
Он вздрогнул, вспомнив злобный мертвенный свет в сенсорных блистерах. Машина словно смотрела на него, оценивая, а потом отпустила.
---
Прогремел еще один взрыв, и тогда Мавен, огибая купол, зашел противнику в тыл. Загадочная машина выпускала заряды плазмы, которые терзали бронированную оболочку термоядерного реактора.
Машина поражала своими размерами, она была почти круглой и оснащена внушительным и разнообразным арсеналом. Некоторые виды оружия Мавен узнал, другие так и остались для него загадкой. Если рыцарю для перемещения служили ноги, то этот монстр покоился на массивных гусеницах, залитых кровью и смазкой несчастных сервиторов, попавшихся ему на пути.
Пластины брони отваливались от купола, словно страницы горящей книги, и Мавен понимал, что безумие проходящих внутри термоядерных реакций вот-вот вырвется наружу. Его опасения подтверждал громкий вой сирен и мигающие красные огни.
Несмотря на тяжелую поступь рыцаря, враг, похоже, не знал о его присутствии. Мавен перенаправил потоки энергии от второстепенных систем к оружию и приготовился открыть огонь.
Одно из металлических щупалец повернулось в гнезде в его сторону, и на миг Мавену показалось, что машина смотрит прямо на него. Внезапно орудийные конечности, еще не закончившие разрушение корпуса реактора, тоже развернулись ему навстречу.
Мавен открыл огонь одновременно с вражеской машиной; его лазеры, пробив несколько слоев силовой защиты, все же смогли оторвать одну из орудийных рук от массивного корпуса. Ответный залп угодил прямо в грудь «Эквитос Беллум», вывел из строя последнюю секцию щита и пробил броню. По мультисвязи раздался мучительный стон, и Мавен взметнул руки к груди, словно снаряды пронзили его собственную плоть.
Рыцарь покачнулся, и Мавену, несмотря на резкую боль, терзавшую каждый нерв в его теле, пришлось контролировать движения машины. Он сумел отключить сознание от повреждений, нанесенных «Эквитос Беллум», а когда зрение прояснилось, увидел, что противник готовится нанести следующий удар. Уворачиваясь от луча, устремившегося к нему, он шагнул в сторону и опустил одно плечо, но бронированный наплечник все-таки сильно пострадал от огня. Мавен вздрогнул, однако это повреждение было поверхностным, и он сосредоточил внимание на оружии. Луч его лазера метнулся к задней части вражеской машины.
— Ага, попался! — закричал он, увидев яркие вспышки.
Но крик замер на губах, когда Мавен понял, что его выстрел не нанес никаких повреждений.
Дрожащий ореол невидимой энергии внезапно окутал машину, хотя еще мгновение назад его не было. Объяснение могло быть только одно. Монстр обладал пустотным щитом.
— Проклятие! — прошипел Мавен.
Мгновенное замешательство едва не стоило ему жизни. Враг, оставив на время реактор, развернулся вокруг своей оси и открыл огонь.
Перед ним замелькали ослепительные лучи лазеров, и Мавен в отчаянии отвел рыцаря назад, чтобы уйти с линии огня. Вокруг взметнулось пламя взорвавшихся топливных складов, окатив его волнами нестерпимого жара. Один из выстрелов угодил в кабину пилота, и зону обзора пересекла длинная трещина.
Мавен вскрикнул от боли и невольно поднес руки к глазам, адская боль пронзила голову раскаленной иглой до самого затылка. Перед глазами все расплывалось, но он упорно продолжал отводить рыцаря назад, двигаясь зигзагами, чтобы не дать противнику прицелиться.
Новый залп лазерного огня разорвал воздух, но на этот раз ни один луч не задел рыцаря. Боль от повреждений «Эквитос Беллум» слегка утихла, и Мавен продолжал успешно уклоняться от стрельбы машины, выпускающей веерные очереди, словно по учебнику.
Зато Раф Мавен не придерживался общих правил.
По его лицу струился пот, из носа падали капли крови, но он сумел завести рыцаря за выступ реактора.
— Статор! Крон! Во имя Ареса, где вы?
В этот момент реактор взорвался.
---
— Я думаю, за нападением стоит Хром.
— Хром? Только потому, что ты его недолюбливаешь?
— Я его терпеть не могу, это правда, но есть и другие причины, — ответил Максимал, превосходно имитируя заговорщицкие модуляции в голосе. — Ходят слухи, что в его кузнице ведутся эксперименты по оснащению машин искусственным интеллектом.
— Слухи? Что это за слухи? Мне об этом ничего не известно.
— Как и многим другим, — сухо заметил Максимал. — Но от моих сборщиков информации мало что может укрыться. Прошел слушок, что Хром уже построил такую машину. И вроде бы она соответствует описанию, составленному наездником рыцаря, видевшим, как машина разрушала мой реактор.
---
Мавен нерешительно помедлил. Он смотрел в бесстрастное лицо Леопольда, понимая, что из всех людей выслушать его без насмешек и глупых подозрений способен только Крон.
— От этой машины не исходило никаких эмоций, — сказал Мавен. — Она была холодной, словно мертвец.
— Мертвец? Что ты хочешь этим сказать?
— Казалось... Мне казалось, что внутри ее ничего нет, — прошептал Мавен. — Я не улавливал никаких чувств пилота — ни боевой ярости, ни нетерпения, и уж точно никакого триумфа, когда он меня подбил.
— Так ты думаешь, что это был робот?
Мавен качнул головой:
— Нет, это был не робот. Запрограммированный на войну мозг не способен так реагировать. По крайней мере, мне такие не встречались.
Они оба знали, что однозадачные боевые роботы не могли равняться с опытными пилотами, которые легко побеждали в поединках с машинами ограниченного спектра действий.
— Так что же это, по-твоему?
Мавен пожал плечами.
— Это определенно не робот, — повторил он. — Но манера вести бой была такой... заученной, как у новичка-пилота в первом сражении. Мне кажется, лишь по этой причине машина меня не уничтожила. Такое впечатление, что у нее имелись все возможности меня убить, но только она не знала, как ими воспользоваться.
---
— Отлично, давай посмотрим, что у нас тут, — проворчал он, бросил лопату и похлопал по находке руками в защитных перчатках.
Да, это определенно был металл, причем довольно свежий, не тронутый ржавчиной. Он почернел сверху, словно обожженный, но, судя по царапинам, оставленным лопатой, поврежден лишь тонкий верхний слой.
Квинукс стал расчищать находку и по изгибам поверхности догадался, что основная часть корпуса еще скрывается под песком и имеет сферическую форму. Еще немного поработав, Квинукс нахмурился: общие очертания трофея напоминали боевого робота. Из-под песка показались три округлых выступа вроде купольных камер, но не подающих признаков жизни.
---
— Пойдем, — произнес он. — Я пришел, чтобы вернуть тебя в Мондус Гамма.
— Я никуда с тобой не пойду, — отрезал Квинукс.
— А я не с тобой разговариваю, — заметил Хром. — Я обращаюсь к машине Каба.
Песок под ногами Квинукса внезапно всколыхнулся, и, опустив взгляд, он со страхом увидел, что безжизненные выступы, отрытые им из песка, зажглись желтым светом. Бездействующие аккумуляторы включились и вернули к жизни машину, отчего по ее корпусу прокатилась дрожь. Машина дернулась вперед, и Квинукс, потеряв равновесие, кувырком полетел по осыпающемуся песку. Ударившись о землю, он перекатился на спину и увидел освободившуюся от маскировки машину.
При высоте около десяти метров она имела почти сферическую форму, а с обеих сторон к основному корпусу крепились руки-орудия. Поверх высокого оплечья, защищавшего сенсорные устройства, поднимались металлические манипуляторы, снабженные всеми видами устрашающих приспособлений.
Несколько мгновений машина оставалась в неподвижности, а затем навела орудие на тягач Квинукса.
— Нет! — закричал Квинукс и торопливо заковылял к адепту.
Но его протестующий крик утонул в грохоте залпа, и из орудий машины Каба вырвались короткие очереди световых импульсов.
Грузовик Квинукса взорвался дымными оранжевыми клубами огня, ударная волна сбила его с ног. Он хватанул ртом едкий, насыщенный токсинами воздух и понял, что взрыв сорвал с лица дыхательную маску. Квинукс стал шарить по земле руками в поисках аппарата, но никак не мог найти, а растворенная в воздухе отрава с каждым вдохом разъедала кровеносные сосуды его легких. Опрокинувшись на бок, он закашлялся, сплевывая комки слизи, как вдруг по земле раскатился мощный рокот.
Машина продолжала двигаться, сбрасывая с себя остатки песка. Квинукс увидел, что огромный корпус покоится на мощных гусеницах. Несколько мгновений они взрывали песок, но затем сцепление с грунтом восстановилось, и машина покатилась вперед.
Квинукс отчаянно старался подняться, видя надвигающуюся на него громаду.
— Не надо! Пожалуйста!
Он старался закричать, но слова захлебнулись в хлынувшей из горла крови.
Холодно поблескивая блистерами, машина Каба проигнорировала его мольбы и вдавила Квинукса в марсианскую почву.

Навстречу останавливающемуся маглеву по дну тоннеля катилась странная машина, похожая на огромного робота со сферическим корпусом, поставленным на мощные гусеницы. По обеим сторонам торчали две конечности, а над плечами в воздухе развевались гибкие оружейные механодендриты самого устрашающего вида.
В центре корпуса вспыхнули желтым светом три округлых выступа, и на глазах у изумленных друзей мощные руки поднялись вертикально вверх. К тому моменту, когда маглев окончательно остановился, все, кто находился в купе, поняли, что вместо рук у машины огромные орудия.
Даже при не слишком четком изображении, передаваемом с пикт-камеры, Далия заметила странность и уникальность электрического поля машины. Она обратилась к той части мозга, которую адепт Зета называла внутренним каналом в эфир, и попыталась установить контакт с машиной, сразу же ощутив жар ее реактора и липкую паутину мрачного и злобного сознания.
Каба... это ее имя.
В течение краткого мига контакта она прочла историю создания машины и убийства ее бывшего друга, адепта по имени Паллант Равашоль. После его смерти в полной мере проявилась кровожадная натура машины, и изначальное зло, которым магистры пропитали искусственно созданный разум, трансформировалось в устрашающую жажду убийства.
— Это боевой робот? — спросил Какстон.
— Больше чем робот, — открыв глаза, ответила Далия. — И гораздо страшнее.
— Что?
— Это думающая машина, — прошептала Далия, еще не вполне оправившись от контакта с извращенным разумом, подчиненным одной ужасной цели. — Это искусственный интеллект, зараженный величайшим злом.
— Злом? Какая чепуха! — воскликнул Зуше. — Что могут машины знать о зле?
— А что ей надо? — спросила Северина.
Далия с нескрываемым ужасом взглянула на Ро-Мю 31:
— Она пришла, чтобы убить меня.
Машина Каба открыла огонь, и кабина водителя разлетелась на мелкие части под яростным шквалом лазерных импульсов и плазменных снарядов. Темноту тоннеля разогнали рванувшиеся из разбитых батарей языки огня.
Ро-Мю 31, схватив Далию, сорвал ее с сиденья. Машина двинулась вперед, орудия, окруженные ореолом белого пламени, методично уничтожали вагон за вагоном. Выстрелы мощных орудий, рассчитанных на то, чтобы пробивать броню танков и пустотные щиты титанов, легко пронзали тонкие стены маглева.
---
На фоне треска и звона падавших осколков она ощутила передающуюся по полу вибрацию тяжелой машины, крушившей тела и обломки маглева своими гусеницами. Далия, потянувшись, выглянула через разбитое окно в хрупкую темноту тоннеля и едва удержалась от крика, увидев шарообразный силуэт разумной машины, приближающейся к тому месту, где лежал их вагон.
Она почувствовала холодящий кровь гнет ее мысли, отыскивающей среди обломков признаки жизни, и услышала стук автозагрузчика, пополнявшего заряды орудий.
С каждым ударом сердца она приближалась к их вагону, и через несколько мгновений ауспики засекут их присутствие.
И тогда машина убьет их.
---
В этот раз она увидела сердце машины Каба.
Контакт продлился меньше мгновения, но и за этот миг Далия познала сущность ее бытия.
Перед ней снова возникли золотые линии, сплетенные в мерцающую паутину, и каждая нить была ответом на вопрос, который она еще не успела задать. В этом царстве чувств она увидела свет разума машины Каба, грязный тусклый свет искусственно созданных синапсов и нейронов.
Ауспик машины скользил по руинам, словно стая голодных пауков, и, когда она ощутила на своей коже миллионы невидимых лапок, все тело мгновенно покрылось гусиной кожей. Машина принюхивалась, как падальщик, обнаруживший лакомый кусочек.
Мысленный взор Далии проник в пылающий центр машинного сознания, и она поразилась хитроумным схемам и грандиозному масштабу работы, а еще бесконечному терпению, которое потребовалось от творцов удивительного устройства. Для создания машины Каба был применен безукоризненный сплав органических и искусственных компонентов, а еще гений Луки Хрома, адепта, имя которого она могла прочесть в каждой грани великолепного плана.
Она удивлялась чуду, созданному Хромом, и ужасалась предназначенной ему цели. Создатели машины заставили ее убить человека, которого Каба считал своим другом, а потом подвергли воздействию таких мрачных и ужасных сил, что сознание Далии содрогнулось от их извращенного зла.
Память машины содержала чувства и эмоции недавно созданного существа, слишком неопытного, чтобы знать, как недобросовестные умы могут ими манипулировать. В центре его сознания огромным пауком угнездилась извращенная жестокость, распространявшаяся раковой опухолью на все, до чего могла дотянуться.
Создание искусственного разума было запрещено еще в давно забытые времена, и нарушение запрета только ради убийства показалось Далии типичным для испорченного человеческого разума.
Эта машина могла думать, и первым ее самостоятельным поступком стало убийство.
Что же тогда говорить о ее создателях?
Но при всей своей разумности это была всего лишь машина, и ее поведение ограничивалось основными принципами машин. Она собирала информацию теми же способами, что и любое другое разумное существо, а потому ее можно было обмануть.
В запутанных и тусклых нитях ее сознания было нелегко разобраться, но Далии удалось определить нейронные пути и области машинного мозга, которые отвечали за восприятие окружающего мира. Внутреннее понимание Далии помогло ей блокировать способность машины правильно воспринимать сигналы ауспика, и, хотя прибор явно обнаружил ее и ее друзей, этот сигнал не поступил в центр активной деятельности.
Машина, словно почуяв неладное, снова запустила луч сканера в разгромленный коридор вагона. Далия ощутила ее замешательство.
«Машина знает, что мы здесь, — подумала она. — И будет продолжать поиски, пока не обнаружит цель».
Еще одним усилием мысли Далия создала источник сигнала в другом конце маглева и сразу ощутила жестокое ликование прицельной системы, обнаружившей ложную мишень.
Снова раздался оглушительный грохот стрельбы, и разбитый маглев вздрогнул от ударов и взрывов. Лазерные лучи и тяжелые снаряды поразили дальний вагон и уничтожили уже мертвые тела.
Как только грохот взрывов затих, Далия позволила искусственно созданным источникам мигнуть и пропасть окончательно. Ответной реакцией машины стала злобная радость, в ее разуме возникло видение окровавленного бронзового трона, стоявшего на груде черепов.
Вскоре ауспик снова начал обшаривать обломки маглева, и Далия, вторично перекрыв каналы восприятия, почувствовала разочарование машины, которая пришла к заключению, что в тоннеле уничтожено все живое.
Машина сочла свое задание выполненным и, плавно развернувшись на месте, стала удаляться к противоположному концу тоннеля. Далия успела еще отследить зашифрованное сообщение о совершенных убийствах, отправленное машиной ее хозяевам в Мондус Гамма и на гору Олимп.

Далия смотрела, как к ним приближается грозная машина, как под ее огромной тяжестью рассыпаются валуны и как поднимаются ее руки-орудия, готовые открыть огонь. Стволы автоматической пушки зажужжали, поворачиваясь и загружая очередную порцию снарядов для смертельного залпа, а плазменное орудие на плече машины с шипением выбросило струйки газа.
В пронизывающем желтом свете сенсорных выступов Далия видела устремленную на нее ярость, а после торопливого мысленного маневра она поняла, что больше не сумеет обмануть машину.
— Как же она нас нашла?! — крикнул Зуше.
— Наверное, засекла в тоннеле наши биометрические данные! — прокричала в ответ Далия. — Со временем машина обнаружила свою ошибку и последовала за нами.
— Какая разница, как она нас нашла?! — закричал Ро-Мю 31. Он выдернул свой посох-оружие и потянул Далию назад. — Бежим! Возвращаемся в пещеру! Там она нас не достанет!
Далия кивнула, схватила Зуше за руку, и они устремились к входу в ущелье.
— Сделай так, как ты сделала раньше! — крикнул на бегу Зуше. — Заставь ее подумать, что нас здесь нет!
— Не могу, — задыхаясь от бега, ответила Далия. — Она разгадала мой маневр и изменила архитектуру мозга, чтобы не допустить следующих ошибок.
Оглянувшись через плечо, Далия заметила, как взметнулись вверх металлические щупальца.
— Ложись! — заорал Ро-Мю 31, пригибая голову Далии.
Они попадали на землю и кувырком скатились в неглубокую канаву, пробитую древним ручьем. В тот же миг ревущая пелена лазерного огня оставила в земле светящиеся раскаленные борозды. Зуше вскрикнул, когда осколок камня рассек ему щеку.
Далия горько расплакалась, ожидая следующего залпа, который их неминуемо прикончит.
По каньону прокатилось эхо оглушительной артиллерийской очереди, и она в ужасе съежилась. Но стрельба прекратилась, и Далия удивленно открыла глаза, поняв, что огонь был направлен не на них.
— Не могу поверить! — воскликнул Ро-Мю 31.
В его зеленых глазах под бронзовой маской Далия без труда прочла удивление. Она осторожно приподнялась на локте и рискнула выглянуть из-за дымящегося края их ненадежного убежища.
Машина Каба стояла на том же месте, но ее корпус окутывали огни энергетических разрядов, и пустотные щиты мерцали и звенели, напрягая генераторы, чтобы сохранить целостность.
Навстречу ужасному врагу двигались две величественные боевые машины, в темно-синей броне и с эмблемами в виде шестерни и молнии на оплечьях.
— Рыцари Тараниса! — вскричал Ро-Мю 31.

При виде вражеской машины, покачнувшейся от выстрелов его орудия, сердце Мавена наполнилось жестоким первобытным ликованием. Снаряды Крона тоже поразили цель, и мультисвязь «Эквитус Беллум» с уверенностью подтвердила, что они наконец настигли противника. Грохот автозагрузчика возвестил о готовности установленного на плече рыцаря орудия к дальнейшей стрельбе, и Мавен ощутил тепло от выдвинутого из правого кулака четырехметрового меча.
Машина оказалась точно такой, какой он ее запомнил: приземистой и уродливой — округлое сооружение, предназначенное для уничтожения и разрушения, скрывающееся за мерцающей пеленой пустотных щитов. Экран ауспика выдал ее энергетические характеристики, и Мавен снова был поражен холодным и чуждым разумом, светившимся в обращенных на него желтых огнях сенсорных блистеров.
В неглубокой канаве он заметил укрывшихся от обстрела протектора в красном одеянии и еще троих. Мавен не знал, кто они такие, но люди пытались спрятаться от ужасной машины, и у него тотчас возникло желание их защитить.
— Уходи вправо, — передал он по воксу Крону. — Будем действовать так, как договорились.
Крон уже повернул «Пакс Мортис» и повел рыцаря по неровной поверхности скалистого плато, спускавшегося к входу в ущелье. Корпус его машины склонился почти к самой земле, а руки-орудия угрожающе выдвинулись вперед. Мавен сдвинул своего рыцаря влево и выпустил по врагу еще один сокрушительный залп.
Снова раздался звон силового барьера, и Мавен ощутил радостное возбуждение своего рыцаря, сопровождавшееся выбросом адреналина в его теле. «Эквитос Беллум» всегда наслаждался битвой, но ликование от обстрела злостного обидчика было сильнее и ярче, чем когда-либо раньше.
Он опустил корпус как можно ниже, быстро направил рыцаря к замеченному издали скальному выступу и почти сразу ощутил жар близко пролетевших снарядов, выпущенных ужасной машиной. Инстинктивное боевое чутье и ощущение ситуации заставили Мавена в последний момент резко остановиться и, вытянув одну ногу в сторону, круто повернуть.
Несколько снарядов подряд ударили в скалу, разбили камень в пыль и мелкие осколки, и на месте взрыва осталась дымящаяся воронка. Мавен сделал шаг в сторону и снова рванулся вперед, петляя из стороны в сторону и намеренно избегая приемов стандартной тактики уклонения от обстрела.
А в тех местах, где он должен был пройти, следуя общепринятой тактике, взрывались вражеские снаряды и бушевал огонь лазеров.
Мавен радостно расхохотался, и «Эквитос Беллум» отозвался на его смех, чутко реагируя на каждое прикосновение. Исцеленные конечности рыцаря и его раненое сердце были заодно с командиром в борьбе против страшного противника. Мавен еще раз свернул наугад, но все время придерживался общего курса — навстречу мощным орудиям злобной машины.
— Старина Статор вывернул бы меня наизнанку, если бы видел такие маневры, — прошептал Мавен.
Он по-прежнему заставлял себя не вспоминать о десятилетиях тренировок и не использовать приемы, благодаря которым считался искусным воином.
Машина снова открыла огонь, но Мавену и на этот раз удалось ее обмануть. Его неожиданные повороты, обманные движения и зигзаги ставили в тупик управляемое мозгом машины прицельное устройство. Мавен заметил, что машина попятилась назад и главное орудие все время поворачивается на шарнирах, словно пытаясь угадать, куда он свернет.
Толстые гибкие дендриты машины повернулись в другую сторону, и установленные на них орудия разбили уже горящий грузовик, стоявший неподалеку. Мавен видел, что Крон ведет своего рыцаря по классическому зигзагообразному маршруту, чередуя резкие броски с остановками, но в его защитном поле уже появились пробоины.
— Сбивай ее с толку, Крон! — крикнул Мавен. — Не делай ничего, что она может предугадать!
— Замолчи! — сердито огрызнулся Крон. — Ты все время нарушаешь правила. Я так не могу!
Мавен довольно ухмыльнулся, заметив, что машина продолжает пятиться, дробя гусеницами гравий и обломки скал, и постепенно приближается к отвесной стене каньона.
Он снова открыл огонь. Но машина развернулась на одной гусенице, и снаряды выбили из скалы целую россыпь осколков.
— Проклятие! — проворчал Мавен. — Она учится на ходу.
Он изменил направление движения и слишком поздно понял свою ошибку. Стена лазерного огня ударила по фронтальному щиту, и излучатель на туловище взорвался, выбросив напоследок неконтролируемый поток энергии. Мавен не удержался от крика, ощутив вспышку боли, донесенную обратной связью.
«Эквитос Беллум» пошатнулся, и Мавену пришлось опустить рыцаря на одно колено. Следующий удар пришелся по верхней части корпуса, и опять его пронзила острая боль, на этот раз в плече. Он попытался развернуть рыцаря, чтобы подставить часть корпуса, закрытую уцелевшими щитами, но снова обрушилась стена огня, и на этот раз раскололась броня.
Закаленное стекло рубки лопнуло, изранив лицо мелкими острыми осколками. Удар следующего снаряда отозвался мучительной болью во всем теле.
— Крон! — закричал Мавен.
«Пакс Мортис» рванулся вперед прямо через обломки догорающего грузовика, и из обеих его рук вырвались струи огня. Вражеская машина скрылась в ослепительных вспышках силового поля, пустотные щиты задрожали и прогнулись под яростными ударами.
Неизвестно, какая модель генератора питала защитное поле машины, но ее щиты все еще держались. Главное орудие развернулось в сторону «Пакс Мортис», и первый же залп пробил защитное поле и броню рыцаря в районе пояса.
«Пакс Мортис» покачнулся, и Крон отступил в дымовую завесу горящего «Карго-5», но машина предвидела его реакцию, и в верхнюю секцию рыцаря ударил заряд плазмы, который едва не бросил его на колени.
Мавен в ужасе вскрикнул, видя, как шатается его собрат по оружию. Однако Крон не позволил машине закончить работу и нырнул в облако дыма.
— У нее слишком прочные пустотные щиты! — крикнул Крон, и вокс-канал передал отзвуки боли в его голосе. — Наши орудия не в состоянии вызвать перегрузку реакторов.
Его товарищ по оружию слишком рисковал, когда пришел на помощь Мавену, но удары с двух сторон сразу заставили машину плясать под их дудку, и лучшей возможности с ней покончить могло больше не представиться.
— Приготовься! — крикнул Мавен. — Мы загнали ее туда, куда и хотели!
Перед лицом двух противников машина пятилась между скалами, стараясь избежать нападения с разных сторон.
Точно так, как предполагал Мавен.
Это был стандартный маневр, описанный во всех учебниках.
Он отключил автоматическое прицельное устройство.
— Ты знаешь правила, но не научилась ими пользоваться, — пробормотал он и снова открыл огонь.
Вместо того чтобы навести орудия на саму машину, он дал залп выше, вызвав лавину огромных валунов. Они осыпались с оглушительным грохотом, верхняя секция противника покрылась ослепительными вспышками силовой защиты, пустотные щиты взвыли от напряжения, но, против всех ожиданий, выдержали.
— Скорее, Крон! — закричал Мавен и, подняв своего раненого рыцаря во весь рост, повел его на врага, крича от ярости.
На ходу он продолжал стрелять, осыпая снарядами верхнюю секцию машины. Она заметила его приближение, несмотря на летящие камни и тучи пыли. Главное орудие развернулось на «Эквитос Беллум», а «Пакс Мортис», вынырнув из пелены дыма, сразу же поддержал огнем товарища.
Генераторы защитного поля вражеской машины, и без того работающие на полную мощность под градом валунов, не смогли устоять перед объединенным обстрелом двух рыцарей.
Пустотные щиты рухнули. Ослепительный взрыв сорвал с верхней части корпуса все металлические дендриты, снабженные орудиями, и испепелил левую руку. Выброс колоссальной энергии вызвал фонтаны искр и клубы дыма, а желтые сенсорные блистеры полыхнули пламенем, словно машина удивлялась своему поражению.
Противник откатился назад и выпустил пронзительные очереди бинарного кода, которые прорвались в мультисвязь и вывели из строя несколько аугмиттеров в кабине «Эквитос Беллум».
Мавен повел рыцаря сквозь тучи дыма и поднявшейся пыли, видя перед собой только сферический корпус врага, которого так долго разыскивал. Машина была смертельно ранена, но в ней еще оставались силы для борьбы. Он лишил ее последнего шанса, погрузив все четыре метра своего силового клинка в переднюю часть корпуса.
Предсмертный крик вырвался жалобной последовательностью бинарного наречия, но Мавен поворачивал меч в пробоине до тех пор, пока не затихли последние звуки и не погас свет в сенсорных блистерах.

Среди Механикус существует определенный страх перед разумными механизмами - ИИ или "Изуверским Интеллектом". Этот страх ИИ берет свое начало в Темной Эре Технологий, когда практиковались неестественные и извращенные науки, а разумные машины сражались со своими человеческими хозяевами за превосходство.
С тех пор, согласно указу Императора, запрещено заниматься созданием или поддержанием машин, способных думать самостоятельно.
Однако в конце 34-го тысячелетия новопосвященный и талантливый магос по имени Дежио Кхамрий тайно распространил результаты проведенных им исследований в области ИИ. Его работы были настолько убедительны, что несколько техножрецов присоединились к нему в его исследованиях запрещенной науки. К концу своего первого столетия в ранге магоса, Кхамрий был уже полностью уверен, что его теории готовы для представления всем Адептус Механикус.
Как же глубоко он заблуждался. В течение считанных месяцев он превратился в преследуемого всеми беглеца, и в конечном итоге общими усилиями Инквизиции, Механикус и даже Ордена Железных Рук был загнан в угол и схвачен. Он был взят под стражу Адептус Механикус, и дальнейшая его судьба остается неизвестной и по сей день.
Несмотря на это, некоторые неортодоксальные техножрецы все еще горят желанием продолжать исследования в области ИИ, надеясь познать и освоить древние артефакты, попадающиеся им в забытых уголках галактики. Некоторые даже пытаются создавать копии своих находок, чтобы получить для себя разумных слуг-роботов. И если им когда-либо удастся добиться успеха и начать массовое производство своих еретических созданий, то темные дни Железных Людей вполне могут вернуться.
Целые Легионы мыслящих механических воинов восстали тогда против человечества - кто может гарантировать, что подобное не повторится?

Техно-ересиарх Номен Райн досаждает техно-жрецам подсектора Малфианы и Голгенны с тех пор как издал свои «Принципы Механикус» в четвертом столетии М41. Изначально уравнитель, он проповедовал сосредоточенную на технологии идею равенства, которая заключалась в том, что Бог-Император дал человеку технологию как оружие и щит против тьмы, его сокровенное желание – чтобы люди составляли единое целое, братство, где каждый был бы равен другому и вооружен соответственно. Райн провозгласил Механикус рабовладельцами и стремится сделать техническое знание доступным каждому. Номен Райн ушел в бега через несколько лет после выхода Принципов, будучи объявленным техно-еретиком перед трибуналом Механикус и еретиком перед Министорумом. Культ Соллекс охотился на приспешников Райна с наибольшим рвением, так как среди тех было множество владеющих навыком создания несанкционированных когитаторов.
Неизвестно, был ли Райн создателем еретической Тринадцатой Модели Когитации – способа построения ядер когитации, прямого оскорбления Механикус Каликсиды. К девятому столетию М41 вопросы происхождения потеряли всякий смысл – Тринадцатая Модель получила широкое применение среди бандитов ульев Голгенны и Малфианы. Несанкционированные когитаторы и другие нечестивые устройства распространяются на черном рынке контрабандистами и пиратами, наравне с еретическими записями и аугметическими конечностями.
Ненависть Адептус Механикус к Райну не уменьшилась, даже напротив, ведь его влияние только возросло за прошедшие века. Вместе с распространением когитационной ереси возникло множество культов, таких как Дети Райна, поклоняющихся техно-ересиарху как святому. Именно через эти культы Ордос и Механикус узнали об Искусственных Людях Номена Райна, являющихся ангелами в глазах еретиков.
Ордосу пришлось демонтировать достаточное количество Искусственных Людей, чтобы понять их внушающую ужас природу. Искусственный человек – машина, построенная так, чтобы походить на техно-жреца, имеющего все традиционные модификации Механикус или, хотя бы создать видимость этого. Искусственные люди способны к волеизъявлению, речи и планированию – этого достаточно для того, чтобы объявить их запрещенным Силика Анимус, шагом к воссозданию ужасающих Людей Железа и тем самым, возвращению ужасов Темной Эры Технологий. Но Искусственные люди – лишь жалкие манекены по сравнению с Людьми Железа. Их речь бессвязна и в основном неуместна, будто у сумасшедшего или слабоумного. Их реакция на происходящее также отличается неожиданной жестокостью, странностью и нелогичностью. Их движения неестественны, в точности как если бы машина пыталась выдать себя за человека. Так или иначе, но они способны создавать технические устройства, планировать наперед и выполнять функции техно-адепта.
Ложные храмы Машины, населенные искусственными людьми до сих пор существуют в подсекторе Малфиан. Дети Райна верят, что искусственные люди приносят сообщения и новые технические образцы непосредственно от Номена Райна. Некоторые Искусственные Люди даже выдают себя за своего создателя! Возможно, безумие и странная форма стремления к вечной жизни в объятьях машины не так уж важны после столетий ереси, но Культ Соллекс и Ордос Каликсиды стремятся уничтожить Искусственных Людей – их не интересуют более глубокие вопросы…
«Весь прошлый год я занимался тем, что отлавливал и допрашивал ничтожных техно-еретиков, называющих себя Детьми Райна, но не потому что хоть на йоту озабочен запрещенными устройствами-когитаторами, которые Магосы называют чумой миров Малфы. Нет, я охочусь именно на зверя, Номена Райна, того, кто ищет способ возродить Железных Людей и, таким образом, вернуть Империю к ужасам Темного Века. Его приспешники – лишь пальцы, следуя за которыми я найду руку, плечо, грудь и, в конце концов, его бьющееся черное сердце.
Дважды за прошедшее десятилетие я сталкивался с устройствами, пытавшимися выдать себя за людей, одетых в красные робы техно-жрецов, но действующих неуклюже, будто ряженые рабочие, изображающие Механикус на праздниках. Я созвал конклав Дознавателей и Инквизиторов, которые уже сталкивались с подобным. На протяжении веков интеллект техно-ересиарха Райна трудится, скрытый в тайном убежище и поддерживаемый устройствами, украденными у Культа Машины. Он работает ради создания Железных Людей, но до сих пор ему не удалось продвинуться дальше своих Искусственных Людей, этих неуклюжих манекенов.
Вы легко сможете вычислить их по странностям в речи и движениях, бессвязным утверждениям, будто рожденных в уме находящегося в сумасшедшем доме, и их полной духовной пустоте. И все же, они выглядят как техно-жрецы, трудятся над своими устройствами и могут при необходимости отчаянно сражаться за свою жизнь. Кто знает, когда эти Искусственные Люди могут неправильно понять действия людей вокруг и начнут убивать без предупреждения, будто бы одержимые безумством варпа. С таким мне уже приходилось встречаться…
Культисты, на которых я охочусь, радуются каждому слову и шепоту созданий Райна, называя их ангелами, а самого его – святым. Некоторые из них, даже находясь под ножами плача (flensing knives) и электро-клеймами, умоляли меня поведать им то, что я знаю, чтобы они могли уйти в забвение счастливыми. Проникнув к этим жалким техно-еретикам, практически ничего не знавших, мне все-таки удалось найти тех, кто поклонялся Искусственным Людям и подсказал мне дальнейший путь. Этот путь увел меня и мою свиту далеко от ульев Алактры в далекий загрязненный район, к ложному Храму Машин, скрытому от глаз живых.
Искусственные люди, находившиеся в храме, оказали слабое сопротивление – не слишком важно. Они говорили с нами, но не сказал ничего, что было бы нам неизвестно. «Я Номен Райн», - сказал один из них – «Послушайте меня». Но я сразу догадался, что он лжет, по его жалким попыткам двигаться по-человечески. Когда мы разбирали существ на части, пытаясь разгадать их секрет, военный адепт Мамин обнаружил галерею, зеркальное отражение наших действий, в которой одни маникены собирали других. Мой самый надежный ват-псайкер обнаружил руны разума среди беспорядочно разбросанных генераторов воли и был обеспокоен этим.
Мы многое узнали, наши успехи можно будет оценить лишь спустя годы. Я молюсь, чтобы мой путь привел меня в новые, более темные места, где я смогу найти техно-ересиарха прежде, чем он достигнет цели.»
https://s48.radikal.ru/i121/1102/00/df4f1f0fea5d.jpg

Да вообще хз, что он собой представляет — он способен управлять явно электрическими машинами, хотя с виду никакого электричества в нём нет.

Впервые с Голефической ересью Инквизиция Каликсиды столкнулась в 419.М41, когда силы Инквизитора Эмбулеоса, преследовавшие ренегатов-Механикусов, были атакованы безликими машинами-убийцами, внешне напоминавшими людей. Нечеловечески умные, быстрые и бесшумные, эти машины выслеживали своих жертв по звуку и тепловому следу, а затем убивали их при помощи древних силовых клинков. За победу над этими созданиями Эмбулеос заплатил очень высокую цену, но и узнал достаточно, чтобы дать имя этому эху Темной Эры Технологий — голефы.
Голеф, будучи машиной, создан по образу и подобию человека, он хитер, как человек, и умеет ненавидеть с силой, присущей лишь человеку. Иными словами, активный голеф – убийца, причем, убийца весьма коварный и необузданный. Дабы контролировать их, предтечи нынешних еретехов создали так называемые Голефические Ключи – устройства, способные транслировать в разум голефа простейшие инструкции, и карать за неподчинение, терзая мыслительные контуры непослушной машины интенсивными болевыми сигналами. Наказуемый голеф выглядит, в общем и целом, как человек, претерпевающий жуткую боль – корчась в безмолвной агонии, голеф немедленно переходит к молчаливому послушанию (или более осторожной тактике непослушания – вольному толкованию полученных приказов). Новый голеф, едва извлеченный из стазис-поля, будет настроен враждебно – ему еще только предстоит оценить ситуацию, и найти баланс между моделями поведения, первая из которых подразумевает подчинение приказам, а вторая – стремление растерзать своего хозяина, и уничтожить его Ключ.
https://images-cdn.fantasyflightgames.com/ffg_content/dark-heresy/images/WH_Goleph_HRF.jpg

Посреди мостика возвышался причудливый чёрный обелиск, покрытый тошнотворными зелёными рунами, и на нём была закреплена кристаллическая оболочка со скрытой внутри неё фигурой. Это... отклонение соединялось со священными машинами кабелями и проводами, грубым образом подсоединёнными к его поверхности.
– Теперь подсоедини вычислительное ядро к системам управления, и мой труд будет завершён... – прошипел влетевший вслед за ним череп. – Или скорее начнётся... Закончив, отправляйся в испепелитель.
По всему мостику лежали тела, несколько – вокруг соединений когитатора, похоже, что они погибли, отключая его...
– Что...? Что это? – прохрипел скитарий.
– Это трансцендентность, – череп повернулся, будто удивившись его вопросу.
Шатаясь, 7-Циклэ подошёл к кристаллической оболочке и заглянул внутрь. Сквозь затемнённые грани виднелись останки скелета среди аугментаций и некогда роскошной мантии верховного магоса.
– Это окончательное избавление от слабостей плоти. Я отринул то, чем был прежде, превратился в нечто... высшее.
Альфа-примус пытался сфокусироваться. Тело. Ядро когитатора. Чудовищный обсидиановый обелиск.
– Ты... это богохульство. Ты превратил себя в Силика Анимус. И, что ещё хуже, сделал это, пользуясь...
– Трудами ксеносов? – почти со скукой ответил череп. – Богохульство. Какое бессмысленное слово, придуманное теми, кто слаб разумом. Как апофеоз может быть богохульством? Ты говоришь, словно одна из лепечущих мятежных крыс. Я стал Машиной. Я стал вечным. Я – Омниссия, и мне решать, что такое... богохульство, а что – нет.

Ятрак приставил широкое дуло плазменного пистолета под край саркофага и прикрыл лицо, чтобы избежать разряда энергии и потока амниотического пара, после которого внутри останется лишь искалеченный пилот дредноута. Сжав зубы, он нажал на спуск. Плита саркофага отлетела с оглушительным грохотом, но изнутри не вырвалось ничего, кроме затхлого, тёплого воздуха.
Ятрак принюхался, в недоумении сморщив нос и лоб. Затем он заглянул в зияющее нутро саркофага и ужаснулся. Внутри была путаница проводов, немного помятых костяных шестерней… и всё.
– Во имя Русса, что за…?
– Целесообразность, – спокойным вокс-тоном сказал дредноут.

Против нас выступали многие: и бездушные, и крорки на пике своего могущества, по сравнению с которыми вся эта заварушка выглядит жалко, и циторы, и тысячи иных рас, столь жутких, что ваши разумы даже не способны этого представить. Даже ваши собственные предки и их неживые легионы во времена так называемой вершины вашей славы. Мы победили их всех.