Двадцать лет спустя

http://snarry.fanrus.com/fanfiction/fics/meg/20let.htm

Сто лет назад читала, хоть убей не вспомню, что нам наворотили ГП и СС, но вот пару Рон/Герми из этого фф помню прекрасно. В таких них верится, про них таких хочется читать:)

"Гермиона твердо решила отдать свое время воспитанию детей, заявив мужу, что настала ее очередь позаботиться о семье. Рон в ответ только скептически хмыкнул: он знал свою жену, возможно, даже лучше, чем она сама, и понимал, что горбатого могила исправит.
Так оно и вышло: решив стать хорошей матерью, Гермиона вплотную занялась изучением педагогики, результатом чего явилась монография об уровне магического базового образования по сравнению с маггловским с точки зрения перспектив дальнейшего развития социума. Выводы, сделанные ею, оказались настолько неутешительными, что привлекли внимание Министерства, которое тут же поручило будущей матери разработать новые принципы дошкольного обучения маленьких магов, правильно рассудив, что лучше нее с этим никто не справится. Гермиона и сама это понимала и взялась за проект реформы, несмотря на приближающиеся роды. В итоге в больницу ее увезли прямо с заседания Департамента образования, где, как кульминация ее стараний, принималось постановление об обязательном дошкольном обучении маленьких магов в маггловских детских садах.
Выйдя из роддома, Гермиона честно попыталась стать образцовой матерью, и даже помирилась с Молли, с которой до этого была в контрах по причине полного неодобрения последней методов гермиониного воспитания детей в целом и ее любимой внучки в частности. Стоит отдать должное Гермионе – продержалась она долго, целых полгода. Через полгода Молли отправилась домой, поклявшись, что «ноги ее больше не будет в этом сумасшедшем доме», ну а магический мир вскоре обогатился довольно точной методикой определения будущего магического потенциала ребенка на основании статистического анализа частоты и продолжительности детского плача".

Рон - Гарри (о его браке с Джинни): "- Нет, ты мне объясни, чем вас не устраивала ваша жизнь? Вы никогда не ссорились, всегда друг за друга горой стояли, и дома у вас всегда было так спокойно, не то, что в нашей берлоге. Вечно кто-то вопит, дым коромыслом, искры летят, то Гермиона на меня сердится, то я сержусь на Гермиону, то дети сердятся на нас обоих, то мы оба сердимся на детей. То она ругается, что меня вечно нету дома, а я при этом никак не могу взять в толк, откуда ей-то об этом известно? Она как зароется в свои фолианты, так ничего вокруг не видит. А попробуй ей об этом скажи – подушкой не отмашешься. Злится, как будто я ее хаффлпаффкой обозвал! А чего злиться, если так оно и есть? Я вот как-то раз нарочно покрасил волосы в розовый цвет и пришел к ней в кабинет газету читать, так она только через час заметила, что со мной что-то не так, представляешь? А еще говорит… Ну что ты ржешь, Гарри?
- Рон, болван ты этакий, да ты просто себя не видишь, когда о ней рассказываешь, - объяснил Гарри, с нежностью глядя на друга. – Ты же ее любишь до смерти, у тебя это на лице написано.
- Ну да, люблю, заучку чертову, - смущенно согласился Рон. – Какой была, такой и осталась. До сих пор меня воспитывает.
- А ты ее смешишь.
- А я ее смешу.
- И она смеется. И сердится. И грустит. И скучает, когда тебя долго нет. И виснет у тебя на шее, когда ты приезжаешь, а ты таскаешь ее на руках. И дразнит тебя толстопузым, а сама печет тебе печенье. И ходит на все твои матчи, это наша-то Гермиона! И лохматит тебе волосы, и дергает тебя за уши, и смотрит на тебя, когда ты спишь. И будит тебя посреди ночи, чтобы рассказать, какая ей в голову пришла замечательная идея.
- А я ни бельмеса в этом не понимаю, - поддержал его Рон, не в силах сдержать улыбки. – И она опять ругается и обзывает меня тупицей.
- А ты хохочешь и кружишь ее по комнате.
- Ага.
- А еще тебе всегда интересно, о чем она думает. И вообще, она для тебя самый интересный на свете человек.
- Ну, она же такая умная, - ухмыльнулся Рон. – Что в этом удивительного?