Другой путь (гет)

На первый взгляд, ничто не напоминало в заново отстроенной пристани Лотосов о минувшей трагедии. Разве что, новые таблички в храме предков, где преклоняли колени Вэй Усянь и Цзян Яньли. Кто бы мог подумать, что им удастся в столь короткий срок после окончания войны возродить орден. Говорили, что дева Цзян сама занималась всеми финансовыми и организационными вопросами, предоставив Вэй Усяню возможность всецело посвятить себя занятиям с адептами и ночным охотам. Что ж, это было весьма разумным.

Цзян Яньли была здесь полноправной хозяйкой, чего нельзя было бы сказать, если бы она стала его женой. Цзинь Цзисюань вздохнул. И как он вовремя не разглядел личность с твёрдым характером в навязанной ему родителями ничем не примечательной невесте. Вместо того чтобы постараться подружиться с Яньли и понять, что она за человек, сразу встал на дыбы, не желая жениться на подобранной родителями девице только потому, что она — отпрыск главы великого ордена. Он стал присматриваться к деве Цзян лишь после того, как она, придя в Башню Кои просительницей, гордо отказалась от предложения его отца возобновить помолвку с его наследником. А во временном военном лагере Цзинь Цзысюань влюбился, глядя, как она каждое утро, пока Вэй Усянь спал, училась обращаться с Цзыдянем, несмотря на дрожь в руках от усталости, а после шла на кухню варить суп для простых заклинателей, перевязывала раненых, снова шла на кухню варить суп, но на этот раз уже для себя и своего жениха.

Пока эти двое считалась всего лишь помолвленными, у Цзинь Цзисюаня оставалась призрачная надежда, что всё ещё можно изменить, если объясниться с девой Цзян. Поэтому он и встал в очередь за её знаменитым супом из свиных рёбрышек и корня лотоса. Кто ж знал, что Вэй Усянь приревнует и набросится на него с кулаками?

Цзинь Цзисюань не видел под покрывалом лица Цзян Яньли, но не сомневался, что в красном она была прекрасна. А ведь на месте Вэй Усяня сейчас мог быть он. Он совершал бы сейчас с ней поклоны, пил вино из связанных лентами чаш и под покровом ночи снимал покров с её лица…

Цзинь Цзисюань обвёл взглядом присутствующих. На свадьбу были приглашены главы всех орденов, их родственники и приближённые. Многие смотрели не на молодожёнов, а на него. Наверняка, будут на пиру перемывать ему кости, судача, что упустил столь выгодную партию. Ну и пусть моют, но без него, а он смоется, как только выйдет из храма.

С трудом дождавшись окончания церемонии, Цзинь Цзисюань улучил момент и затерялся в образовавшейся у выхода из храма толчее. Когда все гости повернули к главному зданию резиденции ордена, перед которым под балдахинами из тканей всех оттенков лилового были накрыты столы для гостей, он направился в сторону обезлюдевшей пристани, на которой в этот праздничный час торговали всего трое лоточников. Цзисюань купил несколько кувшинов вина, небольшой мешочек очищенных семян лотоса и уселся на мостки у воды. Вино тоже было лотосовым (разговорчивый продавец сообщил, что гнать вино из лотосов придумал молодой господин Вэй) и весьма недурным. Хотя сейчас, по большому счёту, ему было всё равно, чем напиваться. Сладкое вино не могло заглушить горечь от того, что его бывшая невеста выходит замуж за другого, и этим другим был ненавидевший его Вэй Усянь.

Цзинь Цзисюань успел прикончить первый кувшин, когда к нему подошёл Ханьгуан-цзюнь, выглядевший крайне расстроенным.

— Молодой господин Цзинь, нехорошо напиваться в одиночестве. Позвольте, я составлю вам компанию, — сказал второй Нефрит, усаживаясь рядом с ним.

— Разве членам ордена Гусу Лань не запрещено пить вино? — удивился Цзисюань.

— Запрещено. Потому я и собираюсь выпить его с вами, а не за общим столом, — ответил Ханьгуан-цзюнь.

Цзинь Цзисюаню было не жаль вина (ведь у него достаточно денег, чтобы купить ещё), а пить его в компании — намного веселее, поэтому он протянул неожиданному собутыльнику один из двух оставшихся у него кувшинов и приложился к своему. Лань Ванцзи сделал несколько глотков и сказал:

— Всё-таки жизнь — это ужасно несправедливая штука.

Пока Цзинь Цзисюань пил своё вино и думал, что бы такого глубокомысленного сказать в ответ, Лань Ванцзи уснул, привалившись к нему. Фига-се, с пары глотков настолько захмелел, удивился Цзинь Цзисюань. Недаром Ланям нельзя пить вино. Он попытался растормошить Лань Ванцзи, но тот не реагировал. Вздохнув, Цзинь Цзисюань допил вино, взвалил на спину отключившегося Лань Ванцзи и потащил его в гостевые покои.

В отведенных адептам ордена Лань комнатах было пусто, потому что все они собрались на свадебном пиру глав ордена Юньмэн Цзян. Юньмэнской прислуги тоже не было видно (наверняка тоже побежали поглазеть на господскую свадьбу). Поэтому Цзинь Цзисюань беспрепятственно вошёл в комнаты, где размещались Нефриты клана Лань, и уложил Лань Ванцзи на кровать.

Присоединяться к пирующим всё так же не хотелось, поэтому Цзинь Цзисюань решил заглянуть на кухню и захватить ещё вина, а заодно и какой-нибудь снеди. Поразмыслив, он решил не возвращаться на пристань, а посидеть в покоях, отведенных членам ордена Гусу Лань, потому что в Цзиньских его наверняка найдёт мерзкий приставучий кузен, и потом от него не отвяжешься.

Лань Ванцзи не оказалось там, где Цзинь Цзисюань его оставил. Заподозрив неладное, Цзинь Цзисюань выглянул в окно и увидел у выхода из здания силуэт в белом. Пока думал, куда припрятать вино, и добирался до выхода, Ханьгуан-цзюнь уже успел подойти к накрытым на площади столам и вплотную приблизиться к молодожёнам. Под недоуменными взглядами гостей Лань Ванцзи оттолкнул от Вэй Усяня невесту, сказав: "Мой". Вэй Усянь настолько обалдел от столь необычного поведения праведного Ханьгуан-цзюня, что лишился дара речи.

— Вот уж не знал, что прославленный Ханьгуан-цзюнь — обрезанный рукав, — рассмеялся докучливый кузен Цзинь Цзисюнь.

Лань Ванцзи не удостоил его ответом, но по гримасе на побагровевшем лице Цзинь Цзисюня стало ясно, что ему попросту закрыли рот заклинанием молчания. Цзинь Цзисюань в нерешительности остановился на пороге. Вовремя остановить Ханьгуан-цзюня он не успел и теперь не представлял, что можно сделать, дабы предотвратить назревающий скандал.

— Ванцзи! Прекрати! Ты ведёшь себя неподобающим образом! — первым отмер Лань Цижэнь.

— Всю свою жизнь я слушалась и вела себя подобающим образом, и что я с этого имею? — ответил Ханьгуан-цзюнь и попытался усесться на колени Вэй Усяню. Цзинь Цзисюань был тоже изрядно подшофе и потому не сразу сообразил, что второй Нефрит говорил о себе в женском роде. — Даже за Вэй Ина замуж выйти не дали, хоть он и сорвал с меня лобную ленту.

— Лань Чжань, ты что творишь?! Ты, ты… пьян, — унюхав запах алкоголя и заметив расфокусированный взгляд второго Нефрита, догадался Вэй Усянь, сталкивая его с себя.

— Ванцзи, так вот почему ты творишь глупости и ведёшь несвойственные тебе речи, — попытался замять неловкую ситуацию Цзэу-цзюнь.

— Напротив, я никогда не мыслила столь трезво, — возразил Ханьгуан-цзюнь.

Свадебный пир перестал казаться унылым. Цзинь Цзисюань понял, что про него теперь забудут, а вместо этого станут обсуждать вызывающе поведение нетрезвого Ханьгуан-цзюня, и рискнул приблизиться к пирующим.

— Сичэнь, уведи Ванцзи, — не выдержал Лань Цижэнь, и старший племянник тотчас же поспешил выполнять его распоряжение.

Однако при попытке оттащить Ханьгуан-цзюня от Вэй Усяня Цзэу-цзюнь получил в глаз рукоятью Бичэня и вынужден был срочно заняться поисками чего-нибудь холодного, что можно было бы приложить к намечавшемуся синяку.

Лань Цижэнь сделал знак сидевшим рядом с ним старейшинам, и те окружили его младшего племянника. Недолго думая, Ханьгуан-цзюнь вскочил на стол, вытащил меч и взмахнул им вокруг себя, готовясь отражать атаки со всех сторон.

Дева Цзян испуганно пискнула, когда на её расшитое золотыми фениксами красное ханьфу пролилось вино из чаши, опрокинутой нетвёрдо стоявшей ногой второго Нефрита.

Вэй Усянь обнял невесту и, решив взять ситуацию под контроль, сказал:

— Прошу всех уважаемых гостей Пристани Лотосов вернуться на свои места. Я сам всё улажу.

Проследив взглядом за вернувшимися за столы старейшинами, он обратился к Лань Ванцзи:

— Лань Чжань, я столько раз предлагал тебе выпить со мной, но ты всё время отказывался, а теперь вот напился без меня. Ай, как нехорошо с твоей стороны. Может, всё же выпьешь сегодня со мной?

Лань Ванцзи потерял интерес к драке, спрыгнул со стола и, снова оттолкнув деву Цзян, уселся рядом с Вэй Усянем, принимая из его рук чашу с вином.

— Вот так-то лучше, — похвалил его Вэй Усянь.

— Вэй Ин, я люблю тебя. Ты должен быть моим, — произнес Ханьгуан-цзюнь перед тем, как выпить вина и впиться поцелуем в губы Вэй Усяня.

Никогда ещё Вэй Усянь не выглядел столь растерянным. Цзинь Цзисюань и сам охренел от подобной сцены. Он бы наверняка позлорадствовал, если бы ему не было так обидно за Цзян Яньли, вынужденную терпеть подобное непотребство на своей собственной свадьбе. Через некоторое время Лань Чжань обмяк и едва не упал. Судя по ошалевшему взгляду и кровоточившей губе Вэй Усяня, тому было немногим лучше.

— Лань Чжань, что ты несёшь? — пробормотал Вэй Усянь.

— Слушай моё сердце, — сказал Ханьгуан-цзюнь и приложил его ладонь к своей груди.

— Лань Чжань, так ты, ты… действительно девушка? — воскликнул жених с выражением крайнего удивления на лице, и сидевшие вокруг него гости эхом повторили его последнее слово.

Цзинь Цзисюань уже устал охреневать. Лань Ванцзи закрыла глаза и завалилась на Вэй Усяня (снова уснула, понял он).

— Сичэнь, да забери ты уже, наконец, отсюда Ванцзи! — раздражённо воскликнул побагровевший от злости Лань Цижэнь.

Цзэу-цзюнь со свежим фингалом под глазом принял из рук Вэй Усяня Лань Ванцзи и потащил её в гостевые покои.

— А знаете, у нас в Юньмэне считается, что плоха та свадьба, на которой никто не подрался, — попытался спасти положение Вэй Усянь, но его уже никто не слушал. Гости загудели, как потревоженные пчёлы.

Цзинь Цзисюань увидел, как отец делает ему знак подойти.

— А-Сюань, Лань Ванцзи неожиданно оказалась не вторым молодым господином, а второй молодой госпожой Лань. Поскольку дева Цзян теперь не свободна, то лучшей партии, чем Лань Ванцзи тебе не сыскать.

— Отец, вряд ли она согласится, — попытался возразить Цзинь Цзисюань.

— А кто её будет спрашивать? — усмехнулся захмелевший отец. — Я напишу её дяде и сделаю предложение, от которого он не сможет отказаться.

— Отец, я должен подумать.

В голове Цзинь Цзисюаня пока ещё не укладывался тот факт, что Лань Ванцзи — дева. Кроме того, теперь все знали, что она любит Вэй Усяня. Брать замуж девицу, которая его не любит, казалось неправильным. С другой стороны, ему было жаль Лань Чжань. Он сочувствовал её горю, выплеснувшемуся из-за алкоголя в такой форме, видя в ней товарища по несчастью. Вряд ли кто-то другой отнесётся к ней с большим пониманием, чем он, сам оказавшийся в подобной ситуации.

— Думай, но быстрее, пока не подсуетились и не опередили тебя женихи из других кланов, — предупредил его отец. — Вскоре они забудут про этот инцидент и сообразят, что Лань Ванцзи — завидная невеста.

Дева Цзян дёрнула за рукав своего жениха и, когда тот склонился к ней, что-то тихонько сказала. Вскоре после этого молодые покинули гостей и уединились в своих покоях.

* * *

Оставшись наедине с Яньли, Вэй Ин медленно снял с неё покрывало, представляя, что мог бы увидеть под ним лицо Лань Ванцзи. Вэй Ин тронул кончиком языка прокушенную губу. Кто же знал, что эта ледышка окажется столь темпераментной?.. Его вечные заигрывания с Лань Ванцзи, её злость на него за сорванную лобную ленту в Цишани, её странные взгляды и тот укус в пещере черепахи-губительницы — все эти разрозненные фрагменты складывались теперь в цельную картину. Какая ирония судьбы — понять, что давно влюблён в Лань Чжань, когда женился на шицзе. Если бы Вэй Ин узнал это раньше, то, возможно, вместо этой свадьбы у него сейчас была бы другая. С другой стороны, что тогда делала бы без него Яньли?

Шицзе улыбнулась ему вымученной улыбкой. Конечно же, она поняла, что с ним происходит. Яньли всегда лучше всех остальных понимала, что у него на душе.

— Это ведь Лань Чжань тебе нравится? — спросила она.

— Не знаю. Наверное она всегда мне нравилась, хотя я этого и не осознавал, — опустив глаза, ответил Вэй Ин. — Но какая разница теперь?.. — Он попытался поцеловать Яньли, однако та уклонилась и, взяв его лицо обеими ладонями, наклонила вниз и поцеловала в лоб.

— Спокойной ночи, А-Сянь, завтра у нас с тобой много дел.

— Спокойной ночи, шицзе, — ответил он, но ложиться не стал. Вместо этого сходил за вином и пил до самого утра, размышляя о бренности бытия.

* * *

Лань Чжань проснулась с ощущением, что ей в рот кроли нагадили. Голова болела, словно накануне она билась ею о стену. На краю её постели сидел Сичэнь. На его лице красовался лиловый синяк под глазом.

— Старший брат, что с тобой случилось? На нас напали враги? Почему я ничего не помню? — спросила она, приподнимаясь на локтях.

— Молодой господин Цзинь рассказал, что вчера ты выпила с ним вина на пристани, после чего там же уснула. Ему пришлось тащить тебя на руках и укладывать спать, как последнего алкоголика.

— Какой стыд! — Ванцзи рухнула обратно на подушки и закрыла руками лицо.

— Нет, стыд — это то, что ты потом натворила, восстав и явившись на пир, — продолжил брат. — Ты оттолкнула невесту и призналась в любви Вэй Усяню, наложила заклинание молчания на Цзинь Цзысюня и подралась со мной и старейшинами, пытавшимися тебя утихомирить. Затем выпила ещё вина с Вэй Усянем и поцеловала его при всех… Дядя ужасно зол на тебя.

Ванцзи почувствовала, как полыхают её уши.

— Старший брат, это тоже я? — спросила она, указывая на шикарный синяк под его глазом.

Сичэнь кивнул.

— Прости.

— Ты должна просить прощения не у меня, а у госпожи Цзян Яньли и господина Вэя за то, что испортила им праздник, а также у главы Цзинь за то, что оскорбила действием его племянника и вынудила его сына таскать тебя на руках, — сказал Сичэнь.

— Да, я немедленно пойду и извинюсь, — согласилась Лань Чжань, хоть и понимала, что ей будет нестерпимо стыдно это делать. Она резко села на кровати, и от этого у неё закружилась голова.

— Никуда ты не пойдёшь! Хватит позорить наш орден! — вмешался дядя, всё это время молча сидевший у стола. — Ты немедленно отправишься в Гусу и примешь наказание, а потом собственноручно напишешь письма с извинениями не только Вэй Усяню, Цзян Яньли, Цзинь Цзисюаню и Цзинь Цзысюню, но и всем присутствовавшим на пиру гостям, за то, что из-за тебя им пришлось стать свидетелями столь неприглядного зрелища. А за то, что раскрыла при всех нашу тайну, я лишаю тебя нефритового жетона и запрещаю покидать Облачные Глубины.

— Слушаюсь, — потупила взор Ванцзи.

В дверь постучали.

— Чего вам? — раздражённо спросил дядя.

— Прошу прощения, но господин Вэй приказал передать Ханьгуан-цзюню лекарство от похмелья, — раздался с той стороны голос слуги.

— Можешь войти, — распорядился Лань Цижэнь. Когда юноша в лиловом ханьфу вошёл, дядя жестом подозвал его к себе, отобрал кувшин, который тот принёс, и понюхал содержимое.

— Что это?

— Рассол, в котором мы маринуем арбузы. Молодой господин Вэй давно обнаружил его целебные свойства в случае подобного недомогания, — ответил слуга.

— В нём точно нет алкоголя? — подозрительно спросил Лань Чижэнь.

— Нет, что вы, мы бы не посмели.

— Хорошо, можешь идти. Поблагодари от меня своего господина, — отпустил дядя слугу и подошёл с кувшином к Лань Чжань. — Выпей. Мы отправимся домой, как только приведёшь себя в порядок и будешь в состоянии встать на меч.