Университет языков (гет)

Теперь Эридан всё время проводил с Солусом, Хидори и с Ниа. Он часто уезжал по делам, о которых девушка предпочитала не спрашивать, но всегда заходил пожелать спокойной ночи или забегал в аудиторию, чтобы сказать «доброе утро». Из одной такой поездки Эридан вернулся на серебристом джипе, от которого Рейчел пришла в неописуемый восторг. Машина была самой заветной мечтой красноволосой учительницы, в ящике стола давно пылились права, которые так ни разу и не пригодились. Поэтому она радовалась, как сумасшедшая, когда Эридан разрешил ей сесть за руль. Мэт тоже с восхищением смотрел на «серебристого дракона» (так они с Рейчел про себя называли джип), так не похожего на его подержанную колымагу.

Ниа с улыбкой слушала их восторженные рассказы и вспоминала слова, которые сказал об Эридане Солус: «Он был более избалованным, энергичным, ярким, иногда даже опасным».

Сама Ниа пыталась разделить свои дни между ребятами, Рои, профессором Сатабиша, Эриданом и оставить немного времени для себя. Ей хотелось, чтобы время превратилось в апельсин с бесконечным количеством долек, но почему-то день не хотел делиться больше, чем на двадцать четыре часа.

Много сил занимали уроки с Рои. Кроме языка Аин, она теперь каждый день помогала делать домашнее задание. Некоторые предметы Ниа приходилось самой учить заново. Одними из них были, география и история.

В пятницу, сделав домашнее задание, Рои убежала собирать гербарий, а Ниа, сев за парту, раскрыла учебник, который взяла у девочки. Осеннее солнце медленно гасло на горизонте, а перед её глазами рождались, сражались и умирали целые цивилизации.

Девятнадцать веков люди учились строить и разрушать, и вот в двадцатом они решили показать друг другу, чему научились. В Первой войне Алголия воевала с крупнейшими государствами своего времени. Это был триумф технического прогресса на службе войны. Конечно, она проиграла и горько оплакивала своё поражение. Но за каждую слезу мир заплатил концентрационными лагерями, газовыми камерами, крематориями. Так началась Вторая война. Это был триумф человеческой жестокости, после чего мир замер, потрясённый. Тишина была недолгой: маленькая островная страна Нашира (родина профессора Сатабиша!), заразившись примером Алголии, напала на Лесатию — могущественное государство, расположенное на границе с Бенеташем. Таких войн в истории человечества были тысячи, но эта получила название Третьей войны, потому что в ней впервые было применено ядерное оружие. Тёплым августовским днём две бомбы упали на столицу Наширы. После этого город стал называться Гомейза — «проливающая слёзы». Через несколько лет правительство Лесатии признало, что атомная бомбардировка была проведена скорее ради демонстрации силы, так как противник почти капитулировал. Но начало было положено: мир увидел, что энергию атома можно использовать для убийства. Развитые страны подписывали договоры о сокращении ядерных вооружений, а развивающиеся с затаённой завистью смотрели, как на далёких холодных островах испытываются новые ракеты. Смотрели и пытались создать свои. Бенеташ был небольшой страной, но, как многие до него, мечтал о величии. И теперь он знал, что нужно, чтобы стать великим. Однажды майским утром в результате аварии маленький Бенеташ уничтожил мир. Погиб он сам, Лесатия, ещё несколько граничащих с ним стран. Начались землетрясения и цунами. Всех охватила паника. Некоторые государства, решили, что началась война. Так как противник был неизвестен, решили уничтожить тех, кого ненавидели сильнее всего. Вспомнились старые обиды и конфликты. Небо разрезали тысячи бомб. Большая часть упала на Алголию, уничтожив две трети её территории.

Кошмар продолжался один день. Он получил название Четвёртой войны.

Космонавты, находящиеся на космической станции, наблюдали оттуда за взрывами. А потом поняли, что никто уже не пошлёт за ними шаттла. И через сто лет после катастрофы люди, глядя в небо, думали о том, что там, в безвоздушной пустоте, до сих пор летает огромная металлическая гробница с шестью телами — ужасный памятник великому прошлому...

Ниа закрыла книгу и отодвинула на край стола. Да, история, какой она её знала, была яснее и проще. Даже сейчас всё, что для остального мира было реальностью, казалось страшной сказкой. Она несколько минут смотрела на учебник, потом решительно положила его в стопку со своими бумагами и вышла из класса.

Вдруг из аудитории в начале коридора, резко хлопнув дверью, выскочил Игни.

Нет, это не сказка. Прошлое управляет нами сквозь время и расстояние, прошлое становится нашим настоящим, чтобы мы научились не превращать его в наше будущее.

Подождав, пока Игни скроется за поворотом, Ниа тихо пошла вперёд. Когда она проходила мимо его аудитории, дверь открылась. Заметив девушку, Солус усилием воли стёр со своего лица раздражение, усталость, боль, страх и едва заметно кивнул. Это означало: «Оставьте меня в покое».

Ниа выдохнула воздух: готовые вырваться слова, так и остались внутри. Но нужно ещё дойти до лестницы. Потом, если она поднимется наверх, он спустится вниз; если она спустится вниз, он поднимется наверх. Но несколько метров нужно пройти вместе.

Заходящее солнце бросало длинные косые тени. Ниа подумала о том, как тяжела его тень.

— Знаете, я восхищаюсь вами… — сказала она, когда они почти подошли к лестнице.

Он посмотрел на неё так, словно она угостила его лимонами.

— Когда папа умер, я решила продать квартиру… Конечно, с этим местом была связана самая важная часть его и моей жизни, но я просто не могла заставить себя войти туда. А вы... вы согласились заниматься с Игни. Вы словно каждый день входите в эту квартиру...

Взгляд стал непроницаемым — стена из чёрных камней.

— Сожалею, но комплименты я люблю ещё меньше, чем благодарности и подарки. Прошу меня извинить.

И быстро пошёл вверх по лестнице.

Ниа вздохнула и начала медленно спускаться по ступенькам.

* * *

Песчинаки времени падали, как осенние листья, приближалось шестнадцатое сентября. За год многое изменилось. Теперь у Ниа были друзья, с которыми она с радостью отметила бы свой день рождения. Но нельзя сказать Рейчел и Мэту, и не говорить Эридану, а ему Ниа говорить не хотела. Сорора родилась в начале марта. Осень Ниа никак не была связана с её весной. И потом ей исполнялось двадцать три, а Сорора так и застыла в своём вечном пятнадцатилетии. Праздник Ниа мог причинить боль Эридану, а значит, не имел смысла.

К счастью, в этом году шестнадцатое выпадало на четверг. Занятия, урок с Элафосом, домашнее задание с Рои, урок с профессором Сатабиша, спать. Всё.

Но день сразу пошёл не по плану. После занятий Элафос сказал, что сегодня у него срочные дела и попросил перенести урок. А Рои не задали на пятницу никакого домашнего задания, и она убежала к Байри.

Ну, вот… Лишние несколько часов. Если Эридан узнает, обязательно поведёт её гулять.

Конечно же, Эридан узнал. Некоторые новости распространялись по университету с поразительной быстротой.

— Это замечательно! — обрадовался он. — Пойдём гулять!

Ниа оставалось только кивнуть.

Они шли по знакомой тропинке вдоль реки. Маленькие золотые кораблики отважно плыли по тёмной воде. День был тёплым и ясным. Такую осень Ниа любила больше всего.

— Какой чудесный сегодня день, правда? — протягивая руки к солнцу, проговорил Эридан.

— Правда, — энергично согласилась Ниа.

— Хорошо, что у Элафоса появились дела, грех сидеть дома, когда такая погода!

— Да, конечно… — кивнула Ниа. — Но вечером у меня урок с профессором Сатабиша, — напомнила она.

— Может, он тоже будет чем-нибудь занят, — мечтательно произнёс Эридан.

— Нет, профессор никогда не пропускает уроков, — сказала она вслух.

— Да уж, его принципам можно позавидовать. Между тем, что он считает правильным, и тем, чего хочется ему самому, он всегда выбирает первое. И не он один, — Эридан как-то странно посмотрел на Ниа.

А Ниа шла, вся погрузившись в свои мысли.

— О чём думаешь? — Эридан легко коснулся её руки.

— Ни о чём… Так просто… Сегодня на занятии я пыталась объяснить конструкцию и… плохо, наверное, получилось. Иногда я удивляюсь, что они вообще меня понимают.

— Приступ беспочвенной самокритики, — тоном опытного врача произнёс Эридан, — Сол меня предупреждал.

Услышав его имя, она споткнулась.

— Осторожно, — он взял её под руку. — Мы почти пришли.

Тропинка сворачивала налево, где за деревьями начиналось поле.

— На холм?

— Да, посидим немного, хорошо?

— Хорошо.

Она прошла между деревьев… и замерла.

В поле, словно огромные круглые цветы, качались на ветру воздушные шарики. А с холма радостно махали руками Рейчел, Мэт, Рои, Байри, её ребята и ещё кто-то, издалека было не разглядеть.

— С днём рождения! — улыбнулся Эридан и поцеловал её в щёку.

Ниа не ответила на поздравление, происходящее казалось сном.

— Это всё правда? — шёпотом спросила она.

Эридан засмеялся, обнял её и закружил.

— Теперь веришь?

— Не очень…

Она подошла к одному из шариков и осторожно дотронулась до него. Шарик качнулся.

— Ты, конечно, можешь пообщаться с каждым из них, — сказал с улыбкой Эридан, — но люди на холме очень хотят начать есть.

Ниа рассмеялась.

— Я тоже хочу есть! — она взяла Эридана за руку и побежала.

Когда они взобрались на вершину, вверх полетели цветные серпантинные ленты.

— Ура! — закричала Рейчел. — Поз-драв-ля-ем!

— Поз-драв-ля-ем!

Ниа не могла произнести ни слова. Тут были и профессор Сатабиша, и дедушка Викту, и госпожа Клави, и Байюлу, и Нубес… и его учитель.

— Спасибо… — робко сказала она, словно боясь, что её слова разрушат эту чудесную сказку.

Ниа плохо слышала поздравления, которые ей говорили. От бокала шампанского и радости у неё немного помутилось в голове. Она послушно подставляла тарелку, которую друзья мгновенно заполняли доверху, ела, снова протягивала тарелку. Поняв, что больше съесть она уже не сможет, Ниа решила пройтись. Поднявшись с покрывала, она посмотрела по сторонам и увидела на другом краю холма одинокую фигуру Солуса. Шампанское ещё не выветрилось, поэтому она смело подошла к нему и сказала с улыбкой:

— Спасибо, что пришли, хотя не любите праздники и поздравления.

— Эридан умеет быть убедительным, — глядя в сторону, произнёс Солус и пошёл к другу.

От алкоголя не осталось и следа, словно кто-то окатил её холодной водой. Шарик лопнул, и сказка исчезла. Конечно, Солус пришёл сюда только потому, что не хотел расстраивать Эридана. А Эридан устроил всё это потому, что хотел увидеть, как улыбается Сорора. Если бы не их случайное сходство, никакого праздника не было бы. Ливора права, для Эридана она только кукла, играющая роль сестры. А для Солуса — просто никто.

Ниа обречённо посмотрела по сторонам. Мир вокруг стремительно терял краски, становясь серым. Серые деревья шелестели серой листвой, от порывов серого ветра в серой траве качались серые шары, освещённые серым солнцем…

«Ну, и пусть! — вдруг решила Ниа. — Пусть я занимаю маленькое-маленькое место в их сердце — как крошечка хлеба, буду радоваться хотя бы такому. Это ведь лучше, чем совсем ничего…»

Она кивнула себе и решительно пошла к друзьям, а в мир за её спиной медленно возвращались цвета.

Когда гости опустошили ещё несколько тарелок, Эридан сказал:

— А теперь пришло время подарков!

— Подарков? — обеспокоено переспросила Ниа. — А это разве не был подарок?

— Нет, это просто для создания праздничной атмосферы, — шутливо объяснил Эридан.

Импенинница нервно посмотрела на еду и качающиеся в поле шарики. Она представляла себе, сколько стоила эта «праздничная атмосфера».

— Так, подходите по очереди, не толпитесь, — командовал Эридан, который теперь был похож на заправского конферансье.

Покраснев, как самый красный шарик, Ниа принимала коробочки и свёртки. Скоро рядом с ней образовалась целая горка из разноцветных обёрток.

— Теперь моя очередь, — сказал Эридан. — Поздравляю с днём рождения! — он протянул ей небольшую коробочку.

Ниа осторожно сняла бантик и раскрыла её.

— Это же…

На чёрной бархатной подушечке обвитая цепочкой лежала золотая подвеска, изображающая её знак зодиака, — девушку держащую в руках алмазный земной шар. Ниа, не дыша, смотрела на подарок. Она даже подумать боялась о его цене, но он был дорог ей по другой причине. Ниа показалось, что Маленькую Деву, никак не связанную с Соророй, Эридан выбрал именно для неё.

Ниа посмотрела на Эридана, и готовое прозвучать «спасибо» застыло на приоткрытых губах. Из голубых глаз исчезла сжигающая любовь и боль, теперь они не выражали ничего.

— Спасибо, ты очень добра ко мне, Ниа, — произнёс Эридан.

Это были первые слова, которые он сказал ей.

— Не за что… — прошептала она.

Эридан, тратящий много душевных сил, чтобы видеть перед собой Ниа, достал украшение и надел на неё.

— Поздравляю, — он осторожно провёл рукой по серым волосам, а потом порывисто обнял девушку, снова превращая её в Сорору.

— Начальник станции не смог расстаться со своими поездами, но он передавал поздравления и обещал несколько бесплатных билетов, — весело сказал он, отпуская Ниа. Голубые глаза снова горели. — Значит, остался последний подарок. Сол, давай!

Ниа испуганно посмотрела на Солуса. Неужели Эридан и его заставил принести ей подарок?.. Тот вздохнул и пошёл куда-то. Все с любопытством ждали его возвращения, а Ниа побелела и схватилась за Эридана, единственного, кто знал, что приготовил его друг.

Через несколько минут Солус вернулся, рядом с ним, деловито перебирая короткими толстыми ножками, топал щенок.

— Поздравляю с днём рождения, — подойдя, сказал Солус. — Хаски, это твоя хозяйка, — объяснил он щенку.

Тот во все глаза разглядывал еду, разложенную по тарелкам, потом обиженно посмотрел на Солуса: «Вы, значит, тут кушали, а я должен был в машине сидеть? Да ещё и молча?»

— Тебя уже кормили, — напомнил Солус, — давай, иди, — он легонько подтолкнул Хаски.

Щенок сделал несколько шагов и остановился.

— Привет, я Ниа, — дрожащим голосом произнесла девушка, опустившись на колени.

Хаски неловко переминался с лапы на лапу, потом ткнулся мокрым носом в ладонь.

— А можно мне его погладить? — знаками спросила Рои.

— Конечно!

Девочка робко коснулась круглой головки.

— Красивый! — восхищённо выдохнул Байри.

— Похож на волчонка.

Лоб Хаски и спина были тёмными, вокруг голубых глаз тоже были тёмные круги, а мордочка и животик — белые.

— Хороший пёсик, — одобрил дедушка Викту.

Ниа подняла глаза, ища Солуса, чтобы сказать спасибо, но он уже о чём-то беседовал с профессором Сатабиша на другом конце холма.

Все подходили познакомиться с Хаски, который, казалось, больше не жалел о часах, проведённых в машине. Время от времени он поглядывал на Ниа, как бы говоря: «Я, конечно, понимаю, что день рождения у тебя, но ничего, если они ещё немного мной повосхищаются?»

«Пожалуйста-пожалуйста», — улыбнулась ему Ниа. Заметив, что Солус остался один, она осторожно выбралась из круга поклонников Хаски и пошла на другой конец поляны.

— Спасибо большое! Он такой чудесный! У меня просто слов нет!

Сейчас скажет: «Ну, и молчите, раз нет. Я же говорил, что не люблю, когда меня благодарят». Но то ли от выпитого вина, то ли у него, правда, было хорошее настроение — он не рассердился.

— Это чтобы вам было, о ком заботиться и кем восхищаться, — сказал Солус.

Ниа улыбнулась и посмотрела на шарики, колышущиеся в поле.

— А как они держатся и не улетают?.. Шарики.

Солус окинул собеседницу снисходительным взглядом, удивляясь то ли глубине её познаний, то ли способности быстро менять тему разговора.

— К ним привязаны небольшие грузики, — объяснил он.

— А… Папа в детстве тоже покупал мне такие шарики… Я их называла «летучие шарики». Потому что есть ведь ещё обычные.

— Не-летучие?

— Да!.. И вот когда он покупал летучие, мы привязывали к ним кубики от конструктора, чтобы не улетели. А если удавалось подобрать подходящий кубик, то они… Как это сказать? Забыла слово… Вспомнила!.. Парили! Шарики парили по комнате.

— Видимо, кое-какие познания в физике у вас есть.

Ниа рассмеялась.

Прибежал Хаски, проверил, как дела у Ниа, и снова убежал к гостям.

— Кажется, он и правда считает меня своей хозяйкой, — со смущённой радостью сказала девушка.

— Родители Хаски очень умные и верные. Думаю, он похож на них.

— Нет, это потому что вы ему сказали. Эридан говорил: если вы что-то скажете, то все вас слушаются.

— Эридан часто говорит глупости, — пробормотал Солус.

— Ниа, Сол! Идите сюда! Сейчас будет торт! — закричал Эридан.

Все съели по кусочку с взбитыми сливками (Байюлу получил двойную порцию) и разбрелись по холму. Дети играли с Рейчел, Солус разговаривал с Мэтом, Элафос обсуждал какое-то слово с профессором Сатабиша. Потом ребята достали гитару, Байри взял скрипку, и полилась музыка.

Ниа допивала чай, рядом мирно сопел набегавшийся Хаски.

— Почему ты мне не сказала? — опустившись на покрывало рядом с ней, спросил Эридан.

— О дне рождения?

— Да.

Ниа задумалась, как ему объяснить, и вдруг поняла, что обманывала саму себя. Да, она не хотела причинять Эридану боль, но главным было другое.

— Боялась, что это не будет для тебя ничего значить.

— Глупая… — он ласково поцеловал её серые волосы.

Солнце скрылось за деревьями, окрасив небо в нежно-розовые цвета заката. Пора было возвращаться.

Все долго собирали по полю шарики. Каждый взял себе по одному, а остальные привязали к машине Эридана. Хаски тоже решил принять участие в уборке, он приносил в зубах серпантинные ленты. Подарки, тарелки и стаканчики разложили по двум машинам. Солус взялся отвезти дедушку Викту в деревню, а Эридан забрал профессора Сатабиша, детей и тётушку Клави.

— Вам, ребята, придётся пешком, — извинился перед студентами Эридан.

— Я мог бы взять кого-нибудь, но вы быстрее сами дойдёте, пока мы доедем до Сирмы, — сказал Солус.

— Ниа? — спросил Эридан.

— Я пойду с Рейчел и Мэтом.

— Хорошо, тогда увидимся в университете.

Ниа хотелось сказать, как она благодарна всем за этот день, но она не знала, как выразить словами переполнявшие её чувства.

— Не парься, все всё понимают, — шепнула ей на ухо Рейчел. — Ну, что? Вы готовы? — крикнула она студентам.

— Да, профессор! — радостно отрапортовал Байюлу.

— Иди к чёрту со своим профессором, — бросила Рейчел. — Так, мы отправляемся!

— Тебе надо быть командиром корабля, — засмеялся Мэт.

— Бери выше, командиром эскадрильи, или как это у них называется…

— Кажется, эскадрилья — это у самолётов, — робко проговорил Нубес.

— А у кораблей как?

— Эскадра…

— Здорово тебя Солус научил, скоро станешь умным-преумным, а мы так и останемся балбесинами.

— Что такое «балбесина»? — услышал новое слово Элафос.

— Рейчел, — толкнула подругу Ниа.

— А неважно. Ты лучше сыграй нам что-нибудь.

Юноша взял поудобнее висящую на плече гитару и заиграл мягкую задумчивую мелодию. Антос тихо запел по-матарски.

— О чём они поют? — шёпотом спросила Рейчел.

— Об осени и о море… — ответила Ниа.

Странная компания шла по тропинке вдоль реки. Под ноги им стелилась музыка, а над головой дрожали воздушные шарики, готовые взлететь в гаснущее небо.