Заблудший (гет)

— Успокойтесь, мистер Фуллбастер, — позволил себе слегка повысить голос профессор Эртон.

— Как я могу успокоиться? Она чуть не погибла! — Грей с силой шарахнул кулаком по гладкой поверхности стола, который тут же жалобно скрипнул. — Какого чёрта вы не предупредили меня о подобном?

— Потому что подобное не должно было иметь место, — отозвался мистер Эртон, сохраняя невозмутимость. — Я подробно изучил личное дело мисс Скарлетт, она никогда ранее не страдала лунатизмом.

— Значит, это вызвано установкой блокатора, — продолжал возмущаться Грей.

— Это невозможно, — парировал мистер Эртон.

— Но это случилось, — мрачно изрёк Грей.

— Прошу вас, успокойтесь и присядьте, — в который раз попросил мистер Эртон.

— Я спокоен, — уже тише заявил Грей, с тяжёлым вздохом опускаясь на стул. Эрза сейчас находилась на медицинском осмотре, и он всё ещё переживал за неё.

— Вы — образованный разумный человек, мистер Фуллбастер. Я разъясню вам возникшую ситуацию. «Центр по анализу и контролю расстройств сна» существует уже более двух столетий. Все наши работники, начиная с профессоров и научных деятелей и заканчивая ассистентами, охранниками и поварами — высокопрофессиональные специалисты с лучшими рекомендациями, которые регулярно проходят дополнительное обучение по своему профилю деятельности.

Вот представьте, что СЖС вышла из строя по причине перегрева схем, но хозяин утверждает, что причина в том, что его затопили. Вы же, как специалист не поставите свои знания под сомнения, только потому, что человек, далёкий от этой области знаний, поставил ваши выводы под сомнения?

— Человек не машина, — возразил Грей. — Как можно применять подобные суждения к живым людям?

— Тут вы сильно ошибаетесь, мистер Фуллбастер, — мистер Эртон поправил сползшие очки. — Человеческий мозг — сложнейшее устройство, но он работает по определённым справедливым для него законам, как и весь организм. Люди — очень сложные и хрупкие машины.

Однако вернёмся к нашему случаю: мисс Скарлетт не производились никакие сложные процедуры или операции, что могли оказать влияние на головной мозг. Установка блокатора — простейшая процедура, коих мы проводим ежедневно сотни. Многим людям блокатор устанавливается каждые полгода. Вы же понимаете, что если б это вызывало какие-то нарушения или отклонения, это было бы давно выявлено.

— Что именно делает этот чёртов... — Грей осёкся и устало продолжил, явно проглотив ещё пару ругательств, — блокатор?

— Ограничивает определённые воспоминания, мелочи, на которые обычно человек сам не обратил бы внимания. Конкретные детали и образы, хранящиеся в подсознании. Однако это не затрагивает воспоминаний, как таковых. В нашем случае без этих деталей подсознание мисс Скарлетт не смогло бы воссоздать образ предполагаемого заблудшего, если бы он изначально не был плодом её воображения.

Повисла давящая тишина, у Грея разболелась голова. Он понимал, что дальше спорить с профессором, что явно являлся профессионалом в своей области, будучи полным профаном в тонкостях человеческой психики — пустая трата времени. Он устал и переживал за Эрзу.

— Мистер Фуллбастер, — привлёк его внимание мистер Эртон, — полагаю, вы понимаете, что после инцидента мисс Скарлетт придётся остаться в центре до конца лечения?

— Вы уже обратились с этим вопросом в компанию «Страж»?

— Разумеется, я уже получил официальное согласие директора, медицинскую карту и надлежащие страховые выплаты. Мистер Фуллбастер, уверяю вас, в нашем учреждении мисс Скарлетт будет находиться в самых лучших условиях. Вы можете посещать её каждую неделю. Дни и часы посещений получите в приёмной.

— Спасибо, — Грей поднялся на ноги и направился к двери.

— Хорошо вам дня. Вы неважно выглядите, дайте себе отдохнуть. Вам совершено не о чем переживать, всё будет в полном порядке. Пройдёт совсем немного времени, как мисс Скарлетт уже вернётся на работу.

Грей не ответил. Он вышел из кабинета и беззвучно прикрыл за собой дверь, подавив желание шарахнуть ей со всей силы. Почему-то в центре не использовались новые модели сенсорных дверей и запоров, предпочтение отдавалось устаревшим замкам с ключами. Девушка в приёмной завела на него идентификационную карту посетителя, занеся фамилию и имя в базу. Затем выдала расписание дней и часов посещения и пожелала хорошего дня с пустой улыбкой на губах.

Медицинский осмотр длился, как показалось Эрзе, несколько часов, на деле же прошло не более получаса. У неё взяли все необходимые анализы, сделали томографию головного мозга. Затем её проводили в отделение стационара. Каждому пациенту выделялась своя комната. Особым разнообразием мебели она не радовала: специальная СЖС без возможности выхода в сеть, пара кресел, журнальный столик, панорамная стена с десятком режимов. Никакой связи с внешним миром не имелось: ни телевизора, ни радио, ни ноутбука или компьютера. Бежевые стены оказались мягкими и эластичными на ощупь. В комнате было всего одно маленькое окно, и располагалось оно высоко под потолком.

«Словно в психушке», — невесело подумала Эрза, это место вселяло тревогу, будило в душе страх.

Ей надлежало проходить ежедневные процедуры. В основном это были долгие беседы с психологами, разнообразные тесты и разговоры с профессором Эртоном. В остальное время она была предоставлена сама себе. Помимо Эрзы в центре находилось ещё несколько десятков пациентов с разной степени тяжести расстройствами сна. Большая часть из них проводила время в зале отдыха за настольными играми или головоломками. Эрзе полюбился тренажёрный зал. Она пыталась отвлечься от своих тревог на беговой дорожке или велотренажёре.

Всем пациентам надлежало носить одинаковую форму: бежевые футболки с синим логотипом центра, того же цвета штаны и мягкую обувь, представляющую собой нечто среднее между кроссовками и ботинками. Надевать другую одежду запрещалось. С каждым прошедшим днём Эрза чувствовала себя всё менее уютно. Всё окружающее словно обезличивало её.

Грей проснулся посреди ночи, его грызло беспокойство. Он переживал за Эрзу, которую оставил в центре и последний раз видел почти неделю назад. До первого посещения оставалась ещё пара дней. Грея угнетало чувство вины, хоть от него ничего и не зависело в решении этого вопроса.

Он поднялся с дивана, СЖС он так и не перенастроил с того дня. Устроившись на стуле перед компьютером, Грей включил его. Замерцал голограммный экран. Грей ввёл запрос по семьям «древнего рода». До разговора с профессором Эртоном он даже и не вспомнил о законе «О запрете бодиарта и нанесения на кожу любых символов, знаков или рисунков» и нюансах, с ним связанных. Хоть Эрза и упоминала о татуировке на лице у заблудшего, Грей не придал тогда этому факту значения.

Всего «древний род» насчитывал тринадцать семей, по количеству сохранившихся на планете заповедных зон. Главы семей являлись хранителями этих территорий и проживали в их пределах. Каждая зона была обнесена по всей площади энергетическим полем и принадлежала конкретной семье. На территории располагался некрупный город, где проживали привилегированные к семье люди, дальние родственники, работники специальных служб; сама заповедная зона, технические здания по её обслуживанию и особняк, в котором проживал непосредственно нынешний глава фамилии и самые близкие его родственники.

Если о главе каждого семейства знал весь мир, то вся информации о детях и супругах держалась в тайне. Эти люди вели весьма замкнутый образ жизни, не покидая принадлежащей им территории. Стоило представить вместо энергетического барьера каменные стены со рвом, и каждая зона казалась древней неприступной крепостью со своим правителем. Самыми богатыми и влиятельными семьями были: Дреяр, Локсар и Фернандес.

Главой знаменитой фамилии Дреяр вот уже столетие был мистер Макаров, известный по всему миру своим долголетием. Тот отрицал наличие у него искусственных органов и заявлял, что секрет его долголетия кроется в целебном воздействии северных земель. История семьи Дреяр была богата скандалами и интригами. Около двадцати лет назад глава изгнал своего сына, лишив его всех привилегий. Однако при нём ещё оставался его молодой внук. Психологи и эксперты неустанно обсуждали конфликтные отношения поколений на примере этого рода.

Второе крупное семейство носило фамилию Локсар. Среди всех тринадцати семей «древнего рода», эта была единственной, где главой всегда выступала женщина. Добиваясь признания и поддержки остальных мировых лидеров, Локсар всегда были на виду, раз за разом доказывая свою компетентность, подкованность в политических делах и должную степень образованности. Нынешняя наследница — Джувия Локсар была чемпионкой по плаванию, что привлекало дополнительное внимание к знаменитой заповедной зоне, представляющей собой скопления нескольких крупные пресных озёр планеты.

Грей рассматривал фотографии Джувии. Назвать её симпатичной было бы несправедливо. Локсар младшая была красива, той отчуждённо холодной красотой, что даётся от природы, а не достигается пластическими операциями. Её глаза небесно-голубого цвета, как те самые озёра, хранительницей которых ей предстояло стать в будущем, были полны решительности. Ухоженные средней длины волосы всегда уложены в опрятную причёску. Несмотря на постоянные отнюдь не лёгкие тренировки и соревнования, Джувия выглядела хрупкой и уязвимой.

Грей откинулся на спинку стула, сложив руки на груди. Наверняка у Джувии были толпы поклонников, фанатов и тайных воздыхателей. Такую девушку не могли не окружать сотни привлекательных и влиятельных мужчин. Вздохнув, Грей открыл следующий файл.

Третьей из влиятельнейших семейств «древнего рода» были Фернандесы. Это семья представляла собой полную противоположность соседствующим с ними Локсар. Из века в век здесь царил жёсткий патриархат. Главы семьи тщательно следили за тем, чтобы информация о них не покидала заповедной зоны. Никаких личных сведений о них самих, их близких и даже дальних родственниках практически не имелось. Несмотря на все попытки журналистов разнюхать хоть что-нибудь, фамилию Фернандес плотно окутывала завеса тайны. Заповедной зоной, хранителями которой они являлись, были последние на планете хвойные леса.

Осознав, что просто роясь среди сводок новостей и разрозненных сообщений СМИ, он ничего не отыщет, Грей отключил компьютер. Выяснить что-либо про людей, проживающих в столь замкнутой системе отношений, с его связями было нереально.

Эрза с нетерпением ждала первого дня посещений и прихода Грея. Всю прошедшую неделю она чувствовала себя пленницей. Изо дня в день в ней росла уверенность, что она сойдёт с ума, если не выберется отсюда как можно скорее.

Накануне к Эрзе подошла одна из пациенток. Это была девушка примерно её возраста с вытянутым лицом, короткими топорщащимися волосами и большими зелёными глазами.

— Я знала, — заговорщически прошептала та, округлив глаза.

— Что, простите? — удивлённо отозвалась Эрза.

— Точно-точно, мы же должны делать вид, что не знакомы, — хихикнула та, — но я рада тебя видеть. Когда будешь готова забрать меня в свой мир, только позови, — она подмигнула и оставила Эрзу с недоумением смотреть ей вслед.

— Здесь одни психи, и я стану такой же, — панически сообщила Эрза Грею вместо приветствия. — Вытащи меня отсюда.

— Боюсь, это не в моих силах, — вздохнул он, рассматривая её.

Видимо, она плохо спала, под глазами залегли тени, лицо слегка осунулось. Всегда невозмутимо-спокойный взгляд стал затравленным. Столько всего было в нём: отчаяние, тревога, усталость, страх.

«А ведь прошла всего неделя, — подумал Грей, — что, если лечение затянется надолго?»

— А что говорит профессор Эртон? — как бы между прочим, поинтересовался он

— Он пытается убедить меня, что Джерард — лишь проекция моего подсознания, но я-то знаю, что это не так. Грей, — Эрза сжала в ладонях его руку, — я не сумасшедшая, как все здесь, и не страдаю расстройствами сна. Я чётко различаю, что реально, а что сон. Думаешь, такой специалист, как я, не отличил бы проекцию от заблудшего за целый месяц работы?

— Не знаю, — честно признался Грей, — я всегда держался подальше от сети, ведь во сне наше подсознание очень уязвимо.

— Если так продолжится, этот человек может погибнуть, но их это не волнует. Я попросила его дождаться меня. Теперь же день за днём думаю, что будет, если я останусь тут навсегда? Что, если меня запрут среди всех этих людей, внушат мне то, чего на самом деле нет, припишут расстройства психики, которыми я никогда не страдала? Ведь раньше у меня никогда не было проявлений лунатизма, — Эрза тяжело вздохнула.

Грей вздрогнул: она озвучила его собственные недавние мысли.

— Мне больше никто не верит…

— Я тебе верю, — он поднял на неё глаза, — но моё мнение не имеет совершенно никакого значения, нужны неопровержимые доказательства. Послушай, Эрза, помнишь, ты говорила о татуировке на лице того заблудшего?

— Да, а что? — растерялась она.

— Ты же знаешь о законе «О запрете бодиарта»? — поинтересовался Грей.

— Ну да, его приняли в 2123 году, вроде.

— А о поправке знаешь? — продолжал допытываться Грей, ему в голову пришла идея, и теперь он удивлялся, как не додумался до этого раньше.

— О какой ещё поправке? — переспросила Эрза.

— Главам семей «древнего рода» и всем их близким родственникам: супругам и детям позволено было делать родовые татуировки — символ принадлежности к фамилии. Если у Джерарда есть татуировка, это может означать, что он принадлежит к одной из этих семей. Я не так давно искал информацию по всем тринадцати фамилиям, но они живут словно в другом мире. Простым смертным узнать что-либо о большинстве из них практически невозможно.

Но послушай, вся родовая символика, которую носит каждая семья, находится в общем доступе. Если ты нарисуешь мне, как выглядел знак на лице заблудшего, я смогу сравнить его со всеми остальными. И выяснить, кому за последние тридцать лет наносилась подобная татуировка.

— И тогда мы узнаем имя и фамилию заблудшего, — просияла Эрза.

— Да, — отозвался Грей, протягивая ей голограммный листок, обычная бумага вот уже пятнадцать лет была в дефиците. — Ты хорошо помнишь, как выглядела та татуировка?

— Конечно помню, я же... — она осеклась, — не важно, дай сюда, — она забрала из рук парня специальную ручку.

«Узнаем, если он всё же существует», — мысленно добавил Грей, глядя, как старательно Эрза вырисовывает знак.

— Постарайся найти его, это будет неопровержимым доказательством моей правоты, — произнесла она, протягивая ему рисунок.

— Сделаю всё, что в моих силах, — Грей поднялся на ноги и легко коснулся губами лба Эрзы, взъерошив её волосы. — Будь сильной, скоро встретимся.

Она опустила глаза, пряча навернувшиеся слёзы. Когда-то давным-давно так делала её мама.

— Боюсь, у меня для вас нет хороших новостей, мистер Фуллбастер, — произнёс профессор Эртон, глядя на Грея поверх очков. — Я не наблюдаю никакого прогресса. Несмотря на все наши беседы и проводимые ежедневно сеансы с психологами, мисс Скарлетт по-прежнему не желает прислушаться к доводам логики. Боюсь, в будущем это может привести не к самым лучшим последствиям.

— Возможно, ей нужна смена обстановки, — предложил Грей.

— К сожалению, это невозможно. Согласно заключённых договоров и действующих законов, мы обязаны проводить лечение в стенах центра, он был создан именно для этого.

Грей тяжело вздохнул. Сегодня ему ещё предстояло сообщить Эрзе, что нарисованная ей татуировка даже близко не походит ни на один родовой знак. Более того, за последние пятьдесят лет никому подобной не делали. Её даже не было в каталогах подпольных организаций чёрного рынка запрещённых товаров. Как бы Грею ни хотелось верить словам Эрзы, все факты указывали на то, что Джерард существует только в её подсознании.

Медленно подходил к концу второй месяц её пребывания в «Центре по анализу и контролю расстройств сна». Джерард неоднократно появлялся в её снах. Внешне он был неотличим от заблудшего, но на этом сходство и заканчивалось. Этот новый Джерард был похож на красивую куклу, послушно выполняющую её подсознательные желания. Но проекция есть проекция, и основным её отличием как раз и является то, что это всего лишь внешняя оболочка без внутреннего содержания. Однако, после того как Грей сообщил ей, что, несмотря на все приложенные усилия, нигде так и не отыскал загадочной татуировки, Эрза начала понемногу сомневаться в собственной правоте.

«Что, если её подсознание умудрилось обмануть само себя, создав столь реалистичную проекцию, что приняло её за реально существующего человека? Что если стремление любить и быть любимой породили эту фантазию?»

Эрза уже и сама не знала, во что ей верить. Впервые за всю свою жизнь, она усомнилась в существующей реальности? Ей невыносимо хотелось вырваться из стен центра. Эрза осознала, что ранее лишь считала себя запертой в клетке искусственного города, сейчас же она оказалась на самом деле взаперти, и этот факт пугал её.

Грей не пропускал ни одного дня посещений. Ему наверняка приходилось постоянно менять смены и получать выговоры от начальства, но он приходил поддержать её. Рассказывал ей о том, как идут дела на работе. Передавал приветы и тёплые пожелания от коллег. Эти короткие встречи становились для Эрзы окошками во внешний мир из тесной бежевой камеры.

— Вот, купил сегодня по пути сюда, — Грей протянул ей небольшой цилиндрик с кнопочками, — может это хоть как-то разнообразит здешнюю неприветливую больничную серость.

— Спасибо, — Эрза запустила приборчик, прямо в воздухе покачивались на ветру объёмные голограммные синие васильки.

Они были разительно похожи на настоящие. Не удержавшись, она коснулась некрупного бутона. Её палец проскользнул насквозь, изображение дрогнуло.

— Профессор сказал, что это не повредит тебе, так что можешь взять к себе в комнату.

Время посещения прошло, и Грей ушёл, оставив её наедине с невесёлыми мыслями. Эрза вернулась в комнату и заперла дверь, её соседка не оставляла её в покое, всюду следуя за ней и нашёптывая про иные миры, куда она ожидала попасть с её помощью.

Эрза старалась не общаться ни с кем из пациентов центра и всё время проводила, запершись у себя в комнате. У медицинского персонала были ключи, а никого другого ей видеть не хотелось. По правде говоря, не сильно-то ей хотелось видеть и профессора Эртона, но у неё не было выбора.

Эрза опустила мини цветник на стол, изображение сменилось. Вместо синих васильков на столе расцветали, на глазах разворачивая лепестки, кроваво-красные розы. Они выглядели куда реалистичнее, чем всё вокруг. Эрза подтянула ноги и обняла руками колени, утыкаясь в них лбом.

«Как понять, что реально, а что существует лишь в её воображении, когда голограммные цветы выглядят куда реалистичнее, чем то, что ежедневно окружает её вот уже почти два месяца?»

Приборчик на столе тихо зажужжал, видимо картинка вновь сменилась. Эрза подняла голову, прямо перед ней раскинулось поле ярко-жёлтых одуванчиков. Будто тысячи крохотных солнц разом расцвели среди изумрудно-зелёной травы. Она с трепетом наблюдала, как вскоре они обратились белыми пушистыми шариками.

«Я помню цветы похожие на такое солнце, жёлтые и пушистые с забавным названием, они потом ещё становились круглыми белыми шариками ближе к осени. Целое поле таких невесомых шариков, покачивающихся на тонких стебельках. А потом порыв ветра сорвал их и унёс белым пухом куда-то к синему небу...» — отчётливо вспомнила она слова Джерарда.

Перед её мысленным взором появилось его лицо, его улыбка, его необычного цвета глаза, полные нежности и доверия. Эрза не желала признавать, что Джерарда не существует. Её чувства — вот её реальность. Он ждёт её где-то там, на поле золотых колосьев. Ждёт, потому что обещал, и она обязательно вернётся. Обязательно отыщет его потому, что обещала, и потому, что любит.

Эрза соскользнула с кресла и отключила цветник. Изображение померкло, и комната стала выглядеть ещё более пустынной, чем была прежде. Эрза опустила непрозрачный колпак СЖС так, чтобы зашедшему в двери дежурному показалось, что она спит внутри. Сжимая в руках небольшой, но увесистый цилиндр виртуального цветника, она замерла у двери, приготовившись ждать.

Дежурные медицинские сёстры совершали обход каждый вечер. К этому времени все пациенты уже расходились по своим комнатам, врачи и ассистенты отправлялись по домам. В здании оставались только дежурные и охранники.

Когда за дверью раздались шаги, Эрза замерла, стараясь не издавать ни звука. Дверная ручка повернулась, потом негромко звякнула связка ключей, дверь отворилась, и в комнату вошла невысокая женщина в белом халате. Не размышляя долго, Эрза ударила её по затылку цилиндром. Медсестра пошатнулась и осела на пол. Эрза оттащила бесчувственное тело от двери и захлопнула её.

Трясущимися руками она сняла с работницы центра халат и, уложив её на ложе СЖС, прикрыв капсулу. Сердце бешено колотилось в груди. Эрза спешно переоделась, собрала свои длинные волосы в пучок и спрятала под белый колпак медсестры. Подхватив связку ключей, она заперла дверь и направилась по пустынному коридору к комнате дежурных. Эрзе хотелось бежать со всех ног, но она опасалась, что её шаги кто-нибудь услышит.

Она то и дело оглядывалась и прижималась к стене: ей мерещились шаги и голоса охранников. Однако Эрза так никого и не встретила. Добравшись до комнаты отдыха дежурных, она проскользнула за дверь и шумно выдохнула: пытаясь быть как можно незаметнее, она неосознанно задержала дыхание.

Комната отдыха представляла собой небольшое помещение с двумя рабочими СЖС, запертыми стеллажами с медикаментами и рабочим столом с компьютером, на котором велись всевозможные журналы учёта. Эрза попыталась открыть шкафчик, там, на прозрачных пластиковых полках, стояли знакомые пузырьки со снотворным. Трясущимися руками она перебирала ключи, подыскивая подходящий. Наконец, замок поддался, и дверца плавно отворилась. Эрза достала нужный пузырёк, открутила тугую резиновую крышечку и вытряхнула на ладонь белёсые гладкие капсулы.

Этим снотворным она всегда пользовалась на работе. Действовало оно почти сразу, чтобы уснуть хватало одной капсулы. В больших же дозах лекарство было опасно для жизни. Среди последствий передозировки значилась даже кома.

Эрза разделась, подняла колпак одной из СЖС, устроилась на эластичном ложе, вытряхнула на ладонь порядка шести капсул. Подключившись к системе, она проглотила их все разом и потянула на себя колпак капсулы. Последнее, что услышала Эрза — гулкий стук флакончика о пол, потом в глазах потемнело.

Она зажмурилась от яркого солнечного света. Перед ней раскинулось поле золотых колосьев с могучим ветвистым дубом в самом центре. По насыщенно синему небу лениво плыли белые кудрявые облачка. Лёгкий ветерок трепал её волосы и юбку лёгкого сарафана.