Обратная сторона луны (джен)

Гарри Поттер никогда не любил годовщины победы — когда его вытаскивали на всеобщее обозрение, и он вновь превращался из Гарри Поттера в Мальчика-который-выжил, да ещё дважды, и победил. Но он терпел, научился давать интервью и присутствовать на официальных мероприятиях, и даже начал со временем относиться ко всему этому с юмором — но сейчас ему было в разы тяжелее, и дело было вовсе не в оборотнях и фонде — или, вернее, далеко не только в них.

Просто теперь он сам был тем, кто отдал приказ штурмовать школу и сражаться с детьми.

Это была уже вторая годовщина победы с момента захвата Билле Мёдба, но в прошлом году празднество было скромным, да и не до рефлексий ему было — слишком много тогда было текущих дел, да и память о штурме была ещё слишком свежа, чтобы те дни вызвали в ней что-то новое. Сейчас же всё было совсем иначе: каждое напоминание о битве за Хогвартс заставляло его вспоминать ту, другую — и мёртвые детские тела, по которым они вошли в холм.

Он вошёл. И повёл за собой остальных.

И чем дальше — тем чаще он думал о том, что же должны были чувствовать те, кто шёл когда-то на Хогвартс. Не Волдеморт — его чувства были Гарри не интересны — а те, кто шёл вместе с ним. Те, кто тоже учился там — каково это, штурмовать место, которое было когда-то твоим домом долгих семь лет? Как это — биться со своими учителями? И как это — идти на штурм туда, где сейчас находятся твои дети? Нападающие ведь не могли знать, что те к тому моменту уже были эвакуированы… Неужто им не было страшно? Или они до такой степени верили в идеи своего лидера, что готовы были заплатить за них жизнями, не только чужими и собственными, но и своих детей?

Он пытался понять — и не мог. И не знал, как бы поступил сам, если бы в Билле Мёдба были Джеймс, Альбус или Лили. Или Роза, или Хью, или… Да кто угодно из его племянников! Или других близких ему детей…

А те пошли. Почему? До такой степени верили — или, может, боялись? Или Тёмная Метка лишала их воли? Так нет же — он точно знал, что это не так! Иначе у Снейпа бы ничего не вышло… Тогда почему?!

Этот вопрос мучил его чем дальше — тем больше, но сейчас времени на эти рассуждения у него не было, ибо то, что так злило Скабиора, ничуть не радовало и его самого — а возможностей повлиять на ситуацию у него было ещё меньше. Что он мог сделать? Он, герой этой самой войны, давным-давно стал её символом — а кто слушает символы? Однако кое-что он всё-таки мог — и именно это он и обсуждал с Робардсом во время обеда, сидя за одним из столиков в министерской столовой и время от времени морщась от боли в нывшей с самого утра спине.

— Было бы, за что их разогнать, — проговорил он с досадой. — Они же не делают ничего — просто гуляют вокруг. Это не запрещено. Предлагаешь их на что-нибудь спровоцировать?

— Можно и спровоцировать, — кивнул Робардс.

— Одних задержим — другие придут, — покачал головой Поттер. — Причарда бы туда, — сказал он, заметив, как тот, войдя в столовую, собирает себе обед на поднос. — Вот кто умеет такого страха на пустом месте нагнать — сами разбегутся, даже задерживать не понадобится.

— Так отправь, — предложил Робардс. Причард, отходя с полным подносом от стойки, огляделся, поймав его взгляд, кивнул и направился к ним.

— Я бы отправил, — вздохнул тоже заметивший Причарда Поттер. — Только толку-то — Причард ни за что этого делать не станет.

— Что Причард не станет? — спросил тот, с вопиющей бесцеремонностью подходя к ним и без спроса придвигая себе стул. — Приятного аппетита, — добавил он, ставя свой поднос на стол.

— Исполнять работу, которую ты сделал бы идеально, — ответил Поттер, лишь улыбнувшись в ответ на его нахальство.

— И почему бы мне её не исполнить? — поинтересовался Причард.

— Потому что она тебе не понравится, — дал Поттер довольно странный ответ.

Причард с изумлением взглянул на него:

— Когда это имело значение? Работа есть работа. Или ты полагаешь, что я от этого её хуже исполню? — его голос зазвенел от возмущения и обиды.

— Ты знаешь — в обычной ситуации нет, — словно бы ничего не заметив, дружелюбно и искренне сказал Поттер. — Но вот в данной конкретной, я полагаю, твоё отношение действительно повлияет на результат. Я не сомневаюсь, — возвысил он голос, предупреждая его возражения, — что ты выполнишь всё, что должен — это бесспорно. Но там нужен энтузиазм — а его не вызовешь по заказу.

— Да что за дело-то? — раздражённо спросил позабывший о своём обеде Причард.

— Есть у нас школа для тех, кто не учится… или не учился, или не доучился в Хогвартсе, — начал Поттер, но Причард его оборвал:

— Знаю. И про фонд этот ваш дикий знаю… Должен сказать, я был удивлён, не обнаружив тебя среди попечителей, — заметил он довольно ехидно.

— Что делать, — улыбнулся Поттер. — Я не могу везде успевать. Но я продолжу — в последние дни вокруг школы толпятся, — он поморщился и нахмурился, — охотники на оборотней. Они себя так, конечно, не называют, но дела это не меняет. Арестовывать их, вроде бы, пока не за что — никому не запрещается стоять или сидеть, где им нравится, и высказывать прохожим то, что они о них думают — но очень бы не хотелось получить повод. А он, я боюсь, будет. Официального повода разгонять их у меня нет — предъявить им мне нечего. Но я тебя знаю — ты нашёл бы слова. Если б хотел. Но я не припомню, чтобы ты сочувствовал оборотням…

— Особенно некоторым, — неприязненно подхватил Причард. — Я когда увидел это «лицо фонда» — дара речи лишился! Нет, я всё понимаю — чтобы ты прошёл мимо тех, кого все обижают, на тебя Империус наложить нужно… и то не поможет, — он хмыкнул. — Но этот… Как его…

— Винд, — подсказал Поттер.

— Скабиор, если мне память не изменяет, — ехидно поправил его Причард. — Ты забыл, чем кончилось для тебя ваше знакомство? Я вот себе очень хорошо представляю, что было бы, столкнись я в девяносто восьмом с ним лицом к лицу — не сидели бы мы с тобой тут сейчас и не вели этот дикий, если подумать, разговор. Ну почему он, а? — задал он, наконец, вопрос, который явно давно его мучил. — Что, не нашлось кого-то получше? Да вот хоть крестник твой — так было бы символично и…

— И кто бы за ним пошёл? — перебил его Поттер. — Нет, кто-нибудь бы пошёл, конечно — но мы-то хотели вытащить из лесов и нор тех, кто там прячется. Они не пришли бы к Тедди — кто он для них? Прежде всего, он вообще человек — а потом ещё и сын того, кого они, я подозреваю, не слишком-то любят. Нужен был тот, кому бы они поверили — мы не для нас с тобой этот фонд делали.

— Ну и чему ты теперь удивляешься? — раздражённо проговорил Причард. — Какую ассоциацию хотел — такую и получил. Конечно, все про Грейбека вспомнили, глядючи на его адъютанта-то!

— Ну, вот поэтому я и не отправляю тебя туда, — неожиданно примирительно сказал Поттер. — Я вполне тебя понимаю.

— Да ты кем же меня считаешь?! — Причард буквально взвился. — Какая разница, что я об этом всём думаю?! Конечно, их надо разогнать так, чтоб никому не повадно было! Ты думаешь, я хочу разгребать потом гору трупов? — запальчиво спросил он.

Поттер вдруг, не сдержавшись, хмыкнул — в этом коротеньком монологе был весь Грэхем Причард, начиная с «какая разница, что я об этом думаю», и заканчивая этим «я», сказанным так, словно он по-прежнему был начальником Отдела особо тяжких преступлений, а не обычным, рядовым сотрудником этого же отдела, не так давно вновь распрощавшимся со статусом стажёра.

— Не думаю, — ещё более мирно ответил Поттер и спросил: — Так ты займёшься?

— Займусь, если доверишь, — буркнул Причард, бросая на Поттера подчёркнуто обиженный взгляд, в который тот не поверил ни на секунду: они оба умели играть в игру «ты обидел меня своим недоверием до глубины души!» и порой, к обоюдному удовольствию, делали это, особенно в подобных случаях, когда речь шла о деле не слишком приятном.

— Доверю, — кивнул Поттер. — Но ты поторопись, иначе это в какой-нибудь неудачный момент сделает старший Долиш, и я не уверен, что это хорошо кончится.

— Вот именно, — поддержал его Причард. — А я не намерен так глупо лишаться своего заместителя.

— Ты собираешься оставить его в этой роли, если вновь получишь Отдел? — спросил Поттер.

— Я, когда назначал Кута, сперва думал о нём, — признался Причард. — Но тогда у Долиша не было нужного авторитета — хотя по всем остальным параметрам он всегда представлялся мне идеальным замом.

— Прямо как я, — пошутил молчавший всё это время Робардс. Причард слегка смутился — или сделал вид — а Поттер, рассмеявшись, сказал:

— Боюсь, таких, как ты, больше нет. Но к тебе можно приблизиться.

— Долишу-то? — хмыкнул Робардс, рассмешив этим своих молодых коллег. — Ты поаккуратнее там, — сказал он Причарду. — Нам не нужно переключать их с оборотней на аврорат — просто разогнать бы и ладно.

— Да пусть приходят, — широко улыбнулся Причард. — К аврорату. У нас как раз сейчас в камерах никого, — сказал он и, подогрев свой остывший обед заклинанием, наконец-то за него взялся.