Отмывая от рвоты вечно стоящий теперь рядом с кроватью со стороны Леопольда таз (у неё никогда не получалось толком ни Экскуро, ни Эванеско, и поэтому они обходились старым маггловским способом), Лорелей раздумывала, почему же так много женщин не в состоянии делать куда более простые и приятные вещи для своих мужей. Ведь они, вероятно, нравились им хотя бы на момент свадьбы. Если даже она, живущая третью неделю с практически незнакомым ей прежде мужчиной и не испытывающая к нему поначалу ничего, кроме благодарности, а теперь ещё и обычного человеческого сочувствия — может быть, даже жалости — да ещё и магией скверно владеющая, не видит в том, что делает, ничего трудного или по-настоящему неприятного, то почему это бывает так сложно тем, кто супруга себе выбирал по… да попросту — выбирал. А не как она…
Леопольд закашлялся — тяжело, сухо, надсадно — и она, торопливо сполоснув таз ещё раз, побежала назад, к нему в комнату. Прижала ладонь к его груди — уже зная, как и куда, чтобы ему было полегче — поговорила привычно ласково:
— Всё хорошо. Всё хорошо, Лео.
Он кашлял долго — она утирала его губы, а когда он откашлялся и, дыша тяжело и поверхностно, откинулся на подушки, налила немного воды на салфетку и обтёрла его осунувшееся лицо с нездорово желтоватой и бледной кожей. Он практически не разговаривал с ней в последние дни — но от себя никуда не отпускал, едва вынося её краткие выходы в ванную или в кухню за едой для них обоих. Сам он, впрочем, почти что не ел — не мог, и она тратила много времени и усилий, чтобы уговорить его выпить хотя бы несколько глотков бульона: больше всё равно было нельзя, стоило ей просчитаться, как его снова рвало, и потом он много часов не мог больше проглотить вообще ничего.
Но большую часть времени она проводила рядом с ним в постели — раздетая, в отличие от него. Он почему-то очень плохо стал переносить свою обнажённость — даже в душе, где у него сил хватало только сидеть, а она так быстро, как только могла, мыла его и потом одевала в одну из многочисленных, принесённых его матерью белых ночных рубашек. Но её он всегда просил снять с себя всё — и она обнимала, и держала его так, как он показывал ей, почти всегда молча.
Ему вообще почему-то очень тяжело стало говорить — не физически, нет, но казалось, что он тратит на произнесение каждого слова сил столько же, сколько на то, чтобы встать и дойти, скажем, до туалета, и она быстро научилась понимать его жесты и практически предугадывать довольно простые желания. Правда, иногда, засыпая, наконец-то, под утро почти что нормальным, глубоким сном он шептал её имя — или «Спасибо», чем невероятно каждый раз смущал и трогал её.
Целители из Мунго бывали здесь регулярно, и она всё тщательно за ними записывала, не надеясь на свою память, и вскоре уже вполне стала разбираться в тех зельях, которыми — по будильнику — поила Леопольда. Ей нравилось всё это — такая другая жизнь, ничем не походящая на ту, что она совсем недавно вела, и ни случающиеся время от времени его непонятные, совершенно на пустом месте истерики, ни тяжёлое его молчание, ни раздражённые реплики ничуть не портили ей настроения.
Головные боли, не снимаемые никакими зельями — целители обещали, что через несколько месяцев, может, через полгода они постепенно сойдут на нет — у него бывали такие, что он то кричал в голос, то сидел или лежал в какой-нибудь странной позе, запрокинув голову, или, напротив, прижимая подбородок к шее, и единственным, что хоть как-то ему помогало, был постоянный массаж. И Лорелей порою сидела часами, с силой массируя его многострадальную голову, переставая уже сама чувствовать свои пальцы, а иногда и все руки, и стирая их кончики чуть ли не в кровь — но так ему становилось всё-таки легче, и он засыпал, в конце концов, и тогда она тихо ложилась рядом, ощущая, как постепенно восстанавливается её чувствительность, принося зуд и боль, которые казались ей такими смешными и не стоящими внимания рядом со страданиями Леопольда. Ему плохо — она его жена — она может помочь — о чём ещё говорить тут? И она помогала, как и чем только могла, и готова была делать это без всякой благодарности с его стороны.
Но он был благодарен, и когда ему становилось немного получше, просил прощения за истерики и обидные, грубые слова, которые порой швырял ей в лицо, и целовал руки — Лорелей очень смущалась, однако не возражала и принимала его извинения, гладя пальцами его по щекам: жест, который незаметно стал между ними одним из самых интимных и нежных.
А потом всё начиналось сначала…
Первое время он вообще не мог есть — и за пару недель исхудал так, что на его теле стало можно пересчитать все позвонки и все рёбра, а ровные пальцы стали казаться узловатыми из-за выступавших теперь суставов. Да не то, что есть — он и пить толком не мог, и поначалу Лорелей удавалось уговорить его выпить хорошо, если пару стаканов воды за день, да и ту он терял вместе с рвотой, которая мучила его в первое время практически постоянно. Довольно быстро Лорелей поняла, что единственное, что он более-менее в состоянии пить — это подогретая вода со льдом: странное сочетание, но, возможно, дело было именно в этом контрасте. И она делала лёд, благо, в кухне был замечательный холодный шкаф с отделением, в котором всегда было очень холодно, и следила, чтобы в чайнике всегда была горячая или тёплая вода, и поила, поила Леопольда совсем понемножку, порой буквально по одному-два глотка за раз.
В конце концов, она начала понимать мужа даже лучше него самого и угадывала теперь его простые желания ещё до того, как он их высказывал — и тогда он вовсе прекратил разговаривать. Они так и жили теперь — он даже с целителями перестал говорить, и отныне она сама делала это, отвечая на их вопросы или переводя его короткие нервные жесты на понятный для них язык. Леопольд тяжело переносил эти визиты — ему всегда становилось после них плохо, и в лучшем случае он просто сворачивался клубком и лежал так, закрыв глаза и натянув одеяло на голову, а она обнимала его со спины и гладила, гладила его голову…
Иногда она вдруг просыпалась посреди ночи — и ловила на себе его пристальный, немигающий взгляд. Поначалу её это слегка пугало, но со временем она привыкла и перестала обращать на это внимание — а потом поняла вдруг его причину. И, проснувшись так в очередной раз, ласково провела рукой по его щеке и шепнула:
— Я никуда не уйду. Никогда.
Он сморщился вдруг — и заплакал. Молча — и очень горько, всхлипывая и нервно стирая слёзы со щёк. Это было невыносимо — Лорелей подалась к нему и, сев рядом, обняла и прижала к груди его голову — и, целуя его мокрые от пота, грязные волосы, шептала что-то успокаивающее и нежное. А он плакал, вздрагивая всем телом и цепляясь за её руки, но так и не сумел ничего сказать.
А сказать было, что… но сил на это у него совсем не было.
* * *
— Добрый день.
Лорелей, мывшая посуду, оставшуюся после овсянки с яйцом, которое она просто вбивала в горячую жидкую кашу, посыпая всё это тёртым сыром — странная еда, но единственная, кроме бульона, которую Леопольд в последние дни был в состоянии есть — вздрогнула от неожиданности и едва не выронила тарелку. Торопливо схватив полотенце, она обернулась — и, вытирая мокрые мыльные руки, уставилась на стоящую посреди кухни женщину в бледно-розовом элегантном платье, в которой мгновенно опознала по одной из стоявших в гостиной колдографий мать Леопольда.
И замерла.
По установившемуся меж ними заочному негласному соглашению они так ни разу и не встречались: Лорелей каждое второе утро находила на крыльце корзинку с продуктами, а в первые дни и много всего иного, от длинных ночных рубашек, в которых спал её муж, до мыла и обувной щётки. Однако она никогда не открывала входную дверь, предварительно не выглянув в маленькое, забранное кованой решёткой окошко, чтобы убедиться, что за нею никого нет — а миссис Вейси ни разу не заходила в дом. И вот сейчас так внезапно… Она имела право прийти, разумеется — в конце концов, это был её дом, и в нём жил её сын — но Лорелей всё равно стало очень неприятно. Однако она улыбнулась вежливо и приветливо — и приготовилась выдержать грядущий неприятный разговор со скромностью и спокойствием.
— Простите, что я без приглашения, — сказала миссис Вейси… старшая миссис Вейси, внутренне поправила себя Лорелей. Она ведь тоже теперь носит это имя. Никак она не привыкнет… и она Лорелей. Лорелей — не Идэсса. Глупо будет ошибиться — если её вдруг спросят, конечно.
— Ну, что вы? — приветливо улыбнулась она. — Это ваш дом — вам ли спрашивать разрешения.
— Он сейчас ваш, — тоже улыбнувшись, правда, одними губами, проговорила миссис Вейси.
Мерибет Вейси очень старалась быть любезной, хотя ей это давалось непросто. Она не понимала… с того самого неожиданного явления своего сына не понимала — почему?! Почему он выбрал себе такую женщину? Впрочем, занимало её, прежде всего, вовсе не это — а его состояние. Наркоман… Это слово пугало и заслоняло собой даже «проститутку»: в конце концов, не он же был… шлюхой — об этом можно будет подумать попозже.
А ещё она вспоминала недавний разговор с мужем, результатом которого, собственно, и стал этот её визит. Дня три назад мистер Вейси уже привычно за ужином завёл возмущённый разговор про их непутёвого сына, который мало того, что… бла-бла-бла — она устала уже слушать одни и те же вполне справедливые обвинения, и поэтому просто пропускала их мимо ушей — так ещё и шлюху в их дом притащил!
— Он ко мне, — горячился Вейси, — ко мне в дом шлюху привёл! Нет, ну ты можешь мне объяснить, почему, а? Вот что, что он нашёл в ней?! — в сотый раз вопрошал он — и тут она, наконец, не выдержала.
— Ну, ты должен куда лучше меня знать ответ на этот вопрос, — сказала Мерибет, спокойно ставя чашку с чаем на блюдце.
— Не понял? — удивлённо проговорил Колин, перестав мешать маленькой фарфоровой ложечкой свой вечерний чай с молоком.
— Ты думаешь, — со спокойной и милой улыбкой проговорила его жена, — я не знала, что пока я ходила беременной — оба раза — и пока я кормила, ты регулярно ходил к ним? К шлюхам? Не смотри так, — добавила она почти мягко. — Это было очень давно — и я тогда сказала себе, что ты имеешь на это право: беременности были тяжёлыми, дети — беспокойными, и чувствовала я себя плохо. Конечно, тебе хотелось женщину. Однако я всё же не понимаю, почему ты задаёшь подобные вопросы мне. Согласись, это странно. Я понятия не имею, что находят в них обычно мужчины — так что, это ты скажи мне, что он мог найти в ней. А, Колин?
Колин Вейси, кажется, даже дышать перестал — сидел и смотрел на свою всегда такую безупречную и воспитанную жену и только открывал и закрывал рот. А та, усмехнувшись одними глазами, похоже, вовсе не собиралась помогать своему супругу:
— Итак, Колин? Что дают мужчинам подобные женщины?
— Ты… Боже, — он отпустил, наконец, ложку и провёл дрожащими пальцами по давно начавшим редеть волосам. — Я и помыслить не мог, что ты знаешь…
— Это было лет тридцать назад, Колин, — слегка пожала она плечами. — Я полагаю, теперь об этом уже вполне можно сказать. И мы сейчас говорим вовсе не о себе, помнишь?
— Это же совершенно другое! — воскликнул он нервно. — Вот именно потому, что я знаю, что это за женщины — я не желаю видеть ни одну из них в своём доме… Мерлин! Бет, как ты не…
— То есть, — спокойно уточнила она, — ты собираешься встречаться с ними только на их территории?
— Я вообще не собираюсь с нею встречаться! — взвился он. — Ты с ума сошла?!
— И как ты себе это представляешь? — поинтересовалась она с вежливой полуулыбкой. — Мы запретим Лео появляться на семейных праздниках? Или потребуем, чтобы он приходил туда без жены?
— Да он разведётся с ней через пару недель! — запальчиво проговорил Колин Вейси.
— Они уже живут почти три, — с едва заметной насмешкой напомнила ему Мерибет.
— Ну, через месяц. Или через год. Бет, опомнись! Ты представляешь, ЧЕМ она всю жизнь занималась?!
— Я — не очень, — не смогла она удержаться от сарказма, — откуда бы мне? Ты ведь отказываешься мне рассказать.
Он вспыхнул — и смолчал, явно смешавшись, но быстро взял себя в руки и сказал:
— Я не знаю. Не думал ещё об этом. Но это же совершенно немыслимо — впускать эту шваль в дом.
Миссис Вейси молчала, задумчиво глядя на мужа, и он, занервничав, вскочил и заходил взад-вперёд по столовой.
— Ну, что ты так смотришь? — спросил, наконец, он.
— Пытаюсь себе представить нашу дальнейшую жизнь, — честно сказала она. — Хорошо, если ты прав. А вдруг нет? Если он так и останется с ней? Тогда как?
— Да ну, как останется? — Он даже головой помотал. — Что ты такое говоришь? Нет, конечно. Я думаю, эта дрянь просто его окрутила, пока он был не в себе — наркомания страшное дело… воспользовалась его болезнью — и женила его. Но он вылечится — и разведётся, конечно. Да и контракт наверняка нужно просто проверить — и можно будет его разорвать как-то. Вряд ли они заключили брак без возможности развода — слишком уж сложно, — сказал он очень уверенно.
— Ну, посмотрим, — ответила Мерибет с сомнением.
А через несколько дней решила всё же прийти и посмотреть на свою невестку.
На самом деле, она, конечно, не раз бывала здесь — незаметно, наложив дезилюминационные чары, подходила к окнам, а то и внутрь заходила ночами. Не могла же она бросить сына совсем без присмотра! И потому некоторое представление о его жене составить успела.
Alteyaавтор
|
|
Vhlamingo
Alteya А вот. А судят как людей! Какое-то хреновое правосудие! Права тварей, а обязанности людей! Да уж. Кому они нужны кроме него. Ни даже хваленому Мунго. Тч! Я очень сочувствую маленькому Крису. Мог бы наоборот, желать чтобы все пережили то что он. А он спасает. Нене Слишком эмоционально) надо время)) Никому они не нужны. Ну, у него есть объект ненависти: это волшебники. А раз все волшебники сволочи, должны быть и свои - а кто свой? Оборотни! Эх. Ну я буду вас ждать. ) 1 |
Vhlamingo Онлайн
|
|
Ах да. И то что сделал Долиш-старший с Гвен...
Вроде как и его можно понять Но не хочу я такого понимать! Он просто *нецензурно* |
Alteyaавтор
|
|
Vhlamingo
Ах да. И то что сделал Долиш-старший с Гвен... О! То ли ещё будет!Вроде как и его можно понять Но не хочу я такого понимать! Он просто *нецензурно* Его можно понять, да. Единственный сын - и вот это. Он-то хорошо знает, что такое оборотни. 1 |
Vhlamingo Онлайн
|
|
Alteya
Vhlamingo Спасибо 🦩🫶А вот. Никому они не нужны. Ну, у него есть объект ненависти: это волшебники. А раз все волшебники сволочи, должны быть и свои - а кто свой? Оборотни! Эх. Ну я буду вас ждать. ) Это волшебно, когда можно пообщаться с таким восхитительным автором! |
Alteyaавтор
|
|
Vhlamingo
Alteya Приходите! ) Автор любит таких читателей. Спасибо 🦩🫶 Это волшебно, когда можно пообщаться с таким восхитительным автором! И второй автор тоже, только он очень занят пока. 1 |
Vhlamingo Онлайн
|
|
miledinecromant
Vhlamingo На магглах наверное не имеет смысла зелья испытывать. Они вроде на них слабее действуют.Да магглорожденного у которого семья понятия не имеет что делать? А что мешает похитить маггла - вот вообще всем будет пофигу. ))) А именно мучить оборотня намного интереснее. Повышенная регенерация и все заживает при трансформации. А если выпускать погулять(в ограниченном чарами пространстве) , чтоб не помер в клетке, то мучить можно годами. |
Vhlamingo Онлайн
|
|
Тааак. Я снова тут.
И уже на том месте где Гвен беременна. Офигенный момент когда Скабиор выбирал подарки для малого. Ох уж мне эти охотнички. За привидениями. Правильно Крис сказал, пороть их было некому. И да, тут все чаще появляется мой любимый Причард) |
Alteyaавтор
|
|
Vhlamingo
Тааак. Я снова тут. Некому! ) И уже на том месте где Гвен беременна. Офигенный момент когда Скабиор выбирал подарки для малого. Ох уж мне эти охотнички. За привидениями. Правильно Крис сказал, пороть их было некому. И да, тут все чаще появляется мой любимый Причард) Да, появляется. И ещё появится! ) Ой, вы подошли к такому моменту, к такому моменту... ну, почти подошли... 3 |
Vhlamingo Онлайн
|
|
Alteya
Vhlamingo Ах! Там будет больше Причарда? Oh my... Мне так хотелось бы о нем побольше почитать!Некому! ) Да, появляется. И ещё появится! ) Ой, вы подошли к такому моменту, к такому моменту... ну, почти подошли... А ещё он в каноне вроде темноволосый, да? Но почему-то мне Причард представляется со светлыми волосами. Выгодное отличие книг. Можно представлять персонажей как хочешь. Оххх... Что-то я не думаю что это будет что_то хорошее. Или... Как вариант, у Гвен будут близнецы?! |
Alteyaавтор
|
|
Vhlamingo
Alteya Ой, будет, ещё как будет! )) Ах! Там будет больше Причарда? Oh my... Мне так хотелось бы о нем побольше почитать! А ещё он в каноне вроде темноволосый, да? Но почему-то мне Причард представляется со светлыми волосами. Выгодное отличие книг. Можно представлять персонажей как хочешь. Оххх... Что-то я не думаю что это будет что_то хорошее. Или... Как вариант, у Гвен будут близнецы?! Да, он тёмненький. Можно. да. )) Ну... это будет... эпичное. ) 1 |
Vhlamingo Онлайн
|
|
Alteya
Vhlamingo Кх... Вот щас мне селезенка подсказывает что Грэхем будет не очень рад происходящему, даа?Ой, будет, ещё как будет! )) Да, он тёмненький. Можно. да. )) Ну... это будет... эпичное. ) Блин.. В моем воображении Причард останется светловолосым и сероглазым. Эпичное? С близнецами или.?. |
Alteyaавтор
|
|
Vhlamingo
Alteya Ой, до того, чему не очень будет рад Грэхем, ещё очень далеко. ))) Кх... Вот щас мне селезенка подсказывает что Грэхем будет не очень рад происходящему, даа? Блин.. В моем воображении Причард останется светловолосым и сероглазым. Эпичное? С близнецами или.?. Просто эпичное. ))) Читайте! 1 |
Emsa Онлайн
|
|
Alteya
Vhlamingo Да лаааадно? Ой, будет, ещё как будет! )) Да, он тёмненький. Можно. да. )) Ну... это будет... эпичное. ) Вот я сколько читала вас и у меня в голове Причард четко блондин)) 1 |
Alteyaавтор
|
|
Emsa
Alteya Что-то я уже сама засомневалась с вами! ))Да лаааадно? Вот я сколько читала вас и у меня в голове Причард четко блондин)) 1 |
Alteya
А у меня в голове Причард брюнет. С серыми глазами, тонкокостный, сухощавый, и похож на своего Патронуса - гончую. Взгляд внимательный, очень выразительный - если, конечно, Причард не скрывает то, что чувствует. Стальная гончая. 1 |
Alteyaавтор
|
|
Агнета Блоссом
Alteya Вообще, Причард же визуализирован. И таки да, понятно, почему блондин - но у меня в голове он всё равно потемнел. ) А изначально он Том Влашиха же. А у меня в голове Причард брюнет. С серыми глазами, тонкокостный, сухощавый, и похож на своего Патронуса - гончую. Взгляд внимательный, очень выразительный - если, конечно, Причард не скрывает то, что чувствует. Стальная гончая. Но ваше описание мне так нравится, что я даже и не знаю... 2 |
Alteya
Он же изначально подошёл на Причарда потому, что играл Якен Хгара? Там ему сделали более острое, несколько изможденное лицо. И взгляд у него был беспощадный. 1 |
Vhlamingo Онлайн
|
|
Агнета Блоссом
Alteya Вот если внешка как в ИП, тогда да... И тооо....Он же изначально подошёл на Причарда потому, что играл Якен Хгара? Там ему сделали более острое, несколько изможденное лицо. И взгляд у него был беспощадный. Если бы Влашиху взяли на роль Причарда для меня это был мискаст. И писала бы я комменты по типу "Нетфликс как всегда, они б ещё темнокожего на роль взяли!" и "куда смотрит автор!" Хотя это как раз авторское видение. Вот поэтому книги лучше! 😁🦩 |
Vhlamingo Онлайн
|
|
Ахахахах, книззл Поттер!
Найс) Надо будет одной из моих подобрашек дать какое-нибудь распространённое человеческое имя типа Саши, и ловить лулзы потом🤣 Имба идея) |