Обратная сторона луны (джен)

— И вам, — с широкой улыбкой, которую он так замечательно натренировал за сегодняшний день, обернулся к нему Скабиор. — Мистер Ллеувеллин-Джонс. Мистер О’Хара.

— Совсем вы о нас позабыли, — грустно попенял ему О'Хара. — Мы уж думали, не обидели ли вас чем.

— Но теперь понимаем, — добавил Ллеувеллин-Джонс. — Вы были так заняты.

— Был, — кивнул Скабиор, улыбка которого словно прилипла к его губам.

— Должен сказать, это был сюрприз, так сюрприз, — признался О'Хара. — Какая удивительная и нетривиальная идея! Вы бы заглянули как-нибудь в гости на чашечку чая… конечно, когда у вас будет время — мы понимаем, сколько у вас сейчас дел.

— Вам, должно быть, сейчас очень непросто, мистер Винд, — сказал Ллеувеллин-Джонс. — В политику крайне редко приходят столь же внезапно, как вы. Быть публичным лицом совсем не так просто.

— Пока что справляюсь, — с ласковой улыбкой проговорил Скабиор. — Я загляну как-нибудь. Непременно. Вот бал закончится — и…

— О, сегодня, безусловно, ваш вечер, — тоже заулыбался О’Хара. — Как, полагаю, будет и завтра, когда выйдет «Пророк». Однако, хорошего вечера вам, мистер Винд.

— Хорошего вечера, — эхом повторил Ллеувеллин-Джонс.

Первой, о ком подумал Скабиор, в свою очередь, пожелав джентльменам повеселиться, была Гвеннит, которую он практически бросил одну. Оглядевшись и увидев её у одного из столов, он пошёл к ней, с облегчением отмечая, что она, вроде бы, не выглядит ни расстроенной, ни усталой.

Если бы он только знал, как она провела этот вечер!

Вернувшись из дамской комнаты в зал, Гвеннит подошла к тому самому малиновому желе — и задумалась. Это было, конечно же, очень, просто сверхглупо, но ей совсем не хотелось, чтобы его тут попросту съели. Оно было… милым, забавным, и ей хотелось как-нибудь его защитить. Но не стоять же ей было рядом с ним весь вечер, охраняя его — тем более, а что бы она сказала тому, кто решил бы его попробовать? Не трогайте его — оно не хочет, чтоб его ели?

Пока она терзалась этими размышлениями, мисс Шаффик, которой ещё только предстояло быть спасенной бесцеремонностью Огдена, и мадам Горсмур, с разочарованно-скучающим видом наполняющая свою тарелку закусками, каждую из которых она надкусывала лишь слегка, а затем откладывала с видом: «Я так и думала! Опять совершенно несъедобно!» как раз добрались до желе, и Луксория, не обратив ни малейшего внимания на его жалобный писк, отрезала от нежной дрожащей верхушки небольшой кусочек, попробовала его, страдальчески сморщилась и аккуратно отложила к остальной не удовлетворившей её взыскательный вкус снеди. Её спутница, к счастью, шла с пустыми руками, и на несчастное желе не покусилась — а Гвеннит больше всего расстроило и даже возмутило то, что эта дама даже и есть бедное лакомство не стала, и зачем было отрезать такой большущий кусок только для того, чтобы попробовать? Желе тем временем жалобно хныкало и подрагивало, а когда Гвеннит потянулась к нему, чтобы погладить сочувственно, пискнуло испуганно и, как могло, изогнулось в сторону.

Испугавшись.

Нет, его определённо следовало спасать! Гвеннит огляделась, растерянно раздумывая, кого можно было бы попросить о помощи, но никого из тех, к кому она могла бы обратиться с такой странной просьбой, не было рядом. Скабиор и Поттер стояли в противоположном конце зала в окружении прессы, а Джона Долиша (она сама удивилась, когда поняла, что вспомнила и о нём тоже, но сразу же приняла это просто, как факт — в конце концов, он бы вряд ли ей отказал, верно?) она вообще в зале не видела. Попытка уменьшить желе и спрятать его где-нибудь успехом не увенчалась, хотя обычно у Гвеннит, в отличие от Скабиора, никаких проблем с заклятьем уменьшения не было. Возможно, еда здесь была зачарована от подобного, или, быть может, на уже заколдованную пищу другие заклятья не действуют — так или иначе, у Гвеннит ничего не вышло. Но и оставлять его тут было нельзя: его же вправду съедят… Мерлин, какие же всё-таки глупости лезут ей в голову!

Она смеялась сама над собой, но жалеть забавное и милое желе от этого не перестала. Что же такое придумать?

Её внимание неожиданно привлёк щупленький невзрачный мужчина с жидкими, мышиного цвета волосами, немного сутулый, в как бы и нарядной, но на редкость невзрачной и даже унылой мантии того грязно-серого цвета, который иногда называют «сложным». В руках у мужчины была небольшая сумка, в которую он удивительно ловко и беззастенчиво запихивал еду со стола, предварительно накладывая на неё невербально какие-то чары. Оказавшись рядом с Гвеннит, он подмигнул ей и спросил полушёпотом:

— В первый раз здесь?

— Д-да, — кивнула она, глядя на него во все глаза. Его маленькие блёклые глазки озорно блеснули:

— А я тут, почитай, с самого первого раза. Ну, может, и со второго. Собираю вот помаленьку… поначалу-то просто было, а годовщины, кажется, с пятой они начали уменьшающие чары блокировать — пришлось вот сумкой подходящей обзавестись. Тогда, помнится, кто-то из гостей попытался за раз слопать дюжину тарталеток, чуть не превратив весь банкет в поминки… теперь вот с сумкой хожу. Тут главное, — он оглянулся и заговорил тихо и подмигнул ей заговорщически, — охрану на дверях проскочить. Они там к еде особо принюхиваются — их тоже можно понять, стоять-караулить снаружи весь вечер то ещё развлечение, а на посту их ещё и не кормят! Но я обычно их обхожу по-другому, — он снова подмигнул ей и, оглядевшись, навёл торчащую из рукава палочку на большое блюдо с разнообразными канапе, помолчал пару секунд, а затем нахальнейшим образом взял его и… просто ссыпал всё содержимое в свою сумку. После чего сунул туда же бутылку огневиски и пару бутылок шампанского, улыбнулся ошеломлённой Гвеннит, помахал ей рукой и… попросту растворился в воздухе.

Если бы это увидел Поттер, Кут или тот же Бэддок, они бы плюнули и сказали: «Опять невыразимцы развлекаются или испытания потихоньку проводят». Гвеннит же просто замерла от изумления — а потом вдруг, заулыбавшись и радостно блеснув глазами, внимательно огляделась и, убедившись, что никто на неё не смотрит, приступила к осуществлению плана, на который её подтолкнула эта неожиданная и странная встреча. В конце концов, если подобное здесь в порядке вещей, то почему бы и ей не попробовать. Она незаметно навела на малиновое желе свою палочку и невербальной Левиосой подняла его к самому потолку огромной трепещущей медузой.

Одно, без серебряного блюда, на котором оно так красиво лежало, и которое было настолько большим, что его с трудом можно было бы обхватить двумя руками. Проходящий сквозь его высоко парящее полупрозрачное тело свет становился малиновым и придавал малиновый оттенок всему, на что падал, и само оно, сейчас, снизу, казалось похожим на невероятных размеров рубин. Вниз, на пол и скатерть посыпались ягоды малины и веточки мяты, которые Гвеннит, быстро собрав, сложила на блюдо. Мало ли… Может быть, кому-то желе так понравилось, что его съели. Вот так, сразу и без остатка. Наверняка же существуют любители.

Сам план, придуманный Гвеннит, был очень прост: вынести желе из зала, левитируя его под потолком, затем подняться наверх, трансфигурировать там сумочку в доску или тарелку, положить на неё желе, отправиться домой камином, оставить его там — и вернуться обратно, пока никто не заметил её отсутствия. Простые планы, как известно, самые эффективные и удачные — но этот с самого начала вознамерился стать исключением.

Во-первых, желе боялось полётов, и, стоило Гвеннит поднять его к самому потолку, жалобно и довольно громко запищало. Она, испуганно оглянувшись, опустила его пониже и какое-то время искала наивысшее положение, в котором оно не пугалось, или пугалось не сильно, ту высоту, на которой оно молчало. Во-вторых, едва Гвеннит, наконец, двинулась к двери, ей на пути начали попадаться знакомые — и первым был мистер Квинс, который буквально остолбенел, увидев её в вечернем платье, и загородил ей дорогу. В другое время она бы постаралась быть с ним любезной, но сейчас Гвеннит больше всего волновала необходимость быть достаточно сосредоточенной для того, чтобы не уронить желе на гостей и двигаться к выходу. Ещё и беседа в её планы никак не вписывалась, а Квинс, обретя дар речи, смущённо и радостно с ней поздоровался, покраснев и так искренне ей заулыбавшись, что Гвеннит не хватило духа отшить его сразу же:

— Миссис Долиш! Как я… Я почему-то не думал, что вы здесь будете тоже.

Гвеннит улыбнулась ему и быстро проговорила:

— А я есть. Я хочу выйти на минутку — давайте после поговорим, если хотите?

— Я провожу вас! — вскинулся он.

— Не стоит… пожалуйста, — очень стараясь сохранить милую улыбку, попросила она — вернее, думала попросить, но прозвучали её слова достаточно жёстко для того чтобы радостно сияющий взгляд Квинса померк, и Гвеннит смогла продолжить свой путь, чувствуя себя одновременно и виноватой, и раздосадованной. И, конечно, уже не увидела и того, как мистер Квинс покраснел еще больше и прикрыл от стыда лицо рукой, когда осознал, куда может так торопиться дама и куда он предложил её проводить.

Почти достигнув заветных дверей, Гвеннит столкнулась с двумя девочками из архива, которых в любой другой момент была бы очень рада увидеть — но почему, почему же сейчас?!

— Гвен! — радостно воскликнули те — и кинулись к ней обниматься. Гвеннит оторопела, позволяя им заключать себя в объятья и отчаянно борясь с желанием посмотреть вверх, чтобы убедиться в том, что желе никуда не делось и даже не собирается падать. — Гвен, ты стала в сто раз красивее! — проговорила Эрин, восторженно оглядывая её. Маленькая и худенькая, она была в нежно-розовом платье, украшенном на плече веткой светлой сирени.

— И какой шарф! — добавила тут же Тэмми, чью полноту хорошо скрадывал строгий силуэт тёмно-бордового, украшенного броской золотой брошью платья.

— Ты не говорила, что будешь здесь! — попеняла ей Эрин.

— Почему ты нам не сказала? Мы тебя так замучили визитами в гости? — шутливо спросила Тэмми.

— Я сама узнала только вчера, — торопливо проговорила Гвеннит. — Я… мне нужно быстренько выйти — а потом я вернусь и всё расскажу…

— Тебя проводить? — спросила Эрин.

— Я ненадолго, — улыбнулась Гвеннит. — Не надо.

Кажется, она слегка потеряла концентрацию, и желе взлетело чуть выше, чем нужно — и тут же жалобно запищало. К счастью, музыка и гул голосов этот писк заглушили, и услышала его только Гвеннит, которую это лишь подстегнуло. И она, пообещав быстро-быстро вернуться и обязательно поболтать с подругами (по которым она и в самом деле соскучилась), вновь двинулась к широко распахнутой двери и, только подойдя совсем близко, вспомнила про дежуривших снаружи сотрудников ДМП.

Как протащить мимо них свой трофей через невысокий дверной проём, она не знала.

Гвеннит остановилась, прижав пальцы к губам и лихорадочно раздумывая, что же ей делать. Если бы её палантин не был таким прозрачным, она могла бы обернуть желе и так пронести… может быть, попробовать его трансфигурировать, сделав просто серебряным? Она, правда, никогда прежде такого не делала, и представляла себе процесс достаточно смутно — но что-то же делать было надо, не останавливаться же в шаге от победы! Однако, прикинув размеры возможного свёртка, она отказалась от этой идеи, потому что свёрток размером со свернувшегося на руках крупного книззла наверняка бы вызвал у дежурных закономерное любопытство. Можно было, конечно, вернуться и, дождавшись, пока освободится Скабиор, попросить его помочь, но Гвеннит хотелось, во-первых, сделать это самой, а во-вторых, она вовсе не была уверена в том, что он согласится и вообще одобрит её затею. Если бы речь шла о чём-то действительно важном, она, не раздумывая, могла бы рассчитывать на него, но это ведь, если подумать, было такой странной блажью…

Погрузившаяся в эти раздумья Гвеннит не видела Дина Томаса, давно уже за ней наблюдавшего и прекрасно видевшего, как она подняла с блюда желе, и как оно барражировало над головами беспечных волшебников, влекомое её магией. Обогнав её, Томас покинул зал через другой выход и, подойдя к дежурным со стороны коридора, неожиданно гаркнул:

— Смирно!

— Мистер Томас, — чётко среагировали те, отдавая честь и, как и положено, вытягиваясь по стойке смирно, повернувшись к нему лицом.

Гвеннит, как раз подходившая в этот момент к двери, вздрогнула от этой громкой команды и едва не уронила своё жалобно пискнувшее желе, едва успев его подхватить футах в пяти над полом. Она замерла на пару секунд, успокаиваясь и нервно оглядываясь — однако, к счастью, никто из гостей даже и не смотрел в её сторону, а дежурные во все глаза глядели на Дина Томаса, с суровым лицом проводившего внеплановый инструктаж.