Однако она ошиблась.
Он был дома. Когда она вошла, привычно не постучавшись, он сидел за столом и, кажется, даже не услышал её шагов — но когда Гвеннит подошла почти что на расстояние вытянутой руки, произнёс чётко и ровно:
— Пошла вон.
Она замолкла на полуслове и замерла. Потянулась привычно коснуться его плеча — он развернулся, встал, и вдруг схватил её за шею — страшно и больно.
— Пошла вон отсюда, — повторил он совсем чужим, неживым, ледяным голосом. — Убирайся. Ещё раз придёшь сюда — башку сверну. Я не шучу. Ни разу.
У неё задрожали губы, но ему было уже всё равно — он грубо, продолжая с силой сжимать её шею, вытолкал её к двери и потащил по ступенькам — наверх. Оказавшись на улице, отшвырнул с такой силой, что она упала навзничь футах в пяти от него.
— Не хочу тебя больше знать и видеть, — сказал он, наводя на неё палочку. — Ты такая же, как все остальные. Выметайся.
— Крис… я …
— Меня. Зовут. Скабиор, — чётко и яростно проговорил он. — Я считаю до трёх. Не уйдёшь — пеняй на себя. Раз…
— Подожди! — она, плача, вскочила и кинулась было к нему — и ударилась о выставленный им невидимый барьер.
— Два.
— Крис, пожалуйста! Я же извинилась, я просто…
— Три.
Взмах палочки — и с её рассечённого лба закапала кровь. Девушка вскрикнула и прижала руки к лицу, потом отняла их, посмотрела непонимающе на вымазанные алым пальцы…
— Пошла. Вон. Отсюда. В следующий раз будет хуже. Раз.
— Крис, пожалуйста…
— Два, — он поднял палочку.
И она аппарировала.
А он сел на землю — и, наконец, разрыдался. От ненависти к себе за то, что он сейчас с нею сделал, от боли её предательства, которого он должен, должен был ожидать, потому что они все такие — все люди… все всегда предают — всех, и все всех используют, он же знает это с самого детства… с чего бы этой девчонке быть исключением? Не с чего… Он ей, как был никто — так и остался… ей теперь повезло — с чего ей тащить за собой такой хвост, да и ему — что делать в этой её новой нормальной жизни? На кой он ей сдался — и на кой, главное, сдалась ему она? Никто никому ничего же не должен, верно? Вот и она, эта девочка — она ведь действительно ничего ему не должна. Он сам сто раз ей твердил это, вбивал в её глупую голову — вот, значит… вбил всё-таки. И вообще всё правильно и закономерно: волчата должны уходить… Она выросла отличной волчицей — и должна была когда-то уйти… да что же это такое? Что там внутри так может болеть? Почему?..
Он вдруг вспомнил, как однажды один давно уже мёртвый волшебник сделал с ним что-то жуткое, словно вселив в него ненадолго дементоров — вспомнил это ощущение жадной голодной пустоты, расползающейся внутри и растворяющей в себе самую его суть, саму душу. Словно он сам становился одной из этих чудовищных тварей… Сейчас он чувствовал то же самое — а ещё холод, звенящий холод внутри, от которого цепенели руки и ноги и, кажется, замирало сердце…
Он закричал, а потом завыл — так, как воют волки. Стало немного, но легче… совсем немного. Чуть-чуть. Он лёг на землю и вцепился в неё — так сильно, как только смог, всем, чем это было возможно: руками, ногами, ртом… На зубах захрустело, на языке шевельнулось вдруг что-то — его неожиданно пробрало отвращение, до костей, и стошнило…
Потом он очень долго лежал на земле, рыдая и в бессильном отчаянии стуча по ней то ладонями, то кулаками. Стемнело… Вместе с солнцем у него кончились силы, и он просто лежал и скулил тихонько, и теперь не бил, а, наоборот, гладил землю, словно искал у неё тепла и сочувствия.
И маленькую руку у себя на затылке он ощутил не сразу. Он вообще не понял и не заметил, как и когда девушка к нему подошла, как села рядом и как положила ладонь к нему на затылок — так, как всегда делала, утешая.
— Прости меня, пожалуйста, Крис, — тихонько проговорила она, наконец. — Я очень перед тобой виновата. Я тебя предала, — прошептала она. — Но я всё равно люблю тебя. Очень. Прости.
Он молчал. Говорить совсем не было сил… ни на что их у него уже не было. Даже прогнать её снова — и то он не смог бы. Их хватало только на то, чтобы лежать вот так и ощущать тепло, расходящееся по его заледеневшему телу от этой маленькой родной ладони.
— Я больше никогда тебя не предам, — прошептала Гвеннит, ложась рядом с ним на холодную мокрую землю и прижимаясь своей щекой к его затылку. — Слышишь? Никогда-никогда. И если ты меня сейчас снова прогонишь — я всё равно вернусь завтра. И послезавтра. И потом.
— Я не верю тебе, — с трудом выговорил он. — Больше не верю.
— Я понимаю, — она прижалась к его спине всем телом. — Я знаю, что натворила… но не может же быть, чтобы ты совсем никогда меня не простил… Хочешь, я вообще туда никогда не вернусь? Ни на какую работу? И вообще никогда не заговорю ни с одним волшебником?
— Рехнулась? — он даже вздрогнул от неожиданности и развернулся — она тут же обняла его за шею и спрятала лицо на груди. Снова плача. Откуда в ней в таких количествах слёзы берутся? Какой-то вечный источник, честное слово. — Хорош реветь, — сказал он, помедлив, и всё-таки обнял её — а самому при этом было так страшно и жутко, как будто он прыгает вниз с обрыва в незнакомое море — и бог весть, не размозжит ли башку о подводные скалы. И так же восхитительно, захватывающе хорошо.
— Кри-и-ис…
Ну всё… это надолго. Она рыдает, он гладит её по голове… всё как всегда. Только…
— Ну хватит, — он быстро склонился и прижался губами к её макушке. — А то я тоже сейчас зареву. Будет глупо.
Он поднял её лицо за подбородок — кожа на лбу так и была рассечена, и рана то ли кровила до сих пор, то ли вновь начала только что. Он задохнулся от накрывшей его при виде этого острой боли, судорожно схватил палочку и залечил её — Гвеннит удивилась только:
— Что ты, зачем? Сама пройдёт… мне вовсе не больно!
— Прости… извини меня, — у него тряслись руки, он откинул подрагивающую в них палочку и взял в ладони её лицо. — Я… ты меня разозлила. Ужасно. Я думал — убью тебя…
— Я понимаю, — кивнула она, тоже обхватывая его лицо ладонями. — Правда. Я такая дрянь, Крис…
— Да ладно, — он, наконец, улыбнулся, пока что одними губами. — Но ты… никогда так больше не делай. Я вправду убью тебя в другой раз, наверное. И сам сдохну. Там же.
— Я не сделаю. Правда не сделаю, Крис. Я клянусь.
— Балда ты, — он снова прижал её к себе, чувствуя, как тают холод и пустота, уступая место обычной живой усталости. — Да и я не лучше. Волчата должны уходить, когда выросли. Но я как-то не ждал, что это будет вот так…
— Я струсила, — прошептала она. — Я испугалась…
— Чего? — тихо спросил он, беря её на руки, как ребёнка, и прислоняясь щекой к её уже чистому лбу.
— Тогда — что… я не знаю, — с болью призналась она. — Что они… поймут, что… что я…
— Что ты знаешь такого, как я, — сказал он, вновь прижимая её с такой силой, что у неё хрустнули кости.
— Да, — еле слышно шепнула она — и поняла, что даже заплакать почему-то не может… Даже сейчас, у него на руках, её внутренности заледенели, и холод от них мгновенно распространился по всему телу — Гвеннит зажмурилась, задрожала и вцепилась в его руки с такой силой, что её коротко остриженные ногти проткнули его кожу до крови.
— Ну, — постарался он усмехнуться, — это понятно… я тебя понимаю. В самом деле.
Она отчаянно замотала головой, продолжая дрожать и всё сильней и сильней сжимать свои пальцы, и он, не понимая, что с ней происходит, и чувствуя только и звериным своим чутьём и человеческим своим сердцем, насколько ей сейчас больно, не выдержал и проговорил горячечно и почти умоляюще:
— Хватит, Гвен… нашла, из-за чего психовать. Всё же выяснили. Довольно. Ну хватит… хватит, пожалуйста, — он развернул её к себе и снова прижал — грудь к груди, сердце к сердцу. — Хватит, правда, — повторил он, запахивая на ней полы своего расстёгнутого пальто, в котором так и просидел эти сутки, даже не заметив, что не разделся, вернувшись. — Дурь же, если подумать. И я психанул не к месту.
— Я застыдилась — тебя, — наконец отыскала верные слова Гвеннит. От этого стало легче — во всяком случае, она, наконец, смогла разговаривать. — Мне стало стыдно… как будто ты — это что-то… грязное и… Кри-ис… я… как я… могла так…
— Ну, я, в общем, грязное, — с облегчением рассмеялся он. — И подлое. И вообще существо, — он опять засмеялся. — Не надо было к тебе подходить. У тебя там свой мир, и…
Он хотел ей сказать, что действительно понимает и вовсе не собирается ей мешать — и больше не обижается, но не успел — она закричала:
— Нет! — и отодвинулась от него с такой силой, что он едва удержал её в руках. — Нет у меня никакого отдельного своего мира!! Нет, слышишь?!!
— Слышу, слышу, — он даже испугался в первый момент, но потом сообразил, что это просто истерика — обычная, наконец-то, истерика, слава Мерлину. А то ведь было совсем жутко. — Не кричи так — меня оглушишь. Ну нет и нет, — он кивнул. — Как скажешь.
— У меня нет никакого своего мира без тебя! — повторила она яростно, заглядывая ему в глаза. — Ты слышишь меня?! Слышишь?!!
— Слышу, — несмотря на всю патетичность момента, ему стало смешно, и он заулыбался широко и немного глумливо. — У тебя нет никакого твоего мира.
— Ты… шутишь? Да? — поняла она вдруг — и растерялась. — Ты уже шутишь?
— А что мне ещё делать, когда ты вопишь тут на зависть любой банши? — уже откровенно расхохотался он.
— Ты… значит… простил меня? — замерев, спросила она.
Он вздохнул и ответил — очень серьёзно:
— Я поверю тебе. Сейчас. Но в третий раз — не смогу.
— Не будет третьего раза. Я обещаю, Крис. Правда не будет, — прошептала она, чувствуя, как, наконец, набегают на глаза слёзы и касаясь трясущимися руками его лица, проводя пальцами по лбу и вискам. — Я так испугалась, когда поняла, что наделала.
— Чего ты испугалась? — спросил он неожиданно грустно, привычно беря её за дрожащий сейчас подбородок. — Тебе же хорошо там. Это твой мир. Тш-ш, — он прижал палец к её губам, останавливая готовые сорваться с них возражения. — Я сейчас говорю очень серьёзно и безо всяких обид. Тебе хорошо там, Гвен. Я же видел. И меня это разозлило, — он усмехнулся и поправился: — Да просто взбесило! Но видеть-то я всё видел.
Она покачала головой, плача и глядя на него умоляюще.
— Не прогоняй меня, Крис… Пожалуйста, не прогоняй…
— Я не… тьфу, — он вздохнул, притянул её к себе и поцеловал в лоб — она обхватила его руками и замерла так, кажется, почти не дыша. — Никто никуда не гонит тебя. Но я не сумею так жить, Гвен. Я не из тех, кто будет сидеть под дверью и ждать, или отворачиваться при встрече на улице. Даже если я сам знаю, что это нужно, — честно добавил он. — Я готов тебя отпустить, но если ты со мной — то ты со мной всегда. Проблема в том, что тот твой мир тебе этого не простит — а я не прощу вновь отведённого взгляда. Так что придётся тебе выбирать, девочка, — сказал он, зарываясь пальцами в её волосы, кладя её голову к себе на плечо и снова запахивая вокруг неё полы своего кожаного пальто. — Всё и сразу иметь не получится.
— Я уже выбрала, — тут же ответила Гвеннит. — Я с тобой.
— А раз со мной — придумывай, как ты станешь объяснять наше знакомство, — сказал он насмешливо. — Как по мне, вариант с любовником не слишком удачен: так ты никогда ни с кем другим просто не познакомишься.
— Я не буду врать, — твёрдо сказала она. — Ты — мой, — она запнулась, подыскивая нужное слово.
— Твой кто? — засмеялся он. — Просто «мой» звучит как «любовник».
— Я не могу назвать тебя отцом, потому что все сразу поймут, что это неправда, — серьёзно сказала она, потеревшись щекой о его плечо. — Я скажу правду.
— Какую? — он снова почти что развеселился.
— Я не знаю, как это называется одним словом. И даже двумя, — вздохнула она. — Я просто расскажу, кто ты мне. Как ты не дал тогда мне спрыгнуть с моста. И как научил — всему…
— Плохая идея, — сказал он насмешливо, скрывая под этой насмешкой радость и удовольствие, тёплой волной накрывшие его от этих её слов. — Проще повесить на себя табличку «оборотень» и так ходить. А лучше татуировку сделать. На лбу.
— Все и так знают, — пожала она плечами — и, наверное, была не так уж далека от истины. — И я в любом случае не собираюсь ничего скрывать.
— У тебя на работе знают про это?
— Конечно, — кивнула она. — Я же исчезаю каждый месяц.
— То есть они знают, что ты оборотень — а ты сделала вид, что не знаешь меня? — медленно проговорил он.
— Крис, не надо, пожалуйста! — с вновь нахлынувшим на неё ужасом воскликнула Гвеннит, поднимая голову и заглядывая ему в лицо. Её снова затрясло, она замотала головой и, задыхаясь, заговорила: — Крис, Крис, пожалуйста! Крис…
— Ладно, — он глубоко вдохнул и закрыл глаза. — Но ты… умеешь, — он не договорил, что именно, накрыл ладонью её лоб, прижимая голову Гвеннит к своему плечу… и опрокинулся вместе с ней навзничь на землю. — Как же я устал, — проговорил он. — Хуже, чем после полной луны.
— Идём домой? — спросила она, впрочем, даже не шевельнувшись.
— Идём, — согласился он, тоже не двинувшись. И рассмеялся. — У меня сил нет уже никаких. Значит, так, — он всё-таки сел, поднимая и её тоже. — На будущее. Я — человек старый, и такие потрясения уже не по мне. Тебе ясно?
— Так больше не будет. Никогда не будет!
— Не будет, — кивнул он. — Потому что, если будет — я научусь закрывать аппарацию. Делают же это как-то. Вот я от тебя и закрою, — непонятно, в шутку или всерьёз пригрозил он. А потом вдруг втянул воздух судорожно, поднял лицо Гвеннит за подбородок и поцеловал глаза и лоб — и снова прижал к груди её голову. Они долго сидели так, почти что не двигаясь — а потом он сказал внезапно: — Ты когда была у родителей?
— Где? — она так изумилась, что даже плакать перестала. — Не помню… а что? Почему вдруг?
— Потому что, хватит уже на них дуться — не маленькая. Изволь зайти на днях.
— Зачем?! — ничего не понимая, спросила она почти что растерянно. — Крис, я же…
— Затем, — он засмеялся. — Я так сказал — этого недостаточно?
— Ну… нет, я… я схожу, если хочешь, — она по-прежнему не понимала — а потом решила, что это такое своеобразное наказание — он ведь знал, что она знать больше их не хотела и не видела, кажется, с самой школы. — Схожу, — повторила она уже веселее и попросила: — Пойдём домой?
— Ну пойдём, — он поднялся, пошатываясь и опираясь на её плечо — она тоже встала, взяла его за руку и повела за собой. — Ты как хочешь, а я сегодня напьюсь, — сказал он, входя в хижину и доставая из ящика запечатанную бутылку огневиски. — Хочешь — присоединяйся, полагаю, нам на двоих хватит.
— Мне на работу завтра, — виновато сказала она.
— Напоминалку себе наколдуй, — кивнул он, откупоривая виски. — Ты голодная?
— Я не знаю, — призналась она. — Напоминалку… а я не умею, — смущённо сказала она.
— На какое время? — он взялся за палочку. — Когда тебе надо там быть?
— В девять… можно на полвосьмого. Или даже на восемь.
— Ты пить со мной будешь?
— Буду, — кивнула она решительно. Он рассмеялся:
— Тогда на семь. И сообрази какую-нибудь еду — там было что-то, кажется. Поищи.
Она поискала — нашла только хлеб, печенье и совсем немного сахара. И вдруг поняла, что уже очень давно не ночевала здесь — наверное, с тех пор, как сняла собственное жилью. А ещё — что ни разу не позвала его в гости… Заходить заходила, но ненадолго, а потом всегда возвращалась к себе… Она огляделась — Скабиора никогда не отличала любовь к порядку, и сейчас это было очень заметно: комната выглядела почти так же, как когда её впервые увидела Гвеннит.
Vhlamingo
Alteya Давайте! ) Хахахах Какой прекрасный ответ) Не буду дальше душнить) Лучше окунусь в прекрасную историю🫶🦩 Приходите комментировать дальше. ) 1 |
Ну имеет право англичанин не любить ирландцев. ) Так он валлиец |
Vhlamingo
Показать полностью
А вот... Да, все так и есть.((Я тут подумала... Оборотни, они, получается, самая незащищенная часть населения. То есть к этому же Эндрю можно подойти под обороткой. (под оборотным к оборотню)) и похитить его. Вряд ли его семья обратится в аврорат. Он ведь не человек теперь. Так, тварь тёмная. Сбежал в леса и бегает с такими как он под луной. (а на самом деле он сидит у меня в подвале, и я на нем экспериментальные зелья или заклятия испытываю. Ну и что, что помрёт через три луны, следующего такого найду. Жаль кншн что что-то долгосрочное нельзя испытывать, но краткосрочное вполне. Или просто я садист и люблю мучить людей. Оборотни ведь опасны только одну ночь, на которую их можно запирать в клетку. А так сидит в кандалах, а я над ним издеваюсь как хочу. И никто не узнает. И никто не поможет.) Вообще конечно ещё одному человеку повезло с Крисом❤️ Повезло, да.) А Крису понравилось спасать.) isomori Так он валлиец Тоже верно. Но и валлиец имеет право!) |
Vhlamingo
Да магглорожденного у которого семья понятия не имеет что делать? А что мешает похитить маггла - вот вообще всем будет пофигу. ))) 2 |
Alteya
Vhlamingo Жесть какаяДа, все так и есть.(( Повезло, да.) А Крису понравилось спасать.) Я ж думала вы меня опровергнете Мб там есть хоть какие-то законы которые защищают оборотней. А их нет. Рил, быть оборотнем это пипец. Я б сама наверное подумывала бы вскрыться после обращения. И дело не в самой ликантропии, что само по себе штука не шибко приятная, хоть есть и преимущества. Ахахахахах да) спасатель) злится но возится. Хороший человек. Зачем ему? А не бросил. Спасал. Он такое солнышко, я не могу. А щас надо перерыв. Потому что сперва я чуть не поседела когда Долиш "произнёс два слова" задерживая Гвен. Я рил же думала что он её убил! И в следующей главе приходит МакДугал и говорит что Крис его клиент! Поступил из аврората! Ааааа! А тут говорили что он не умрёт! Потом выдохнула конечно) 1 |
Vhlamingo
Показать полностью
Alteya Нет там таких законов. Жесть какая Я ж думала вы меня опровергнете Мб там есть хоть какие-то законы которые защищают оборотней. А их нет. Рил, быть оборотнем это пипец. Я б сама наверное подумывала бы вскрыться после обращения. И дело не в самой ликантропии, что само по себе штука не шибко приятная, хоть есть и преимущества. Ахахахахах да) спасатель) злится но возится. Хороший человек. Зачем ему? А не бросил. Спасал. Он такое солнышко, я не могу. А щас надо перерыв. Потому что сперва я чуть не поседела когда Долиш "произнёс два слова" задерживая Гвен. Я рил же думала что он её убил! И в следующей главе приходит МакДугал и говорит что Крис его клиент! Поступил из аврората! Ааааа! А тут говорили что он не умрёт! Потом выдохнула конечно) Слушайте, там оборотни вообще не люди: они то существа, то твари, в зависимости от того, что решит министерство. Какие законы, о чём вы. Ну... А что делать-то? Кто, кроме него? Как бросить? Его вот бросили когда-то. Он так не желает! Ну зачем же перерыв. Там всё только начинается! 1 |
Alteya
Vhlamingo А судят как людей! Какое-то хреновое правосудие! Права тварей, а обязанности людей!Нет там таких законов. Слушайте, там оборотни вообще не люди: они то существа, то твари, в зависимости от того, что решит министерство. Какие законы, о чём вы. Ну... А что делать-то? Кто, кроме него? Как бросить? Его вот бросили когда-то. Он так не желает! Ну зачем же перерыв. Там всё только начинается! Да уж. Кому они нужны кроме него. Ни даже хваленому Мунго. Тч! Я очень сочувствую маленькому Крису. Мог бы наоборот, желать чтобы все пережили то что он. А он спасает. Нене Слишком эмоционально) надо время)) |
Vhlamingo
Alteya А вот. А судят как людей! Какое-то хреновое правосудие! Права тварей, а обязанности людей! Да уж. Кому они нужны кроме него. Ни даже хваленому Мунго. Тч! Я очень сочувствую маленькому Крису. Мог бы наоборот, желать чтобы все пережили то что он. А он спасает. Нене Слишком эмоционально) надо время)) Никому они не нужны. Ну, у него есть объект ненависти: это волшебники. А раз все волшебники сволочи, должны быть и свои - а кто свой? Оборотни! Эх. Ну я буду вас ждать. ) 1 |
Ах да. И то что сделал Долиш-старший с Гвен...
Вроде как и его можно понять Но не хочу я такого понимать! Он просто *нецензурно* |
Vhlamingo
Ах да. И то что сделал Долиш-старший с Гвен... О! То ли ещё будет!Вроде как и его можно понять Но не хочу я такого понимать! Он просто *нецензурно* Его можно понять, да. Единственный сын - и вот это. Он-то хорошо знает, что такое оборотни. 1 |
Alteya
Vhlamingo Спасибо 🦩🫶А вот. Никому они не нужны. Ну, у него есть объект ненависти: это волшебники. А раз все волшебники сволочи, должны быть и свои - а кто свой? Оборотни! Эх. Ну я буду вас ждать. ) Это волшебно, когда можно пообщаться с таким восхитительным автором! |
Vhlamingo
Alteya Приходите! ) Автор любит таких читателей. Спасибо 🦩🫶 Это волшебно, когда можно пообщаться с таким восхитительным автором! И второй автор тоже, только он очень занят пока. 1 |
miledinecromant
Vhlamingo На магглах наверное не имеет смысла зелья испытывать. Они вроде на них слабее действуют.Да магглорожденного у которого семья понятия не имеет что делать? А что мешает похитить маггла - вот вообще всем будет пофигу. ))) А именно мучить оборотня намного интереснее. Повышенная регенерация и все заживает при трансформации. А если выпускать погулять(в ограниченном чарами пространстве) , чтоб не помер в клетке, то мучить можно годами. |
Vhlamingo
Тааак. Я снова тут. Некому! ) И уже на том месте где Гвен беременна. Офигенный момент когда Скабиор выбирал подарки для малого. Ох уж мне эти охотнички. За привидениями. Правильно Крис сказал, пороть их было некому. И да, тут все чаще появляется мой любимый Причард) Да, появляется. И ещё появится! ) Ой, вы подошли к такому моменту, к такому моменту... ну, почти подошли... 1 |
Alteya
Vhlamingo Ах! Там будет больше Причарда? Oh my... Мне так хотелось бы о нем побольше почитать!Некому! ) Да, появляется. И ещё появится! ) Ой, вы подошли к такому моменту, к такому моменту... ну, почти подошли... А ещё он в каноне вроде темноволосый, да? Но почему-то мне Причард представляется со светлыми волосами. Выгодное отличие книг. Можно представлять персонажей как хочешь. Оххх... Что-то я не думаю что это будет что_то хорошее. Или... Как вариант, у Гвен будут близнецы?! |
Vhlamingo
Alteya Ой, будет, ещё как будет! )) Ах! Там будет больше Причарда? Oh my... Мне так хотелось бы о нем побольше почитать! А ещё он в каноне вроде темноволосый, да? Но почему-то мне Причард представляется со светлыми волосами. Выгодное отличие книг. Можно представлять персонажей как хочешь. Оххх... Что-то я не думаю что это будет что_то хорошее. Или... Как вариант, у Гвен будут близнецы?! Да, он тёмненький. Можно. да. )) Ну... это будет... эпичное. ) 1 |
Alteya
Vhlamingo Кх... Вот щас мне селезенка подсказывает что Грэхем будет не очень рад происходящему, даа?Ой, будет, ещё как будет! )) Да, он тёмненький. Можно. да. )) Ну... это будет... эпичное. ) Блин.. В моем воображении Причард останется светловолосым и сероглазым. Эпичное? С близнецами или.?. |
Vhlamingo
Alteya Ой, до того, чему не очень будет рад Грэхем, ещё очень далеко. ))) Кх... Вот щас мне селезенка подсказывает что Грэхем будет не очень рад происходящему, даа? Блин.. В моем воображении Причард останется светловолосым и сероглазым. Эпичное? С близнецами или.?. Просто эпичное. ))) Читайте! 1 |