Те времена (джен)

Солнечный свет заливал широкий западный двор, и было тепло совсем уж по-весеннему, и скорое лето дышало в спину и грело лучше любого плаща.

— Ты бы ещё в шубу укуталась, конечно.

— Ветер холодный. — Гвенис смущенно уткнулась в свой плащ, и Мия тут же рассмеялась и попыталась её за плащ ухватить, и Гвенис — конечно, куда без этого, — смутилась ещё больше. В другое время было бы забавно подразнить их обеих, но точно не во дворе замка, и точно не при всех.

— Не трогай, это мой. Только мой.

— Вот уж… — Мия закатила глаза. — Второй день как леди, а уже приказывает.

— Я всегда леди. Не мешайся. — Гвенис попыталась распрямиться, но Мия со смехом придержала её плащ.

Скрипели колёса, и лошадь, впряженная в карету у ворот, перебирала ногами. Но матушка всегда видела, если что-то не так — как будто глаза на затылке. Леди Блэквуд, занятая разговором со стюардом, послала издалека предупреждающий взгляд, но сестры не заметили, поэтому Бринден осторожно дернул подол Мии.

— Мама смотрит.

— Ой!

— Вскрикни погромче и не забудь к ней обернуться, — кисло добавил Бринден, но Мия уже это сделала. Мать приподняла брови так, что Мия тут же потеряла улыбку. Солнце жалило, и Бринден опустил капюшон.

— Брин, не смешно, — Гвенис поджала губы.

— Плакать впору.

— Если бы мама не смотрела, я бы тебе этот капюшон натянула… — елейным тоном пообещала Мия, выпрямив спину, как подобает леди.

— В таком случае сегодня я везунчик.

— Ты всегда везунчик.

Бринден закатил глаза и постарался выдавить улыбку, как обычно.

Матушка освободилась раньше, чем они надеялись, и направилась к ним с самой нежной из своих улыбок. Мелисса Блэквуд словно плыла по двору, тонкая и изящная в скромном темном платье, и ее дочери казались только бледной её копией — как дикие розы в сравнении с розой королевского сада.

— Опаздываете, — с усмешкой пожурила она. Гвенис захлопала глазами:

— Но ты же сама сказала к полудню…

— Тем более. Уже полдень, а вы ещё не поссорились. Всё шло так хорошо, что я уж начала волноваться. — Мать рассмеялась и осторожно поправила Гвенис прядь волос. Она всегда так делала. — Мия, попроси прощения. Это поведение было недостойно леди.

— Я ничего такого не сделала. — Мия старалась звучать так утвердительно, как могла.

— Тем более попроси. Благородная леди должна уметь просить прощения просто так.

Из неё леди, как из хрена дудка. Бринден точно знал, кто в их семье не постеснялся бы сказать это вслух, и малодушно завидовал. Мия глубоко вздохнула и не стала продлевать муки дольше нужного:

— Я прошу прощения, сестра. Мне следовало вести себя уважительно.

— Во всяком случае, пока я не отвернусь, — хмыкнула Мелисса. Ответа от Гвенис не требовалось. — Будем надеяться, в пути ты проявишь такое же благоразумие. Особенно при лорде Блэквуде.

Мия скривилась, как от рыбьего жира, но кивнула. Здравый смысл ей был не настолько чужд, как казалось.

Бринден стоял и слушал, как матушка уточняла, сколько платьев и какие перчатки девчонки уложили в свои сундуки, и досадливо раздражался. Нет, он ни за что не променял бы Красный замок на унылый Вранодрев, и мог даже отыскать где-то с ноготь сочувствия сестрам, но мать… В общем, была собой. В этот её визит он так и не смог поймать её один на один, и сегодня был последний шанс это исправить.

— Даже не думай надевать в дорогу парадный плащ. И поменьше верховой езды.

— Мне казалось, ничего плохого…

— И ничего хорошего. Нужно всегда напоминать, что ты леди, иначе об этом быстро позабудут. — Мать повернулась к нему раньше, чем ожидалось. — Брин, не забывай вести себя прилично. Ещё раз услышу про драку с принцами — поркой не отделаешься.

Мия сдержала смешок, пользуясь тем, что мама не видит. Бринден хотел сказать, что ни с кем он не дрался, ну или хотя бы, для справедливости, что Мейкар первый начал, но, может, и в нём было что-то благородное.

— Мне очень жаль. Я постараюсь не приносить проблем.

Никаких проблем не было и быть не могло, конечно, кроме тех, что матушка сама навыдумывает, но зато она смягчилась и мягко погладила его по голове.

— Хотя бы один толковый ребенок. Постарайся учиться как можно больше и не выделяться.

— Это несколько затруднительно.

Мама еле сдержала улыбку, и Бринден вместе с нею.

— Поэтому и постарайся. Так, девочки, загружайтесь. Если боги будут милостивы, до заката мы всё-таки выедем.

Бринден подавил желание ухватить её за рукав — не маленький, всё-таки.

— Матушка…

Было неприятно, когда сестры на это тоже обернулись. Бринден улыбнулся их общей улыбкой.

— Будут ли боги милостивы, если я задержу тебя ещё ненадолго?

Мать нахмурилась, предчувствуя неприятности, но к девочкам всё равно обернулась:

— Я же сказала, загружайтесь. Мия, во имя всех богов, подбери подол, этот двор и без тебя подметут. Что случилось, Брин? — Мать провожала сестёр взглядом, и Бринден тоже на секунду забыл, что хотел сказать. Да он, наверное, и не знал.

Он просто представлял целую неделю с матерью иначе — но не сказать же ей теперь, что она должна себя вести так и эдак, потому что он что-то себе напредставлял. Стыд залил щеки в одно мгновение. Доставлять неприятности было совсем не его ролью.

— Я… Извини, я хотел…

Бринден не чувствовал гнева, но не знал, как иначе. Мать смотрела, приподняв брови.

Бринден знал только один способ справляться с тем, чего не знает, и это всегда работало. Достаточно задать себе вопрос.

— Я хотел сказать, что справляюсь и сам. Не думай обо мне, как о ребенке. — Получилось убедительно. — И если в чем-то нужна будет помощь, я уже способен помочь.

Маму, кажется, удивили его слова. Бриндена они разочаровали — но лучше хоть какой-то выход из положения, чем никакого.

— Прости, милый, но мне не нужна помощь. — Мать снова потянулась его погладить, но Бринден встретил её жестким взглядом, и она убрала руку. — Не обижайся, но не то чтобы мне мог помочь тринадцатилетний мальчик. Ты поможешь мне, если поможешь сам себе.

— Это я знаю.

Стратегия в этот раз сработала против него, но получилось всё равно убедительно, и мама, кажется, поверила. Пока Бринден пытался подобрать слова, не выходя из роли, мама поддела его подбородок и нежно улыбнулась.

— Но я рада слышать, что ты наконец вырос. Ты разговариваешь как мужчина.

Бринден молча кивнул, принимая незаслуженный комплимент. Это принесло немного гордости туда, где клубилась неуверенность.

— Тогда и разговаривай со мной, как с мужчиной. Красный замок мой дом. Если однажды что-то…

— А ведь я только-только тебя похвалила. — Мелисса улыбнулась, и Бринден едва сумел скрыть настороженность. Она заправила волосы ему за ухо — только для того, чтобы наклониться ближе, чтобы услышал её только он. — Красный замок тебе не дом и никогда им не будет, не обманывайся понапрасну. Красный замок для королей и принцев, для Таргариенов, и ты это знаешь.

— Мой отец тоже был Таргариен. — Бринден вмиг пожалел, что сказал это. Ему нужно было кивнуть, ему нужно было просто кивнуть. Мама смотрела таким взглядом, что даже жалость была бы не такой противной. Мама смотрела со снисхождением.

— И это значит только то, что тебе повезло вырасти рядом с принцами. Постарайся с ними подружиться, будь полезен и не делай глупостей.

Этот разговор точно был одной из них. На этот раз Бринден всё-таки просто кивнул.

— Как тяжело даются материнские наставления. — Мелисса рассмеялась, отстраняясь, и Бринден отразил ее улыбку так хорошо, как смог. Со временем получится лучше.

Этого вслух он говорить не стал.