Обратная сторона луны (джен)

Брат с сестрой переглянулись, внезапно смутившись — Хати даже глаза опустил, а Сколь, глядя куда-то мимо Скабиора и нервно облизывая губы, сказала:

— Не надо. После суда, так после суда.

Скабиор склонил голову набок, внимательно разглядывая подростков. Дожили…

— Вы писать-то умеете? — спросил он, помолчав.

— Всё мы умеем! — отрезал Хати. — И вообще, кому это надо?!

Так, значит. Какой позор!

— То есть, — уточнил у него Скабиор с очень нехорошей ухмылкой, — оборотень должен быть неграмотен, груб и туп?

— Мы — не тупые! — взвился Хати, угрожающе шагнув в его сторону. Сколь тоже сделала шаг к брату — с явным намерением предотвратить или, если не выйдет, разнять драку.

— Драться здесь мы не будем, — сообщил ему Скабиор. — Это — дом человека, который взялся помочь и вам, и всей стае, и устраивать тут побоище — моветон, иными словами, категорически неприлично. Это раз. А два — я вообще не собираюсь драться с тобой, потому что…

— Считаешь меня маленьким? — звенящим от обиды и ярости голосом спросил Хати. — Который ни драккла не умеет против крутого тебя?

— Да нет, — пожал Скабиор плечами. — Ты крепкий, наверняка быстрый… пожалуй, в драке тебе это даст неплохое преимущество. Но вот проблема, — он лёгким, практически незаметным движеньем выхватил свою палочку и навёл её на парнишку, — кулаки — не единственное, что у меня есть. А ты стоишь слишком далеко от меня, чтобы успеть палочку отобрать. Увы.

— Ты только палочкой махать и можешь, — сжав кулаки, проговорил Хати, однако с места не сдвинулся: выучка — всё же есть выучка, а его явно научили оценивать противника перед тем, как набрасываться на него. Ну, хоть что-то.

— Хочешь подраться? — вздохнул Скабиор. — Драться в доме я не стану — я уже сказал, почему. Во двор мы сейчас не пойдём — потому что за домом наверняка наблюдают, и наша с тобой драка — не то зрелище, которое стоит видеть аврорам, полагаю. Так что давай это отложим — до более удобного момента. Но то, что вы не умеете писать — возмутительно. Грейбек бы вам обоим головы оторвал — а потом и вожакам этим вашим за такое пренебрежение своими обязанностями! — проговорил он в сердцах.

— Почему это? — запальчиво, но и недоумённо спросил Хати. Ну, хоть спорить не стал — и то хлеб… а, с другой стороны, спорить со Скабиором о том, что сделал бы или не сделал бы Грейбек, могла, пожалуй, только Эбигейл, которая единственная знала Фенрира ещё дольше — но не факт, что ближе. Но со стороны мальчика, родившегося уже после смерти легендарного оборотня, это было бы просто глупостью — и он, к счастью, это понимал, а значит, был не совсем безнадёжен.

— Потому что при Грейбеке вы все умели бы отлично и читать, и писать… и не только. Вот что, — он спрятал палочку и заговорил очень серьёзно. — Никто не знает, сколько нам ещё ждать суда — и что нас там ждёт всех. Поэтому — займитесь-ка делом. Писать нормально научиться нужно — пускай с ошибками, но читаемо.

— Да зачем? — с досадой, но уже хотя бы без злости спросил Хати.

— Затем, что вы даже записку никому передать не можете, если понадобится! — разозлился вдруг Скабиор. — Да мало ли, что может быть — с вами даже связаться толком нельзя, связь получается только односторонней! Куда это годится? Письмо люди для дела придумали, а не чтобы мучить несчастных детишек, — ехидно закончил он.

— Зачем так сложно тогда? — пробурчал, правда, кажется, уже больше для вида, Хати. — Почему не писать так, как говоришь?

— Желаешь лекцию по лингвистике? — совсем уже беззлобно усмехнулся Скабиор. — Расскажу как-нибудь то, что знаю… но потом. И я ничуть не шутил, когда говорил во всём эту даму слушаться. За вас очень дорого заплатили, — напомнил он им ещё раз. — С вашей стороны будет свинством, если всё это пропадёт втуне.

— Чем за нас заплатили? — спросила Сколь.

— Сами расскажут, если нужным сочтут, — отрезал Скабиор. — Но дорого.

* * *

В общем, среда у Скабиора выдалась более чем насыщенной — однако по сравнению с утром четверга её можно было бы назвать спокойной и скучноватой.

Разбудила Скабиора сова. Обычная почтовая сова, которая очень настойчиво стучалась в окно, и которую впустила очень сонная Гвеннит — и птица, нахально усевшись на плечо к крепко спящему Скабиору, потопталась сперва по нему, а потом, не получив никакой реакции, клюнула спящего прямо в ухо. Тот, конечно, тут же проснулся — и упёрся взглядом в пёстрые перья и лапы, к одной из которых было примотано жёлтой бечёвкой письмо. Скабиор помотал головой, пытаясь сбросить сонное марево — и увидев, что птица явно нацелилась клюнуть его ещё раз, пробормотал что-то совсем неразборчивое и отвязал послание. Сова улетела — а он со стоном бросил письмо у кровати и только собрался вновь провалиться в сон, как в окно влетела вторая. Гвеннит так изумилась, что даже проснулась от этого — и, глядя, как та устраивается на плече у Скабиора, хихикнула и позвала:

— Крис! Крис, это другая!

— Какого… что надо-то?! — раздражённо спросил он, отвязывая письмо и кидая его рядом с первым.

— По тебе кто-то очень соскучилась, — засмеялась Гвеннит. — Мы с тобой всё на свете проспали, — сообщила она, взглянув на часы. — Второй час дня… давай подниматься!

— Да хоть четвёртый! — сказал в сердцах Скабиор. — У нас гость только вечером — до тех пор имею полное право спать… да что за?!

Последнее восклицание было адресовано ещё одной птице, которая в этот момент опустилась на подоконник — тоже сове, тоже почтовой и тоже с письмом. Гвеннит расхохоталась и указала ей на Скабиора:

— Ты не его ищешь, птичка? — спросила она сквозь смех. — Мистера Винда?

— Да что происходит?! — спросил тот, когда птица, перелетев через комнату, опустилась ему прямо в руки — и через десять секунд третье письмо присоединилось к двум предыдущим.

— По тебе очень-очень скучают! — ответила, провожая взглядом сову, Гвеннит. — Давай посмотрим, что там такое?

— Шутка чья-то дурацкая, не иначе, — огрызнулся он — и тоже рассмеялся.

— Дай я посмотрю? — сказала она весело, подходя к кровати и наклоняясь.

— Я сам, — похолодев на мгновенье от возникшей ассоциации, сказал он и быстро поднял все три письма. — Так… что здесь…

Почерк на всех конвертах был незнакомым. «Мистеру К. Г. Винду»… что же это такое? Открывать незнакомые послания ему было страшновато — но, с другой стороны, до полнолуния ещё долго… что может случиться? Да ничего же!

Решительно вскрыв первый конверт, он быстро пробежал взглядом те несколько строк, что составляли письмо — и замер. Потом сморгнул — и перечитал снова. Потом посмотрел на конверт — очень и очень внимательно. Нет, всё верно: «мистеру К. Г. Винду». Но это не могло быть ему…

— Крис? — спросила донельзя заинтригованная его озадаченным и даже обескураженным видом Гвеннит. — Ну, что там?

— Там… бред какой-то, — растерянно проговорил он — и, сунув письмо под подушку, открыл второе.

Его он читал куда дольше — потому что трижды подряд. А потом уставился невидящими глазами в текст — и… расхохотался. До слёз, до всхлипываний — и, не в силах объяснять что-либо Гвеннит, просто протянул ей письмо.

«Уважаемый мистер Винд!

Простите, что, будучи незнакомыми с вами, обращаемся к вам. Мы — мистер и миссис Алдертон, просто не представляем, к кому ещё можно было бы обратиться за помощью и советом. Нашу семью постигла беда: с нашим сыном, Арчи, этой осенью случилось несчастье — на него напал оборотень. Арчи выжил, но был обращён. С тех пор он очень переменился, почти перестал разговаривать с нами, а после рождественских каникул наотрез отказался возвращаться в школу, и то сидит целыми сутками у себя в комнате, то пропадает где-то… Мы очень хотим как-то помочь ему, но он совсем нас не слушает и не слышит… Быть может, вы бы могли дать нам какой-то совет? А если бы вы согласились встретиться и поговорить с Арчи, мы навсегда были бы вам бесконечно признательны и обязаны.

С уважением

мистер и миссис Алдертон.»

Дочитав, Гвеннит перевела на всё ещё хохочущего Скабиора полный понимания и удивления разом взгляд.

— А почему ты смеёшься? — спросила она.

— А непонятно? — всхлипнув от смеха, спросил он.

— Нет, — качнула она головой. — А кому им ещё писать?

Естественность, с которой она это сказала, одновременно его и успокоила, и смутила.

— Я похож на специалиста в подобных вопросах? — всё же попробовал он пошутить.

— Конечно, — легко кивнула она. — Что ты им скажешь?

— Я не собираюсь им отвечать! — удивлённо воскликнул он.

— Но почему? — с не меньшим удивлением спросила она.

— Ещё чего… это же бред, Гвен! — он вынул из-под подушки предыдущее письмо. — Предлагаешь мне создать клуб помощи родителям детей-оборотней?

— Клуб? — переспросила она. — Ну а что… знаешь — я думаю, мои бы родители туда пошли даже сейчас. А уж лет шесть назад — так тем более…

— Ты серьёзно сейчас? — он даже сел на кровати. — Гвен, ты, вообще, помнишь, кто я?

— Помню, конечно, — кивнула она с улыбкой. — Как хочешь, конечно, — добавила она тут же, — но мне кажется, им надо ответить… ты же наверняка можешь им что-нибудь посоветовать. Хотя, — добавила она тихо, — лучше бы с ними, конечно, встретиться…

— Да ты с ума сошла! — возмутился он, открывая третий конверт. — Ну, точно: клуб помощи родителям… твою ж мать! — оборвал он сам себя.

— Что там? — спросила Гвеннит с азартом.

— Британцы сошли с ума, — ответил ей Скабиор, отдавая ей и это письмо. — Хотя вот теперь я склоняюсь к тому, что это просто чья-то дурацкая шутка… и у меня даже есть кандидат в шутники, — добавил он хищно. — А ты знаешь… встретиться, говоришь? А и встретимся, — он нехорошо улыбнулся — и легко вскочил на ноги. — Боюсь, твоей совушке сегодня придётся потрудиться изрядно: я, пожалуй, и вправду им всем отвечу. И предложу встретиться. Клуб — это отличная мысль, — сказал он с какой-то мстительной интонацией. — Просто великолепная.

Накинув халат, он забрал письма у Гвеннит и, как был, босиком ушёл к себе в комнату — где, сев за стол, тут же принялся набрасывать черновики ответов.

Ну, Рита, если это твои шутки — держись. Я тоже умею шутить — посмотрим, как ты выпутаешься из того, что сама заварила.