Моё наваждение (гет)

Практически все, что она о нем помнила, было связано с нежностью.

От первой улыбки до последнего мягкого поцелуя при расставании.

Иногда Венн казалось, что Наарифин знает все наперед. Его сложно было чем-то удивить, как бы она ни старалась. И это не было недостатком в ее глазах.

— Так значит, ты будущая защитница Гнезда? Юный велкинар?

Она стояла тогда на узкой линии балконных перил, изредка прохаживаясь по ним и стараясь держать равновесие. Странный взрослый, в отличие от гувернантки-босмерки, не побоялся подойти и отвлечь ее от попыток не упасть. Просто снял, когда оказался рядом и оправил кожаную юбку первого лёгкого доспеха, пальцами провел по перьям в крыльях кирасы и улыбнулся. Мягко и с долей заинтересованности.

— Ты, должно быть, много знаешь о всадниках грифонов, верно?

Венн тогда не нашла ничего умнее, чем ответить на улыбку доверчивой привязанностью. С ней мало кто говорил о чем-то кроме занятий.

Наарифин был первым.

Он приезжал редко, но неизменно привозил в дар тяжёлые книги по истории, фехтованию и про необычных существ. Находил время выслушать ее мнение. И давал немногое, чего она была почти лишена — внимание и восприятие как равного.

Ей было десять, когда мир доверия и доброжелательности растрескался и разлетелся на кусочки. Она прекрасно знала, что Лорд приезжал в большей степени к ее старшей сестре, обращая внимание на саму Гэр только из тщательного скрываемого любопытства. Почему помолвка Наарифина и ее сестры была разорвана, она понять не могла. Как не смогла понять, почему мать теперь смотрит на нее не столько осуждающе, сколько с долей сочувствия и печали.

Тогда Линдвэн ушла молча, чтобы спокойно обдумать мысль — ее будущее предопределено. Теперь она займёт место сестры, потому что так надо.

Под деревом, в убежище, ее нашёл все тот же Наарифин. Такой же, как и она, молчаливый, но теперь уже вызывающий страх и недоверие, хоть и косящийся в ее сторону с теплотой и нежностью. Коснувшийся на прощание в тот день почти невесомо губами маленькой по-детски кисти.

В четырнадцать она решила сбежать, чтобы изменить собственную судьбу, стать кем-то еще, но никак не женой генерала Наарифина. И попала к нему же очень скоро. В плен ли?

Он все так же мягко ей улыбался, дарил книги и умел через текст каждого подаренного сборника сказать, о чем он думает.

И Венн очень скоро поняла, что о ней есть кому беспокоиться, помимо оставленной в Клаудресте семьи.

Наарифин делал все возможное, чтобы его невеста оставалась жива, пока идет война.

А она снова прикипала душой. Пока не растворилась в своей любви к намного превосходящему ее и по возрасту, и по опыту генералу.

Пришло ее время смотреть с теплотой на альтмера, проводить нежно пальцами по его волосам, распутывая те после сражений, касаться мягко, почти невесомо проводить кончиками пальцев по его лицу в попытке запомнить как можно лучше.

Они были близки и достаточно, чтобы никому и в голову не пришло, что заключенный спустя некоторое время, хоть и тайно, брак незаконен. Венн мечтала вернуться домой, остаться там, изучая приглянувшиеся травы или углубляясь в историю исчезнувших рас. Она хотела жить…

Но едва в воздухе потянуло смертью, наотрез отказалась уходить из Имперского города, зная, что если вдруг умрет Наарифин, то она погибнет рядом.

Для Гэр это было правильным…

Все, что оставил ей Наарифин — это ощущение одиночества и безысходной тоски, пустоты внутри, когда его не стало.

А еще память. Память о бесконечной нежности, о тепле и подаренном, когда она особенно в этом нуждалась, внимании. Просто так…

Потому, что Наарифин и правда знал все наперед.