Мышилла

#AU #сюжеты
Кажется, мне было мало одного "космического" конкурса. #Далёкая_галактика оставила во мне глубокий след, и теперь в голове моей то и дело всплывают странные космо-аушки.
Например, сегодня это история о том, как на планете, на которой полеты в космос давно объявлены вне закона, дабы изолироваться от исходящих из космоса угроз (а там вирусы, инопланетные твари, способные жить в вакууме и на раз уничтожающие корабли со всем экипажем, и прочая дрянь), все-таки появляется страшненький вирус, давным-давно разработанный учеными планеты Тэ. И пока все заняты сдерживанием заразы и расследованием, откуда зараза все-таки взялась, одна отважная девушка угоняет корабль, на котором никто сроду не летал дальше ближайшей луны (нельзя же), и отправляется на поиски капитана М, который, ходят слухи, когда-то сто лет тому назад разгромил лабораторию планеты Тэ и выкрал там чрезвычайно ценную вещь, чем вызвал политический кризис и кучу всяких ужасов, которые теперь лопатой не разгрести. Разумеется, космос тесен (и разумен), поэтому, впилившись в случайный астероид, она встретит капитана и шантажом, подкупом и нытьем (а также пользуясь тем фактом, что у капитана есть желание убраться с астероида и нет корабля) вынудит его сопровождать ее в путешествии к планете Тэ, дабы с поклоном вернуть им украденную ценную вещь и вежливо попросить антидот от вируса, пока родная планета космолетчицы еще жива. Но конечно же, все не может быть так просто...
Галлюцинации о космическом разуме, тупой неотлаженный робот для комического эффекта, космические пираты, тяжелая судьба капитана М, кибернетически усовершенствованного человека, отбракованного создателями за невыносимый характер, и прочие радости прилагаются в количестве.
Конечно, #Моана
Интересно, напишу ли я это когда-нибудь :))

#Моана #наброски #все_знают_где_скрыт
Еще один фанфик по "Моане". Пока соответствующий фандом не одобрен, пусть лежит тут :)
Опять получилось мрачно, я не знаю, почему, оно само.

Вернешься богом
Буа-Таранге холодно и страшно. Холоден и страшен мир вокруг нее, но сегодня — страшнее, горче, чем всегда. Буа-Таранга многое ведает, многое может, но сегодня она боится. Знает, что должна сделать, знает, как правильно поступить, но боится сделать это. И боится не суметь этого сделать.
Она долго стоит, вглядываясь в темную глубину моря, силясь угадать, как поступит оно, сохранит ли ее дар или же уничтожит, не заметив. Она долго стоит, не в силах решиться, а ее ребенок мирно спит на ее руках, теплый, тяжелый и пахнущий чем-то сладким. В этом запахе — обещание материнства, обещание безусловной, бескорыстной, искренней детской любви. В нем, мнится ей, вся ее жизнь. И еще в нем — шанс на иную, лучшую жизнь для всех: для нее самой, для ее племени, для тех, кого она любит и тех, кого ненавидит. Для тех, кто родится после нее и сохранит ее имя в легендах. Для этого нужно сделать самую малость: отказаться и убить. Он — драгоценность для нее. Поэтому он должен быть отдан.
- Я не даю тебе имени, - говорит Буа-Таранга. - Ты, безымянный, отныне не мой. Я отдаю тебя морю, я отдаю тебя богам. Да будет дана тебе сила, какой не было ни у кого из смертных. Да будет дана тебе власть над миром и власть над нами. Уходишь человеком, вернешься богом.
Буа-Таранга бросает ребенка в море и очень скоро перестает видеть его через толщу темной, жадной воды. Ее руки все еще хранят его тепло и его запах. Она подносит их близко-близко к лицу и долго стоит так, шепча про себя: вернешься богом, вернешься богом, вернешься!
***
Он возвращается через пять холодных, изнурительных зим, возвращается взрослым, улыбчивым и сильным. Он похож на своего отца, но сильнее, выше и красивее. На руках и груди у него татуировки, рассказывающие о его сражениях с чудовищами, а на спине изображена женщина, выбрасывающая ребенка в море. Буа-Таранга не может смотреть ему в спину.
- Я Мауи, - говорит он, - полубог ветров и морей.
Он приносит с собой другую жизнь. Он дает людям Буа-Таранги землю, на которой они могут жить, и пальмы, приносящие кокосовые орехи, и ветер, дующий в паруса кораблей, и звезды, чтобы найти путь домой и чтобы любоваться ими. Он учит их строить корабли и выпускает в путь между островами. Он дает им огонь и учит обращаться с ним. Он развеивает тьму, в которой они жили, и согревает их, он шутит и смеется, и сердце Буа-Таранги смеется и поет, когда она видит его — такого. Когда видит, как ее народ любит Мауи, как поклоняется ему, как радуется его дарам. Она знает: для нее он потерян навсегда, своего сына она убила, она бросила его в море ради того, чтобы теперь ее народ жил на прекрасном острове, ловил рыбу, собирал кокосы, не знал более голода и страха, не боялся чудовищ, приходящих из пучины вод и тьмы небес. Она знает: она не может у него просить. Только другие могут. Но однажды Мауи приходит к ней и спрашивает:
- А чего же хочешь ты? - и она пугается так, что дрожь охватывает все ее тело.
- Ничего, я ничего не хочу, - говорит она.
- Подумай, Буа-Таранга, - говорит Мауи. - Я могу поймать для тебя само солнце! Могу достать из моря новые острова. Что угодно могу сделать, только расскажи, только пожелай.
- Мне ничего не нужно, я ничего не прошу у тебя, - отвечает она. Она боится его. Она сделала его полубогом, отдав морю, но она и убила его. Она не может даже смотреть в глаза тому, кого убила.
- А хочешь, - говорит Мауи, - хочешь вернуть своего сына?
Вернуть сына — значит, вернуть того давно мертвого ребенка, которого она когда-то бросила в море, так думает Буа-Таранга. Значит, отказаться от плодородной земли, от воды, и ветра, и солнца, и звезд. Вернуться к страху и тьме и ввергнуть туда всех, кто радуется дарам Мауи.
- Нет, нет, нет, я не хочу, - шепчет она, не видя, как надежда в глазах Мауи уступает место тоске. Ей больно лгать, и потому она не замечает боли того, кто хотел бы быть ее сыном.
***
Боги смеются.
- Видишь, Мауи, мы говорили тебе: смертная не хочет быть твоей матерью, она выбросила тебя в тот же день, когда ты родился. Ты спросил ее — теперь ты веришь нам?
- Теперь я верю вам, - говорит Мауи. Но в сердце своем он все равно не верит. Он думает: может быть, если он сможет дать ей больше, она все же полюбит его? Может быть, если он сможет, как обещал, поймать солнце, она признает в нем своего сына? И он ловит солнце, а она снова говорит: нет. И он приносит ей сокровища, и фрукты, и головы поверженных чудищ, и все, что только может придумать, а она говорит: нет. И плачет.
И тогда он решает подарить ей еще больше. Он решает дать ей силу, чтобы она могла сама создавать острова, чтобы была счастлива и свободна от всех, даже от него самого. Сердце Те Фити — вот что он решает подарить ей, когда она снова говорит «нет».
Он надеется, что этого будет довольно, чтобы она наконец смогла полюбить его.

Я тут в выходные второй раз сходила на "Моану" и вдруг увидела там то, чего туда, наверное, не клали. Ну и получилась небольшая зарисовка. Сразу говорю: да-да, в мультике ничего такого нет, это сплошные фантазии и домыслы, но это теперь, похоже, мой хэдканон. Так получилось :)
#Моана #AU #наброски #все_знают_где_скрыт

Заплыть за риф
Туи смотрит на мать, слабую, умирающую мать, на ее по-прежнему лукавую улыбку и сияющие глаза. Кажется, если погасить все огни в доме, света ее глаз хватит, чтобы ясно видеть все вокруг. Туи только что обнаружил, что Моана убежала, и он полагает, что знает, куда именно, и знает,что будет дальше.
- Ты это подстроила, верно, мама?
- Что я подстроила, милый? Я при смерти. Такое нельзя подстроить. Никто не умеет умирать когда ему заблагорассудится.
- Насчет тебя я не уверен. Ты можешь и уметь, - ворчит Туи. Он должен быть в ярости, но он не может злиться на свою полоумную мать, которая — в самом деле — умирает. И умрет очень скоро.
- Она поплывет за риф, - говорит мама. Этого он и боялся. Знал, что однажды этот день придет, оттягивал его как только мог, но отменить насовсем оказался не в силах. - Моана поплывет за риф. Но она не одолеет его без нашей помощи, Туи. Ты это знаешь так же, как я. Может быть, даже лучше, чем я.
Туи, конечно, знает это лучше матери. Он знает это лучше всех ныне живущих на острове. Он видел это вблизи. Видел волны, с которыми невозможно договориться, против которых бессильны лодки, оружие и молитвы богам. Волны, похожие на демонов моря. Налетающие, нападаюзие, поглощающие и утаскивающие на дно. Волны-убийцы. Он был там. Он помнит их в каждый миг своей жизни, хотя больше всего на свете хочет забыть.
- Ты заставляешь меня выбирать между матерью и дочерью, - говорит он. Ему по-детски обидно, что она опять повернула все по-своему.
- Это не так. Тебе не нужно выбирать между мной и Моаной. Со мной все уже решено. Я умру — днем раньше или днем позже, с пользой или без. Все, что сейчас нужно выбрать, - это жизнь или смерть Моаны.
Туи чувствует, как ярость, которой, он думал, не место сегодня в его сердце, запипает в нем. Она не смеет! Не смеет так говорить! Не смеет ставить его перед таким выбором! Он встает и начинает кружить по дому, не в силах ни выплеснуть свою злость, ни одолеть и подавить ее.
- Я не смог сделать это тогда, не смогу и сейчас.
- Ты стал старше и умнее на много лет, мой дорогой. Тогда все было иначе.
Да, все было иначе. Они были молодыми и отчаянными, они хотели подвига, они жаждали отдать жизнь за что-нибудь важное. Им казалось, что жизнь — небольшая плата за возможность заплыть за риф, найти полубога Мауи, заставить его вернуть сердце Те Фити и спасти свой дом. Стать героями, чьи имена будут передаваться из уст в уста много поколений подряд.
Они с Хеми хотели стать героями. Им так важно было переплыть через риф!
Они вышли в море поздним вечером, и чем ближе подходили к рифу, тем яростней был ветер и выше становились волны. А потом Хеми шагнул из лодки в воду, ив это мгновение Туи увидел путь. Он знал, что если поплывет по нему, то станет первым человеком, заплывшим так далеко, за много сотен лет. Но он не поплыл.
Он бросился в море, за Хеми, в тщетной попытке вернуть его, спасти, вытащить. Он нырял снова и снова, но как он ни старался, Хеми опускался все ниже и ниже, пока не пропал из виду совсем. После того, как он утонул, путь через риф быстро перестал быть видимым, и Туи вернулся домой ни с чем — даже меньше, чем ни с чем. Он вернулся домой с потерей, которую не сделали менее огромной и горькой ни время, ни возраст и опыт... ничего.
Туи полжизни положил а то, чтобы никто, никогда больше не пытался заплыть за риф, не платил за это жизнью, не брал на себя ту же вину, которую всю жизнь чувствует он сам. А потом Океан выбрал его дочь. И теперь Моана плывет к рифу, даже не зная, что ни мастерство, ни везение, ни отвага не могут помочь преодолеть эту преграду; что платой за свободу, которой они все научились не желать, может быть лишь жертва. Чья-то жизнь.
- Мама, я не могу, я не хочу этого делать!
- Ну конечно, не хочешь. Но сделаешь. Ты же вождь. Ты хочешь добра своим людям. И ты хочешь добра Моане.
Вождь, который не может сделать то, что от него требуется. Никуда не годный вождь.
- Пора, - говорит мама. - Она уже подплывает к рифу.
Мама не может видеть этого со своего ложа, однако Сина входит в дом и подтверждает:
- Пора.
Туи достает нож, хотя не хочет этого делать. Туи обращается мыслями к богам, хотя это и не нужно. Все будто происходит во сне, а не на самом деле.
- Это нужно, - говорит мама. - Сделай это за Хеми и за всех, кто так и не вышел в море.
- За всех, кто не вышел в море. И за всех, кто в него выйдет, - говорит Туи и наносит удар.
Всего на мгновение он видит огромного прозрачного ската, устремляющегося к выходу и дальше, дальше, к морю. Но видение быстро исчезает. Туи остается сидеть у тела матери.
- Моана переплыла через риф. Тала провела ее. Я видела, - рука Сины легко дотрагивается до его плеча. - Все было не зря.
«Все было не зря», - повторяет про себя Туи. Ему не остается ничего иного, кроме как верить в это. Верить, что Моана и есть та, кто сумеет остановить тьму. Верить, что однажды его люди смогут выходить в море и не платить за это. Верить, что однажды все они станут свободны.