Lyamtaturis

Когда мне только пришла в голову мысль написать книгу мемуаров, я тут же изложил ее Стиву Роджерсу – просто потому, что он первым оказался под рукой. Буквально в паре дюймов от моей руки.

Стив опять посмотрел на меня так, как умеет только он: мягко, но с полной решимостью врезать мне, если я немедленно не изменюсь к лучшему. О, Стив. Никогда не меняется.

– Мне это нужно, – попробовал я заехать с другого бока. Я пока еще (и, вероятно, теперь так будет всегда) считаюсь жертвой плохих парней, травмированным и нестабильным бедняжкой, так что все стараются мне угождать, потворствовать и делать скидку на мой плачевный бэкграунд. Иногда это бывает полезным, и я нарочно говорю все эти вещи, скормленные мне психоаналитиком: «Мне кажется, что мне это нужно» – хорошо работает на оружейном складе или когда хочется немного оттянуться; «Я не мог себя контролировать» – может сработать, если случайно сожрал чей-то десерт в холодильнике, при условии, что это не десерт доктора Беннера; или «Давай уйдем, меня напрягают эти люди» – когда меня напрягают эти люди. Кажется, раскусила мою тактику одна агент Романофф, но она меня не сдает, только приносит еще десертов.
А вот Стив ведется почти всегда.

— Стив любил меня, - повторила она просто, как факт. — Но в жизни Стива были двое, с которыми я никогда не могла равняться, сколько бы ни пыталась.
— Даже двое? — спросил Баки, не скрывая улыбки.
Пегги закашлялась, отвернув от него лицо. Он приложил губы к ее прохладной ладони и держал до тех пор, пока Пегги не расслабилась, не дала ответ — уверенный, полный светлой тоски.
— Ты и Америка, Джеймс. Всегда ты и Америка.

— Ты можешь попытаться, — серьезно кивнул Баки. — Я уже некоторое время назад решил, что не буду бить женщин, детей, инвалидов и Старка без костюма.

— Ты, Терминатор, вряд ли поймешь и половину из того, что я могу сказать, отвечая на твой вопрос.

— А ты попытайся, Старк. На человеческом, а не на тонистаркском.