Эликсир жизни (гет)

Гермиона практически не удивилась, когда профессор Слагхорн попросил ее задержаться после урока и пригласил принять участие в посиделках пресловутого Слаг-клуба, куда входил и всеобщий любимец, отличник Том Риддл. Девушка с любезной улыбкой приняла приглашение декана, осознав, что это прекрасный шанс реализовать очередной этап ее плана. Помня, как падок профессор на подарки, Гермиона вытащила из своих запасов, пополненных в Хогсмиде, коробку засахаренных ананасов. Которые она, собственно, с самого начала и рассчитывала преподнести усатому гурману.

Но вот на что она не рассчитывала, так это на то, что окажется единственной девушкой в клубе слизняков. Очевидно, в эти времена женщину не рассматривали как важную социальную единицу вне дома и семьи. Хотя и были исключения. Но все же однокурсницы посмотрели на нее весьма странно, когда она брякнула, что надеется сделать в Англии неплохую карьеру. На счастье девушки, ее откровенный ляп списали на американские нравы.

Почему же Слагхорн пригласил ее, а не ту же МакГонагалл? Неужели оценил не только ее знания, но и личную силу? Или это Том его подговорил? Но зачем?

Так или иначе, приблизиться к любителю засахаренных ананасов входило в планы Гермионы. Но все же ей стало слегка не по себе, когда она вошла в комнату строго, но красиво одетая, с волосами, заколотыми в высокую прическу. И столкнулась с полностью мужской компанией. Большинство собравшихся молодых людей относилось к Слизерину.

– А вот и наша виновница торжества! – довольно сказал Слагхорн, жестом указывая на свободный стул рядом с Риддлом.

Сюрприз, и вправду, удался. Видимо, профессор Зельеварения как декан Слизерина был в курсе предстоящего Дня рождения своей блестящей студентки и намеревался отметить его в избранном кругу. А может быть, это Риддл зачем-то ему настучал. Хотя и не понятно было, зачем. Гермиона слегка приврала с датой, чтобы не было расхождений в нумерологических вычислениях, и та передвинулась с девятнадцатого на восемнадцатое сентября. Разумеется, все астрологические расчеты были бы неверными, но вряд ли бы кто-то стал разбираться в ее карте рождения. Тем более, девушка и сама-то не слишком верила в астрологию.

Виновница торжества выдавила любезную улыбку:

– Спасибо, профессор. А это вам небольшой подарок.

Интересно, он варит себе зелья против диабета? Потому что есть столько засахаренных ананасов… И содержащийся в них бромелайн не спасет.

Слагхорн, очевидно, был доволен, потому что рассыпался в любезностях. Девушка уселась на приготовленный для нее стул, и Том с улыбкой протянул ей бокал.

Вот это было плохо. Все, что исходило из рук Волдеморта, подлежало глубочайшей проверке.

– Мы поздравляем Вас, дорогая Гермиона, – если вы не против, чтобы я вас так называл – с Днем рождения, – заявил Слагхорн. – Надеюсь, вы станете постоянным украшением нашего клуба. За вас!

Девушка сделала вид, что пригубила из бокала, краем глаза отмечая, смотрел ли на нее в это время Риддл. Тот смотрел, тоже краем глаза. Интересно, что за зелье он ей подмешал? Не веритасерум ли? С него станется.

С громким звоном бокал выскользнул из рук девушки, осколки и кровавая жидкость украсили пол. И прежде, чем кто-то успел произнести “Reparo”, девушка выхватила палочку:

– Evanesco! Ох, простите, профессор, я слегка переволновалась от неожиданного сюрприза.

Мгновенный взгляд в сторону Риддла. Его лицо нисколько не изменилось, не проскальзывало даже малейшей тени недовольства. Возможно, лишь едва заметная ухмылка на миг тронула красивые губы.

– Ничего страшного. На счастье, – очаровательно улыбнулся Слагхорн. – И у нас всегда есть, что предложить даме.

Гермиона вскочила прежде, чем двинулся кто-то из парней в джентльменском порыве, и взяла новый бокал из рук профессора.

– Расскажите нам, Гермиона, сильно ли отличается жизнь в Америке от старой доброй Англии? – после еще одного тоста в честь девушки, спросил декан Слизерина.

Между тем он распаковал коробку с ананасами и явно смаковал любимое лакомство.

Гермиона быстро припомнила информацию, которую успела раздобыть об американских нравах.

– Мир магглов достаточно сильно повлиял на магический мир, – глубокомысленно заявила она. – Неограниченная демократия охватила волшебное сообщество, проявляясь как в отношении к собственному Министерству, так и во взаимоотношениях простых членов.

Слагхорн покивал, видимо, успешно подтвердив собственную информацию. А пока он молчал, в разговор быстро вступил Том:

– И ваше Министерство не опасается, что магическое сообщество выйдет из-под контроля? Маги перемешаются с магглами, чистокровные семейства прекратят существование?

Гермиона про себя простонала. Он, что, и здесь со своими расистскими взглядами будет выступать?

– Министерство вынужденно следовать современным течениям, – терпеливо ответила она. – В этом и заключается демократия, выражать волю большинства. Так или иначе, процесс неизбежен. Как им запретить смешиваться с магглами, жить среди них?

Бровь Риддла поползла наверх.

– В Америке нет Азкабанов? – невинным тоном осведомился он.

– Всех не пересажаешь, – иронично буркнула в ответ девушка.

– Но если большинство не право? – не сдавался Том.

Гермиона повернула голову и встретила его взгляд. Искры плясали в глазах-хамелеонах, и, судя по всему, разговор был глубоко интересен юноше. Не отводя глаз, она горячо сказала:

– А кому решать это? Кто обладает истиной в последней инстанции?

– Всегда можно предугадать последствия, – пожал плечами Риддл. – Смешение с маггловским миром приведет к гибели магического сообщества. Или путем репрессий со стороны магглов, как это и было в средние века, или путем ассимиляции и вырождения, потери знаний. Жизнь и сохранение магии стоят насилия над мнением «большинства».

Его забота о магическом сообществе удивила Гермиону, но цинизм чуть не заставил сорваться. Она отвернулась от парня и холодно проговорила:

– Окажись ты сам среди невольных жертв подобного насилия, понравилось бы это тебе?

– Чтобы не оказаться, нужны мозги, – с едва заметной насмешкой отозвался он.

– Мозгов вполне достаточно и для того, чтобы понять – процесс демократизации неизбежен, – все так же ровно отпарировала девушка.

– Демократия порочна хотя бы тем, что интересы большинства как раз таки часто игнорируется, потому что несовершенна система выборов. И не только коррупцией, но и механизмом отбора кандидатур, выражающих мнение большинства во властных структурах, – голос Риддла звучал с силой и убежденностью. И на миг Гермиона поверила, что он и впрямь болеет за участь мира магов, а не за собственное положение в нем. – И самим существованием таких структур, члены которых прикидываются народными избранниками, а сами руководят обществом исключительно на основании собственных амбиций или финансовых подачек. Не удивлюсь, если выяснится, что ваше Министерство что-то имеет с такой политики. И как легко манипулировать общественным мнением за счет продажных средств массовой информации!

Когда он закончил, девушка с легким ужасом поняла, что не знает, что возразить. Слова будущего Темного Лорда были правдивы, по крайней мере, частично. И она сама, и Гарри, и Сириус, и многие невинные люди пострадали от этой системы.

– Но пока ничего лучше демократии не придумано, – выпалила она.

Том хмыкнул:

– Придумано. Но нет силы, которая могла бы это осуществить.

В этот момент раздались покашливания Слагхорна.

– Гермиона, Том, за своим интересным диспутом уж не позабыли ли вы о нас?

Девушка обвела взглядом всю компанию. Профессор хитро улыбался, потирая ус. Парни хихикали, иногда перешептываясь. Том сделал невинное лицо:

– Простите, профессор. Мы увлеклись.

Члены клуба едва сдержали смешки.

– Незачем извиняться. Нам было весьма интересно, – заявил Слагхорн. – Не так ли, Эйвери?

– О, да, – подхватил парень. – Но хорошо, это происходит в Америке. Если что, от неудачного эксперимента пострадаем не мы.

Вокруг засмеялись. Все, кроме Риддла и декана.

– Эйвери! – покачал головой Слагхорн. – Такими вещами не шутят.

– Да, да, конечно, – состряпав серьезное лицо, кивнул парень.

После этого вся компания вновь выпила за Гермиону. Затем разговор зашел о каких-то местных новостях, о которых девушка слышала впервые. Ее мнение спрашивали несколько раз, на что она весьма лаконично отвечала. Профессор время от времени запускал пальцы в засахаренные ананасы и пребывал явно в благодушном настроении.

– Профессор, а как вы смотрите на рассказ Миртл? – вдруг спросил один из парней с Равенкло. – Ее, действительно, атаковало чудовище?

– Все может быть в наши дни, – с натянутой улыбкой отозвался Слагхорн. – Хотя чтобы такое ни с того ни с сего в Хогвартсе…

– У девочки поехала крыша, – шустро обобщил Эйвери.

Наконец, профессор заявил, что время позднее и пора расходиться. Гермиона сделала вид, что поправляет туфлю, и намеренно задержалась, дождавшись, когда парни выйдут из комнаты. Повернувшись к декану спиной, она быстро наложила заглушающие звук чары.

– Профессор, у меня есть небольшой вопрос к вам, – любезно сказала она. – Я имела честь оценить ваш опыт и глубочайшие познания. Боюсь, что только вы можете развеять мои сомнения по одному вопросу.

Слагхорн вскинул брови, покрутил ус и покивал:

– Я слушаю вас, Гермиона.

Не сводя глаз с лица декана, девушка начала:

– Мне рассказывали историю про одного блестящего студента, отличника и подающего большие надежды мага. Все ожидали, что он сделает карьеру в Министерстве магии, но парень встал на путь зла. Откуда-то он узнал про хоркруксы.

На этом месте пухлое лицо Слагхорна побледнело, в глазах появилась тревога.

– Он убил своего отца, которого ненавидел, и сделал хоркрукс. Он думал, что стал бессмертным. И лишь волею судьбы, хоркрукс был разрушен, а сам темный маг убит. Меня до сих пор мучает эта история. Так ли легко создать хоркрукс, и где можно найти информацию о заклинаниях для этого? Вдруг история повторится?

Слагхорн какое-то время молчал. Потом, вздохнув, осторожно проговорил:

– Меньше всего я ожидал такой истории от вас, мисс Гаррисвилль. Смею заверить вас, что информацию про хоркруксы едва ли можно найти где-либо, кроме древних источников, которые хранятся в архивах или уцелели по случайности. Это одна из тех тайн, что охраняется цивилизованным магическим сообществом весьма дотошно. Лишь единицам о ней известно. Потому я поражен, как подобная информация попала к вам.

Да, библиотека Хогвартса – это самый надежный архив. Ну-ну.

– У меня были хорошие учителя, – полным достоинства голосом ответила девушка. – Вижу, я не ошиблась, обратившись к вам. Ваши знания заслуживают преклонения, профессор. Значит, можно не опасаться насчет повторения истории? Вы же никому никогда не станете рассказывать о хоркруксах? И те, кто владеют подобной информацией, тоже не купятся на лесть и взятки? Гринделвальд нагнал столько страха на магическое сообщество. Представляю, что бы было, окажись он бессмертным.

Слагхорн, наконец, расслабился:

– Разумеется, Гермиона. Не бойтесь. Такого рода информация не предназначена для распространения. Надеюсь, что и ваши уста будут на замке.

– Конечно, профессор, – улыбнулась девушка. – Спасибо, что успокоили меня.

– Тогда доброй вам ночи, и до встречи.

– Всего доброго, профессор.

Гермиона отвернулась от декана и больше не сдерживала восторг. Вот так вот, Риддл. Получи. Ищи теперь информацию о хоркруксах, как ветра в поле!

* * *

На следующий день, когда закончились занятия, Том встретил Гермиону в библиотеке. Рядом за партами, как всегда, устроились его поклонницы. Но Делиссы среди них не было. Видимо, девушка сохранила подсознательный страх перед ним, после того, как он вытолкнул ее за дверь Выручай-комнаты, стерев память. Сама виновата. Не надо было устраивать истерики. И пусть скажет спасибо, что он не скормил ее василиску за все те гадости, что она наговорила ему. И вспомнил вовремя про предохранение от беременности.

Том не успел ничего подготовить заранее, поэтому они с Гермионой начали с чистого листа. Девушка была молчалива сегодня и лишь сухо вставляла необходимые замечания. Как же невыносимы бывают женщины. Сначала они сами ввязываются в истории, а потом льют крокодильи слезы из-за неизбежного результата.

Но что было самым интересным, так это его недавнее открытие на собрании Слаг-клуба. Гермиона боялась его. Он видел это в ее глазах, когда она принимала из его рук бокал с вином. В которое, надо сказать честно, он сначала планировал подмешать эротическое зелье. Но не подмешал. И правильно сделал. Когда бы еще он смог узнать, насколько сильно она боится его просто в жизни, сама по себе. Эротическое зелье отбило бы весь страх. А Тому было очень любопытно узнать причину. В какую же игру она играет, чтобы бояться так явно? Если даже она просто использовала его, то все равно отсутствовали причины для очевидного страха. Неужели она подозревала о глобальных планах своего партнера?

В то же время, в процессе совместных занятий девчонка не проявляла и тени страха. Исследования увлекали ее так же, как его. За это он уважал Гермиону. Возможно, только поэтому он с ней и продолжал общаться. А может быть, и не только. Возможно, ему просто было хорошо рядом с ней. Особенно, когда в медовых глазах мелькали искры восхищения.

Когда они закончили перешептываться по поводу одного из символов, повисла тишина. Которую прервала Гермиона.

– Том, неужели ты думаешь, что такие выходки приблизят тебя к цели? И магглорожденные побегут из Хогвартса? – шепот девушки был сух и быстр.

– А почему бы и нет? – хмыкнул Риддл. – По крайней мере, они поймут, что им далеко не рады в волшебном мире.

– Дамблдор подозревает, что Тайная комната открыта, – покачала головой она.

– Откуда ты знаешь? – нахмурился он.

Это было плохо. Впрочем, неудивительно, что старый лис сразу пронюхал, откуда ветер дует. Главное, не дать ему ничего доказать.

– Случайно услышала. И ты думаешь, он не в курсе, что ты можешь быть наследником Слизерина? – в ее глазах читалась явная озабоченность.

Мило. Она переживает за него или за себя?

Том криво усмехнулся:

– У него нет доказательств.

– Зато он может замучить тебя слежкой, – резонно возразила она.

– А кто сказал, что я сам участвую в этом? – фыркнул он, однако мысленно согласился, что Дамблдор на такое вполне способен. – На что мне «Вальпургиевы рыцари»?

Гермиона вздохнула:

– Пожалуйста, будь осторожнее.

Теперь он уже улыбнулся, соблазнительно, очаровательно:

– Можешь в этом не сомневаться.

Девушка закатила глаза.

– Кстати, по поводу грязнокровок, – помолчав, вновь зашептала она. – Тебе не кажется, что от многих из них есть прок? И не только из-за того, что магам необходимо вливание новой крови, чтобы не выродиться… Не спорь, это факт… Но и потому что среди них попадаются весьма талантливые волшебники. Сама с такими знакома.

– Безопасность магического мира важнее, – сурово парировал он. – Наша главная идея не должна подвергаться сомнению. Помни, что мы заключили соглашение, потому даже и не думай идти поперек.

Его слова, похоже, рассердили Гермиону.

– Не тиранию ли ты называл альтернативным демократии путем? – едко процедила она. – До встречи.

И быстро собрав сумку, девушка стремительно вылетела из библиотеки.

Какая же она строптивая, эта девчонка. Как она, вообще, смеет выступать против основной идеи? Хотя… возможно, и есть в ее словах доля правды. Он полукровка, и он гений. Но это не значит, что все остальные будут такими же. К тому же, у него нет никаких связей с миром магглов. Ни семьи, ни друзей. И главное – он наследник самого Салазара Слизерина.

Да, было давно пора поставить на место зарвавшуюся мисс Гаррисвилль. Но проблема заключалась лишь в том, что он не хотел этого. А хотел совсем другого… Тогда почему бы это не совместить?

* * *

Гермиона сидела на диване у камина, уткнувшись в учебник по зельям. Но это был один из тех редких случаев, когда она не воспринимала ничего из того, что читала. Мысли девушки вращались вокруг Тома и его акции по запугиванию магглорожденных. Как ей стоило вести себя? Откровенно вступать в конфронтацию было глупо, исподтишка чинить препоны – в одиночестве сложно. К тому же, она никого не могла привлечь. Альфард как союзник отпадал после своей свинской выходки, от МакГонагалл ей нужно было держаться подальше, не говоря уже о Дамблдоре. Пустить антислух, что все это специально подстраивали магглоненавистники с целью извести из Хогвартса грязнокровок? Чтобы все перестали бояться? Своего рода пиарная компания. Возможно, это было как раз то, что нужно. Но главное, не спровоцировать Тома на нечто худшее.

Было поздно, гостиная уже давно опустела. И потому звук открывшейся входной двери прозвучал на редкость громко.

– Мне кажется, Том уже давно придумал весь план, – услышала девушка чей-то знакомый голос. Лестрейндж? – И просто хочет, чтобы мы были заняты. Вот и дает задания.

– Возможно. Но продумать все мелочи и ему не так легко, – Розье. – Тем более, у Риддла сейчас есть еще одно увлечение.

Собеседники, видимо, не заметили Гермиону, и она глубже сползла вниз, чтобы кудрявая макушка не виднелась из-за спинки дивана.

– А чего удивляться? Он нормальный парень, – равнодушно отозвался Лейстрендж. – Кто бы из нас отказался трахнуть Гаррисвилль?

Девушка почувствовала, как заливаются краской ее щеки. Она этого не слышала, нет.

– Ха. Вот только Риддл не признается, что хочет ее трахнуть, – заметил Розье. – Он говорит о каких-то совместных исследованиях.

– Да, он каждый вечер торчит с ней в библиотеке, – согласился его собеседник.

– А не окажется ли однажды эта Гаррисвилль среди Вальпургиевых рыцарей? – то ли с иронией, то ли с философским смирением протянул будущий Упивающийся.

– Скорее она окажется в его постели.

Сдавленные смешки.

– Кто знает, где быстрее она окажется, – продолжил тему Лейстрендж, – но, похоже, Риддл, наконец, влюбился.

На этом месте уже Гермиона чуть не фыркнула, но вовремя сдержалась. Эх, ребята, неужели вы сами не понимаете еще, с кем связались? Вампиры станут вегетарианцами быстрее, чем Том в кого-то влюбится. По крайней мере, без вмешательства извне.

– Ты только ему это не скажи. Будешь первым манекеном для демонстрации заклинаний.

Послышалось что-то вроде хмыканья.

– Да лучше я никому ничего не скажу. Как он там говорит? Тайна – залог страха. Как ни крути, а Риддл всегда оказывается прав. Влюблен он или не влюблен.

– Том наследник Слизерина, что ты хочешь.

– Том – выдающийся наследник Слизерина. И потому я с ним.

– Ты сам в него влюблен, Лестрейндж.

– А кто в него не влюблен?

– Кто? Дамблдор.

Раздался ехидный смех.

– Все равно не понимаю, как мы обойдемся без мантий-невидимок. Обычных отвлекающих чар не достаточно.

– Вот потому ты сейчас и не на месте Риддла. Пойдем-ка спать, Розье. Завтра у меня с утра Нумерология.

– А у меня Трансфигурация. Не лучше.

Когда парни скрылись по спальням, Гермиона позволила себе глубоко вдохнуть. Значит, Том опять планировал операцию. Вот только будет ли он осуществлять ее сейчас, когда вся школа еще на ушах из-за Плаксы Миртл?

И девушка вновь на миг засомневалась, а сможет ли она вытянуть на себе весь груз ситуации? В конце концов, у нее был запасной вариант на случай форс-мажорных обстоятельств – Дамблдор. И совсем форс-мажорных – Авада Кедавра. Но еще в начале учебного года, незаметно стоя на перроне платформы 9 и ¾, она поняла, что не посмеет убить. И тогда же она поверила в возможность исправления истории.

План Гермионы был красив, эффективен и прост. Феликс Фелицис она нашла с трудом и по немалой цене, но нашла. Все-таки в неспокойные времена маггловской войны, да еще постоянной угрозы Гринделвальда, зелье пользовалось спросом. И потому директор Хогвартса с легкостью купился на ее незамысловатую отговорку, что она не может присутствовать на пиру в день приезда всех учащихся. Девушка планировала незаметно понаблюдать за Риддлом, а потом неожиданно встретиться с ним за завтраком.

И тогда девушка окончательно поняла, уже не только в теории, что не сможет убить его. Ведь тогда она убьет и того искреннего ребенка, что проявился в этой счастливой улыбке.