Дневник планеты Земля (джен)

«...Ты помнишь тот день, когда вы с отцом уехали в другие места? Помнишь последнюю нашу встречу перед вашим отъездом?.. Я не могу выбросить тебя из головы, Слав, не могу. Думаю, что я пишу эти письма тебе не напрасно, и ты читаешь их.

Я жду твоего ответа. Жду... Мы обязательно встретимся с тобой ещё раз, обещаю...»

19 октября. Ветер гонял листву и пыль над головами. Со свистом проносились вражеские пули над окопом.

До Белграда осталось совсем немного. Вдали за лесом стоял столбами черный дым.

Встав с земли, Союз, хромая на одну ногу, перемотанную в грязный от крови и земли бинт, вошёл в землянку. Законченное письмо он вложил в карман и достал флягу воды.

Вода была тёплая, мерзкая, но сухость драла глотку.

Настроение у СССР упало, как это часто бывает после написания послания в никуда: письма́ Югославии. Внутри он понимал, что его письма, которые он пишет со времён последней их встречи, не дойдут до получателя, но всё же что-то толкало его отправлять их.

Вдруг Югославия и вправду читает письма?

-Враг готовит наступление, — бурчал Болгария у прибора радиосвязи, — придётся потягаться.

-Потягаемся, — протянул Союз, усевшись на жёсткую кушетку.

-Не видать им удач, — ответил товарищ.

Болгария — партизан, воевавший на стороне Союза. Парень был ещё очень молод — девятнадцать лет.

Его отец, Королевство Болгария, был двоюродным братом отца Югославии; парень был с отцом в плохих отношениях.

Его смугловатая от загара кожа блестела от пота, льющего из-под пилотки, а зелёный глаз, не закрытый повязкой-тряпкой, грозно бегал по крышке стола.

-Потягаемся... — повторил СССР, закрыв глаза и облокотившись о стенку землянки.

Ночь ожидается сложной, затяжной.

Вечер оседал мглою на поляны и лес. Деревья погрузились во мрак, лишь верхушки тускло освещались выцветшей розовой полосой уходящего за горизонт солнца. Кружились чёрные птицы, летучие мыши.

Жива ли Югославия? Жив ли её отец? Что с ними стало? Уехали ли они или остались? Осталось лишь гадать. Прошло более сорока лет после их последней встречи. Кто-то сказал, что она жива, кто-то сказал, что она мёртва. Но доказательств ни к одной версии, ни к другой нет.

Три недели боя, три недели ада. Одного из сотен таких адов. Сегодня будет рывок, последний, который должен всё решить.

И вот он начался. Ночь. Засада. Все готовы.

Бой длился всю ночь, перестрелки не утихали. Болгарию ранили в руку, но всё обошлось.

-Ничего, жить будешь, — приговаривал Союз, перебинтовывая руку товарищу.

Болгария усмехнулся, здерживая колкую боль.

Начало светать. На горизонте плыли облака, разрастались яркие жёлто-оранжевые полосы. Чирикали птицы, готовясь к отлёту. Ветер сдирал с ветвей листья, закручивал их в воздухе. Вдали были слышны выстрелы, клубы серого дыма вздымались ввысь.

Земля под ногами выжжена, толстые стебли деревьев беспощадно изрезаны.

Товарищи шли к столице. Из разрушенных домов выходили сёла и небольшие города вблиз Белграда и радостно встречали двух солдат. Из развалин выбежал мальчишка, весь чумазый, и поспешил к товарищам. Союз резво поднял мальчугана на руки, широко осклабившись ему.

-Деревушки и городки, — говорит Болгария, — скоро уже и сам Белград.

Город был разрушен. Стояли обгоревшие изнутри дома, улицы были завалены всяким армейским хламом, битым кирпичом и стёклами. Обстановка была чуть лучше в центре города.

20 октября. Город освобождён.

Впереди остальная Югославия. Товарищи выдвинулись в путь.

За городом было красиво. Лески, поля и речки с озёрами. Солдат встречали, приглашали в дом обедать, давали испить воды и наполнить фляги.

Пот шёл ручьями по лбу и под одеждой. В волосах была земля, одежда пропахла. Хотелось просто умыться и вымыть руки. Товарищи пошли к ближней речке.

Вот и она, широкая, с медленным течением. От неё веяло прохладным воздухом; над водой летали птицы: ловили насекомых. Берега обросли зеленью. Полевые цветы уже отцветали, в последний раз усыпая разноцветными лепестками зелёно-золотистые лужайки.

Солнце садилось снова, чуть слепив глаза. За деревьями его уже не было видно, лишь просветы сквозь ветви и крону.

На берегу стояла тёмно-зелёная палатка, которую заметили солдаты. Она была большая, больше длинная, конечно. Колья врезались в твердую землю, держали палатку канатами. Показался и силуэт около неё.

Союз насторожился, но не подал виду, а Болгария смело шёл вперёд, будто что-то знал. Так и есть, знал.

-Знакомься, это моя старшая сестра. Троюродная, правда...- проговорил партизан. — Эге-гей! — вскрикнул он силуэту.

Девушка, с красной звездой на личике, обернулась. СССР встал, как вкопанный, а глаза округлились. Это была она — Югославия. Партизанка-медсестра.

Раскрыла веки и девушка, земерев. Это он — Росська. Солдат-освободитель.

-Вы знакомы? — в недоумении спросил Болгария, посматривая то на Союза, то на Югославию.

-Слав... — тихо прошептал СССР, не услышав слова товарища.

-Россь... Росся! — выкрикнула девушка.

Они побежали навстречу друг к другу. Ветер шелестел в ушах; сердце часто билось, дыхание прерывалось. Время остановилось... Они кинулись друг к другу в крепкие объятия. Союз стал на колено, потому что Югославия была маленькая ростом и не дотягивалась до него.

-Вы знакомы, — сказал утвердительно себе Болгария.

Чета смотрела друг на друга, рассматривала каждый миллиметр. Как же они изменились...

-Как же я соскучилась по тебе, — говорила Югославия, а слёзы текли по щекам.

-А как я соскучился, — отвечал тихо Союз.

Они были счастливы, счастливы как никогда раньше. Один лишь Болгария был в полной непонятке и сверлил парочку взглядом.