Приказа верить в чудеса не поступало (гет)

Тонкие бледные пальцы. Выступающие косточки тонких запястий. Плавная линия шеи. Острые выступы ключиц в распахнутом воротнике легкой блузки. И упрямая рыжая прядь, выбившаяся из идеально-гладкой прически.

Просто прекрати пялиться на нее, как последний придурок.

Усилием воли перевел взгляд на очередной документ, лежащий перед ним; машинально скользнул взглядом по тексту, с трудом осознавая написанное, и резким росчерком поставил последнюю подпись.

Сейчас. Вот сейчас она соберет эти гребаные бумажки и выйдет из кабинета — и тогда наваждение кончится.

И тут же — тугая волна тяжелого жара, ударившая в солнечное сплетение и прокатившаяся ниже. Опаляющая до яростных искр.

Просто твою мать.

Она всего лишь чуть наклонилась, складывая документы в ровную стопку. Его взгляд всего лишь зацепился за ямку между ключиц, скользнул ниже, туда, где вилась тонкая золотая цепочка, и еще... Дальше — уже в разгоряченном, обезумевшем воображении, в котором он так отчетливо помнил все.

Черт.

Стиснул руки так, что побелели костяшки, оглушенный этим внезапно-диким желанием — сжать ее запястья почти до боли, рвануть к себе, и...

— Что-то еще, Ирина Сергеевна?

Вздрогнула, в досаде закусив губу, и молча развернулась, стремительно вылетая из кабинета — дробь каблуков ударила по барабанным перепонкам почти физически. С трудом расслабив напряженную спину, медленно откинулся в кресле, по-прежнему не разжимая рук и пытаясь дышать — показалось, что весь воздух вокруг состоит из терпких прохладно-горьких духов.

Ведьма... проклятая рыжая ведьма...

* * *

— Подожди, Сереж, ты уверен? — спросила она, когда сидели вечером за столиком битком набитого посетителями кафе. Глухарев, несмотря на взбудораженный, даже шокированный вид, излагал происходящее последовательно и четко — сказывались давние милицейские навыки. И вывод из услышанных фактов получался неутешительным: майор Зотов, ее бывший заместитель и нынешний начальник, убил человека. Нет, она, конечно, никогда не питала иллюзий по поводу его морального облика, чего стоили его бордели, связь с "палачами", в конце концов, участие в организации ее же убийства... Но одно дело — туманные и абстрактные догадки, и совсем другое — живой свидетель совершенного преступления. Веселые картинки...

— Ир, что делать? Он же все-таки не хрен с горы, офицер полиции... Но и молчать о таком...

Ира мрачно звякнула ложкой в чашке с остывшим кофе и подняла на Глухарева усталый взгляд.

— Не лез бы ты во все это, Сереж. Себе дороже...

Глухарев молча дернул щекой, но ничего сказал, полоснув осуждающим взглядом, и Ирина поняла как-то сразу: он не упустит случая впутаться в то, что его совсем не касается. Глухарев-Глухарев, ничему тебя жизнь не учит...

* * *

Старый знакомый майор УСБ Шитов встретил Сергея как родного. В связи с окончанием рабочего дня не обошелся угощением в виде растворимо-гадостного кофе, а извлек из сейфа бутылку хорошего коньяка, порезал лимон и под рюмочку с неподдельным интересом выспрашивал о переменах в судьбе, о жене, детях, работе. К делу перешли только на третьей рюмке.

— Зотов, говоришь, — пробормотал Шитов, покрутив в пальцах дольку лимона. — Есть такой. Давно он у нас на заметке, только ничего конкретного, если и были какие-то звоночки, не подтверждались каждый раз. Это хорошо, что ты пришел, инфа реально полезная, может, на этот раз получится его зацепить...

Когда за посетителем закрылась дверь, Шитов пересел в рабочее кресло и рванул с рычага телефонную трубку.

— Евгений Петрович? Есть серьезный разговор...

* * *

Ближе к ночи стало совсем невыносимо. Суета за дверями кабинета как-то разом улеглась; ругань, перебранки и периодический вой сирен под окном наконец-то утихли. Опустевший отдел с одним только дремлющим дежурным выглядел как-то жутковато — стало не по себе. Все нормальные люди давно уже дома, даже дежурный опер вместе со следаком, уехав на происшествие, где-то застряли. Разве что... Не особо рассчитывая на удачу, чисто символически стукнул по створке, тут же услышав раздраженное "войдите".

— Все работаете, товарищ полковник? Не бережете себя совсем.

— Зотов, ты на ночь глядя ко мне в кабинет приперся заботу проявить? — скривилась Ира, отрываясь от ноутбука. Заметив в руках майора бутылку виски, выразительно вздернула бровь. — Что, товарищ майор, на трезвую голову уже не работается? И правильно, такая должность, а если еще и голова слабая...

— Зависть плохое чувство, Ирина Сергеевна, — выдал фирменную ухмылку Михаил и плотнее прикрыл дверь. А затем, заметив на столике у входа небрежно брошенную связку, и вовсе запер кабинет на ключ.

— Это еще что за?.. — голос звякнул холодной властностью, а внутри что-то неприятно заныло. Черт, у нее даже пистолет в сейфе, а сейф закрыт на ключ...

— Ну что вы так напряглись, не съем же я вас, — как-то устало произнес Зотов и, прихватив со столика чайные чашки, уселся на ближайшем стуле. Разлил виски и пододвинул Зиминой одну чашку. — Выпьете со мной?

Не вопрос — просьба. И взгляд. Измученный, потерянный взгляд загнанного зверя за секунду до того, как захлопнутся железные тиски капкана. И пронизывающий холод обдал сквозняком — вспомнилось, как почти год назад вернулась ночью после убийства Русаковой в пустую квартиру. Как долго бессмысленно сидела на холодном полу в прихожей, чувствуя себя выпотрошенной насквозь, а потом выпила горсть снотворного, чтобы хоть как-то заснуть. Или не просыпаться вовсе.

Ты что, сочувствуешь этому отморозку?

Раздраженно качнула головой, отгоняя непрошенные воспоминания, и все-таки потянулась к чашке, с усмешкой подумав, что, пожалуй, набухаться в компании своего начальника тире врага на сегодняшний момент не самый плохой вариант из всех существующих. В конце концов, что ждет ее дома? Тишина, пустота, бессонница. И мысли, мысли, проклятые мысли...

— Ирина Сергеевна, — Зотов наконец поднял взгляд, смотря на нее как-то слишком пристально и серьезно, — а почему у нас с вами все... так? В конце концов, нам нечего делить, значит и воевать незачем тоже.

— Может потому что когда-то ты хотел меня убить? — И взгляд, прямой, жесткий, пробирающий холодом.

— Ну так ведь не убил же. Да и потом, когда это было?

Нетвердо поднялся, обходя заваленный бумагами стол; замер в полушаге от ее места, чуть наклонившись и касаясь рукой спинки кресла. Снова ударило Венецией, прохладой и горечью — так, что стало больно дышать.

— Мы могли бы с вами дружить, товарищ полковник, — касаясь полушепотом кожи. — Я могу быть хорошим другом, а главное, полезным. Мне уже намекали на повышение, а значит, ваше место скоро снова станет вашим. Думаю, на своих местах мы с вами сможем сделать очень и очень много...

— Например? — насмешливо приподняла бровь Ирина, повернувшись. — Бизнес у кого-нибудь отжать?

— Ну зачем так грубо? — поморщился Зотов. — Договориться с понимающими людьми о взаимовыгодном сотрудничестве, вот и все. Все-таки "крыша" в управлении гораздо серьезней, чем какие-то районные пэпсы. Да и договариваться можно с людьми на порядок выше. А с вашими дипломатическими способностями...

— Я подумаю, — очень серьезно ответила Ира, про себя усмехнувшись. Надо же, сам майор Зотов соизволил предложить ей долю в крышевании птиц высокого полета... Интересно, что за аттракцион невиданной щедрости? Уж не заболел ли случаем товарищ майор?

— Подумайте, товарищ полковник, — усмехнулся Зотов, с интересом наблюдая за ее хмурым лицом. Знали бы вы, Ирина Сергеевна...

Кажется, все-таки перебрала, с досадой подумала Ира, раздраженно крутанув в замке заевший ключ. Застрять тут на ночь в теплой компании Зотова еще не хватало... То-то дежурный на утро порадуется, а заодно и весь остальной коллектив, живо придумав новую сплетню.

— Позвольте, — снисходительно ухмыльнувшись, Зотов накрыл прохладной ладонью ее пальцы — Ира, будто обжегшись, поспешно отдернула руку. Тихо щелкнул замок. — Ну вот и все. Прошу, — и театрально распахнул дверь.

Облегченный выдох комом застыл в груди. Слишком близко — его насмешливые стыло-зеленые глаза, крепкий запах дорогого виски, пряно-острый аромат парфюма. И жар — настойчивый, накрывающий тяжелой волной, горячими мурашками отдающийся на коже.

— Ирина Сергеевна...

Еще ближе. Еще выше градус.

Да что это с ней?

— Спокойной ночи, товарищ майор, — с привычной прохладной насмешкой.

Тяжелые волны медленно откатились назад. Господи, ну почему так трудно дышать?

Просто-возьми-себя-в-руки.

— И вам того же, товарищ полковник.

Приглушенный грохот каблуков. Ледяная терпкость духов осадками в легких.

Просто продолжай дышать.