Волшебники бывают только в сказках... (гет)

Разумеется, они были дома. Гермиона просила прощения у детей, напуганных ее короткой истерикой, обещала, что больше этого не повторится, что она обязательно помирится с Гарри, что иначе и быть не может, они ведь лучшие друзья, еще со времени учебы в Хогвартсе...

Прислонившись к стене в прихожей, невидимый для них, я слушал рассказ Гермионы о школе, о ее четырех Основателях, о зачарованном потолке Большого Зала, о прекрасном виде, который открывается с башни Гриффиндора, о Запретном лесе и бессменном лесничем — полувеликане Хагриде, о ее знакомстве с Поттером и Уизли, о том, с чего началась их дружба... Малыши слушали ее, ловя каждое слово. Когда она закончила свое повествование, плавно обойдя мою персону, посыпались вопросы.

— Мамочка, а на какой факультет попадем мы с Хьюго, когда пойдем в школу?

— Обычно студентов-первокурсников по факультетам расределяет Волшебная Шляпа, но вы можете выбрать сами, и она примет ваш выбор. Гарри, например, Шляпа хотела отправить в Слизерин. Но он выбрал Гриффиндор.

Ничего себе! Поттер должен был учиться на Змеином Факультете? Какие еще новости, помимо того, что Уизли уже в конце второго месяца обучения демонстрировал чудеса героизма и потрясающее владение заклинанием левитации в поединке с горным троллем? Чем больше она рассказывала, тем сложнее ей становилось пропускать эпизоды с моим участием, слишком уж часто мы пересекались... Пора обнаруживать свое присутствие.

— Мам, а Драко тоже учился в Гриффиндоре?

Я застыл, услышав вопрос Хьюго. В голосе парнишки было столько надежды... Не думаю, что он обрадуется, узнав о том, что я слизеринец.

— Ннннет...

— А где?

Уж лучше я сам.

— В Слизерине.

Он прижался к матери, укоризненно глядя на меня. Для него, уже с самого рождения предназначенного красно-золотому факультету, мое признание было сродни предательству.

— Хью, мне нужно кое-что тебе объяснить...

— Зачем? — Он пожимает плечами и, выпутавшись из объятий Гермионы, идет в детскую, уже не замечая меня. И даже окрик матери:

— Хьюго Рональд Грейнджер! Вернись сейчас же! — не останавливает его. Хью лишь на мгновение замирает, взявшись за дверную ручку, и скрывается в комнате,плотно прикрыв за собой дверь. Гермиона встала, чтобы пойти к сыну, но я остановил ее. Я сам должен все ему рассказать, не ища оправдания своим поступкам и признавая прошлые ошибки.

Он лежал поверх покрывала, как был — в футболке и джинсах, отвернувшись лицом к стене и даже не поднял головы, когда я вошел. Я присел на краешек кровати и тронул его за плечо. Хьюго дернулся, сбрасывая мою руку.

— Хью, позволь мне объяснить...

Он повернулся и вперился в мое лицо ненавидящим взглядом:

— Ты лгал! Ты обманул всех — и меня, и маму, и Гарри... Прикинулся хорошим, а сам...

— Ну... И Гарри, и мама прекрасно знают, кто я.

— Тогда почему они не рассказали мне?

— Это недостаток всех взрослых. Мы просто уверены, что дети должны слепо доверять нашим словам, прячем неудобную для нас правду, считая, что вы еще слишком малы, чтобы принять ее, а потом изумленно разводим руками, не понимая, почему наши дети перестали нам верить. Поэтому я и хочу с тобой поговорить. Я действительно учился в Слизерине, мы никогда не были друзьями с твоими родителями и Гарри, более того, во время войны мы стояли по разные стороны. Я вырос в семье, где превыше всего ценилась чистота крови, все мои друзья придерживались той же точки зрения. Но уже в старших классах я стал понимать, что не все, чему меня учили с рождения, правильно. Желая отомстить за арест отца, я вступил в ряды Пожирателей смерти. Но мне было невыносимо видеть страдания людей, я ни разу не поднял палочку, чтобы убить. Но и перейти на сторону твоего крестного я тоже не мог. Мне просто было страшно. Я боялся, что меня могут убить, боялся за жизни своих родителей. После того, как Гарри победил Темного Лорда, я должен был попасть в Азкабан. Но твои мама и крестный защитили в суде и меня, и моих родителей. А еще через пару лет я оказался среди маглов. Двадцатилетний мальчишка, ничего не знающий о своем прошлом, не помнящий даже собственного имени. Я познакомился с замечательными людьми, у меня появились новые друзья, родилась Герми... Лишь неделю назад, оказавшись в вашем доме, я узнал, кто я на самом деле. Я не могу изменить своего прошлого, но могу попытаться начать жизнь заново. А для этого мне нужны вы — Герми, ты и твоя мама. Чистота крови, древность рода, материальные блага — все это уже не имеет для меня значения. Гораздо важнее другие вещи — например, дружба... И терять ТВОЮ дружбу мне совсем не хочется.

Он сел и уткнулся лицом мне в плечо.

— Драко?..

— Что?

— А если моя мама вышла за тебя замуж, я теперь должен называть тебя "папа"?

— Только если сам этого захочешь.

— Я хочу, но... А как же мой родной отец, ну тот, который погиб? Разве у человека может быть два отца?

— Иногда. Знаешь, Рон многого не успел. Он не держал тебя на руках, не видел твоих первых шагов, не учил тебя играть в квиддич, не сможет проводить тебя в школу. Я не уверен даже, что мама успела рассказать ему о тебе. Но если бы он не погиб, он был бы замечательным отцом. И он всегда будет с тобой, в твоем сердце. Ты не предашь память о нем, если станешь называть отцом меня.

— А ты хочешь, чтобы я тебя так называл?

— Я был бы горд иметь такого сына.

Он обхватил меня за шею своими тонкими ручонками. Дверь тихонько отворилась и вошла Гермиона со спящей дочкой на руках. Хьюго разделся и нырнул под одеяло. Мы уже выходили из комнаты, когда нас догнал его голосок:

— Мам, пап, спокойной ночи.

Не обращая внимания на убийственный взгляд своей супруги, я обернулся к нему:

— Спокойной ночи, сынок.

Такое теплое слово... Я вышел вслед за Гермионой и прикрыл дверь. И тут же мне в шею уперся кончик волшебной палочки.

— Почему мой ребенок называет тебя отцом?!

— Убери палочку... — Страшно не было. Но я не позволю ей указывать, что мне делать. — Я не стану с тобой разговаривать, пока ты не успокоишься.

— Успокоиться? — В глазах сверкают молнии, на щеках румянец, тонкие ноздри гневно трепещут...

— Поговорим утром. Надеюсь, проснешься меня проводить? Спокойной ночи, дорогая.

Палочка в последний раз ткнулась мне в шею и опустилась.

— Не называй меня "дорогая"!..

Мерлин, она просто восхитительна!

— Прекрати истерику, Гермиона. Согласен, "дорогая" — перебор. Почему Хьюго не может называть меня "папа"? Ему самому этого хочется, парнишке просто необходим отец.

— И у Хьюго он есть!

— Уизли погиб семь лет назад. Хьюго никогда в жизни его не видел! Хочешь сама жить прошлым — пожалуйста, но не навязывай свое желание сыну. Мальчишка привязался ко мне, да и я тоже...

— Вот этого я и боялась. Что я скажу ему, когда мы разведемся? Как буду смотреть в глаза?

— А как ты будешь смотреть в глаза маленькой девочке, выставляя ее из дома под предлогом "твой папа больше мне не муж"?

— А разве... Но ты же постоянно будешь в разъездах, какой смысл тебе забирать ее у меня?

— Но раз я постоянно в разъездах, какой смысл разводиться? Подумай сама, мои командировки будут длиться по два-три месяца, приезжать я буду не больше, чем на неделю-полторы. Мы ведь сразу оговорили условия нашего брака — в твою личную жизнь я не лезу, все время, что буду находиться в Англии, я собираюсь полностью посвятить детям. Неужели ты не в состоянии выдержать моего присутствия всего несколько недель в году? — Она попыталась отойти, но я взял ее за плечи и вынудил смотреть мне в лицо. — Или ты просто пытаешься доказать Поттеру, что все его старания были напрасны и ты прекрасно обходишься без его опеки?

— Откуда ты... Или вы с ним...

— Вот только не нужно подозревать меня в сговоре с твоим дружком. Я сам до сегодняшней сцены, которую ты устроила в "Норе" только догадывался об этом.

— И давно?

— Ну... Первые мысли появились, когда Поттер подсунул мне воспоминания Маклаггена. Он явно не хотел, чтобы наша свадьба расстроилась. Потом я вспомнил, как он орал на тебя, пытаясь отобрать хроноворот и его слова о том, что он знает, как это прекратить. Кстати, неплохой план. Немного топорный, но все же... Статус замужней женщины защищает тебя от домогательств и шепотков за спиной, мое имя и доступ к моему сейфу позволяют добиться определенного положения в обществе и больше не работать на износ, добровольно загоняя себя в Мунго, у тебя наконец появляется возможность проводить больше времени с сыном. Правда, добавляется еще и моя дочь, но ты ее уже любишь, как родную, так что она тебе не в тягость. При этом я сплавлен как можно дальше на как можно дольше и терпеть мое присутствие нет необходимости. Слушай, а он правда должен был учиться в Слизерине?

— Шляпа отправляла... Там ему и место. Интриган. — Она смеется, запрокинув голову.

— Ну, интрига на троечку... Ты ведь могла и послать меня. И почти послала, даже не знаю, хватило бы у меня аргументов, если бы не Герми. — В ее глазах вспыхивают хитрые искорки, а ее губы так близко от моих, достаточно чуть-чуть наклонить голову...

— Да и ты мог обратиться с этим предложением к кому нибудь еще...

— Не-а... не мог... не хотел... — У меня голова кружится от ее близости, дыхание сбилось, сердце колотится так, что того и гляди, вырвется из груди, руки соскользнули с ее плеч, теперь одна лежит на талии, а пальцы другой путаются в длинных волосах. Гермиона уже не смеется, лишь,закусив губу , внимательно вглядывается в мое лицо. И золотистые искорки в карих глазах разгораются все ярче...

шесть лет спустя

Нетерпеливый стук в окно раздался, когда мы сели завтракать. Минни, сорвавшись со своего места, понеслась открывать, чтобы первой впустить почтовых сов, но Сев оказался ближе к окну, и уже дергал ручку, не в силах справиться с тяжелой рамой. Минерва присоединилась к младшему братишке, но даже их совместных усилий маловато. Придется помочь. Почти неуловимый пасс, невербальное: "Алохомора" и я прячу палочку. А малышня, отвязав письма, уже наперегонки несется ко мне. Гермиона старательно прячет улыбку, собирая на стол.

— Пап, ну читай уже! — Северус нетерпеливо притопывает возле меня, протягивая письмо от Хьюго. Он все лето хвостом ходил за старшим братом и уже скучает по нему, несмотря на то, что сегодня только второе сентября. Разворачиваю письмо. За мной внимательно следят три пары глаз.

— Ну пап! — Это уже Минни. Она забирается ко мне на колени и заглядывает в исписанный аккуратными строчками лист пергамента. Тааак, ждем третьего...

— Драко, не тяни...

Все. Начинаю читать, вставляя по ходу свои комментарии.

" Привет всем! Родители, как там мелкотня, не скучает еще? ( Да уж, разводить политесы как-то не по гриффиндорски... Спасибо, хоть не "старички".) У меня суперновости! Вчера, перед отбоем Тедди сказал, что записал меня на отборочные. ( А вот это действительно здорово! Не сомневаюсь, он пройдет испытания.) Видели бы вы глаза Джеймса! ( Еще бы, ему целый год ждать!) А еще у нас новый профессор Зельеварения и он же теперь наш декан. Профессор Лонгботтом. Мама, тебе от него огромный привет. Ну, новости вроде кончились. Герми не разрешила писать о ней, сказала, что сообщит вам все сама. Но Шляпа... Но это уже новость Герми. Всем пока! P.S. Я очень вас люблю." — Я отложил письмо Хьюго и взял у Минервы конверт от Герми. В прошлом году, когда Хьюго поступил в школу, никто даже не сомневался — его ждет Гриффиндор. Вчера студенткой Хогвартса стала Герми... У меня руки дрожали, когда я разворачивал письмо дочери.

" Здравствуйте, мои дорогие мама и папа, привет, мои милые Минни и Сев! (Ну вот, пожалуйста, письмо благовоспитанной слизеринки.) Вот я и в Хогвартсе! Как же здесь красиво! Мамочка, ты была права, рассказывая о чудесном виде, который открывается с башен... ( Я вот сейчас не понял, слизеринскую гостиную перенесли, когда замок восстанавливали, или Вы, миссис Малфой, умудрились испортить мне ребенка? — Гермиона тихонько хихикнула в ответ на мой комментарий. ) Нужно будет сравнить с видом из башни Гриффиндора, (Ну, если и испортила, то не окончательно.) Хьюго уже пообещал мне экскурсию. А Вики сказала, что я могу пригласить в гости их с Джеймсом. Сейчас все позади, я абсолютно счастлива, а на распределении коленки дрожали так, что я едва не снесла табурет. ( Кого-то мне это напоминает... — За такие слова я получаю легкий подзатыльник и насмешливое :"Эй! Не всем же быть такими самонадеянными, как некоторые!" Перехватив ее руку и прислонив к своей щеке, продолжаю читать. ) Но как только Шляпа произнесла "Райвенклоо" ( Интересно, в кого ребенок? — Теперь уже Гермиона вставляет комментарии к письму дочери и прижимается губами к моему лицу, услышав ворчливое: " Был бы дураком, не сумел бы за три дня затащить тебя под венец"), страх улетучился. Я так хотела попасть туда! И моя мечта сбылась. Только я очень скучаю по всем вам. Пишите мне почаще. Я очень вас люблю!" — Откладываю письмо дочери и оглядываю свое семейство. Минерва и Северус почти по-взрослому вздыхают. Они тоже уже мечтают о Хогвартсе, еще с прошлого года, с того дня, когда Хьюго поступил в школу. Гермиона немного грустно улыбается, вспоминая проведенные в замке годы. А я усмехаюсь:

— Надо же, в Хогвартсе уже два Малфоя и ни одного — в Слизерине.

— Да ладно тебе. — Гермиона обнимает меня за плечи и упирается подбородком мне в макушку. — Еще двое подрастают, может кто-нибудь из них и оправдает твои надежды.

Я обнимаю ее за талию, притягивая поближе и шепчу и уткнувшись лицом в живот:

— А даже если нет — какая разница.

И понимаю, что не лгу...

Вот уже шесть лет, как мы женаты. Вскоре после рождения Минни меня перевели из Международного отдела в Отдел по сотрудничеству с британскими магловскими банками и необходимость уезжать из дома отпала, Гермиона ушла со службы в Министерстве, занявшись частной практикой. И сейчас она владелица довольно успешного адвокатского агентства. Родители вернулись в отреставрированное поместье, Поттеры переехали из "Норы" на площадь Гримо. Я предлагал Гермионе поселиться в Мэноре, ее коттедж становился тесным для растущей семьи, вот-вот на свет должен был появиться Северус, но она отказалась. Пришлось строить собственный дом, в котором хватало бы места и для большой семьи и для гостей, которых в нашем доме всегда много. Три года назад мы все вместе побывали в Австралии, у родителей Гермионы. Они были рады встрече с дочерью и внуками, но возвращаться обратно в Англию не захотели. Зато каждое Рождество Грейнджеры проводят у нас, нянчась с младшими внуками, водя по выставкам и театрам старших и приводя в ужас собственную дочь попытками объяснить моему отцу, каким образом самолетам удается держаться в воздухе, как работает телевизор и для чего нужна бормашина...

Я знаю — то, как сложилась моя жизнь, в корне неправильно. Я должен был жениться на чистокровной волшебнице, жить в родовом поместье, служить в Министерстве, посещать приемы, устраиваемые такими же высокородными аристократами. Вот только кто-то там, наверху, решил поиграть со мной в чехарду, перевернув все с ног на голову. Но я не хочу себе другой судьбы и благодарен провидению за то, что однажды забыл, кто я. И если мне предложат вернуться в тот день, когда я полетел в Литтл-Хэнглтон, я не изменю ничего. Ведь все, что с нами происходит — к лучшему.