| Название: | (The Journal) |
| Автор: | akorah |
| Ссылка: | https://archiveofourown.org/works/32744971?view_full_work=true |
| Язык: | Английский |
| Наличие разрешения: | Разрешение получено |
Не проверялось на грамотность 
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
Седьмой курс — декабрь
[1 декабря, нацарапано в дневнике, принадлежащем Теодору Нотту]
Гермиона? Это Невилл. Тео одолжил мне эту штуку. Это правда ты?
[1 декабря, нацарапано в дневнике, принадлежащем Гермионе Грейнджер]
Невилл! Ох, как я скучаю! Я так тобой горжусь! Тео все мне рассказал о твоей передвижной больнице. И мы с Гарри слышали, что ты пытался выкрасть Меч Гриффиндора.
[нацарапано в дневнике, принадлежащем Теодору Нотту]
Как там Гарри?
[нацарапано в дневнике, принадлежащем Гермионе Грейнджер]
В порядке. Рон решил пойти домой, чтобы навестить родителей, так что сейчас мы с ним вдвоем.
[нацарапано в дневнике, принадлежащем Теодору Нотту]
А Джинни в курсе? Она об этом ничего не говорила, и сложно представить, что она смогла бы о таком промолчать.
[нацарапано в дневнике, принадлежащем Гермионе Грейнджер]
Не говори ей пока ничего. Мы понимаем, почему Рону пришлось уйти.
[нацарапано в дневнике, принадлежащем Теодору Нотту]
А сама ты собираешься навестить родителей?
[нацарапано в дневнике, принадлежащем Гермионе Грейнджер]
Нет.
[нацарапано в дневнике, принадлежащем Теодору Нотту]
Тогда и Рон не должен был уходить к своим.
Когда мы сможем снова увидеться?
[нацарапано в дневнике, принадлежащем Гермионе Грейнджер]
Не знаю. Мы на задании по поручению Дамблдора. Сначала нужно все закончить, и потом уже сможем вернуться.
[нацарапано в дневнике, принадлежащем Теодору Нотту]
Есть какие-то временные рамки?
[нацарапано в дневнике, принадлежащем Гермионе Грейнджер]
Все это займет еще несколько месяцев как минимум. Как ты там?
[нацарапано в дневнике, принадлежащем Теодору Нотту]
Мы выживаем. Тео и Дафна просто гениальные ребята. Тео помогал нам с тем, чтобы не попадаться Пожирателям на глаза — патрулируют далеко не только Кэрроу; Дафна же крадет зелья у мадам Помфри. Ей даже удалось убедить Макгонагалл перепоручить ей их заказывать, и теперь при заказе она называет количество больше, чем нужно, так что из Больничного крыла мы выходим не с пустыми руками.
Ханна умудрилась выпросить у нескольких эльфов помочь с тем, чтобы все было стерильно, плюс они дают нам знать, какие из комнат мы можем использовать. Еще оказалось, что у Луны очень хорошо получаются заживляющие заклинания. Джинни и Шеймус держат гриффиндорцев под контролем. В целом, могло быть и хуже.
[нацарапано в дневнике, принадлежащем Теодору Нотту]
Ты плачешь?
[нацарапано в дневнике, принадлежащем Гермионе Грейнджер]
Я так вами горжусь. Всеми вами. До нас новости доходят редко, и я так по вам соскучилась.
[нацарапано в дневнике, принадлежащем Теодору Нотту]
Мы тоже соскучились. Пожелай Гарри от нас удачи, хорошо?
[нацарапано в дневнике, принадлежащем Гермионе Грейнджер]
Я не смогу сказать ему и не раскрыть дневник. Сам знаешь, какой у него характер, особенно если учесть, что Тео — Пожиратель.
[нацарапано в дневнике, принадлежащем Теодору Нотту]
Но он нам помогает.
[нацарапано в дневнике, принадлежащем Гермионе Грейнджер]
После того, что сделал Снейп, Гарри будет все равно.
[нацарапано в дневнике, принадлежащем Теодору Нотту]
Ну, в любом случае пожелай ему удачи.
[нацарапано в дневнике, принадлежащем Гермионе Грейнджер]
Хорошо. И еще: попроси Тео проверить Протеевы Чары на монетах. Хочу быть уверенной в том, что они не подведут вас в самый важный момент.
[нацарапано в дневнике, принадлежащем Теодору Нотту]
Он уже проверил пару недель назад. Сказал, что все в порядке.
[нацарапано в дневнике, принадлежащем Гермионе Грейнджер]
Хорошо. Поблагодари его за меня.
[нацарапано в дневнике, принадлежащем Теодору Нотту]
Можешь поблагодарить сама — возвращаю ему эту штуку. Будь на связи, ладно?
[нацарапано в дневнике, принадлежащем Гермионе Грейнджер]
Постараюсь. Пока, Невилл.
[нацарапано в дневнике, принадлежащем Теодору Нотту]
Пока, Гермиона.
[нацарапано в дневнике, принадлежащем Теодору Нотту]
Гермиона, это я.
[нацарапано в дневнике, принадлежащем Гермионе Грейнджер]
Спасибо тебе.
[нацарапано в дневнике, принадлежащем Теодору Нотту]
Снова плачешь.
[нацарапано в дневнике, принадлежащем Гермионе Грейнджер]
Ну конечно плачу! Невилл — первый человек, с которым я поговорила после стольких месяцев. За исключением тебя и Гарри, конечно. Ты… ты и правда им помогаешь?
[нацарапано в дневнике, принадлежащем Теодору Нотту]
Ну не то, чтобы я тут со Снейпом дуэлился. Просто помогаю наложить пару заклинаний раз в несколько дней. Если есть время, достаю зелье-другое.
[нацарапано в дневнике, принадлежащем Гермионе Грейнджер]
Ты и этого делать не обязан. Что Дафна, что ты — вы оба чудесные.
[нацарапано в дневнике, принадлежащем Теодору Нотту]
Не только мы. Сестра Дафны и ее друзья раз в неделю работают на Невилла. Они дежурят по очереди, чтобы не пропадать надолго. Но настоящий герой тут Невилл. Всего этого не было бы, если бы не он. Никогда не думал, что он на это способен. У него талант к организации, но из-за того, что столько лет его недооценивали, преподаватели даже и не подозревают о том, что он вообще в чем-то замешан.
[нацарапано в дневнике, принадлежащем Теодору Нотту]
Да перестань ты уже плакать. Из-за тебя вся страница сморщилась.
[нацарапано в дневнике, принадлежащем Гермионе Грейнджер]
Я знала, что ты можешь быть героем..
[нацарапано в дневнике, принадлежащем Теодору Нотту]
Ты приписываешь мне слишком много хорошего, Гермиона. Но я — не ты и не Невилл: хорошего во мне нет.
[нацарапано в дневнике, принадлежащем Гермионе Грейнджер]
Спокойной ночи, Теодор.
* * *
[3 декабря, нацарапано в дневнике, принадлежащем Гермионе Грейнджер]
Расскажи мне что-нибудь о себе.
[нацарапано в дневнике, принадлежащем Гермионе Грейнджер]
Я, вот, когда нервничаю, переставляю книги на полках. Конкретно сейчас они стоят по темам, но я подумываю о том, чтобы переставить их по алфавиту.
[3 декабря, нацарапано в дневнике, принадлежащем Теодору Нотту]
Ну я прям в шоке. Нет слов. Никогда бы не подумал.
[нацарапано в дневнике, принадлежащем Гермионе Грейнджер]
Сарказм тебе не идет.
[нацарапано в дневнике, принадлежащем Теодору Нотту]
Именно его ты любишь во мне больше всего.
[нацарапано в дневнике, принадлежащем Гермионе Грейнджер]
Так и есть. И всегда было.
[нацарапано в дневнике, принадлежащем Теодору Нотту]
Гермиона…
[нацарапано в дневнике, принадлежащем Теодору Нотту]
Чаще всего я не говорю вслух то, о чем думаю. Но когда дело касается тебя, я, походу, всегда говорю не думая.
[нацарапано в дневнике, принадлежащем Гермионе Грейнджер]
Опасно.
[нацарапано в дневнике, принадлежащем Теодору Нотту]
Смертельно.
* * *
[5 декабря, нацарапано в дневнике, принадлежащем Гермионе Грейнджер]
Несколько недель назад мне приснился о тебе кошмар — ты был Пожирателем смерти.
[5 декабря, нацарапано в дневнике, принадлежащем Теодору Нотту]
Я и есть Пожиратель.
[нацарапано в дневнике, принадлежащем Гермионе Грейнджер]
Да нет же. Ты был Пожирателем: тем, кто хладнокровно убивает людей, а не целитель, который зачаровывает снег в Большом зале.
[нацарапано в дневнике, принадлежащем Теодору Нотту]
Ты забываешь, из какой я семьи. Я способен на убийство, Гермиона.
[нацарапано в дневнике, принадлежащем Гермионе Грейнджер]
Нет, не способен. У тебя слишком сильно развито чувство справедливости. Сам говорил.
[нацарапано в дневнике, принадлежащем Теодору Нотту]
Убийство некоторых — оправданно.
* * *
[7 декабря, нацарапано в дневнике, принадлежащем Гермионе Грейнджер]
Ты же не думаешь так на самом деле.
[7 декабря, нацарапано в дневнике, принадлежащем Теодору Нотту]
Думаю.
[нацарапано в дневнике, принадлежащем Гермионе Грейнджер]
Для этого существует система правосудия! Мы не должны играть в Бога.
[нацарапано в дневнике, принадлежащем Теодору Нотту]
И что делать, если эта самая система правосудия не работает? Если убийцы разгуливают на свободе, а невинных ставят к стенке? Кто тогда восстанавливает равновесие? Мы в середине войны прежде всего потому, что у власти оказались не те люди.
[нацарапано в дневнике, принадлежащем Теодору Нотту]
Нечего ответить? На поле боя эти люди и глазом не моргнув убили бы тебя или чего похуже. Так что эти конкретные убийства — оправданы.
[нацарапано в дневнике, принадлежащем Гермионе Грейнджер]
Должен быть другой способ от них избавиться.
[нацарапано в дневнике, принадлежащем Теодору Нотту]
У этих твоих фениксовцев что, есть тюрьма, о которой я не знаю? Если преступника оставят на пороге в качестве подарка, они его закроют за решеткой или все-таки предложат свободу в обмен на информацию? И если второе, то будет эта информация стоить того, что он вернется на сторону Темного Лорда?
Я рад, что ты где-то там занимаешься своим заданием, потому что если бы ты увидела, что тут творится, это убило бы твой идеализм.
[нацарапано в дневнике, принадлежащем Гермионе Грейнджер]
Я не идеалистка. Если бы ты передал убийцу Ордену, они ни за что не стали бы с ним торговаться.
[нацарапано в дневнике, принадлежащем Теодору Нотту]
Вот он — идеализм чистой воды. Но давай поспорим: назови имя члена Ордена, и я устрою так, что им удастся поймать одного. Если он больше не объявится — ты выиграла. Но если я снова увижу его на стороне Темного Лорда, то победа за мной.
[нацарапано в дневнике, принадлежащем Гермионе Грейнджер]
Ладно. Кингсли.
[нацарапано в дневнике, принадлежащем Теодору Нотту]
Шеклболт? Он разве не в бегах уже несколько месяцев?
[нацарапано в дневнике, принадлежащем Гермионе Грейнджер]
Пусть это будет тебе вызовом.
[нацарапано в дневнике, принадлежащем Теодору Нотту]
Бросаешь Пожирателю смерти вызов в том, чтобы выкурить члена Ордена, который ушел в подполье? Не очень-то умная идея.
[нацарапано в дневнике, принадлежащем Гермионе Грейнджер]
Тебе поставили метку, но ты не Пожиратель.
[нацарапано в дневнике, принадлежащем Теодору Нотту]
Гермиона, что, если весь этот разговор просто напросто попытка вытащить из тебя информацию?
[нацарапано в дневнике, принадлежащем Гермионе Грейнджер]
Но это не так.
Хочешь доказать, что я — «идеалистка»? Передай кого-нибудь Кингсли прямо в руки и отчитайся об этом мне. Гарантирую: Кингсли этого человека на свободу не отпустит.
[нацарапано в дневнике, принадлежащем Теодору Нотту]
Да весь этот диалог и есть доказательство того, что ты — идеалистка.
[нацарапано в дневнике, принадлежащем Гермионе Грейнджер]
Спокойной ночи, Теодор.
* * *
[8 декабря, нацарапано в дневнике, принадлежащем Теодору Нотту]
Прошлой ночью отправил сову поверенному. Как оказалось, у Шеклболта есть племянница, которая ходит в Хогвартс, а у меня — спасибо Избранному — есть в запасе отслеживающее заклинание. Что по-твоему лучше: использовать ее кровь для того, чтобы его найти или придумать для этого дела какой-нибудь более мирный способ?
[нацарапано в дневнике, принадлежащем Теодору Нотту]
Если верить моей карте, у Шеклболта на удивление маленькая семья. И, по всей видимости, все они по большей части обитают в КоркеКорк (англ. Cork County) — графство на Юге Ирландии. — довольно странный выбор. Я думал, у маглов там своя собственная война в самом разгаре?
Как думаешь, если я отправлю Шеклболтам сову, они мне ответят?
* * *
[9 декабря, нацарапано в дневнике, принадлежащем Гермионе Грейнджер]
Ты что, уже его выследил? Используя его ПЛЕМЯННИЦУ?
[9 декабря, нацарапано в дневнике, принадлежащем Теодору Нотту]
Ну, прежде, чем с ней спутаться, я оказал тебе честь и дал возможность попротестовать. Но тебе, видимо, по четным дням нездоровится, а дело отлагательств не терпит. Если хочешь, чтобы я связался с Шеклболтом, то откладывать в долгий ящик нельзя.
[нацарапано в дневнике, принадлежащем Гермионе Грейнджер]
Но это же его племянница! Тео, это просто аморально.
[нацарапано в дневнике, принадлежащем Теодору Нотту]
В войне не побеждают моралью. Ну что, надломился уже твой идеализм? Я все же ожидал, что ты продержишься хотя бы до того момента, когда Шеклболт отпустит пленника, которого я доставлю.
[нацарапано в дневнике, принадлежащем Гермионе Грейнджер]
Я уверена, что был другой способ его найти.
[нацарапано в дневнике, принадлежащем Теодору Нотту]
Я мог попросить Амикуса допросить девчонку. Повезло, что она случайно порезалась на зельях в то время, как я зашел в Слагхорну. Ну и я же целитель.
[нацарапано в дневнике, принадлежащем Гермионе Грейнджер]
И сколько таких неслучайных случайностей ты уже исцелил?
[нацарапано в дневнике, принадлежащем Теодору Нотту]
Наконец-то догоняешь.
[нацарапано в дневнике, принадлежащем Гермионе Грейнджер]
Не знаю, что я там, по-твоему, догоняю.
[нацарапано в дневнике, принадлежащем Теодору Нотту]
Все ты знаешь.
Чем ты таким занята по четным числам, что не можешь со мной говорить?
* * *
[10 декабря, нацарапано в дневнике, принадлежащем Теодору Нотту]
Сейчас утро, плюс четное число месяца, так что, видимо, буду говорить сам с собой. Размышляю над тем, кого предложить Шеклболту. Есть очевидный вариант — это я сам, но твои фениксовцы попытаются склонить меня к тому, чтобы шпионить для них, как они попробовали сделать со Снейпом. Мое положение в Хогвартсе слишком ценно. Малфой настолько же ценный, но Крэбб и Гойл — недостаточно.
Мог бы предложить своего отца. Но он ни за что не выдал бы информацию, да и смерти Шеклболту я не желаю. То же самое касается большинства Пожирателей из ближнего круга. Может, можно отдать Петтигрю, но к нему доступа у меня нет.
Каждую ночь в Хогсмиде патрулируют восемь Пожирателей. Может, стоит как-нибудь поздним вечером заглянуть в Три Метлы, пропустить стаканчик-другой, но это все после того, как получу подтверждение насчет местоположения Шеклболта.
* * *
[11 декабря, нацарапано в дневнике, принадлежащем Гермионе Грейнджер]
Тео, перестань. Ты меня пугаешь.
[11 декабря, нацарапано в дневнике, принадлежащем Теодору Нотту]
Ты сама сказала мне доставить Шеклболту Пожирателя. Уговор есть уговор.
[нацарапано в дневнике, принадлежащем Гермионе Грейнджер]
Я не думала, что ты и правда это сделаешь.
[нацарапано в дневнике, принадлежащем Теодору Нотту]
Ни за что не поверю. Мне вот кажется, что ты думала, будто Пожиратель просто возьмет и из ниоткуда, оглушенный, объявится на пороге у Шеклболта.Ты не подумала о том, что этому предшествует целый процесс, точно так же, как ты отказывалась верить в то, после всего этого последует момент, когда Шеклболту придется взвесить ценность того, чтобы держать Пожирателя в заложниках против ценности информации, которую он может предоставить.
[нацарапано в дневнике, принадлежащем Гермионе Грейнджер]
Просто перестань, пожалуйста. Ты доказал, что прав.
[нацарапано в дневнике, принадлежащем Теодору Нотту]
Правда? Не забывай, что главный вопрос был в том, существует ли справедливость. Ты все же веришь в то, что Шеклболт отпустит виновного на свободу или наоборот?
[нацарапано в дневнике, принадлежащем Теодору Нотту]
Твое молчание громче всяких слов, Гермиона.
[нацарапано в дневнике, принадлежащем Гермионе Грейнджер]
Кингсли — аврор. Ловить темных волшебников — его работа. Он не стал бы просто так отпускать преступника.
[нацарапано в дневнике, принадлежащем Теодору Нотту]
Тогда я еще не донес до тебя свою мысль.
Следующие несколько дней меня не будет на связи.
[нацарапано в дневнике, принадлежащем Гермионе Грейнджер]
Тео, не надо.
[нацарапано в дневнике, принадлежащем Гермионе Грейнджер]
Теодор, пожалуйста.
[нацарапано в дневнике, принадлежащем Гермионе Грейнджер]
Тео, ты меня пугаешь. Пожалуйста, пожалуйста, прошу тебя, остановись. Прости меня. Пожалуйста, не надо.
* * *
[13 декабря, нацарапано в дневнике, принадлежащем Гермионе Грейнджер]
Тео, что ты творишь? Мне очень страшно. Я отказываюсь верить в то, что ты можешь кому-нибудь причинить вред. Но ты так старательно пытаешься убедить меня в обратном, и мне за тебя страшно. Ты не такой. Ты — выше этого. Ты хороший. Ты лучше их всех. Прошу тебя, перестань пытаться переубедить меня в этом.
Тео, я люблю тебя. Я тебя люблю. Пожалуйста, хватит.
* * *
[15 декабря, нацарапано в дневнике, принадлежащем Теодору Нотту]
Дело не во мне, Гермиона. Я не пытаюсь убедить тебя в том, что я опасен. Я пытаюсь заставить тебя осознать то, что идет война, и правила тут другие. Я пытаюсь сделать так, чтобы тебе захотелось быть настолько далеко от всего этого, насколько это вообще возможно.
В субботу я нашел мать Шеклболта. Не переживай, с ней все в порядке. На самом деле, когда я предложил усилить защитное поле над домом, она назвала меня милым молодым человеком. По-моему их Фиделиус ослабел.
Поэтому-то и обнаружить местоположение Шеклболта было несложно. Утром, как только проснется, он найдет на пороге человека по имени Антиох Макэлрой. Макэлрой отвечает за контроль над расписанием по дежурствам в Хогсмиде и имеет длинный список преступлений — каких именно, я лучше тебе говорить не буду. Что, думаешь, выберет Шеклболт?
[15 декабря, нацарапано в дневнике, принадлежащем Гермионе Грейнджер]
Я не могу в это поверить.
[нацарапано в дневнике, принадлежащем Теодору Нотту]
Можешь.
[нацарапано в дневнике, принадлежащем Гермионе Грейнджер]
Не надо воспринимать все так буквально. Ты знаешь, что я не это имею в виду. Я не могу поверить в то, что ты выследил и Кингсли, и Пожирателя.
[нацарапано в дневнике, принадлежащем Теодору Нотту]
Это я-то воспринимаю все буквально? Гермиона, ты сама бросила мне вызов.
[нацарапано в дневнике, принадлежащем Гермионе Грейнджер]
Ну так это не значит, что ты обязательно должен был его принять. Существует мораль. Правильное и неправильное. И то, что сделал ты — однозначно неправильно.
[нацарапано в дневнике, принадлежащем Теодору Нотту]
Нет никакой морали, Гермиона. Если, конечно, хочешь выиграть войну. Взятие в плен солдата даже Женевские Конвенции едва нарушает.
Ну так что, по-твоему, выберет Шеклболт?
[нацарапано в дневнике, принадлежащем Гермионе Грейнджер]
Само существование Женевских Конвенций является доказательством существование морали и этики во время войны. И брать в плен является нарушением. Что ты вообще знаешь о магловских соглашениях?
[нацарапано в дневнике, принадлежащем Теодору Нотту]
Ты целенаправленно избегаешь вопроса или оттягиваешь время, думая над ответом?
Очевидно, что волшебники тоже подписали Женевские Конвенции. Война, магическая или магловская — не важно — затрагивает оба мира. Соглашение нарушает взятие в плен гражданских. И принуждение гражданских к службе тоже. Но я что-то не вижу, чтобы ты проклинала Дамблдора за то, что он превратил Поттера в своего маленького солдатика.
* * *
[15 декабря, нацарапано в дневнике, принадлежащем Гермионе Грейнджер]
Да будет тебе известно: мы с Гарри на это пошли добровольно. Дамблдор ни к чему Гарри не принуждал, по сравнению с Волдемортом, который именно это с тобой и Малфоем сделал.
Макэлрой слишком ценный. Ты знал, что Кингсли выберет отпустить его. Иметь доступ к человеку, который отвечает за составление дежурств в Хогсмиде — слишком важно. Ты должен был выбрать кого-нибудь другого.
[15 декабря, нацарапано в дневнике, принадлежащем Теодору Нотту]
Впечатляет. На то, чтобы извернуться и подстроить логику под то, чтобы сохранить идеализм у тебя ушло всего шесть часов. То есть если Шеклболт возьмет его в заложники, то это у него такая твердая мораль, но если отпустит, то виноват я, потому что принес слишком уж ценного пленника? Так не работает, Гермиона. Но приятно видеть, что в Шеклболта ты веришь больше, чем в меня — первое с твоей стороны мудрое решение за последние месяцы.
[нацарапано в дневнике, принадлежащем Гермионе Грейнджер]
Это совсем не так! Я в тебя верю!
[нацарапано в дневнике, принадлежащем Теодору Нотту]
Прекрати
[нацарапано в дневнике, принадлежащем Гермионе Грейнджер]
Тео, это правда
[нацарапано в дневнике, принадлежащем Теодору Нотту]
Тогда почему ты
[нацарапано в дневнике, принадлежащем Гермионе Грейнджер]
Прекрати, пожалуйста
[нацарапано в дневнике, принадлежащем Теодору Нотту]
вешаешь на меня решение
[нацарапано в дневнике, принадлежащем Гермионе Грейнджер]
Не вешаю я
[нацарапано в дневнике, принадлежащем Теодору Нотту]
которое Шеклболт совершенно точно примет?
Да как же не вешаешь? Грейнджер, прочти, что сама написала.
[нацарапано в дневнике, принадлежащем Гермионе Грейнджер]
Грейнджер? Отлично, конечно, Тео. Я тебя ни в чем не виню.
[нацарапано в дневнике, принадлежащем Теодору Нотту]
У тебя голова не болит от того, как в твоем мозгу одновременно уживаются абсолютно противоположные взгляды? Если ты меня ни в чем не винишь, тогда тебе придется признать, что решение Шеклболта полностью на его совести. Сможешь?
* * *
[16 декабря, нацарапано в дневнике, принадлежащем Теодору Нотту]
Что и требовалось доказать.
* * *
[17 декабря, нацарапано в дневнике, принадлежащем Гермионе Грейнджер]
Прости меня.
[17 декабря, нацарапано в дневнике, принадлежащем Теодору Нотту]
За что ты извиняешься?
[нацарапано в дневнике, принадлежащем Гермионе Грейнджер]
Просто прости.
[нацарапано в дневнике, принадлежащем Теодору Нотту]
Так не пойдет. Ты должна сказать, за что именно извиняешься. Хочешь попробую угадать? Ты извиняешься за то, что разозлила меня, но не за то, что сказала. И этого не достаточно.
[нацарапано в дневнике, принадлежащем Гермионе Грейнджер]
Ладно. Да. Прости за то, что мы поругались, но я все еще считаю, что тебе вообще не нужно было делать то, что ты сделал.
[нацарапано в дневнике, принадлежащем Теодору Нотту]
Поругались? Гермиона, мы до сих пор ругаемся.
Чего мне не нужно было делать? Принимать твой вызов? Если не была готова к последствиям, то не надо было вообще его бросать.
[нацарапано в дневнике, принадлежащем Гермионе Грейнджер]
Ну так не нужно было меня подначивать!
[нацарапано в дневнике, принадлежащем Теодору Нотту]
Ты мне его бросила. Я не стану брать на себя ответственность ни за твое решение, ни за решение, которое сделает Шеклболт. Я отвечаю за свои решения, ты — за свои, а Шеклболт — за свои.
[нацарапано в дневнике, принадлежащем Гермионе Грейнджер]
Решения типа принять темную метку? Возьмешь полностью на себя ответственность за это?
[нацарапано в дневнике, принадлежащем Теодору Нотту]
Я уже говорил тебе, что принять метку было моим собственным выбором.
[нацарапано в дневнике, принадлежащем Гермионе Грейнджер]
Под угрозой смерти, Тео! Это не решение, это принуждение.
[нацарапано в дневнике, принадлежащем Теодору Нотту]
Не забудь рассказать это Визенгамоту, если эта сраная война когда-нибудь кончится.
[нацарапано в дневнике, принадлежащем Гермионе Грейнджер]
Перестань уже строить из себя злодея.
[нацарапано в дневнике, принадлежащем Теодору Нотту]
А ты перестань видеть во мне героя.
[нацарапано в дневнике, принадлежащем Гермионе Грейнджер]
Ты хороший человек, Тео.
[нацарапано в дневнике, принадлежащем Теодору Нотту]
Гермиона, Избранный тут Поттер — не я. Если тебе так не хватает героя, чтобы на него молиться, то можешь вернуться к своему соседу по комнате.
[нацарапано в дневнике, принадлежащем Гермионе Грейнджер]
Не надо так говорить.
[нацарапано в дневнике, принадлежащем Теодору Нотту]
Как? Правду? Гермиона, я, черт возьми, по другую сторону баррикад в этой войне.
[нацарапано в дневнике, принадлежащем Гермионе Грейнджер]
Не по своей воле.
[нацарапано в дневнике, принадлежащем Теодору Нотту]
Именно что по своей. Что из фразы «я отвечаю за свои решения» тебе непонятно? Ты слишком умная для того, чтобы быть такой тупой.
[нацарапано в дневнике, принадлежащем Гермионе Грейнджер]
При этом ты выбрал помогать Невиллу. Не понимаю, почему ты не видишь в себе добро, Тео.
[нацарапано в дневнике, принадлежащем Теодору Нотту]
И это говорит женщина, которая была в ярости из-за того, что я сдержал слово и доставил пожирателя на порог дома Шеклболта.
[нацарапано в дневнике, принадлежащем Гермионе Грейнджер]
Это другое.
[нацарапано в дневнике, принадлежащем Теодору Нотту]
Да в смысле? Каким это образом, Гермиона? Ты не можешь выбирать, в какую часть моей личности верить. Как не можешь и выбирать «любить» меня невзирая на мою фундаментальную веру в личную ответственность или невзирая на то, что я считаю справедливостью. Ты не можешь утверждать, что любишь меня, и в то же время ненавидеть саму мою суть, Гермиона.
[нацарапано в дневнике, принадлежащем Гермионе Грейнджер]
Так нечестно. Нечестно, Тео. Я тебя не ненавижу, и ты не можешь просто брать и использовать тот факт, что я люблю тебя, против меня же самой. Я понимаю, что ты считаешь, будто ответственность за то, что Волдеморт заставил тебя делать лежит на тебе, но это не так. Я понимаю, что ты думаешь, будто в мире больше не осталось справедливости, и что ты пытаешься мне это доказать, но справедливость есть.
[нацарапано в дневнике, принадлежащем Теодору Нотту]
Отлично, ты только что подтвердила мою точку зрения. Спокойной ночи, Гермиона.
* * *
[18 декабря, нацарапано в дневнике, принадлежащем Теодору Нотту]
-неавторизованный пароль- Какого хера ты сделал с Тео? Ты хоть в курсе, как его сложно вывести из себя? Сегодня он сцепился с Амикусом — я был уверен, что Амикус нашлет на него Круцио. Тео повезло, что Амикус до смерти боится его отца, иначе урок по темным искусствам кончился бы совсем по-другому.
Тео огрызнулся на Дафну, а они вообще никогда не ругаются. Так что что ты бы там ни делал, тебе нужно прекратить это нахрен. — Б.
[нацарапано в дневнике, принадлежащем Теодору Нотту]
-неавторизованный пароль- Тео только что прямо посреди гостиной поссорился с Малфоем. На палочках. Дафне пришлось оглушить Тео, чтобы он не проклял Малфоя, но, что самое важное, чтобы он не успел сказать что-нибудь про то, что он спутался с Лонгботтомом — это было бы смертным приговором. Малфой уже подозревает, что Тео не верен Темному Лорду. Слышать подтверждения этому от Тео было бы совсем некстати.
Так что что бы ты там не натворил, исправь все, пока Тео не подписал себе смертный приговор. А еще лучше, если ты вообще перестанешь с ним общаться. От тебя одни неприятности. — Б.
* * *
[21 декабря, нацарапано в дневнике, принадлежащем Гермионе Грейнджер]
У меня есть для тебя подарок на день рождения. Если ты, конечно, хочешь его получить.
[21 декабря, нацарапано в дневнике, принадлежащем Теодору Нотту]
И?
[нацарапано в дневнике, принадлежащем Гермионе Грейнджер]
Сперва мне нужно, чтобы ты мне кое-что пообещал.
[нацарапано в дневнике, принадлежащем Теодору Нотту]
Мне накажут, если я это обещание не выполню?
[нацарапано в дневнике, принадлежащем Гермионе Грейнджер]
Тео, прости меня.
[нацарапано в дневнике, принадлежащем Теодору Нотту]
Поздновато.
[нацарапано в дневнике, принадлежащем Гермионе Грейнджер]
Мне искренне жаль, клянусь. Я изначально не должна была бросать тебе вызов и заставлять проделывать все это с Кингсли. И не имела право злиться, когда ты в конце концов его выполнил. Ты прав: я ни разу не задумалась над тем, что именно потребуется сделать для того, чтобы завершить такое задание, и я прошу прощения за то, что сказала тебе это сделать.
[нацарапано в дневнике, принадлежащем Теодору Нотту]
Звучит значительно лучше, чем твое последнее извинение, но новых обещаний давать не стану, пока не узнаю, в чем подвох.
[нацарапано в дневнике, принадлежащем Гермионе Грейнджер]
Я хочу, чтобы ты поговорил с домашним эльфом Гарри.
[нацарапано в дневнике, принадлежащем Теодору Нотту]
С домашним эльфом Избранного? Ты хочешь, чтобы я поговорил с эльфом?
[нацарапано в дневнике, принадлежащем Гермионе Грейнджер]
Он в штаб-квартире, и нам пришлось оставить его одного еще в сентябре. Я просто с ума схожу от мысли, что он даже не знает, почему нам пришлось уйти, не попрощавшись.
[нацарапано в дневнике, принадлежащем Теодору Нотту]
В штаб-квартире. Площадь Гриммо? Ты хочешь, чтобы я пошел на Площадь Гриммо? Ты хочешь, чтобы я пошел на Гриммо и поговорил с эльфом?
[нацарапано в дневнике, принадлежащем Гермионе Грейнджер]
Ты что, специально так снисходительно отвечаешь?
[нацарапано в дневнике, принадлежащем Теодору Нотту]
Я просто не могу до конца в это поверить. Кроме Яксли никто на Гриммо попасть не может, а он возвращаться туда отказывается.
[нацарапано в дневнике, принадлежащем Гермионе Грейнджер]
Штаб-квартира Ордена Феникса находится по адресу: Площадь Гриммо, 12, Лондон.
[нацарапано в дневнике, принадлежащем Теодору Нотту]
Гермиона, ты что, Хранитель Тайны?
[нацарапано в дневнике, принадлежащем Гермионе Грейнджер]
Ага. Только сотри сразу то, что я написала, чтобы Блейз не смог прочесть у тебя через плечо.
Когда переступаешь порог, срабатывает проклятие — это, наверное, и испугало Яксли. Тебе нужно будет сказать, что ты его не убивал. Сказать проклятию, а не Яксли.
[нацарапано в дневнике, принадлежащем Теодору Нотту]
Жутковато.
[нацарапано в дневнике, принадлежащем Гермионе Грейнджер]
Все претензии к профессору Грюму.
[нацарапано в дневнике, принадлежащем Теодору Нотту]
Почему ты даешь мне доступ к своей штаб-квартире?
[нацарапано в дневнике, принадлежащем Гермионе Грейнджер]
Потому что я тебе доверяю.
[нацарапано в дневнике, принадлежащем Теодору Нотту]
Гермиона.
[нацарапано в дневнике, принадлежащем Гермионе Грейнджер]
Чернила проступили через страницу. Я знаю, что ты зачеркнул фразу с Тайной.
[нацарапано в дневнике, принадлежащем Теодору Нотту]
Это охренеть какой способ доказать, что ты до сих пор мне доверяешь.
[нацарапано в дневнике, принадлежащем Гермионе Грейнджер]
Гриффиндорцы. Все или ничего.
[нацарапано в дневнике, принадлежащем Теодору Нотту]
Именно поэтому вы постоянно в одном великодушном жесте от того, чтобы умереть. И что, ты хочешь, чтобы я поговорил с эльфом?
[нацарапано в дневнике, принадлежащем Гермионе Грейнджер]
Его зовут Кричер. Тебе нужно будет ему сказать, что ты — друг Гарри. Я ему не очень нравлюсь. Можешь передать ему, что мы знаем, как можно уничтожить медальон?
[нацарапано в дневнике, принадлежащем Теодору Нотту]
Какой медальон?
[нацарапано в дневнике, принадлежащем Гермионе Грейнджер]
Этого я тебе сказать не могу.
[нацарапано в дневнике, принадлежащем Теодору Нотту]
Ну, теперь я заинтригован. Упоминать что-то, что не можешь объяснить — грубо. Это как если бы я упомянул руну, над которой сейчас работаю.
[нацарапано в дневнике, принадлежащем Гермионе Грейнджер]
Какую руну?
[нацарапано в дневнике, принадлежащем Теодору Нотту]
Не могу сказать.
[нацарапано в дневнике, принадлежащем Гермионе Грейнджер]
Погоди, нет, так не пойдет.
[нацарапано в дневнике, принадлежащем Теодору Нотту]
Расскажи, что за медальон.
[нацарапано в дневнике, принадлежащем Гермионе Грейнджер]
Не могу.
[нацарапано в дневнике, принадлежащем Теодору Нотту]
Тогда и я о своей руне рассказать не могу.
[нацарапано в дневнике, принадлежащем Гермионе Грейнджер]
Ладно. Я тебя поняла.
[нацарапано в дневнике, принадлежащем Теодору Нотту]
Отлично, а то я уже начал переживать.
[нацарапано в дневнике, принадлежащем Гермионе Грейнджер]
Так ты поговоришь с Кричером?
[нацарапано в дневнике, принадлежащем Теодору Нотту]
Почему мне это все кажется больше похожим на одолжение для тебя, а не на подарок для меня?
[нацарапано в дневнике, принадлежащем Гермионе Грейнджер]
Уверена, ты найдешь способ извлечь из этого выгоду для себя. Ты всегда можешь использовать особняк как убежище. По последним подсчетам там было 17 спален.
[нацарапано в дневнике, принадлежащем Теодору Нотту]
Семнадцать? Это официально больше, чем в моем фамильном поместье. А бальная комната и две кухни там тоже есть?
[нацарапано в дневнике, принадлежащем Гермионе Грейнджер]
У тебя есть бальная комната и две кухни?
[нацарапано в дневнике, принадлежащем Теодору Нотту]
Вопросы тут задаю я.
[нацарапано в дневнике, принадлежащем Гермионе Грейнджер]
Нет. Если бы даже и были, то их переделали бы в спальни.
[нацарапано в дневнике, принадлежащем Теодору Нотту]
Вздохнул с облегчением. Очень не хотелось бы думать, что мой дом хуже, чем у Избранного. У него там, наверное, количество секретных ходов и близко не стоит.
[нацарапано в дневнике, принадлежащем Гермионе Грейнджер]
Ну конечно же у тебя дома есть потайные ходы.
[нацарапано в дневнике, принадлежащем Теодору Нотту]
Как вообще можно жить в доме, в котором нет потайных ходов и подвалов?
[нацарапано в дневнике, принадлежащем Гермионе Грейнджер]
Можно, Теодор. В доме, где я выросла, нет ни одного секретного хода.
[нацарапано в дневнике, принадлежащем Теодору Нотту]
И вот поэтому-то ты не на Слизерине. Мы взращены в секретных ходах.
[нацарапано в дневнике, принадлежащем Гермионе Грейнджер]
Уверенна, так и есть. Ну, если найдешь какие-нибудь ходы на Гриммо, дай знать, но я думаю, что это обычный лондонский дом.
[нацарапано в дневнике, принадлежащем Теодору Нотту]
С семнадцатью спальнями.
[нацарапано в дневнике, принадлежащем Гермионе Грейнджер]
Туше.
[нацарапано в дневнике, принадлежащем Теодору Нотту]
Хогвартс-экспресс приближается к Кингс-Кросс. Мне пора.
[нацарапано в дневнике, принадлежащем Гермионе Грейнджер]
Пока, Теодор. Пожалуйста, будь осторожен.
[нацарапано в дневнике, принадлежащем Теодору Нотту]
Ты тоже.
* * *
[23 декабря, нацарапано в дневнике, принадлежащем Теодору Нотту]
Эльф передает, что понимает, почему «мастер Гарри» не смог вернуться, и потом он сказал довольно ужасные вещи про то, как вы с Уизли подвергаете Поттера опасности. И он начала всхлипывать, когда я упомянул медальон.
[23 декабря, нацарапано в дневнике, принадлежащем Гермионе Грейнджер]
Ну да, все верно. Были какие-то проблемы с тем, чтобы попасть в дом?
[нацарапано в дневнике, принадлежащем Теодору Нотту]
Вообще никаких. По-моему, там кто-то живет. В раковине недавно использованная посуда, и я чувствовал запах кофе.
[нацарапано в дневнике, принадлежащем Гермионе Грейнджер]
Наверное, это Римус. В последний раз, когда мы его видели, у него был тяжелый период.
[нацарапано в дневнике, принадлежащем Теодору Нотту]
Люпин? Гермиона, ты хоть представляешь, как я могу использовать такого рода информацию? Тебе нужно перестать настолько мне доверять.
[нацарапано в дневнике, принадлежащем Гермионе Грейнджер]
Я же не Яксли это говорю. Я говорю тебе.
[нацарапано в дневнике, принадлежащем Теодору Нотту]
А если Темный Лорд решит покопаться у меня в голове? Ты знаешь, я никогда не предам тебя сознательно, но это не значит, что в какой-то момент этого не сможет произойти. Тебе нужно быть осторожнее. Сейчас я отчитываюсь только перед отцом, но если Темный Лорд когда-нибудь догадается о том, что я могу делать с кровными рунами, то все изменится.
[нацарапано в дневнике, принадлежащем Гермионе Грейнджер]
А как же окклюменция?
[нацарапано в дневнике, принадлежащем Теодору Нотту]
У каждого есть слабое место. Мои — окклюменция и избегать маглорожденных ведьм.
[нацарапано в дневнике, принадлежащем Гермионе Грейнджер]
И правописание.
[нацарапано в дневнике, принадлежащем Теодору Нотту]
Сказать, что получается просто ужасно у тебя? Кроме буквальности и доверия не тем людям?
[нацарапано в дневнике, принадлежащем Гермионе Грейнджер]
Грубо.
[нацарапано в дневнике, принадлежащем Теодору Нотту]
Зато правда.
[нацарапано в дневнике, принадлежащем Гермионе Грейнджер]
Я устала ругаться на эту тему. У тебя доброе сердце, независимо от метки и того, кто твой отец, и за что ты там еще себя порицаешь.
[нацарапано в дневнике, принадлежащем Теодору Нотту]
Какая польза от доброго сердца, если душа разрушена?
[нацарапано в дневнике, принадлежащем Гермионе Грейнджер]
Есть способы вернуть душу в прежнее состояние. Я наткнулась на это в этом году во время исследования.
[нацарапано в дневнике, принадлежащем Теодору Нотту]
Что ты, во имя Мерлина, такого исследовала, что теперь знаешь, как восстановить разрушенную душу?
[нацарапано в дневнике, принадлежащем Гермионе Грейнджер]
Не важно. Суть в том, что способ есть. Тебе нужно искренне раскаяться в том, что ты сотворил.
[нацарапано в дневнике, принадлежащем Теодору Нотту]
В таком случае, думаю, что останусь с разрушенной душой навсегда.
[нацарапано в дневнике, принадлежащем Гермионе Грейнджер]
Я в это не верю.
[нацарапано в дневнике, принадлежащем Теодору Нотту]
Ты не знаешь, что я сделал или почему я это сделал, но я говорю тебе, что никогда не раскаюсь относительно принятых решений.
Это как-то связано с медальоном?
[нацарапано в дневнике, принадлежащем Гермионе Грейнджер]
Не могу тебе рассказать. Может, ты раскаешься в том, что сделал, когда будешь старше. Тебе даже восемнадцати нет. Все еще может поменяться в будущем.
[нацарапано в дневнике, принадлежащем Теодору Нотту]
Говоришь так, будто думаешь, что мы переживем этот год.
Это связано с медальоном. Поэтому ты хотела, чтобы эльф узнал, что ты собираешься его уничтожить. Ты вычитала о том, как восстановить душу, и ты собираешься уничтожить медальон.
[нацарапано в дневнике, принадлежащем Гермионе Грейнджер]
Сможем продержаться еще как минимум 8 дней.
[нацарапано в дневнике, принадлежащем Теодору Нотту]
Это крестраж, да? Черт возьми, ну конечно у Него есть крестраж. Черт.
[нацарапано в дневнике, принадлежащем Теодору Нотту]
Стоп. Стоп. Ох, твою ж мать, нет! Его крестраж у вас с Поттером? Гермиона, ты хоть осознаешь, что это значит? Ты, что, носишь туда-сюда маленький кусок ДУШИ Темного Лорда? Куда бы вы ни пошли? Если домовой эльф Поттера знает об этом, то значит, он у вас на руках уже несколько месяцев. Гермиона, это слишком опасно, ты, сумасшедшая, бесконечно безрассудная гриффиндорка. Прошу, скажи, что хотя бы наложила на эту штуку какое-нибудь сдерживающее заклинание, чтобы она не излучала вокруг Темную магию.
[нацарапано в дневнике, принадлежащем Теодору Нотту]
ГЕРМИОНА.
[нацарапано в дневнике, принадлежащем Гермионе Грейнджер]
Следи за речью.
Не смогла найти заклинание, которое бы держалось.
[нацарапано в дневнике, принадлежащем Теодору Нотту]
ДА ТВОЮ МАТЬ.
[нацарапано в дневнике, принадлежащем Гермионе Грейнджер]
Всего их шесть, ну или было шесть. Дневник, кольцо, медальон, чаша, змея, и еще один, который мы пока не определили. Дневник и кольцо уничтожены. Нам осталось достать последние четыре.
[нацарапано в дневнике, принадлежащем Теодору Нотту]
Боже, несколько крестражей. Меня сейчас вырвет. Ты хоть знаешь, что нужно сделать, чтобы создать его? Потому что я знаю, и это в сравнение не идет с самой ужасной твоей фантазией. Не могу себе представить создание хотя бы одного, а я, когда дело касается Темных искусств, не особо привередлив. И, нет, рассказывать не собираюсь.
Это и есть ваше задание? Уничтожение крестражей? Разве нет, не знаю, авроров, которые прошли настоящую подготовку и могут делать это вместо двух школьников?
[нацарапано в дневнике, принадлежащем Гермионе Грейнджер]
Тот же вопрос к Волдеморту и тому, как он выбирает Пожирателей.
[нацарапано в дневнике, принадлежащем Теодору Нотту]
Ну да, а Темный Лорд у нас оплот морали.
Гермиона, мне нельзя об этом знать. Мне нужно это забыть. Нужно попросить Малфоя наложить на меня Обливейт, и никогда не узнать об этом снова. Если Темный Лорд узнает, что я в курсе, то это — верная смерть.
* * *
[25 декабря, нацарапано в дневнике, принадлежащем Гермионе Грейнджер]
Блейз сказал, что от меня одни неприятности.
[25 декабря, нацарапано в дневнике, принадлежащем Теодору Нотту]
Он прав.
[нацарапано в дневнике, принадлежащем Гермионе Грейнджер]
Хорошо.
Береги себя, Тео. Счастливого Рождества.
[нацарапано в дневнике, принадлежащем Теодору Нотту]
Гермиона.
[нацарапано в дневнике, принадлежащем Теодору Нотту]
ГЕРМИОНА.
[нацарапано в дневнике, принадлежащем Теодору Нотту]
Гермиона, что ты задумала?
[нацарапано в дневнике, принадлежащем Теодору Нотту]
Гермиона Джин Грейнджер.
[нацарапано в дневнике, принадлежащем Гермионе Грейнджер]
В прошлом году ты перестал писать мне ради моей безопасности. Я возвращаю долг.
Возвращайся, когда все это закончится.
[нацарапано в дневнике, принадлежащем Теодору Нотту]
Гермиона.
[нацарапано в дневнике, принадлежащем Теодору Нотту]
Да черт возьми, Гермиона.
[нацарапано в дневнике, принадлежащем Теодору Нотту]
Тебе лучше выжить в этой войне или я никогда тебя не прощу нахрен.
[нацарапано в дневнике, принадлежащем Теодору Нотту]
Счастливого Рождества.
* * *
Курс седьмой — декабрь: Гермиона
Как же он ее бесил.
Кто вообще похищает человека просто для того, чтобы что-то доказать? И помимо этого, как вообще Тео — восемнадцатилетний ученик школы — смог выследить аврора в бегах и похитить Пожирателя смерти, а потом к тому же подружиться с матерью этого самого аврора? И все это за неделю. Неделю!
В то утро, когда Тео доставил Макэлроя Кингсли, Гермиона наконец осознала, что Тео на самом деле был опасным человеком. И что, может быть, ее кошмар, в котором Тео убивал людей в Хогсмиде, был не проекцией ее потаенных страхов, а тем, на что он на самом деле был способен. Он был умным. Даже слишком. Он разработал заклинание, которое скрывало его на Карте Мародеров, и вырезал руны на деревянном браслете. Но еще до этого он создал отслеживающее заклинание.
И с помощью этого заклинания от выследил Кингсли — она была просто уверена в этом. Она показала Тео Карту Мародеров, а потом он нашел Кингсли. Это было совпадением.
— Гарри, можно одолжить у тебя Карту? — спросила Гермиона, когда Гарри вернулся с дежурства. Он слишком устал, и чего-то помимо зевка в качестве реакции ожидать от него не стоило. Гарри вытащил карту из-под матраса, и Гермиона по привычке потерла левое запястье, на котором она носила браслет, пока они с Тео были вместе.
— Ищешь кого-то конкретного? — спросил Гарри. — Рон на ней так и не появился.
Упоминание Рона на секунду заставило Гермиону застыть. Она так злилась на Тео, что совсем забыла о том, как разочарована она была в Роне. Разочарованность эта снова дала о себе знать, как напоминает о ране свежий шрам — без резкого ощущения режущей боли.
— Просто гриффиндорцев, — соврала Гермиона, забирая карту у Гарри, — хочу убедиться, что они в порядке.
Уже ближе к правде.
Она раскрыла карту на маленьком столике и стала наблюдать за передвигающимися точками. Все еще чувствуя вину за ложь, она сперва осмотрела часть с Башней Гриффиндора и увидела, что в гостинной находились Джинни Уизли с Шеймусом Финниганом, а также пара людей с четвертого курса — или нет, сейчас они уже на пятом. Гермиона всомнила, как Невилл рассказал, что Джинни и Шеймус в этом году выступали в роли глав Гриффиндора, и ей стало любопытно, не попали ли в беду эти пятикурсники.
На то, чтобы отыскать на карте Невилла у нее ушло чуть больше времени. Он был в комнате, полной людей, недалеко от кабинета профессора Макгонагалл. Между кроватям и точками с именами, которые Гермиона не узнавала, быстро передвигалась Ханна Абботт. Астория Гринграсс и Луна Лавгуд обе находились в смежной комнате с…
Теодором Ноттом. Анти-отслеживающего браслета на нем не было.
Все трое стояли в противоположных углах — каждый над своим котлом — окруженные столами и шкафами, которые были доверху набиты разными ингредиентами. Через дверь прошел Невилл Лонгботтом, а Луна Лавгуд зашла в комнату, которая совершенно очевидно была госпиталем. Через мгновение к оставленному без присмотра котлу Луны Лавгуд подошел Теодор Нотт. Дверки шкафа отворились, и к Астории Гринграсс полетело несколько небольших предметов. Гермиона предположила, что зелий, который Дафна воровала для Невилла и Ханны, было недостаточно.
Гермиона оторвала взгляд от имени Тео и посмотрела на гостиную Слизерина. Блейз Забини читал на кровати в маленьком общежитии. На другой кровати спал Винсент Крэбб. В общей гостиной, отвернувшись от Панси Паркинсон и Трейси Девис, в кресле сидел Драко Малфой.
Наконец, в практически пустом коридоре, неподалеку от Северуса Снейпа, она нашла Дафну Гринграсс. На противоположных концах коридора стояли Минерва Макгонагалл и Помона Спраут. Гермионе было любопытно, подозревала ли Дафна о том, что профессоры за ней следили.
В палатке раздалось фырканье и вывело Гермиону из задумчивости, отчего она подскочила на месте. Уже заметно рассвело, и Гарри крепко спал на своей койке.
Гермиона быстро наложила чары Темпуса и поняла, что смотрела на карту уже больше часа. Неудивительно, что она столько раз ловила с ней Гарри. Наблюдать за своими друзьями и однокурсниками, видеть подтверждение их существования вызывало привыкание.
Вопреки здравому смыслу, она позволила себе снова взглянуть на Тео. Он все так же был в кабинете зелий, но Астории и Невилла уже не было. Сидя за столом, Гермиона почувствовала, что журнал ее нагрелся.
На странице темно-красными чернилами едва разборчивым почерком было написано «Это я-то воспринимаю все буквально?». Гермиона наболюдала, как за этим предложением последовало «Гермиона, ты сама бросила мне вызов».
Ну да. Они же ругаются.
Гермиона быстро написала ответ и взглянула на карту: Тео не двигался. Было так странно видеть его крошечную копию в Хогвартсе, в то время как страницы дневника кровоточили его гневным почерком. Внезапно у нее перед глазами возник образ Пожирателя смерти с проницательным взглядом и откинутым капюшоном, которого она видела в своем кошмаре, сидящем в классе Снейпа в подземельях, окруженного дымящимися котлами с ядами и пишущего в темноте.
Он ее пугал. Тео, настоящий Тео, тот, с которым она в данный момент ссорилась, пугал ее, и от осознания этого факта ей стало не по себе. Она не могла оправдать самое настоящее похищение человека, и не важно, был он Пожирателем или нет. Да, Тео был прав: Женевские Конвенции позволяли брать солдат в плен, но тогда нужно было бы признать, что в данный момент была самая настоящая война.
Может, они с Гарри слишком давно ни с кем не виделись. Даже при том, что передвигались они с той целью, чтобы скрыться, забыть об опасности было довольно легко. У них не было связи. Была война, настоящая война с настоящими смертями и разрушением. Головой Гермиона осознавала, с чем столкнулся Волшебный мир, но в душе она очень устала жить в палатке.
Блейз быстро и эффективно донес до нее важную мысль. Даже когда Тео раздражался, он оставался спокойным и уравновешенным, возможно, даже слишком спокойным. Она видела его в гневе всего лишь однажды, когда вернулась после боя с его отцом в Министерстве, и то на долю секунды. Ссориться на протяжении нескольких дней было для него нехарактерным.
Она облажалась. По полной.
На то, чтобы написать настоящее извинение у нее ушло несколько часов. Но естественно, Тео просто взял и догадался о крестражах. В тот момент Гермиона многое отдала бы за то, чтобы Тео оказался малость менее сообразительным. Она считала, что его мать была виновата в том, что привила ему рейвенкловскую смекалку, а на отце вина висела за то, что он дал своему ребенку узнать о крестражах.
Рождественским утром она читала слова, написанные Блейзом, и плакала. Она старалась быть осторожной и вместо того, чтобы лить слезы на страницы, где Тео мог заметить, плакала в рукав. Путешествие в Годрикову Лощину пошло наперекосяк, учитывая Нагини, то, что случилось с палочкой Гарри, и книгу Риты Скитер о Дамблдоре. Гарри был зол и в депрессии, Тео был зол и напуган, а Гермиона была просто измотана. Это из-за нее палочка Гарри была сломана, и из-за нее разум Тео был в опасности.
Гермионе казалось, будто она была ураганом, который разрушал все на своем пути.
«Ай, Гермиона. Тебя же не мучит желание спасти меня от самого себя?», перечитывала она слова, написанные Тео уже после того, как они попрощались.
«Не от самого себя», ответила тогда Гермиона. «От твоего отца — может быть. Не знаю, что сделала бы, если бы он заставил тебя практиковать Темные искусства».
Боже, неужели и правда целый год прошел? Им правда было по шестнадцать и семнадцать? Или им это все привидилось? Уже тогда Тео знал, что ему придется делать, а Гермиона считала это глупостью.
Если она когда-нибудь снова столкнется с Торосом Ноттом, она совершенно точно сделает с ним что-нибудь пострашнее превращения в навозного жука. Она бы искупила свою вину перед Тео и Гарри и перенаправила бы ту разрушающую силу, которая в ней была, в сторону человека, который заслуживает этого больше всего.
Гермиона захлопнула дневник, зачаровала его так, чтобы его нельзя было открыть, и сунула его в расшитую бисером сумочку, которая находилась под грудой учебников.
Бумажный нарцисс был в развороте и теперь тоже под замком.
Им нужно было достать меч Гриффиндора. Нужно было уничтожить медальон. Найти чашу Хаффлпаффа.
Гермиона глубоко вздохнула и расправила плечи — если она собираются победить в этой войне, ей придется стать солдатом получше.
Седьмой курс — декабрь: Тео
Старая небольшая гостиная рядом со спальней Драко Малфоя ни капельки не изменилась с тех самых пор, как Малфои использовали ее в качестве классной комнаты для своего сына и его обделенного друга. Тео сидел в одном из кресел со стаканом огневиски в руке и наблюдал за тем, как по обоям плывут золотые флер-де-лис — обычно они оставались неподвижными, и это означало, что касательно выпивки Тео давно перешагнул порог.
Гермиона с Избранным сбежали из ловушки Темного Лорда в Годриковой Лощине буквально за несколько часов до того, как она и Тео решили перестать общаться. Он узнал об этом только после того, как они попрощались, и ему захотелось взять свои слова назад. Ему хотелось разбить стакан, хотелось выпить еще, хотелось найти ее, связать и не выпускать из поместья Ноттов, чтобы она наконец перестала быть такой абсолютно бессмысленно храброй. Они попали прямо в идеально устроенную ловушку. Темный Лорд прекрасно знал, как работает мозг Избранного, а Гермиона спустилась бы за ним в ад, попроси он ее об этом.
Сидя в большой столовой поместья Малфоев, Тео пришлось быть свидетелем того, как Темный Лорд принимал отчет от Нагини. После того, как она закончила, Темный Лорд протянул руку, позволяя змее обвить Свои плечи, после чего начал поглаживать ее голову. В этот момент на Его лице появилось выражение болезненного обожания, и от воспоминаний об этом Тео вздрогнул, сделав очередной глоток огневиски.
— Так и думал, что ты здесь, — сказал Драко, проходя в комнату широким шагом.
Несмотря на уверенную походку выглядел он просто отвратительно. Его светлые волосы были зачесаны назад, но было очевидно, что он не мыл голову уже несколько дней. Кожа выглядела болезненной оттого, что ел и спал он плохо. Одежда его была чистой и выглаженной, но только потому, что этим занимались домовые эльфы. — Выглядишь дерьмово.
Тео отсалютовал стаканом в его сторону.
— То же самое могу сказать о тебе.
Драко налил себе собственный стакан огневиски и занял ближайшее рядом с Тео кресло.
— Готов к своему следующему заданию?
Тео, не отрываясь от флер-де-лис на обоях, сделал очередной глоток. Ему не хотелось говорить о задании. Ему вообще говорить не хотелось. Он хотел сидеть в гостиной и зализывать раненное сердце, попивая дорогой алкоголь.
— Отец считает, что Темный Лорд должен…
— Мне все равно, — огрызнулся Тео.
Драко прищурил глаза. Сидя в кресле, он нагнулся вперед, держа пальцами стакан, и рявкнул.
— Теодор, не имеет никакого значения, на что важно тебе. Что имеет значение, так это то, на что важно Темному Лорду. А ему важно выследить всех этих ничтожных фанатов Дамблдора. Рекомендую тебе внести это в список своих приоритетов.
— Мы вернемся в школу через неделю. Какая нам разница до орденовцев? — Тео был полностью уверен, что у него получилось произнести слова четко.
— Если сможем выманить хотя бы нескольких, то это может напугать подпольную группировку Лонгботтома и заставит их подумать дважды, прежде, чем сражаться.
Глоток, взгляд на плывущие флер-де-лис.
— А что, если я хочу, чтобы подпольная группировка Лонгботтома сражалась?
Дверь резко громко захлопнулась и Тео удивленно посмотрел на Драко.
— Не смей говорить такое в этом доме, — прошипел Драко, стакан огневиски в его руке подрагивал. — Хочешь умереть?
— Думаешь, у меня была бы эта херня на руке, если бы я хотел умереть? — спросил Тео. Он был не в настроении слушать нотации, и тем более от Драко Малфоя. Главный староста провел большую часть первого семестра напиваясь и увиливая от исполнения своих обязанностей, в то время, пока Дафна по уши была завалена работой.
— Тогда будешь делать то, что скажут, как и все мы. И на сегодняшний день задача — припугнуть Лонгботтома так, чтобы он больше никогда не захотел играть в героя.
— Чего? Мы что, похитим его из дома и запрем в темнице вместе с Лавгуд?
Драко щелкнул пальцами.
— Об этом-то я и хотел тебе сказать. Походу, Лавгуд скоро нас покинет. Ее отец заключил сделку.
Тео с подозрением нахмурился, и Драко приподнял брови.
— Поттер у него.
Стакан в руке Тео едва ли не упал на пол. Он поймал его сразу, как тот начал соскальзывать вниз по креслу.
— Откуда у него Поттер?
Драко пожал плечами.
— Без понятия. Отец только что получил сообщение от Лавгуда, в котором говорится, что Поттер прибыл, и что он хочет совершить обмен. Он, конечно, сумасшедший мужик, но дочь свою любит.
Тео поморщился.
— Поттер там один?
— Имеешь в виду, с ним ли твоя подружка? — язвительно спросил Драко. Тео почувствовал, как его замутило, а от огневиски немного начала кружиться голова. — Лавгуд упомянул только Поттера, но я уверен, что где Поттер, там и Грейнджер, — Драко сделал большой глоток и закашлялся. — Никогда не пойму, чем она тебя так привлекает.
— Не привлекает она меня, — пробормотал Тео, вертя пальцами стакан.
— Ты серьезно думаешь, что я не в курсе, что ты устроил так, чтобы на пятом и шестом курсах на древних рунах вы сидели вместе? — глаза Тео расширились в панике, и Драко засмеялся. Был вокруг него хоть кто-нибудь, кто не догадался? — Просто никто и никогда на этом предмете с ней сидеть не хотел, но на нумерологии у нее сразу же появлялся сосед по парте. Не забывай, я тоже ходил и туда, и туда, и знаю, что на нумерологии Грейнджер была невыносимее по сравнению с древними рунами. Так что если люди и стали бы ее избегать, то на нумерологии, — Драко наклонил голову в бок. — Сложно, наверное, сидеть в этом году одному на обоих предметах.
Тео тяжело сглотнул и попытался принять выражение напускного безразличия.
— Вообще, лучше некуда — никто не критикует то, что я делаю.
Драко опустошил стакан.
— Как скажешь, — он поднялся с места и забрал стакан у Тео. — Совсем надрался или можешь идти? — он протянул ему руку, и в следующую секунду Тео за него ухватился. Тео встал, и комната закружилась. У него было ощущение, будто его мозг утонул в бутылке виски. — Мерлин, да ты в стельку.
— Темный Лорд знает? — тихо спросил Тео.
— Что ты в стельку? — Драко подошел к шкафу и начал копаться в поисках Отрезвляющего Зелья. — Нет, не думаю, что Он мог как-то об этом узнать.
— О Грейнджер.
Драко встал и, держа в руке Отрезвляющее, медленно развернулся на носочках.
— Пей, — произнес он серьезным тоном. Драко скрестил руки на груди и наблюдал за тем, как Тео опрокинул зелье. — И что же такого нужно знать о тебе и Грейнджер?
Сознание Тео начало проясняться и, почувствовав, как начинается похмелье, он застонал. Драко протянул обезболивающее, и Тео с благодарностью взял его.
— Ничего, — ответил Тео, держа лоб в ладонях. — Она ничего не значит.
Драко коротко кивнул.
— Отлично.
Кивок этот служил предупреждением. Предупреждением, которое они теперь все давали друг другу: не говори мне то, о чем я знать не должен. И если раньше секреты были валютой — пятнадцатилетний Драко запросто использовал бы отношения Тео и Гермионой в собственных интересах — теперь они были оружием в руках Темного Лорда. И как бы Драко не хотелось прикрыть подземную лавочку Невилла, все же он был верен Тео.
— У нас задание, — сказал Драко. — Роули увидел, как с Гриммо кто-то исчез. Он думает, это был оборотень, так что навестим его жену.
Тео быстро заморгал, внезамно вспомнив, что Дафна рассказала на Самайн.
— Но она твоя двоюродная сестра.
— А еще она в бегах. Твой отец пообещал Темному Лорду, что ты сможешь решить эту проблему, — Драко протянул небольшой флакон, в котором плескалось немного темной жидкости. Тео покачал головой — ему до смерти надоел вид крови.
— Чья это кровь? — спросил он, с опаской поглядывая на жидкость.
— Моя, — ответил Драко. Он сунул флакон Тео в руку. — Мать отказалась, а тетя Белла, как оказалось, верит в то, что Андромеда буквально больше не член семьи.
Тео крепче сжал флакон в руке, пытаясь придумать причину, чтобы не использовать ее.
— Половина Волшебного мира — твои родственники. Результат будет намного точнее, если использовать кровь твоей матери. Откуда знать, сколько всплывет ложно-положительных?
— Хорошо, что мы с тобой оба не дураки, — с горькой улыбкой проговорил Драко. — У тебя два дня на то, чтобы наложить Отслеживающее Заклинание. Темный Лорд хочет, чтобы дочь Андромеды была под арестом ко второму января.
— Сестра, — второй раз произнес Тео. — Девчонка — твоя двоюродная сестра.
— Она вышла замуж за оборотня, — сморщив нос сказал Драко. — И ее отец — грязнокровка. Она мне не сестра.
Взмахом палочки Драко открыл дверь и жестом указал Тео следовать за ним.
Замешкавшись, Тео полжил флакон в карман, поправил мантию и последовал за Драко.
От автора: Тайна Гриммо, которую говорит Гермиона — прямая цитата из «Гарри Поттер и Орден Феникса».
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
Популярное
VKontakte
WhatsApp
Telegram
Отключить рекламу