Часовой (джен)

Звоночек предательски звякнул на входе, и Флегонт замер, испугавшись того, что будет дальше.

— Пошевеливайся! Стража скоро будет здесь, — к счастью, вместо того, чтобы следить за дверью, один из мародёров поторапливал своего напарника. Тот пытался сковырнуть драгоценные камни с выставочного нагрудника, затем, плюнув, начал засовывать в мешок доспех целиком.

— Да не кипишуй! Никому сейчас и в голову не придёт патрулировать Боунс.

На полусогнутых Флегонт прокрался за прилавок и столкнулся с затылком лежащего замертво Айзена — из-под лопатки у того торчал кинжал.

— Инструменты! Инструменты тоже бери. Продадим втридорога!

Мальчик стрельнул глазами в сторону мародёров и сглотнул. Они стояли как раз на том месте, где за магической завесой прятался люк в мастерскую. Кто бы там ещё не оставался, он был в большей безопасности, чем Флегонт сейчас. Но пальцы зачем-то сомкнулись на рукояти кинжала, и рука рванула вверх.

— Эй, ты что здесь забыл?

Флегонта отбросило назад, он шумно ударился спиной о прилавок и поднял злой взгляд на склонившегося над ним мародёра.

— А ну, кыш отсюда! — шикнул грабитель. — Пока не передумал.

К своему стыду, мальчик рванул к выходу.

— Ты так его и отпустишь? — донеслось из-за спины. — Он же нас видел!

— Да какая разница?! Завтра мы проснёмся богачами и в другом городе!

Флегонт стрелой вылетел из кузницы и зло врезал стене кулаком. Содранная с костяшек кожа мгновенно полыхнула болью, но не такой жгучей, как чувство стыда. И что это было? Выскочил за дверь с трусливой убеждённостью, будто сделал всё, что мог, — это стоило того, чтобы торопиться сюда, несмотря на эвакуацию?

А ведь Флегонт стремился быть полезным. Метался между Анклавом — многозначительные намёки Юлия сводили на нет добычу информации — и цехом, где с удвоенным усердием подготавливал агитационные листовки. А ведь и недели не прошло со вступления в Авангард. И в день эвакуации, когда всё полетело к чёрту, бывший иструм должен был находиться здесь — помогать! — пусть и игнорируя основное задание.

«Всё пошло совсем не так, — забралась в голову беспокойная мысль. — Мы должны были принести мир и процветание в город, так почему же начинается война? Это из-за… Часовых? Всё всегда из-за них, но они ни за что не захотят принять ответственность!»

Мимо Флегонта проковыляла женщина с раздувшимися от клади мешками на плечах. За ней утиным выводком толпились дети и на перебой спрашивали о том, что же будет дальше. Народ стекался к Южным воротам. С тех пор, как новость о скором вторжении тиренов распространилась по Меркурии, там не было конца столпотворению. Власти не стали объяснять, как им удалось вернуть украденный ветер, но мгновенно стянули туда всю стражу, чтобы эвакуировать на кораблях как можно больше жителей. Открытый океан — лучший способ бегства для тех, кто не успел или не захотел воспользоваться порталами Храма Баланса.

По взмокшим вихрам прошёлся слабый холодок, и Флегонт, очнувшись, вытер полами рясы измазанный кровью клинок и спрятал его в широком рукаве. Конечно, в суматохе никто этого не заметил, но не стоило и дальше рисковать привлечь к себе внимание.

«Правда, какая теперь разница? Даже если мародёры не доберутся до мастерской, никому здесь уже не нужны наши открытия».

Это из-за Часовых. Они не могли ничего сделать с волнениями в городе из-за радикально настроенных сторонников Авангарда. Они не вмешались, когда власти начали открытую конфронтацию с послом тиренов. И где они теперь, когда даже из Боунса слышны крики паникующей толпы?

Флегонт скрипнул зубами и понесся, расталкивая по пути редких прохожих. Ноги сами понесли его к Башне, как когда-то, много лет назад, после ареста матери. Но с тех пор в душе уже не осталось места ни вере, ни праведности.

Всё изменилось, когда накануне он случайно услышал разговор Вилла с кем-то из Авангарда и так узнал, что два мира больше не могут ждать, ведь ещё немного, и Баланс уже нельзя будет восстановить. Время действовать: с помощью тиренов развязать войну, на которую отвлекутся Часовые, и привести к Разделу своего Стража.

Иронично, как быстро выпестованная с детства вера уступила чистой ненависти. Что же, только начатый путь бывшего иструма в Авангарде должен так быстро закончится? До чего жестоко, Отцы, он всего-то захотел выйти из Ордена.

— Всё пошло не по плану, так? — Флегонт вспомнил, как, возмущённый, накинулся на Вилла сразу же, как только тот остался один. — Из-за Часовых Авангарду приходится действовать радикально.

Вилл Диллман в кои-то веки не улыбался.

— Не думаю. В Авангарде давно сформировалось несколько течений. В текущих обстоятельствах мы просто не смогли выиграть.

— Защищаешь Орден? — зашипел Флегонт.

В воспоминаниях Диллман поднял руки, притворно сдаваясь.

— Лишь отмечаю, что почти наверняка сейчас они хотят того же, что и мы. Просто по-своему.

— И чего же?

— Блага.

Флегонт фыркнул.

— Но что нам делать?

— То же, что мы и делали. Готовить миры к объединению, когда бы оно не наступило, — Вилл облизнул губы, в его глазах вновь зажёгся огонь. — Ты можешь сколь угодно быть негативно настроенным, но всё ещё можно исправить. И пусть пока мы не предоставили Авангарду результатов, достойных его внимания, пусть нам придётся отступить от Меркурии, но исследования необходимо продолжать.

— И что же тогда делать мне?

Ответ последовал с заметной заминкой.

— Тот талисман, о котором ты говорил... Думаю, он мог бы нам пригодиться.

Прежде чем зайти, Флегонт выдохнул. Он столько раз прокручивал в голове этот разговор, что воображаемый Вилл Диллман выбрался из воспоминания и, насмешливо кланяясь, стоял привратником у входа. Его иллюзорное сопровождение вновь возвращало ко дню первой встречи, к таинственным беседам и Разрывам. Тогда была жива уверенность, что это важно. Но объявленная эвакуация всё изменила — и потому воспринималась личным наказанием.

Этот талисман… Это задание сможет вновь вернуть их к тому времени, когда всё начиналось?

Дверь в Храм Баланса с неохотой поддалась, скрежет несмазанных петель нарушил тишину пустого зала. Досюда не доходили звуки эвакуации. Здесь, казалось, вообще ничего нельзя было услышать из внешнего мира. Потому после каждого шага хотелось замереть и подождать, пока эхо затихнет. Флегонт прошмыгнул между колонн, прячась от укоризненных взглядов святых на фресках, и нырнул в коридор за главной залой. Вдоль стен с изображением истории двух миров были выставлены сундуки: часть имущества Ордена минструмы договорились оставить здесь, справедливо рассудив, что Храм едва ли удастся взять штурмом.

Флегонт знал, что нужно искать: маленькую коробочку с символикой Баланса, личную шкатулку веструма. Да только как её найдёшь в такой груде вещей? Пошарив по ящикам, мальчик выудил что-то похожее и, сунув кинжал на манер рычага, вскрыл крышку.

Ничего.

— Талисмана Баланса здесь больше нет.

Шкатулка полетела на пол. Флегонт подскочил и машинально спрятал оружие за спину. Пламя магических светильников дрогнуло, как от сквозняка, когда из-за угла показался веструм Тобиас.

— Можешь не прятать кинжал, мальчик.

— Вы не понимаете, сегодня Авангард пришлёт своих агентов, чтобы убить вас! — не моргнув глазом, солгал бывший иструм.

— Да, я вижу, что они прислали агента, — Тобиас грустно улыбнулся. За его спиной лица на стене застыли в ужасе от настигающего их Хаоса. — Ты же здесь не для того, чтобы защищать меня?

Флегонт отвёл взгляд и отвернулся к фреске с изображением двенадцати первых минструмов, основателей Ордена, — к ней также обратился и Тобиас. И, несмотря на разделяющие тысячелетия, веструм на их фоне смотрелся очень… к месту. А Флегонт в своей заляпанной грязью рясе казался самозванцем. Мальчик резко выдохнул сквозь зубы. Даже сейчас этот священник немым взором обращается к своей истории, игнорируя неутешительную ни для одного из них реальность!

Тобиас полуобернулся и первым нарушил молчание:

— Мне знаком этот взгляд, — и тут он сделал долгую паузу, оглядываясь по сторонам. Флегонт терпеливо закипал, как вода в обеденном котелке. — С твоего разрешения, я присяду. Пару дней назад я несколько часов стоял в гостях у друга… Он выглотал бутылку виски и пожарил чайку, но так ни разу и не предложил мне сесть! А спина, к несчастью, уже не выдерживает таких нагрузок.

— Так что там не так с моими глазами?

— А, — Тобиас поймал взгляд мальчика и, наконец, присел на крышку массивного сундука. — Твои мысли искажены наваждением. И нет, речь не о банальном гипнозе или подчиняющем заклятии, нет. Но в тебе много противоречащих друг другу мыслей. Это сродни ложной памяти, только проще… и опасней. Я бы назвал такой диагноз «ложные выводы». И если не будешь сопротивляться, так и останешься их марионеткой.

— Что за чушь! — Флегонт скривился. Воображаемый Вилл Диллман прикрыл рот рукой и кашлянул: «Согласен. Абсолютная». — Да ничего в моём взгляде не изменилось.

— Да, — Тобиас отставил посох к стене. — Ничего не поменялось, в этом и дело. Но столь открыто злишься на Орден ты только теперь, — он перебирал ноги, будто пытался устроиться поудобнее. — И это хорошо.

Мальчик закатил глаза.

— Что же тут хорошего?

— Тебя обуревают сомнения. Тебе нужна эта злость, чтобы убедиться в своей правоте. В столь неспокойное время, на пороге войны, в этом есть своя мудрость: искать опору, быть уверенным в своём решении, в своей… глупости, — веструм на мгновение замолчал, ожидая вспышку гнева на эти слова, и полуулыбнулся, когда Флегонт через глубокий вздох сдержался: — Я бы посоветовал тебе уходить: скоро здесь будут другие минструмы, чтобы спрятать оставшиеся ценные книги и артефакты. Они не будут рады видеть в Храме отступника.

— Что же вы сами меня не выгоните, веструм? — Флегонт высоко задрал голову и спрятал руку без кинжала в карман.

Тобиас долго изучающе смотрел на мальчика, потом пожал плечами:

— Думаешь, Орден настолько слаб, что его глава не может справиться с одним единственным ребёнком? Ты не прав. Я просто ничего не могу с собой поделать, ведь уважаю тебя.

— Уважаете? — Флегонт прыснул: услышанное показалось издёвкой. — За что? За то, что ранее назвали глупостью?

— За инстинктивное стремление к личностному Балансу, в котором есть место как глупости, так и мудрости. За желание во всем разобраться и действовать. Но соглашусь, глупость — не то слово. Скорее наивная прямота, сопровождаемая неопытностью, и это ясно видно по тому, как Баланс испытывает тебя.

— Вы опять за своё… — бывший иструм опёрся спиной о стену и задрал голову: светильники размеренно покачивались на сквозняке, пламя свечей плясало. Солнечный свет растерянно проникал сквозь маленькое окно с кованной решеткой (весьма вероятно, выкованной Айзеном) и рассеивался пылью.

— Да, мой мальчик. Ведь я готов умереть за Баланс, — Тобиас сидел ровно, смиренно сложив руки на коленях. — Но мне больно видеть, что я предал твоё доверие также, как и Тифон. Хотя признаю, что сам виноват, ведь там, где на одной чаше весов находится стариковский опыт, на другой непременно найдётся… всё та же глупость. Во взаимоотношениях ученика и учителя есть свой Баланс, но я предпочёл погнаться за природной стихией, за чем-то, что принял за абсолютное зло, и посчитал это… важнее запутавшегося ребёнка.

— Вы уже второй раз называете меня ребёнком.

— И ты, конечно же, не согласен. И кому ты намерен доказывать зрелость? Кому ты должен был отнести талисман?

— Авангард счёл, что эта вещь может послужить благому делу… вместо того, чтобы пылиться в вашей коллекции, — Флегонт снова горделиво вздёрнул подбородок.

— Конечно, — веструм подслеповато прищурился; светильники всё сильнее раскачивались, и тени плясали на морщинках, собравшихся вокруг глаз. — Но Авангард её не получит. Я отдал талисман Баланса его настоящему владельцу: Эйприл Райан, будущему тринадцатому Стражу Баланса.

С металлическим звоном кинжал выпал из рук, и Флегонт суетливо нагнулся, коршуном нависнув над оружием.

— Очередная чушь! Тринадцатый Страж на стороне Авангарда, и его зовут Гордон Хэллоуэй.

— Гордону… уже не стать тринадцатым Стражем.

Бывший иструм вскочил, яростно тыча остриём в сторону веструма.

— Да… да что вы можете знать?

Всего на мгновение взгляд Тобиаса задержался на направленном в его сторону клинке — и почти тут же переметнулся обратно к мальчику.

— Гордона растили Часовые, пока агенты Авангарда не выкрали его у нас, — в голосе веструма сохранялось прежнее спокойствие. — В Старке над ним ставили чудовищные эксперименты, в результате которых его личность раскололась надвое… на Порядок и на Хаос. И отнюдь не в метафорическом смысле. Сейчас он убийца и верная ищейка своего хозяина, Джейкоба МакАллена, являющегося, по некоторым моим данным, Зеленым Кином.

Флегонт зажмурился, мысленно обращаясь к образу Вилла Диллмана, но тот только укоризненно смотрел, удерживая дрожащую руку с кинжалом за предплечье. «Какое тебе дело до этого старика?» — рыкнул про себя бывший иструм, но его новый друг из Авангарда ничего не ответил, ведь ему никогда не задавали такого вопроса в реальности. И этот плод воображения только и мог, что олицетворять чувства самого Флегонта.

— Сколько чуши вы приготовили для меня? — спросил мальчик, открывая глаза. — Я же знаю, что Кины не вмешиваются в наши дела с тех пор, как существует Раздел.

— Ты прилежный ученик, Флегонт. Но времена меняются. Драйк Кины — почти что боги, и этот бог пошёл на поводу у своих эгоистичных побуждений. Он действует из корысти. Ты можешь не верить, но именно таков твой нынешний лидер.

— Я заменял в манускриптах слова. Страж на сторож, Баланс на балласт… Раздел-пердел и прочее, — Флегонт резко дёрнул рукой вправо: кинжал свистнул в воздухе, визуально перечеркивая веструму шею. — Так что не смейте назвать меня прилежным учеником. Но только так я мог хоть что-то делать!

— Да, — голос старика дрогнул в наигранной обиде. — Очевидно, именно так ты проявлял благодарность за то, что Часовые вырастили тебя.

— Ага, — в тон процедил мальчик. — Игнорируя тучу других таких же сирот. Видите? Я примкнул к Авангарду, чтобы делать что-то полезное, чтобы служить идее, мне нет дела до личной выгоды кого вы там ещё прилетёте.

— А-а-а, идея, — заинтересовавшийся Тобиас подался вперёд. — И какая же у Авангарда идея?

— Объединение миров. То, чего вы так отчаянно боитесь.

— Но мы совершенно не противимся объединению Старка и Аркадии, лишь выступаем за естественность этого процесса.

— Да ладно? — голос Флегонта снова сорвался на крик. — Тогда объясните, чем плохо объединить миры прямо сейчас? — мальчик махнул кинжалом, жестом подгоняя старика. — Давайте, объясните мне, забудьте, что я из иструмов.

Краем глаза Флегонту показалось, что слева от него стоил Вилл и с укоризной цыкает языком. Мальчик проигнорировал видение: и без того очевидно, насколько он, взъерошенный, с блестящими от злости глазами, сейчас смешон. Веструм заговорил с тем же ненавистным добродушием, не нуждаясь в паузе для подбора правильных слов:

— Возможно, Часовые и не правы в своём предупреждении преждевременного объединения, ведь оно в любом случае произойдёт! Но… — веструм кивнул на фреску напротив, с которой несчастные силились убежать от вихря Хаоса. На их лицах блестели капельки масла. — Ах, я мог бы рассказать тебе, сколько боли и разрушений принесёт сейчас слияние Старка и Аркадии, но правда в том, что Орден может об этом лишь предполагать на основе нашей истории: магические расы окажутся стёрты с лица земли; целые острова и материки исчезнут в океанах; технологии, которыми Авангард так старательно соблазняет народ, перестанут работать…

— Нет.

Флегонт закрыл собой фреску с изображением Хаоса.

— Вы не правы, — мальчик покосился на изображение за спиной веструма: неизвестный открывал объятия неизмеримому могуществу и сдвигал с места некую башню. — Авангард работает над тем, чтобы Аркадия была готова к технологиям Старка. Мы стремимся объединить магию и науку, чтобы они служили людям на нашем веку.

— И этим они тебя заманили? Высокотехнологичными… игрушками? — веструм горько хмыкнул, и его реакция иголочкой уколола сердце Флегонта. — Как многое я мог бы тебе рассказать о том, насколько губительны действия Авангарда, но… ты же совершенно не желаешь слушать. Мальчик мой, ты запутался! Ты путаешь идею и… банально средства.

— Нет, — бывший иструм вернулся взглядом к веструму, нахмурился и отступил на шаг. Вилл Диллман из тени только руками развёл: а много ли они говорили не о машинах, а о идее, о мире без болезней и войн?

— Да! Да! — Тобиас взялся за посох и засмеялся. С пониманием, с облегчением, и в этом было что-то болезненное. — Ты ищешь большого, страшного врага, которого непременно нужно победить, но что будет, когда ты убьёшь его? Что будет после того, как ты уничтожишь Орден и Авангард победит? В этом нет ни Баланса… ни идеи.

— Намекаете, что я такой же эгоист, как этот выдуманный вами МакАллен? — на имени главы Авангарда голос мальчика резко взмыл вверх.

— Но ведь ты так отчаянно желал, чтобы сан Часового возвысил тебя в глазах девушки... — веструм поднялся.

— Я не такой! — в глазах потемнело. Сильный ветер ворвался в окно, раздувая пламя свеч, светильники противно и громко скрипели, раскачиваясь.

— Ты — тот мальчик, что вступил в Орден из эгоистичных побуждений: не ты ли нашими руками хотел спасти мать? — Тобиас медленно опасно приближался.

— Не смейте! — Флегонт захлёбывался.

— Только твоя мать любила Баланс больше чем тебя.

— Хватит! Замолчите! Заткнитесь! Не лезьте мне в голову!

На всё произошедшее дальше Флегонт как будто смотрел со стороны. Он не помнил, как веструм оказался рядом. Не помнил, как ударил. В замутнённом гневом воображении кинжал снова указывал на Тобиаса, а на фоне были несвязные вопли. Старик и вовсе словно неловко споткнулся. До чего нелепо… Клинок ядовитой змеёй прополз между рёбер, сердце оттолкнуло его ритмичным ударом, заставив рукоять дрогнуть в руке мальчика. Флегонт очнулся и бездумно выдернул кинжал, Тобиас мёртвой хваткой вцепился ему в плечо прежде, чем ноги в развязанных сандалиях подвели его.

Посох шумно шваркнулся на пол. Веструм соскользнул с плеча Флегонта, казавшееся в сумрачном помещении серым одеяние ещё больше потемнело.

— Зачем… так глупо? — услышал Флегонт словно не свой голос. — Положились на волю своего Баланса? Что же он вас не спас? — он стоял на четвереньках и пытался добиться ответа. — Почему вы то не сопротивлялись?..

Но Тобиас молчал до самого последнего вздоха.

* * *

Когда Флегонт проснулся, матери уже не было в доме. Затушенные фитили свечей дымились, за окном светлело. Мальчик обнял криво сшитую игрушку красного дракона и скатился вместе с ней с кресла. Холодные половицы обожгли ступни ног. Незапертая дверь призывно покачивалась.

Мама сидела перед домом над оглушённой тушкой свиньи. Рядом в траве валялась кувалда, от коротких ножек с копытами к вбитому в землю колышку тянулась верёвка.

— Ма… — хотел было позвать Флегонт, но осёкся, заметив у матери нож.

— В этом нет ничего страшного, — бормотала она, ощупывая рёбра свиньи. — Между третьим и четвёртым… Нет ничего страшного…

Её руки трясло крупной дрожью. Мама совершенно не умела ничего из того, что делали другие фермеры.

— Мама, — Флегонт всё-таки подал голос. — Тебе… помочь?

Мама обернулась. Она учащённо дышала и хмурилась. Свиная туша надолго бы решила проблему голода, излишки можно продать. В этом убийстве не было идеи, но был смысл. Цель — выжить. Но натренированный удар метил прямо в сердце, без сомнения, а опустить руку мама не могла.

Флегонт оставил красного дракона на крыльце и пошлёпал босыми пятками к матери.

С момента присоединения к Авангарду не было и дня, чтобы Флегонт не приходил в мастерскую. Новое дело будто послужило вторым дыханием, и он брался за новые задачи с не меньшим упоением, чем когда-то за манускрипты Баланса. Ещё немного, и его бы окружили друзья не хуже, чем Юлий, и учителя не снисходительнее минструма Тифона.

Это было почти то же самое, что и учения иструмов, но за работой на Авангарде таился какой-то смысл. Флегонту даже казалось, что он близок к чему-то очень важному… впервые с того дня, как Тифон принял его в ряды Ордена.

Но выходит, что это снова шаг назад? Иначе почему Флегонт пришёл в мастерскую, когда Меркурия погрузилась в хаос, но не нашёл ничего, кроме разрухи и пустоты?

И почему этот город опустел? Люди покинули его, в спешке и панике, и им не было дела ни до Часовых, ни до Авангарда. Значит, веструм Тобиас не ошибся?..

Перед смертью веструм выглядел… умиротворённый. Уверенным. Там, возле своих любимых фресок, он зачем-то провоцировал мальчика, подставлялся под удар. И наверняка знал все ответы, что доступны только перед лицом скорой кончины. Верно ли он рассудил, что за действиями бывшего иструма не стояло великой цели? Только эгоистичное желание прожить более интересную жизнь, чем обещали будни монаха.

«Это и сделало из меня убийцу?» — отрешённо подумал Флегонт. Случившееся медленной струйкой холодного пота проникало в сознание.

В этом убийстве не было никакого смысла. Орден, конечно, ставил Авангарду палки в колёса, но разве смерть старика как-то влияет на взаимосвязь магии и науки?

Флегонт стоял на опустевшей пристани. Причалившими остались всего пара кораблей.

— Нет-нет-нет! — как из параллельного мира, добирался до ушей мальчика голос капитана, спорящего со своими матросами: — Сегодня порт мы не покинем, клянусь кистью левой руки Мо-Джаала! Пташка с Ке’ена мне нашептала, что «Белый дракон» потонул из-за того, что на борту оказалась бешенная девка с топором. А пока эвакуация не закончится, хрена лысого мы отвертимся от баб на корабле!

— Так закончилась же энта эвакуация… В городе шаром покати, и бухла нигде нет…

— Да? Ну тогда и нам пора валить. Отдать швартовы!

— Любуешься видами?

Флегонт нехотя вернулся к реальности: усилившийся ветер трепал его за рясу, заставляя всё тело трястись огородным пугалом. Вилл подкрался как всегда незаметно, но едва ли теперь то была заслуга ирхадской вуали, скорее результат монашеской отрешённости.

— Я… не принёс талисман.

— А-а-а, — понимающе протянул Вилл, прикладывая руку к глазам и зачем-то вглядываясь в горизонт: — Напомни-ка, о каком талисмане речь?

Флегонта всего передёрнуло: он понял, что дрожит уже не столько от холода, сколько от заклокотавшей в нём ярости.

— Талисман Баланса, мы говорили о нём! Нечто, сочетающее в себе магию и науку, что должно помочь регулировать машины.

— А-а-а, — Вилл наконец-то отлип взглядом от горизонта и повернулся к мальчику. — Но ты не принёс его. Не принёс вообще ничего, хотя сейчас нам важна любая мелочь? — тут он поднял бровь, заставив Флегонта ещё больше взъяриться:

— Ну извините, я отвлёкся, убивая веструма!

Диллман вытянул голову вперёд, с недоверием уставившись на говорящие сами за себя пятна крови на рясе.

— Что ж, это многое могло бы изменить… — удивительно, но он больше не задал ни единого уточняющего вопроса и только усмехнулся: — Жаль, что только для тебя.

— Что? — поражённый, Флегонт обмер.

— Подумай сам. За убийство веструма ты сможешь подняться по карьерной лестнице. Возможно, тебя примет сам Джейкоб МакАллен, — Вилл хищно облизнулся. — Конечно, и мне причитаются бонусы, ведь я привёл тебя в Авангард… Вполне вероятно, мы выбьем финансирование для нашей исследовательской деятельности и сможем продолжить работу, в конце концов, кто-то должен будет поднимать экономику в Северных землях после войны…

— Но как же веструм? — севшим голосом перебил Флегонт. — Неужели Авангарду нет дела до его смерти?

Диллман наморщил лоб, долго подбирая слова, чтобы ответить.

— Не сегодня, так завтра в Меркурию придут тирены. Минструмы заняты защитой своих учеников и писаний. Никто не сможет помешать Гордону Хеллоуэю занять место нового Стража. Умер бы веструм или нет — Авангард уже победил.

Флегонт попятился, закрывая лицо рукой. Он едва не потерял равновесие, когда пятки встретили выступ каменного мола.

— Я спокойно убью свинью, если это поможет мне выжить. Я не проявлю ни капли сочувствия, если мне придётся убить человека, если он ведёт себя как свинья. Но я… — он с ужасом прервался на всхлип и поспешно сглотнул ком в горле. — Я убил веструма Тобиаса Гренсрета. Хорошего человека. Для чего? Разве я не служил идее Авангарда?

— Флегонт, идеи хороши лишь для листовок с пропагандой, — Вилл поджал губы и похлопал было мальчика по спине, но тот резко дёрнул плечом, уворачиваясь от утешений. — По факту все мы боремся за что-то более… осязаемое. Ты и сам, по-моему… никогда не задавал себе вопроса, во что ты веришь.

— Что? — мальчик убрал ладонь от лица. Посетило липкое ощущение дежавю, даже злиться уже не получалось.

— Ты вступил в Орден, потому что твоя мать утверждала, будто сан Часового престижен. К нам ты пришёл Отцам наперекор. Но веришь ли ты во что-то настолько, чтобы отдать за это жизнь?

Бывший иструм открыл было рот и тут же закрыл его.

И во что же такое верила его мать, когда позволила себя схватить на рынке? Она могла бы жить, как и прочие фермеры, жаль, что у неё не получалось.

И за что такое важное умер веструм Тобиас, десять дней назад впервые заговоривший с мятежным иструмом, до сердца которого не доходила ни одна проповедь?

Флегонт захлёбывался и пытался отыскать в себе так необходимый сейчас Баланс. Но понимал лишь жертву умерщвлённых свиней.

Вилл видел на лице мальчика явно больше, чем сам того хотел, и, тяжело вздохнув, развернулся, намереваясь уйти, но Флегонт остановил его:

— И ты… не убьёшь меня?

— Пф-ф-ф, я похож на детоубийцу? — Диллман деланно поправил шёлковый платок на шее, но, взглянув на хмурое лицо Флегонта, поправился: — А за что? Что ты можешь поведать этому городу о нас, чего он уже не знает? Как я уже сказал, Авангард победил. Пусть я со своими идеями и проиграл, — вздыхая, он на миг уставился в пустоту, но быстро пришёл в себя и сочувственно потрепал вихры мальчика. — Тем не менее, тебе в этом плане придётся гораздо хуже. Ведь ты теперь и сам не захочешь жить с тем, что сделал.

Насвистывая какую-то песенку, агент Авангарда покинул пристань. Оставшись один, Флегонт задрал голову к небу, обхватив себя руками. Совсем недавно они сидели здесь с Хастридд и разговаривали о невозможном. Теперь семья Деллейнов далеко отсюда, Игван наверняка вывел дочерей в первых же волнах эвакуации через портал.

На одном из кораблей, покинувших Меркурию, иструмы сбились в кучу и молили Баланс о защите.

Потемневший океан бился о каменный мол. Горизонт сковало тучами. Где-то вдалеке гремел шторм.