Эту нить нам не разрубить (гет)

К ночи на берегу практически не осталось людей. Впрочем, в этой его северной части работали наложенные Гермионой маглоотталкивающие чары, и они с Гарри могли спокойно сидеть рядом, слушать шум набегающих волн и треск костра. Книги по тёмной магии оказались не так просты, как предполагала Гермиона, наконец решившая от них избавиться. Возможно, она не подумала о таящейся в таких вещах опасности, сильно расстроившись после разговора с родителями, предполагал Гарри. В тот момент, когда книги были выброшены из бисерной сумочки и оказались лежать в куче, ожидая своей участи, его старый шрам на лбу словно бы настигла фантомная боль.

— Инсендио! — сказала Гермиона, взмахнув палочкой.

— Не-е-ет!! — только и успел крикнуть Гарри и повалил её на песок.

Заклинание срикошетило от одной из книг и огненной вспышкой мазнуло его по спине. Побледневшая жена раз десять просила у него прощения, пока дрожащими от волнения руками откупоривала бесценный пузырёк с настойкой бадьяна и обрабатывала ему повреждённую кожу. Гарри, крепко стиснув зубы, стоически переносил «первую помощь» и старался не издавать ни звука. По окончанию лечения Гермиона извинилась перед ним ещё раз так пять, после чего вернулась к злосчастным книгам и стала усердно над ним колдовать. Во избежание прежней ошибки она порылась в своей сумочке и, к большому удивлению Гарри, достала оттуда бутылку огневиски.

— Подумала, вдруг будет повод что-нибудь отметить… — хмуро пояснила Гермиона, прежде чем её разбить, и достала коробок спичек.

Книги по тёмной магии горели хуже сырых дров. От одной из них повалил едкий дым, и пришлось развеивать его при помощи волшебных палочек, из другой вырвался противный вопль, какая-то, будто на пружине, отскочила в сторону, ещё одна зашипела и разлилась чёрной лужей.

— А я их столько времени таскала с собой… — кисло подметила Гермиона, кажется, совсем упав духом.

— Ты же этого не знала, — попробовал поддержать её Гарри, вскинул свою руку, чтобы приобнять её за плечи, и чуть сам не прошипел от этого действия, отозвавшегося болью в спине.

К его облегчению, Гермиона больше следила за костром, чем за лицом спутника, и потому ничего подозрительного не заметила, приложила голову к его плечу, и он смог запечатлеть нежный поцелуй на её лбу. Спустя ещё один мучительный час догорели последние книги, и на песке остался лишь тёмный след, который удалось легко «смыть» при помощи взмаха палочки.

— Пойдём домой, — сказал Гарри, поднявшись на ноги, и протянул девушке руку.

Она поднялась следом и заботливо поинтересовалась, не болит ли у него спина.

— Нисколько, — соврал Гарри, не желая прибавлять к числу огорчений подруги ещё одно, и поспешил сменить тему: — Я бы сперва принял душ, по-моему, вся одежда этой… вонью пропиталась.

— Это да, — коротко согласилась Гермиона.

В доме она собрала им чистые вещи и, несмотря на склонность Гарри быть джентльменом, настояла, чтобы он первым отправился в ванную комнату.

— Нет-нет, ты иди, сполоснись, а я тут подожду. Ты и так сегодня немало потрудился, да и пострадал из-за меня ещё. Иди.

Гарри решил с ней не спорить и прикрыл за собой дверь. Отрегулировав нужный напор воды, он стал раздеваться, надеясь, что сквозь шум Гермиона за дверью ничего подозрительного не расслышит. Впрочем, сложности возникли только с остатком его безнадёжно испорченной футболки, которая, будто назло, прилипла к телу в болезненных местах и стоила «острых» ощущений, прежде чем Гарри с облегчением выдохнул и швырнул её в сторону. Отправив остальные вещи в корзину для грязного белья, он наконец встал под струи воды, желая смыть всю грязь и копоть этого тяжёлого долгого дня, и ненадолго прикрыл глаза.

Всё произошло очень быстро, возможно потому, что он сам угодил в собственную же ловушку и не расслышал подозрительных звуков за спиной, пока наслаждался каждым игривым ручейком, торопливо сбегавшим по его телу. Гарри едва взял в руку мочалку и повернулся, как столкнулся лицом к лицу с Гермионой.

— Ты…

Она тоже была абсолютно нагой, и он сглотнул, невольно скользнув по её притягательному телу взглядом.

— Что ты… делаешь?

— А на что похоже? — спросила Гермиона и забрала мочалку из его руки. — Повернись.

Не зная, сон это или реальность, он растерянно исполнил её просьбу и тотчас непроизвольно вздрогнул, как только она коснулась его спины.

— А говорил, что нисколько не болит.

Гарри счёл за благо не отрицать своей лжи и не разомкнул губ. Гермиона вдруг приникла к нему и поцеловала в плечо. Он с разбегающимся по телу волнением ощутил, как её руки обхватили его за пояс, а губы прижались к месту между лопаток. Боль вдруг куда-то ушла, уступая место невероятному блаженству. Гарри едва выдохнул, поддаваясь его силе, как разум настигла нехорошая догадка, и он резко повернулся.

— Ты... Что ты творишь?!

Гермиона даже не возмутилась тому, как он грубо схватил её за плечо и бесцеремонно развернул. На нежно-молочной коже её спины можно было заметить разве что розоватый след.

— На двоих не так уж и больно, — пояснила она, отчего Гарри разгорячился ещё больше.

— Мерлин, я же просил тебя, больше никогда так не делать! Не смей там ничего такого «желать»! Эта связь не для того, чтобы ты страдала за меня и!..

Он внезапно умолк и проглотил остаток невысказанных слов, потому как девушка опустила взгляд и обратила внимание на его возбуждённую плоть, вставшую на дыбы, точно необузданный зверь. Она осторожно протянула к нему руку, и Гарри невольно дёрнулся от её прикосновения, как от разряда током. Гермиона же ненадолго застыла, но не убрала своей руки и спустя какие-то мгновения, будто археолог, обнаруживший на раскопках интересную окаменелость, решила её как следует осмотреть и ощупать.

— Что происходит? — спросила она, поднимая на Гарри глаза.

Он едва мог разумно мыслить от затеянного ею беспощадного исследования и опёрся рукою о стену.

— Ш-ш… что?

— Ты ни разу не прикоснулся ко мне с тех самых пор, как мы прилетели, — ответила Гермиона, каким-то невероятным образом совмещая одно и другое дело. — Я, конечно, очень ценю твою поддержку и заботу, но…

Её рука ненадолго замерла, и пальцы сжали его плоть так крепко, что Гарри чуть не издал неприличный животный звук, сдерживаемый изо всех сил.

— Тебя что-то беспокоит? — спросила Гермиона и, заметив яркое выражение его лица, вернулась к своему исследованию, придав ему теперь быстроты и ласки.

— С чего ты… взяла? — с трудом выдохнул Гарри.

— Я же вижу, как ты на меня смотришь, когда думаешь, что я занята чем-то другим…

— К-как? — каким-то чудом выдавил он из себя, чувствуя, что ещё немного и достигнет исступления от её террора.

— Как будто и сам чего-то боишься, — ответила она и с интересом опустила взгляд на свою руку, действия которой добились невероятного успеха.

Стараясь не задаваться вопросом, что это только что было, и как оно правильно называется, Гарри с большим облегчением выдохнул и отстранённо заметил, что стекавшая по его телу вода была чересчур тёплой, чтобы его остудить.

— Я… — заговорил он после передышки, — просто не хотел тебя торопить, ну… чтобы…

— Чтобы я больше провела времени рядом с тобой? — проницательно подметила Гермиона, заглянув ему в глаза. — Так ты… ты боишься, что я уйду после того, как мы завершим брак?

Гарри почувствовал лёгкий укол совести за очередную недомолвку и не смог отвести взгляд. Сердце в его груди застучало сильнее, предчувствуя опасность, от которой в этот раз не захотелось сбегать.

— А ты уйдёшь? — прямо спросил он.

— А ты бы как хотел, чтобы было? — вопросом ответила она.

Он выразил свой ответ тем, что прижал её к стене и накрыл её губы своими. Их обнажённые мокрые тела соприкоснулись, и эта близость вскружила голову и разожгла кровь. Гермиона ответила со всем трепетом и стала неровно дышать, когда Гарри принялся покрывать поцелуями её шею. Не встретив препятствий на своём пути, он наконец приложил ладони к её аккуратной груди и усладил свой слух каждым стоном и рваным вздохом, пока ласково мял и пробовал на вкус неведомую ему ранее девичью прелесть. Забурлившая в его жилах кровь устремилась и к низу живота, туда, где алчный зверь ждал своего часа. Гарри позволил себе опустить руку ниже, скользя по девичьему телу к ещё неизведанному и безумно манящему участку. Гермиона инстинктивно напряглась и перехватила его ладонь своей.

— Гарри, я…

— Я помню.

Он одарил её долгим поцелуем, откинул другой рукой её взмокшие пряди волос с лица, коснулся губами щеки, затем ещё раз и подобрался к мочке уха. Гермиона охнула, и её ослабшие пальцы выпустили его руку на свободу. В тот же миг Гарри заставил девушку затрепетать всем телом, не только добравшись до таинственного участка, но и нагло раздвинув пальцами нежные лепестки сокрытого там цветка, выделяющего нектар.

— А я бы хотел, чтобы мы были вместе, — в этот раз весьма понятно озвучил он свой ответ и вернулся к жаркому поцелую.

Гермиона простонала ему в губы, когда он нащупал чувствительную точку на её теле, и от этого позабыл про былую неуверенность и отсутствие опыта. Казалось, его тело лучше разума знало, что ему нужно, а сердце, дико бьющееся в груди, само подсказывало слова.

— Я сделаю всё, чтобы ты была счастлива, — прибавил Гарри и услышал, как громко прозвучало его имя.

В глазах распалённой жены теперь читалось отчётливое желание, затопившее собою растерянность. Она вцепилась в его плечи, когда Гарри позволил своей возбуждённой плоти коснуться того, чего она так вожделела. Гермиона закусила губу, напрягшись всем телом перед вторжением. Гарри одарил лаской её грудь, пока его нетерпеливый зверь купался в нектаре и соприкасался с нежными лепестками, прежде чем вкусить предложенный ему цветок.

— Га-а-р-ри… — протянула Гермиона, дрожа от нетерпения, и он понял, что момент настал.

Его возбуждённая плоть двинулась вперёд, столкнулась на пути с невидимой преградой и, влекомая желанием уйти на глубину, соблазняющую теснотой и теплом, легко её преодолела. Гарри ненадолго замер от пронзительного стона Гермионы и ощутил, как сильно впились её пальцы в его кожу. Их глаза встретились, что позволило только убедиться в едином желании продолжить начатое.

— Я люблю тебя, — едва держась от распирающей его энергии, проговорил Гарри и подхватил девушку под бедра.

— Медленнее… пожалуйста, — тяжело дыша, попросила Гермиона, и какие-то минуты всё было так, как она и хотела.

Её руки крепко обвивали его шею, а губы периодически исторгали то приятный слуху утвердительный возглас, то имя мужа, словно при помощи только этих двух слов теперь можно было и просить, и давать согласие, и выражать восторг. Гарри и сам больше не сдерживал рвущихся наружу звуков и не считал их неприличными. Пальцы жены в порыве страсти больно хватали его за волосы, чем только придавали его движениям силу. Их горячие тела слились, будто в ритмичном танце, переходящем в безумие. На самом его пике Гермиона без сил упала в объятия Гарри и выдохнула то, отчего весь его мир взорвался, как от сотни мощных фейерверков.

— И я хочу… быть с тобой.

Вода продолжала неторопливо стекать по их телам, пока они разглядывали свои запястья. Символы, похожие на знак бесконечности, в размерах несколько уменьшились и теперь казались тусклыми. Это вероятно потому, что раньше они находились на поверхности кожи, а теперь ушли под неё, как будто бы сказав этим, что остались с владельцами навсегда.