Зов Крови (гет)

Уверен, они восхищаются мной.

они должны мной восхищаться?

Клайв Баркер, «Книга Крови VI. Жизнь Смерти»

(перевод В. Шитикова)

Он кончил, выдохнув девушке прямо в губы.

И разум Гермионы снова был ей подвластен. Девушка закрыла глаза, будто стараясь абстрагироваться от реальности. Силы ее буквально таяли на глазах.

Малфой наконец восстановил свое дыхание и приподнялся над гриффиндоркой, все еще оставаясь в ней; та уже была на грани сна и яви.

— Зачем ты все усложняешь, а, Грейнджер? — голос его был тих.

Юноша, едва касаясь, провел подушечками пальцев по девичьей щеке, задержав руку на подбородке, видя, как затрепетали ресницы пленницы. Он хмыкнул, улыбнувшись уголками губ.

Гермиона уже погружалась в свои сновидения — она не видела, даже не чувствовала Пожирателя, который все еще продолжал лежать на ней. Там, во сне, мужчина спросил ее, прокричал через поле, усеянное черепами: зачем же?

— Разве? — сквозь дремоту ответила девушка человеку из ее сна.

Драко нахмурился.

Он понимал, что грязнокровка больше не услышит, не разберет его слов. Но должен был сказать:

— У меня нет выбора, ты знаешь.

В груди у Преемника Темного Лорда что-то отпустило. И не важно, что она не знала. Конечно же, это было естественно. Откуда ей было что-то знать?

Однако скоро ей расскажут. И тогда Грейнджер все поймет.

Когда придет время.

— Я приду завтра. В семь, — Малфой убрал руку от лица уже спящей девушки и встал с кровати. Подтянув брюки, он неспешно подошел к двери, где наклонился и поднял сначала рубашку, а затем и свою мантию. Накинув на плечи только последнюю, юноша щелкнул пальцами и кинул появившемуся домовику смятую сорочку и пояс, который не стал вставлять обратно в шлевки штанов. Потом указал на серое полотенце, валявшееся у кровати.

— Как проснется, покорми ее. Хлеб, вода, сыр, мясо. И вина красного — это нужно для крови, так и передашь Лорду, если он спросит. Все понял?

Эльф лихорадочно закивал, сложив лапки у груди: Темный Лорд — не единственный, кого Донки страшился. Иногда домовику казалось, что больше следует бояться Преемника.

Волшебник отпер дверь и вышел, снова запечатал ту заклинанием. Мало ли, что могло произойти. Сегодняшний вечер показал ему, что грязнокровка достаточно сильна и безрассудна, раз решилась завладеть его волшебной палочкой.

Нужно быть начеку.

* * *

«У меня нет выбора, ты знаешь…»

Голос был иным. Это определенно не тот мужчина, что звал ее раньше. Но он успокаивал, убаюкивал, и Гермионе он нравился больше.

Нет выбора?

«О чем ты?» — хотелось кричать ей, но губы не шевелились; она не издала ни звука. Стало страшно.

«Я приду завтра… В семь…»

Медленно, словно на зажеванной пленке, прогремели слова, смешиваясь с громыханиями начинавшейся грозы.

Резко похолодало, поднялся сильный ветер — и в его завываниях приятный голос окончательно потух.

* * *

Она видела сны: яркие, красочные — почти что осязаемые.

И уже тот, знакомый ей мужчина, звал ее. Он всегда звал ее, просил поделиться с ним жизнью, отдать ему часть себя.

Гриффиндорку и тянуло к нему, и нет — она сама не знала. Теперь этот голос не казался ей таким сладостным, таким упоительным. Она слышала другой — гораздо сладостнее. Гораздо упоительнее.

Но шла, словно зачарованная, к нему навстречу.

* * *

Пробуждение было резким — ее буквально выбросило из царства Морфея в реальность. Только теперь — увы, слишком поздно — Гермиона поняла: возвращение в настоящий мир было ошибкой.

Он снова изнасиловал ее, применив Империус.

Мерлин…

И слабая пульсация внизу живота оживила воспоминания — и о ее предыдущем падении, и о том, что было несколько часов назад. Часы показывали пять.

Гребаных пять утра.

Девушка шумно вздохнула, силясь подняться с кровати. Пришло время, решила она, растоптать эти бредни и разом покончить со всеми этими ублюдками. Она ведь была из тех, кто никогда не забывал одолжений — как сделанных, так и принятых.

Пленница села, придерживая у груди одеяло. Живот скрутило, но боль была терпимой.

Внезапное появление домового эльфа заставило Гермиону вздрогнуть.

Она было хотела обратиться к несчастному созданию, но замерла на полуслове — эльфу ведь запрещено разговаривать с ней. Не дай Мерлин, еще попадет под руку Вольдеморту по ее вине.

Тем временем Донки выполнял свое поручение — на постели, прямо на одеяле, рядом с девушкой появился потертый поднос. Холодное мясо, толстые ломти мягкого хлеба, сыр, нарезанный кусочками. Стакан с водой. Бокал с вином.

Надо же! Это мало походило на ее предыдущую кормежку.

Пленница недоверчиво покосилась на эльфа. Но, в принципе, причем здесь эльф? Он лишь выполнял приказы своих хозяев.

— Мисс должна есть. Затем мисс должна спать, — испуганно пропищал Донки, комкая край своей наволочки. А потом исчез с характерным хлопком.

Отличные распоряжения, твою мать!

В приступе гнева Гермиона замахнулась, намериваясь отшвырнуть поднос куда подальше, но очередной спазм в животе заставил ее передумать.

Еда насытила ее не настолько, чтобы не опьянеть от бокала вина — волшебницу повело. Она выпила ровно половину, когда снова поднесла бокал к губам. Но не выпила. Дрожа, гриффиндорка опустила бокал на поднос, но тот опрокинулся, и вино, разлившись по постельному белью, потекло на пол.

Сквозь усиливающийся сумбур в голове, девушка услышала хлопок — снова появился Донки.

Эльф щелкнул пальцами, и пятно с одеяла исчезло.

Гермиона кивнула и откинулась обратно на подушки. Нестерпимо хотелось спать.

* * *

Тигр.

Она слышала его мягкую поступь, он приближался к ней. Там, в коридоре. Оставалось совсем немного — и он подойдет к двери ее комнаты.

Звук тихого рычания будил странные мысли. Девушка откинула одеяло и поднялась с кровати, становясь ногами на холодный деревянный пол. Нетвердой походкой она подошла к двери.

Нужно было открыть ее, повернуть ручку. Хотя бы ударить по гладко отполированной поверхности — показать, что она здесь, внутри этой темницы.

Пленница опешила и моментально отдернула руку, прижав ту к груди, словно обжегшись.

Может, это безумие?

В душе росла паника.

С той стороны тигр заскребся в дверь. Головная боль едва не ослепляла гриффиндорку, и, запинаясь, ничего не видя перед собой, она на ощупь опустилась на пол.

* * *

Гермиона открыла глаза — часы показывали десять.

Только чего, утра или вечера? Сколько она проспала? Кажется, целую вечность: все тело ломило, виски будто сдавило тисками.

«Гермиона…» — отчетливо прошептал голос в ее голове.

Но она же не спит. Не спит!

Да что происходит?!

Закрыв лицо ладонями, девушка повернулась на бок, поджимая под себя ноги. Слезы потекли по ее щекам.

«Гермиона…» — снова раздалось в мозгу.

— Это все иллюзия. Иллюзия, — твердила себе она, лихорадочно шепча сквозь рыдания.