Visitation (джен)

Примечания:

Бечено

— Мама?

— Привет, солнышко.

Гарри не мог поверить своим глазам. Перед ним стояла его мать — его мертвая мать. Она парила в воздухе перед ним и улыбалась ему сквозь слезы. Ее одежда была из семидесятых — одежда, в которой она умерла, как он подозревал. Ее рыжие волосы слегка развевались на ветру, которого Гарри и Гермиона не чувствовали.

Он моргнул, почувствовав, как у него подгибаются колени; его зрение затуманилось и в конце концов полностью померкло…

* * *

— Гарри? Гарри, ты меня слышишь?

Первое, что он почувствовал, была невыносимая головная боль. Он застонал и пощупал свой лоб. Может быть, у него в нем была дырка? По крайней мере, это объяснило бы ту боль, которую он почувствовал в тот момент.

— Он просыпается!

— Гарри, дорогой, ты меня слышишь? Открой глаза, милый.

Он моргнул и тут же пожалел об этом. Яркий свет резал ему глаза и вызывал довольно неприятную боль в голове. Он снова застонал.

Медленно он попытался сесть, но только для того, чтобы быстро лечь снова, так как вся комната вокруг него начала вращаться. Обессиленный, он закрыл глаза и глубоко вдохнул, чтобы уменьшить тошноту, которая взяла под контроль его желудок.

— Что случилось? — слабо пробормотал он и неуверенно моргнул. Потолок остался на своем месте — хороший знак.

— Ты внезапно сильно побледнел и упал в обморок, — прошептала Гермиона, чья рука успокаивающе легла ему на плечо. — Мы отнесли тебя в твою спальню.

Мы?

Сбитый с толку и немного пошатываясь, он выпрямился, опираясь одной рукой о мягкую кровать позади себя, а другой нащупывая очки на прикроватном столике.

— Держи, — сказала Лили, робко протягивая ему очки.

Гарри моргнул. Его мама? Озадаченный, он уставился на слегка прозрачную фигуру рыжеволосой женщины прямо перед собой, когда его глаза сфокусировались. Он сглотнул. Конечно! Теперь он вспомнил. Он говорил с Гермионой о душе, которая преследовала его, и внезапно увидел перед собой свою мать. Тогда он, должно быть, потерял сознание…

Он покраснел. Он упал в обморок на глазах у Гермионы и Лили Поттер? «О Мерлин, помоги мне».

— Как ты себя чувствуешь, Гарри? — голос Лили был мягким, как будто она боялась, что Гарри снова потеряет сознание. «Ой, как неловко!» Ее рука дернулась к его лбу, как если бы проверить, все ли с ним в порядке, но быстро опустилась обратно, когда она заметила, что, возможно, Гарри бы этого не одобрил.

Он смущенно откашлялся и подтянул колени к груди, тут же обхватив их руками.

— Я в порядке, — пробормотал он и перевел взгляд на одеяло перед собой. Волнообразный узор замерцал, когда на него легла слегка прозрачная рука. Он сглотнул.

— У тебя лицо красное… Ты уверен, что с тобой все в порядке? У тебя жар? — Лили обеспокоенно наблюдала за своим сыном, который покраснел еще больше.

— Нет, я в порядке. Правда, — добавил он, когда Лили бросила на него скептический взгляд. — Правда, мам. Это ерунда.

От улыбки, которой она одарила его, у него перехватило дыхание.

Он назвал ее мамой! Ее сын назвал ее мамой! Щеки Лили вспыхнули от радости, а ее улыбка была такой широкой, что она испугалась, как бы у нее не свело мышцы лица. Но ей было все равно. Гарри назвал ее мамой. Он знал, кто она такая, и самое главное — он принял это. Он был рад этому, даже если усмешка, которая тронула уголки его рта, была каким-то признаком.

Тепло, наполнившее Лили в этот момент, захватывало дух. Ее сердце, хотя и перестало биться много лет назад, снова чувствовало себя целым, вены в ее теле, казалось, светились, кожу покалывало. Воздух в ее легких казался свежее и чище, чем когда-либо прежде. Слезы счастья начали собираться в ее глазах, хотя на самом деле их там не было. Впервые после своей смерти она была счастлива.

— Я думаю, что дам вам двоим немного побыть наедине, — застенчиво сказала Гермиона. Сжав руку Гарри в последний раз, она вышла из комнаты с нежной улыбкой на лице.

Гарри глубоко вздохнул и попытался взять свое прерывистое дыхание под контроль. Сейчас было не время для нервного срыва. У него была возможность поближе познакомиться со своей матерью. Возможность, которую он никогда не считал осуществимой, независимо от того, как сильно он мечтал и желал этого.

Пристыженный, он опустил взгляд. Он не знал, что сказать. Что бы вы сказали, если бы ваша покойная мать сидела рядом с вами? Женщина, которую — давайте будем честны — он не знал.

— Мне жаль, что я так напугала тебя.

Гарри в тревоге вскинул голову. Он уставился на слегка прозрачного человека перед ним.

Лили печально улыбнулась и пожала плечами. — Ну, ты знаешь. Все эти видения и сны… — Медленно, она позволила своим мыслям блуждать, слегка нахмурившись.

— Тебе не нужно извиняться, — прошептал он и нерешительно потянулся к ней дрожащей рукой, но почти сразу уронил ее. Что с ним было не так? Она была мертва, призрак! Призраки не были реальностью — по крайней мере, физически. К ним невозможно прикоснуться.

Лили улыбнулась. — Все в порядке, — ее голос был мягким, когда она слегка наклонилась к нему. — Тебе не нужно меня бояться.

— Я тебя не боюсь, — поспешно выкрикнул Гарри, уставившись на нее широко раскрытыми глазами.

— Конечно, нет, — она подмигнула ему и указала на кровать. — Можно мне?

Гарри робко кивнул и отодвинулся на несколько дюймов, чтобы у его матери было немного больше места, чтобы сесть на матрас.

— Мне нужно очень много тебе рассказать, и я обещаю — ты все узнаешь, — она села рядом с ним и медленно, чтобы у Гарри было достаточно времени отодвинуться, положила свою руку на его. Он был теплым. — Но я думаю, будет лучше, если я сначала просто кратко изложу суть дела. В конце концов, есть кое-кто, кто тоже хотел бы тебе многое рассказать, насколько я его знаю.

Она улыбнулась, когда у Гарри перехватило дыхание. — Вот именно. Ты должен знать, что все это было не только моей идеей. Джеймс, конечно, уже сходит с ума от беспокойства…

Ее глаза блуждали по комнате, на самом деле видя не мебель в ней, а что-то совершенно другое и далекое.

— Что ты имеешь ввиду? — сбитый с толку, Гарри нахмурил брови.

— Чтобы полностью понять нашу ситуацию, ты должен знать, что мы решили той ночью, много лет назад, — она снова повернулась к сыну, который сидел перед ней, скрестив ноги и не отводя взгляда от ее губ, только моргая время от времени.

— Нашим самым большим желанием и целью в жизни была твоя безопасность и счастье. Ты был для нас всем. Мы полностью изменили нашу жизнь ради тебя, просто чтобы ты был в безопасности. И мы сделали это добровольно, — добавила она, улыбаясь, когда Гарри поморщился.

— Ты должен знать, солнышко, что все, что мы взяли на себя, было сделано по нашему собственному решению защитить тебя. Мы гордились тобой. Мы любили тебя так сильно, что для нас было естественно пожертвовать собой, и мы ни о чем не жалеем. Если бы кто-нибудь спросил нас сейчас, хотели бы мы изменить что-либо из того, что произошло в нашей короткой жизни, мы оба сказали бы одно и то же — нет. Мы прожили свою жизнь, и ты был ее частью. Мы не могли бы быть счастливее, Гарри. Пожалуйста, никогда не забывай об этом. Ничто из того, что с нами случилось, не является твоей виной. Мы сделали это по нашей собственной ответственности и свободной воле, очень хорошо зная, чем это может закончиться. Мы хотели защитить то, что было для нас самым важным, и, если понадобится, сделать это ценой своей жизни.

Мы с Джеймсом знали, во что ввязываемся. В тот момент, когда Дамблдор рассказал нам о пророчестве… — она прерывисто вздохнула и еще крепче сжала руку Гарри. — Это был кошмар. Мы знали, что растить ребенка в разгар войны сопряжено с некоторым риском, но мы хотели попробовать. Ни война, ни пророчество не встанут на нашем пути к достижению нашей цели. Мы пообещали это самим себе.

— Мы хотели, чтобы у тебя было нормальное и счастливое детство. Детство в любящей обстановке, с крестными и родителями, которые буквально восхваляли бы землю, по которой ты будешь ходить, — смеясь, она вытерла одинокую слезу со своей бледной щеки. — Мы хотели подарить тебе счастливую жизнь, Гарри. И даже после нашей смерти мы не забыли о своем желании, поверь мне. Когда мы увидели, что ты лежишь под обломками, не будучи в состоянии ничего сделать… — она всхлипнула и сделала глубокий вдох, чтобы успокоиться. — Сириус пришел вскоре после того, как Волдеморт исчез. Мы слышали, как он вошел в дом. Когда он вошел в твою комнату, я почувствовала такое облегчение, что он нашел тебя. Я знала, что не смогу позаботиться о тебе сама, не смогу предложить тебе счастливое будущее, которого ты заслуживаешь, но я также знала, что Сириус способен достичь именно этого и сделает все, что в его силах, чтобы ты была счастлив. Я до сих пор помню тот день, когда Джеймс сделал предложение сделать Сириуса твоим крестным отцом. Должна признаться, в первый момент мне хотелось рассмеяться.

Гарри улыбнулся ей. Он слишком хорошо мог представить себе, как произошла эта сцена. Джеймс Поттер, любитель пошутить и в то же время ответственный будущий отец, предлагает своей беременной жене идею о том, что его лучший друг детства должен стать крестным отцом их будущего сына. Гарри хихикнул. Да, он мог представить себе это слишком хорошо.

— Но когда я немного подумала об этом, мне пришлось признаться самой себе, что я не могла бы сделать лучшего выбора. И это подтвердилось после твоего рождения. Сириус был таким милым и любящим с тобой, это разбило мне сердце. Он был идеальным крестным отцом и тем, кого мы выбрали, чтобы растить и любить тебя, если бы мы не смогли этого сделать. Он вынес тебя из дома и хотел отнести в твой новый дом, когда появился Хагрид. Я уверена, ты знаешь эту историю, верно?

Он кивнул.

— Хорошо. Это избавляет меня от необходимости рассказывать тебе все дважды или даже трижды, — добавила она со смехом, откидываясь на подушки. Гарри последовал ее примеру.

— Ну, Джеймс и я понимали, что после ареста Сириуса все пойдет не по плану. Дамблдор знал о невиновности Сириуса, но ничего не предпринял по этому поводу; впрочем, на самом деле все было совсем наоборот. Мы позаботились о том, чтобы в нашем завещании было ясно указано, что ты ни при каких обстоятельствах не должен был оставаться у кого-либо, кроме тех лиц, которых мы выбрали. И поверь мне, моей дорогой сестры не было в этом списке, — горько проворчала она, когда Гарри попытался сесть.

Успокаивающе и несколько робко она провела пальцами по растрепанным волосам сына. Она ухмыльнулась. — Кто бы мог предположить, что гены Поттеров были настолько доминирующими, — она с любовью попыталась укротить кудри цвета воронова крыла. — Безнадежно.

— У меня тоже пока не получилось, — пробормотал Гарри. Он медленно закрыл глаза и попытался насладиться незнакомым ощущением.

— Никто никогда не справится, — прошептала она, убирая непослушную прядь с его лба, чтобы провести пальцем по шраму. Тепло разлилось по его венам и наполнило Гарри таким приятным ощущением, что ему пришлось приложить усилие, чтобы не застонать.

— Мы попытались отправиться вслед за тобой, — продолжила Лили, не прерываясь, чтобы слегка погладить сына по волосам. Гарри был благодарен за это. — Но это не сработало.

Сбитый с толку, Гарри открыл глаза и, моргая, посмотрел на свою мать. — То есть как, «это не сработало»? Ты ведь здесь, разве не так?

Лили печально улыбнулась и кивнула: — Да, это правда. Но выслушай меня до конца, — она подмигнула ему, когда он покраснел.

— Прости, — пробормотал он, снова закрывая глаза. — Продолжай.

— Хорошо. У Джеймса было подозрение, что это, вероятно, потому, что мы были каким-то образом привязаны к нашему месту смерти, умирая там.

— Годрикова Лощина, — голос Гарри был хриплым. Он прочистил горло.

— Именно, — прошептала Лили и легко поцеловала его в лоб. — Годрикова Лощина. У нас все еще была наша магия, так что это не могло быть причиной того, что мы не могли уйти. Следовательно, это оставалось единственной причиной. В школьные годы я как-то одолжила Джеймсу книгу для эссе или чего-то в этом роде. Эта книга также включала несколько глав о призраках Хогвартса и о том, как им удалось покинуть места своей смерти. Там говорилось, что дух может свободно перемещаться, только если он или она направляет магию из другого источника, в результате иногда даже приводящую к смерти этого другого источника… Конечно, мы не хотели никого убивать. Боже мой, нет. Но Джеймс правильно понял, что у нас обоих все еще была наша магия, даже после нашей смерти, и поэтому он предложил пожертвовать своей магией, чтобы я могла быть рядом с тобой.

Гарри моргнул. — То есть это значит, что папа застрял в Годриковой Лощине на все эти годы? — озадаченный, он сел и посмотрел на свою мать.

Лили провела свободной рукой по волосам — нервная привычка, которую она переняла, находясь в компании Джеймса.

— Мы поддерживали связь в течение первых нескольких лет, — сказала она, выдерживая пристальный взгляд своего сына. — Мы могли говорить друг с другом. Это было так, как будто он был в моей голове, а я в его. Как будто у нас было два разных набора мыслей, один из которых был связан с моим голосом, а другой — с Джеймсом. Но по прошествии нескольких лет все чаще и чаще становилось так, что мы не могли общаться. Джеймсу приходилось все чаще обрывать связь, потому что его магия больше не была достаточно сильной, не такой сильной, как раньше… Пока, в конце концов, она не оборвалась полностью.

Лили медленно села и заправила рыжую прядь волос за ухо. — Единственным способом поговорить друг с другом были твои сны. Магия Джеймса становится все слабее и постепенно у меня появляется ощущение, что у меня больше не будет много времени за пределами Годриковой Лощины. Желание вернуться в Годрикову Лощину становится сильнее с каждой минутой, но я боюсь, что если я поддамся этому желанию, наша магия не будет достаточно сильной, чтобы позволить мне уйти снова. Наша связь подавила магию оков смерти, но со временем она теряет свою силу, и узы смерти становятся сильнее. Вот почему нам нужна твоя помощь, Гарри. Джеймс становится слабее, и я не знаю, как долго моя магия сможет поддерживать его.

Лили выглядела отчаявшейся. Ее глаза лихорадочно шарили по лицу сына, ища ответа на свою мольбу. Если бы он не захотел или не смог помочь им, она не знала, как выглядело бы их с Джеймсом будущее — если оно вообще существовало…

— Скажи мне, что я должен сделать для тебя!