Братишка Дадли (джен)

Примечания:

Парочка предложений о рок-музыке позаимствована у Neutron Star, автора замечательной статьи Гарри Поттер: Обоснуи, Анализ, Идеи, глава Магия и Техника

С Кикимером пришлось изрядно повозиться, чтобы он хотя бы умирающим не выглядел. К счастью, магия из Гарри так и перла, так что старичок быстренько наполнился волшебством и перестал трястись и рассыхаться. Он почувствовал себя настолько хорошо, что даже рискнул снять с шеи медальон, от которого подпитывался все эти годы. А что поделать, если другого источника магии у Кикимера всё равно не было под рукой… Снял, значит, кулон и Гарри протянул со словами:

— Хозяин Гарри может уничтожить эту вещь? Кикимер не смог, Кикимеру не хватило сил и возможностей…

— А зачем её уничтожать? — Гарри с опаской взял цепочку.

— Так велел хозяин Регулус, — пояснил Кикимер. — Он украл её у Темного Лорда, говорил, что в ней хранится частичка его души.

Гарри ничего не понял, но догадался передать медальон вместе со словами Кикимера Альберту, надеясь, что взрослые дяди разберутся. А умные взрослые дяди действительно разобрались, не зря же они хлебушек в Отделе тайн кушали. Проведя некие магически-диагностические манипуляции над подозрительным артефактом, от которого на всю Джонсон-стрит фонило черным колдовством, ученые волшебники выяснили, что перед ними находится ни много ни мало, а самый натуральный крестраж самого Неназываемого.

Вот это да! Вот так удача! Сдохший-то дневник уже ни о чем не допросишь, зато этот, новый и живой, может многое поведать.

Что ж, поведал. Под напором тренированного змееуста и прицелом клыков ручного василиска медальон сдался через секунду, выдав все спрятанные крестражи, вернее, назвал предметы, в которые были помещены остальные куски пазла. И нет, я не опечаталась, в Отделе тайн жил и был свой собственный василиск, молоденький и славный красавчик по имени Джон Дарт, черный, как самый свежий битум, глянцевый и смольно-текучий в своих плавных движениях. Его вывели по всем правилам магической селекции и с самого рождения окружили любовью и заботой, вырастив совершенно потрясающего верного соратника и всеобщего любимца.

А вообще, как заметил Гарри, многие сотрудники Отдела тайн держали подобных питомцев: за кем-то повсюду преданно ползал рунослед, у кого-то на шее свернулся перуанский душегрей, похожий на меховой воротник, а вот около кого-то шипит и ластится ко всем ручной кокатрис. Так что Джон Дарт не был чем-то из ряда вон выходящим, а вполне свойским, родным василиском. Я же говорила, что в Отделе тайн работают умные люди.

Итак, раскрылся медальон и рассказал всё, о чем спросили. А спросили о многом, например, о том, сколько штучек Лорд наклепал? Красивые карие глазки метнулись туда-сюда, шарахнулись (образно говоря) от милого оскала Джона Дарта, выдали визуализацию золотой чаши Пенни Пуффендуй, сгинувшую хрен когда диадему Когтевран, тяжелый перстень невнятного происхождения и хижину над ним (в картинку, кстати, затесался и уголок дома на холме) и наполнились слезами в надежде растрогать палачей. Но суровых умных дядь влажные красивые глазки Тома Реддла не растрогали, и они черство и холодно скомандовали Джону Дарту:

— Фас!

Черносмольный красавчик послушно обнажил ядовитые кинжалы, собираясь вонзить их в крестраж, тот, видя свой смертный час, перепугался окончательно и отчаянно заверещал, внезапно обретя голосину…

— Ааа-а-а-а! Не надо, не надо, прошу вас!

И картинка со страху новая вылезла: нечеткое изображение здоровенной змеи неизвестной породы и лежащего подле неё не то марсианина, не то аналога новорожденного Бенджамена Баттона.

В-вау! Ученые дяди восхищенно переглянулись. Неужели им совсем повезло и они таки нашли самого Темного Лорда?!

Крестраж дожали, выжимая из него точный адрес местонахождения искомого индивидуума, выжали и… закрыли медальон. Тот аж опешил — его не собирались кусать??? Люди, вы что, издеваетесь? Нет, мы не издеваемся, просто пока не время. Вот соберем все крестражи вместе, закуем в наручники Лорда Судеб, вот тогда и… А пока медальон прибрали в хороший сейф из сплава зернистого муассанита и самого прочного драконита, сквозь который ни один рентген не просочится.

Обо всём этом, конечно же, рассказывали Гарри, держа его в курсе всего происходящего. Надо было видеть незамутненную радость старенького Кикимера, когда он понял, что проклятый медальон очень скоро и, главное, гарантированно уничтожат вместе с его владельцем.

Судьба дома на площади Гриммо тоже была решена. Так как Сириус не успел составить завещание, то на осиротевшую недвижимость были приглашены прямые наследницы почившего Блэка: Нарцисса Малфой и Андромеда Тонкс. Но, прибыв по адресу, утонченные дамочки посмотрели вполглаза туда-сюда, покрутили напудренными носиками и наотрез отказались прибирать к рукам этот клоповник (н-да, круто его Сириус за три месяца засрал). Эстетствующих дамочек мягко пожурили и попробовали убедить их, что дом можно отмыть, отскоблить от грязи и отремонтировать, если надо. Но сёстры Блэк с удивительным единодушием заявили, что магии в родовом поместье больше нет, как это обычно и происходит с любым зданием, в котором никто не живет много-много лет, и теперь это самый банальный маггловский заброшенный дом. Развалины, если хотите, руины.

Приглашенный специалист подтвердил слова Нарциссы и Андромеды, добавив между делом, что этим как раз и объясняется истощенность старого домовика. Чиновникам эти новости не понравились, конечно, но делать нечего, пришлось списывать дом с городского муниципалитета и выставлять вынесенные из него вещи на торги с молотка, на аукцион, иначе говоря. Что-то из вещей Блэка предложили и Гарри, но тот встал в позу, заявив, что ему не нужно наследство столь сомнительного происхождения и качества.

Вот так-то вот, от такой малости столько зависело: заживи Блэк нормально, в дом бы вернулась магия, ожили бы портреты, стали бы сильными домовики… А так Кикимер лишь попросил забрать фотографии своих прежних хозяев, даже не глянув на умерший портрет леди Вальбурги.

С Кикимером, кстати, произошли разительные перемены к лучшему: находясь рядом с Гарри и получая от него громадные порции молодой, сильной и доброй магии, он наполнился новой жизненной силой, окреп, помолодел и снова стал полноценным волшебным созданием. И эти перемены были настолько очевидны, что Гермиона даже не заикнулась о том, чтобы освободить от рабства хогвартских домовиков. Ну ещё бы, имея перед глазами столь наглядный пример симбиоза волшебника и магического существа…

Святочный бал учредители, слава богу, додумались устроить в один из халфтермов в декабре, между уроками, с таким расчетом, чтобы студенты смогли спокойно разъехаться по домам на свои законные каникулы. Рождество всё-таки семейный праздник, и нарушать традиции ради мимолетного каприза не стоило.

Бал взрослых был где-то там, в своем взрослом мире, а здесь был свой, собственный школьный бал, на котором разразились свои драмы и сердечные трагедии. Пока Рон отсеивал-просеивал и перебирал самых красивых девочек, Гермиона недуром пригласила на бал Невилла, решительно взяв дело в свои руки. У Гарри такого вопроса не возникло — у него уже была избранница, солнечная красавица Полумна Лавгуд. У прочих студентов тоже сложились вполне милые парочки: Драко Малфой вел за руку сногсшибательно прелестную мисс Дафну Гринграсс, светленькая, тоненькая, с огромными синими глазищами, она привлекала к себе восхищенное внимание окружающих. Пэнси Паркинсон пришла на бал с Тео Ноттом, Миллисента Буллстроуд была приглашена Грегори Гойлом, Крэбб сиял подле Мораг МакДугал, а Блейз Забини влюбленной бабочкой порхал вокруг Трейси Дэвис. Ханна и Джастин, Сьюзен и Терри, сестры Патил милостиво снизошли до Шеймуса и Дина, Кормак Маклагген заарканил Лаванду Браун. Один только Рон носился по Хогу с высунутым языком, ища единственную и неповторимую, не замечая, как всех красавиц потихонечку разобрали с его горизонта…

Джинни Уизли, с нытьем потаскавшись за Гарри и не найдя в нём отклика, вынужденно переключилась на своего однокурсника — Колина Криви.

Сам бал прошел на самом высшем уровне. Большого зала для школьного бала не хватило, и его пришлось увеличить, соединив с тем самым садом во внутреннем дворе с фонтанами, которые ради грядущего торжества починили и заставили работать. Селестина Уорлок пела где-то для взрослых, для студентов пригласили группы «Ведуньи» и «Бродяги», на которых круто отжигали шикарные музыканты: вы только представьте себе, какой рок-концерт могут забабахать маги! Неограниченный Сонорус плюс офигительные спецэффекты вроде миллиарда разноцветных Люмосов, бешеными огнями прыгающих тут и там, отражаясь в зеркальных шарах, сотни феечек Дин-Дин, рассыпающих увеселительную пыльцу, бабочки и райские птицы с неоновой расцветкой крылышек и перьев. Да любая маггловская рок-звезда будет смотреться чахло и блекло на фоне наших магических энтузиастов, отдавших себя искусству и медиакультуре.

Ой и напрыгались на празднике наши школьники! Натанцевались будьте-нате, от души и вволю. Когтевранские заучки и зануды, видя пару Поттер-Лавгуд, заблаговременно наматывали себе на ус новый постулат: не трогать в будущем эту девчонку, как-никак Поттеру принадлежит, чемпионскому оруженосцу.

Не обошлось и без драм. Рон, увидев, с кем в паре Гермиона, взбеленился до красных кругов перед глазами. Взъярившись и приревновав, он поперся качать права:

— Невилл, ты с ума сошел? Это же Гермиона Грейнджер!

— Я в курсе, и что? — прикинулся Невилл деревенским сандаликом.

— Как что, она — наша с Гарри подруга! — с пеной у рта продолжал изображать святую невинность Рон. — Ты не имел права её приглашать!

— А я и не приглашал, — сказал самую честную правду Невилл. Но Рон, как это водится в таких случаях, не поверил.

— Врешь! — побагровел этот недоиспанский телёнок.

— Ещё одно слово, Рон, и я вызову тебя на дуэль! — больше Невилл не шутил. И Рон это прекрасно увидел. Посмотрел на невероятно красивую Гермиону в нежно-голубом платье, с любящим взглядом, обращенным к Невиллу, и отступил, поняв, что упустил свой шанс.

Бал продлился ровно столько, чтобы уставшие навеселившиеся школьники не запротестовали против его окончания и тихо-мирно разошлись по своим факультетским гостиным.

Гермиона, счастливая донельзя, плюхнулась на диванчик и скинула туфли, став ещё счастливее, блаженно застонала, вытянув гудящие ноги, и сладко уложила каштановую головку на сильное плечо Невилла. Гарри, такой же нирванствующий, полулежал в кресле напротив, и Гермиона хмельным голосом спросила у него:

— Ну как, Гарри, мистер Ранкорн сказал, что в шкатулке?

— Он сказал, что там золотая рыбка. И мы с ним не имеем ни малейшего понятия, что она означает. Альберт её в воде держал, — предвосхитил Гарри новый вопрос Гермионы. — Она не ожила, не заговорила и ничем не покрылась.

— У других тоже рыбки? — слегка обиженно осведомилась Гермиона.

— Не знаю. Не спрашивал, — виновато улыбнулся Гарри.

— Ну смотри: если у других чемпионов разные фигурки, то им придется искать то, во что превратятся их партнеры или оруженосцы, — предупредила Гермиона.

Прогноз умницы, увы, подтвердился. Двадцать четвертого февраля именно это и случилось с оруженосцами. Сперва были сборы и поездка в южную Францию, в зашибительно красивые Пиренеи. Гостиница при академии Шармбатон еле вместила в себя всех гостей из Англии и Болгарии. А потом, перед самым вторым туром, Гарри, Драко и Витю увели в кабинет, где помимо судей находились ещё и специалисты по превращению с целой армией медиков. Ребят протестировали, предварительно испросив разрешения и согласия. Ну, мальчишки, видя такой серьезный подход к делу, тут же скумекали, что погибнуть им не дадут, что бы там ни пел простак-Дамблдор, не верящий в нормальных магов. И на всё дали согласие, лишь бы не отстранили от интересного приключения.

Итак, мальчишек, повторяю, тщательно проверили на аллергию, принудительную анимагию, уменьшающие заклятия, водобоязнь, сто раз уточнив, умеют ли они плавать? Но и на этом не остановились — заставили подписать кучу бумаг, всякие справки, формы, разрешения, петиции, иски в суд на случай непредвиденных ситуаций. Подписывая сто-какой-то листок, Гарри уже начал опасаться, что его не допустят к участию в турнире, ибо в каком-то документе узрел пункт насчет слабого зрения… Но, к счастью, обошлось, его диоптрии сочли пригодными к допуску.

И только после этого мальчишек развели по комнатам, дали пузырек с зельем и велели выпить, сидя в ванне. Ну, логично… Гарри разделся, оставив на себе плавки, сел в неглубокую ванну, отвинтил пробку с бутылёчка темного стекла, поднес к носу и понюхал. Пахло снадобье приятно — ментолом, на вкус было, как мятная суспензия. Посидел, с затаенным веселым страхом ожидая… да чего угодно! А вместо этого пришел банальный сон. Вырубило Гарри быстро и накрепко.

Когда он очнулся, первое, что почувствовал, это странное ощущение сплющенности. Тело было сильно сдавлено с боков, отчего легкие чувствовались чуть ли на спине, где-то за затылком. Вдобавок страшно выпучились глаза, во всяком случае, они далеко вылезли из орбит и веки не закрывались. Кроме того, зрение стало боковым — глаза таращились в разные стороны: левый смотрел влево, а правый — вправо. Но зато угол зрения стал круговым — зрачок свободно вращался во все стороны: вверх-вниз, вперед-назад, не ограниченный теперь веками.

Ничего не понимая, Гарри попытался осмотреться и только запутался ещё больше. Мир вокруг стал зеленым. Вернее, желто-зеленым. Свет этого нового мира струился волнообразными лучами-занавесями: то желтый и яркий, то погружался в зеленый полумрак… Заинтересовавшись, Гарри завертелся во все стороны, стремясь всё рассмотреть в подробностях. Увы, подробности мало прояснили ситуацию — мир по-прежнему оставался незнакомым. Качались и колыхались длинные зеленые плети каких-то неизвестных растений, там густо переплелось нечто похожее на укроп, тут пустило пузырьки некое ноздреватое, похожее на мозг, образование…

Стоп… Пузырьки? Взволновавшись, Гарри подобрался поближе, всматриваясь и принюхиваясь — пахло водорослями и йодом. Насторожившись, Гарри крутанул зрачком назад и наконец увидел свою конечность — плоский рыбий плавник. Понимание пришло внезапно и так ярко и оглушительно: он — рыба! Но, боже ты мой, рыба что, настолько тупа — не понимает, что находится в воде?

Однако покружившись и поразмышляв, Гарри понял, что с разумом у рыбки всё в порядке, просто она находится в естественной своей среде и дышит водой так же, как человек дышит воздухом, находясь на суше. Вот почему он не разобрался сразу, для него водная среда теперь всё равно что воздушная для сухопутного. Стали понятны странные щели за челюстью, сквозь которые проходила вдыхаемая вода: это не щели, это жабры! Так же стало кристально ясно, почему он всё время находится на брюхе — это легкие не позволяли ему опрокидываться кверху пузом, выполняя роль плавательного пузыря. Вот чудеса!

Восхитившись, Гарри принялся плавать туда-сюда, виртуозно лавируя среди кудрявых, волнистых, бахромчатых, лохматых и прочих лент водорослей, игриво нырял в решетчатые проемы ветвей кораллов, восхищенно кружил над яркими «блюдами» чего-то, чему он не знал наименования, но это было чертовски красиво. Над одним таким «мозгом» Гарри даже поиграл в лабиринт, проследив по всем извилинам плоского чашеобразного коралла.

Разумеется, это подводное царство было обитаемо, вокруг сновали огромные толпы самых разнообразных рыб. Как выглядит он сам и к какому виду принадлежит, Гарри не знал, поэтому остерегался рыб крупнее себя и предусмотрительно прятался от них в кораллах и скальных разломах.

А вон там вдали проплыло что-то очень крупное. Смутно знакомый силуэт пробудил в памяти Гарри виденную в детстве картинку, не то в книжке, не то на экране телевизора, но да, память не подвела — там плыла русалка, именно такая, как запомнилось маленькому мальчику. Стройный женский торс, длинный дельфиний хвост, волосы… Поближе познакомиться не удалось — русалка быстро уплыла, кем-то вспугнутая. А вот и он! Из-за скал появился человек в купальном трико, в нём Гарри внезапно признал Альберта, несмотря на то, что на лице у него было нечто вроде пузыря. Обрадовавшись, что наконец-то не один в этом незнакомом месте, Гарри выбрался из укрытия и поплыл к напарнику. Некоторое время они бесцельно плыли туда-сюда, пока до Гарри не дошло, что Альберт что-то ищет: он зачем-то заглядывал за все скалы, в каждую пещерку, промоину, расщелину, прочесывал густые заросли…

Поразмыслив, Гарри осмелился предположить, что рыцарь ищет его, то бишь оруженосца. Попробовал привлечь внимание: робко ткнулся в руку. Альберт посмотрел на него, мягко отмахнул ладонью и поплыл дальше. Минуту-другую Гарри смотрел вслед, напряженно соображая: не его ищет Альберт? У него где-то в озере жена спрятана? Подумав, Гарри решил уточнить, догнал рыцаря и ещё раз легонечко потыкался в руку: эй, Альберт, ты точно не меня ищешь?

Снова Альберт подвинул его ладонью и уплыл вперед, оставив Гарри с неприятным ощущением того, что от него отмахнулись, как от назойливой рыбёшки. А ведь так оно и есть, дошло наконец до Гарри, он действительно маленькая назойливая рыбёшка, которая зачем-то пристала к человеку. Альберт его просто не узнал, вот в чем дело! Решительно заработав хвостиком, Гарри в который уже раз нагнал мужчину и засновал около лица, старательно маяча перед глазами. Альберт с досадой глянул на приставучего пескарика, с тем же прежним ангельским терпением подвинул в сторонку и ускорился, явно стремясь удрать от настойчивой озерной малявки. Ей-богу, это выглядело бы смешно, если б не было так грустно. Гарри опять изо всех сил заработал хвостиком, лихорадочно соображая, что бы такое нерыбное совершить, чтоб его узнали? Сальто? Ну, попробуем…

Настигнув Альберта, Гарри крутанул перед ним колесо и сразу же обратное сальто, потом тут же проделал «восьмерку» и снова двойное сальто, не давая человеку опомниться. На сей раз Альберт смотрел очень внимательно, а когда рыбка прекратила свои цирковые представления, вопросительно булькнул:

— Гарри?

В ответ Гарри радостно закивал всем своим корпусом — не приспособлены рыбки кивать головой отдельно от туловища. В глазах Ранкорна появилось растерянное выражение, потрясенно выдохнув, он протянул руку, Гарри тут же доверчиво скользнул в ладонь. Всё, он спасен…

Альберт вместе с Гарри поплыл вверх. Нагнав по пути двух других чемпионов, он знаками показал, чтобы те поднялись с ним на поверхность. Вынырнув, Альберт громко пропыхтел, брызгая водой с губ:

— Крам, Бернар, что у вас в шкатулках?

— Серебряная щука, — моргнул мокрыми ресницами Крам.

— Щуку ищи! — торопливо рявкнул Альберт. — Это твой сын.

— Гребешки! — ахнул вдруг Бернар, развернулся и поспешно ушел в глубину. Крам тупо уставился на усатого пескарика, скромненько притулившегося возле уха Альберта. Переспросил:

— Щука? Ёб твою мать… — нырнул за Бернаром.

Второй Тур был успешно пройден всеми тремя чемпионами, но больше всех баллов набрали Альберт и Гарри, быстрее всех и полнее выполнив задание — испытание на доверие. Всё? Ну, разве что ма-а-аленькую шуточку напоследок…

Отгремели аплодисменты, оторались счастливые зрители, чествуя своих кумиров, любимцев-чемпионов, засобирались уходить судьи, и тут из воды вынырнула пышнотелая русалка с такими роскошными формами, что многие мужчины попадали со скамей, захлебнувшись слюнями.

— Эй, Дамблдор! — окликнула водяная мадам, поигрывая скалкой. — Ты дочек проведать не собираешься?