Избранный другого мира (гет)

— Ни у кого не должно возникнуть никаких подозрений, — Лили смотрела на свою теперь уже кузину и Тиарнана, бывшего еще совсем недавно Сириусом Блэком. Несчастным заключенным, горевавшим после пропажи крестника в другом мире. Кстати, о птичках… — Тиарнан, Сириус говорил, что после проведения ритуала крестника, ты должен был проспать как минимум три дня.

— Снейп сварил какое-то зелье, и дал мне его выпить перед ритуалом, — усмехнулся тот. — Утром проснулся, как ни в чем не бывало.

— Я даже примерно представляю, какое это было зелье, — кивнул зельевар, слегка нахмурившись. — Мне знаком ритуал и его последствия, и я уже занимался исследованиями в этой области. Дамблдор наверняка был в курсе, так как здесь он интересовался почти всеми моими разработками.

— Не сумел он тебя здесь поймать на крючок, Снейп, — сказал очевидную для всех вещь Тиарнан.

— И Волдеморт, и Дамблдор, — согласился с ним Принц. — Хотя и тот и другой пытались. Темный Лорд через Эйвери, а Дамблдор, используя нашу вражду с вами и мое удручающее семейное положение. Если бы я под напором ЭТОГО Сириуса не помирился с дедом и не женился на Элладоре, то вполне могла бы произойти такая же история, как и в вашем с Гарри мире. Кстати, а у вас, Констанция, Темный Лорд вернулся?

— Нет, до сих пор тихо, — сказала она, стараясь абстрагироваться от того факта, что это ТОТ самый Снейп. — В первую войну он попал в ловушку, выставленную Дамблдором. Никто не знает, что там случилось, Отдел Тайн все засекретил, но он исчез, и начались массовые аресты Пожирателей. Кого поймали и судили, а кто отделался легким испугом, отдав имущество Министерству взамен на свободу.

— Ты довольно спокойно отреагировала на Малфоя,- проницательно заметила Вальбурга, — а ведь он у нас Пожиратель, хотя и оправданный.

— В моем мире они с Нарси сбежали во Францию еще в 1978 году, — пожала плечами Констанция, и домашнее прозвище младшей дочери Сигнуса, с легкостью слетевшее с ее губ, показало всем их близость, ну, или длительное знакомство. — Их сын родился в Париже через пару месяцев, и после нашей свадьбы с Сириусом, мы с ней часто встречались. Потом не виделись, но уже по моей вине, после смерти мужа и сына, а также Вальбурги, которая была в момент нападения у нас дома.

Она судорожно вздохнула, не зная, найдет ли в себе силы рассказать о своем горе без потока слез, рвущегося из груди при взгляде на Регулуса.

— Сириус… он погиб вместе с Альтаиром, нашим сыном, — дрожащим голосом сказала она. — Ему было пять. Белла… Оправданная Министерством, она решила очистить кровь Блэков, которая, по ее мнению, была загрязнена. Во время суда строила из себя невинную овечку, якобы муж заставлял. Рудольфус погиб, и она, вместе с деверем, свалила все на него. Не хотели, но он заставлял, и точка. Был ли Веритасерум, я не знаю, но…

Мы жили спокойно, все было тихо. А спустя пять лет… Я… меня выманили из дома письмом, Северус решил МЕНЯ спасти, а я его убила… собственными руками… когда узнала…

Лили в ужасе прижала ладонь к лицу, метнув взгляд на побледневшего Северуса. О Мерлин!

— Констанция…

— Я понимаю, что ты — не он, — помотала головой леди Поттер, — Гарри мне рассказал, иначе… я ненавидела ЕГО. Беллу с деверем, младшим Краучем и еще каким-то меченным арестовали, но отряд авроров прибыл слишком поздно.

Она не сдержалась. Разрыдалась, прижавшись к груди мужа. Видение, где Сириус и Альт в прихожей, и малыш, ее зеленоглазый малыш буквально залит кровью от многочисленных порезов, вновь встало перед глазами. Кругом разруха от яростного сражения, но что мог сделать Сириус против четверых соперников, да еще волнуясь за свою мать и ребенка?

Лили позвала домовика, и приказала срочно принести успокоительное. Все остальные молчали, да и что тут можно сказать? Вальбурга сжимала в руках трость, мысленно посылая дочери своего брата зеленую Аваду… и если бы она была жива… Убить ее внука!? Да кто она такая? Пустоцветка, крутившая шашни с этим лордом под носом у своего бесхребетного муженька! Идиотка! Садистка и убийца!

— Успокойся, Рыжик, — говорил шепотом Тиарнан, сжимая в своих объятиях. — Тихо, я с тобой, я здесь... Думаю, нам пора уходить.

— Нет, я должна… выговориться, — запротестовала она. Хотелось выплеснуть свою боль до конца, но она подумала о детях. Кивнув в сторону сидевших подростков, она сказала: — Дальше им не стоит слушать.

— Мам… — начал было Гарри, но их компанию, не смотря на протесты, отправили наверх, запечатав гостиную от лишних ушей. Так было и в их мире: когда начинались разговоры взрослых, они становились лишними. Только вот Констанция не готова была рассказывать остальное при подростках, особенно при младших Регулусе и Каспере.

Вечер перестал быть спокойным и тихим. Лили было тяжело осознавать, что это именно она плачет на том диване. Она, а не Констанция Поттер, будь оно все проклято! Потерять сына? Да как вообще можно жить после этого? Как можно дышать? Пережить собственного ребенка… этой судьбы она не пожелала бы никому.

— Она пришла… якобы хотела помириться с нами, — продолжила рассказ Констанция после еще одной порции успокоительно. — Прислала письмо и попросила о встрече. К этому времени она смогла убедить всех в своей вменяемости. Ходила в гости к тетушкам, плакалась на свою неудавшуюся жизнь, и в итоге те уговорили нас принять Беллу у себя.

Леди Вальбурга просто сияла от счастья, глядя на такую знакомую с детства Беллу. Та начала скромно одеваться, решительно прервала все контакты со своими подельниками, и никто бы не подумал, что она задумала избавиться не только от нас, но в последствии и от Меды с семьей.

Мы готовились, я даже ужин приготовила, но потом якобы пришло послание от моей коллеги. Тяжелый случай, темное проклятье, а я получила степень целителя, и это была моя стихия. Я проверила записку, почерк был ее, но… Северус наложил на нее Империус. По почерку ведь не определишь, по своей воле человек написал или нет. Портал перенес меня в дом к Снейпу, и меня сразу вырубили, а когда я пришла в себя, он сообщил, что Блэк, его мать и выродок мертвы.

— Но зачем… зачем ребенка… — прошептала Элладора. Северус сидел рядом, словно аршин проглотил. Неужели служба у Лорда могла сделать из него такого сумасшедшего?! Мерлин, это же чудовищно! Радоваться гибели ребенка? Это как должны перевернуться мозги, чтобы так поступить?!

— Он ненавидел их обоих, — руки леди Поттер тряслись, голос дрожал от ярости. -Хотел под каким-то зельем держать меня для… но я смогла освободиться, предварительно запустив в него Авадой. Аппарировала к нашему дому, а дальше… не помню. Все в тумане, только тела Вальбурги, Альта и Сириуса под глазами. Похороны, суд, жизнь без них… я так хотела умереть…

Ждала смерти, ушла из целителей, сдав экзамены на аврора, но старуха с косой все не шла и не шла. Потом меня отстранили, когда поняли, что я лезу под заклятья сама… едва в Мунго в отделение для душевнобольных не угодила. Родственники Констанции со стороны отца забрали меня к себе во Францию, вытащили из депрессии, и я смогла вернуться к работе в больнице.

— Какой кошмар! — сказала Мюриэль, услышав историю жизни этой женщины, повернувшись к Вальбурге. Та сидела без кровиночки на лице.

— Гарри сделал мне подарок, ведь только благодаря ему я здесь, и могу… начать жить… просто жить… — на лице Констанции появилась улыбка, хотя глаза были полны слез. Она за последние сутки наплакалась столько, сколько не плакала последние семь лет.

— Наш сын помог не только тебе, Рыжик, — сказал Тиарнан. — Мне в моем мире тоже ничего не светило, разве только Поцелуй Дементора от нашего уважаемого Министра.

— Но почему Дамблдор тебя не оправдал, когда все узнал? — задал вдруг вопрос Сириус, на что Тиарнан грустно усмехнулся, и в усмешке явственно виделась обреченность.

— А оно ему надо? Сын с того самого Хэллоуина был у него просто пешкой, я понял это только сегодня, когда Гарри мне рассказал, что хранители во время ритуала достали из его шрама кусок души Волдеморта.

— Что они сделали?! — воскликнули все, и громче всех Вальбурга Блэк.

— Я полагаю, что Гарри был живым крестражем, — повторил Тиарнан мрачно, — и сомневаюсь, что Альбус планировал готовить его к сражению с этим монстром, скорее всего в его плане сыну была уготована роль жертвенного барашка в решающем сражении.

И никто не мог возразить ему, так как понимали, что он прав.

* * *

Гермиона всегда знала, что если сравнивать ее дружбу с Роном и Гарри, то в их отношениях с Поттером никогда не было и капли неопределенности. Разве что на первых порах, но к концу первого курса каждый принимал другого и ценил дружбу, несмотря на различные недостатки. Девушка знала, что иногда перегибала палку своей сосредоточенностью на учебе и некоторой властностью, в то время как Гарри своим упрямством и игнорированием правил, уже ЕЁ доводил до белого каления. Тем не менее, Поттер всегда был для нее гораздо бОльшим другом, нежели Рон.

Уизли своей раздражительностью, вспыльчивостью и манерами дикаря бесил ее постоянно, но ради Гарри приходилось терпеть. На втором курсе, когда она окаменела, к ней приходил только Гарри. Разговаривал с ее телом тоже только он, да и на следующий год из-за вечных ссор с Уизли из-за Живоглота, ее частым спутником был Поттер. И Сириуса они спасали вдвоем (пусть Рон и валялся в это время в больничке).

Четвертый курс снова начался их более близкими отношениями из-за обиды Рона на участие Гарри в Турнире. Они частенько в тот год и последующие, сидели вечерами на диване, и просто молчали, или читали книги. Да, Поттер иногда сдавался под ее напором, и с видом мученика осиливал несколько глав какого-нибудь чтива, что не приносило большой пользы, но было для нее тем самым связующим звеном, и РИТУАЛОМ. Их ритуалом, в котором они были только вдвоем, без Рона. Гарри иногда клал свою голову ей на колени, и она не видела в этом ничего странного. Они понимали друг друга с полуслова, а иногда и с полувзгляда, чего ни разу за все годы дружбы не наблюдалось с младшим Уизли.

Обиделась она на них обоих лишь перед Святочным балом, когда рассчитывала, что кто-то из мальчишек ее пригласит, и желательно, чтобы это был Гарри. А они мало того, что проигнорировали подругу, так еще и дулись потом на нее, особенно рыжий. В глазах Поттера было что-то другое, сродни зависти к более удачливому сопернику, сумевшему раньше его самого разглядеть в подруге представительницу слабого пола.

Выражение глаз Гарри, когда она спускалась к Краму, было просто как бальзам на душу, и она грешным делом подумала, что вот сейчас-то друг все осознает, и…

Ага, сейчас… Как Гермиона была на него зла тогда, это просто не передать словами. Ну а потом всё закрутилось, и она не успевала ни о чем таком думать. Возрождение Волдеморта, суд над Гарри, эта мерзкая Амбридж с ее пытками, и их битва, закончившаяся перемещением сюда. Какая романтика в таком кошмаре? Тут лишь бы выжить.

Гвоздем в гроб ее чувств стали его вчерашние слова, что она для него всего лишь сестра… Тогда к чему сегодняшнее внимание? К чему эти взгляды и сладкий шепот на ухо, вызывающий табун мурашек по спине и стайку бабочек в животе?

— Гермиона, ты о чем задумалась? — спросил девушку Невилл. — На твоем хорошеньком личике сейчас читается просто битва вселенных.

— Что-то типа того, Невилл, — улыбнулась она. Определенно, этот гриффиндорец весьма и весьма обаятелен.

Поттер вновь подошел к ней, и сел рядом. Девушка не сопротивлялась, позволяя Гарри себя обнять, и прижать себе. Грейнджер смотрел на них с интересом.

— Гарри, мне кажется, или ты вчера Гермиону называл сестрой? — вопросительно подняв бровь, спросил Октавиус, обращая свое внимание на слишком тесные объятья друзей.

— Сестрой? — вспыхнула Эйлин, вновь обретя надежду на возможное внимание со стороны Гарри.

— Ага…сестрой, как же, — обломал ей весь кайф Невилл. — Да он вылитый ты, когда тупил с Адарой целый год, пока не застукал их с Маклаггеном.

— Это не ваше дело, — возмутилась Гермиона, бросив настороженный взгляд на Рона. Тот переводил взгляд с одного на второго, и у девушки неприятно засосало под ложечкой от возможной реакции друга на эти слова. Уизли был вспыльчивым, как спичка. Загорался мгновенно, и так же мгновенно остывал, но потом каждый раз неделями разгребал последствия.

Сколько отработок он заработал из-за своего ужасного характера и не перечесть, о баллах так вообще говорить не стоит.

— Так, пошли в комнату Рега, — сказала Адара, с улыбкой глядя на брата и его подругу. Оба сильно смущались собственной близости, хотя до шутки Невилла вели себя, как ни в чем не бывало. — Пусть поговорят в спокойной обстановке, и без лишних любопытных ушей.

— Ну вот… всех красоток разобрали, — притворно вздохнул Невилл. — Рон, ты идешь?

Пруэтт продолжал смотреть на друзей, и Гермиона вновь подумала, что ссора неизбежна, однако Рон сумел ее удивить.

— Мог бы такой неплохой куш сорвать, — хмыкнул он, не обращая внимания на вытянутые лица друзей. — Мерлин, да на вас ставки с начала четвертого курса принимаются!

— В смысле? — не врубился сразу Гарри, замечая, что все вернулись в комнату, и с интересом слушают их разговор.

— В смысле, все раньше вас уже всё поняли, — пояснил Пруэтт. — Близнецы принимали ставки с начала четвертого курса, и сначала ставили на то, будете вы встречаться или нет, а потом это стало неинтересно, и тотализатор замутили по срокам, с разбивкой на кварталы. Я поставил на лето перед шестым курсом.

— Я ж говорю, — самодовольно усмехнулся Невилл, — тупил, как Октавиус с Адарой. На Святочный бал хоть дотумкал ее позвать?

Покрасневшее лицо Гарри стало ответом, а Гермиона рассмеялась.

— Не дотумкал. Ни один, ни второй. Меня Виктор Крам пригласил, — сказала она.

— Крам?! Ну… у него хороший вкус, — одобрил Лонгботтом. — У нас он с какой-то француженкой пришел, тоже вполне ничего, но ты гораздо красивее.

— Спасибо, Невилл, — засмущалась Гермиона.

Адара закатила глаза, а Октавиус вздохнул с облегчением. Пусть Невилл и был его другом, но его отношение к девушкам Грейнджер не одобрял, и хотел бы для сестры кого-то менее… наглого. А кобель, он и в Африке кобель!

— Ладно, пошли, пусть поворкуют, голубки, а то будут до конца Хогвартса тупить, причем, оба, — раскомандовался Невилл, игнорируя недовольные взгляды Поттера и новоявленной мисс Принц.

Когда вся компания ушла, Гарри вдруг потерял весь свой запал. Он не мог найти слов, и просто смотрел на девушку, пытаясь собраться с силами и сказать ей то, что понял только сегодня с подачи отца. Ох, как же сложно все!

— Гарри, ты решил просто посидеть помолчать? — мягко улыбнулась она, глядя ему в глаза. — В гостиной при остальных гостях ты был более смелым.

— Просто… знаешь… Невилл прав, я тупил… столько времени… — язык стал просто неподъемным. — Отец сегодня поговорил со мной о нас, о моем к тебе отношении. Посоветовал просто представить тебя в компании кого-либо другого, и меня всего просто передернуло.

Лицо Гермионы вспыхнуло. Ох ты ж…

— Гарри, ты…

— Я вспомнил свою реакцию, когда увидел тебя с Крамом во время Святочного бала, — сказал быстро Гарри. — Я тогда принял всё за обычную зависть на то, что он смог меня опередить. Я опоздал совсем чуть-чуть, услышал лишь его вопрос и твой ответ.

— Серьезно?! — удивилась она.

— Да, я никак не мог решиться подойти к тебе, и в результате опоздал всего на пару минут.

— Ох, Гарри, если бы я знала… — расстроилась она.

— Ладно, что было, то было, — махнул рукой Гарри. — Я просто считал тебя своим другом, и считаю до сих пор, но… вместе с тем я не могу даже представить тебя с другим, с тем же Лонгботтомом.

Девушке почему-то нравилось его косноязычие. Нахальный Невилл отталкивал от себя своим развязным поведением, а стеснительность Гарри была даже в чем-то милой. Уши Поттера покраснели, но он упрямо продолжал смотреть на нее, не отводя взгляда от ее глаз, словно находил в них смелость говорить о своих чувствах.

— Гарри…

— Постой, Гермиона, я… ты мне нравишься. Ты красивая, умная и смелая!

— Ты мне тоже нравишься, Гарри, — ответила она, сжав его ладонь.

Он никак не мог решиться на более решительные действия, но девушка, без труда поняв его желание, сама коснулась губами его губ.