Три тунца Гокудеры Хаято (джен)

Странный парень вошел во двор «Вонгола-суши» ранним утром, когда обитатели дома едва проснулись. Такеши умывался, шумно фыркая, Ямамото-сан и господин Тсуеши негромко обсуждали, что нужно закупить на рыбном рынке, а Гокудера, лениво потягиваясь, разглядывал дворик, ворота и кусок улицы за воротами.

Цунаёши сначала заметил, как насторожился Гокудера, а потом, проследив его взгляд, увидел вошедшего во двор парня. Тот казался их ровесником, но был выше Цунаёши и шире в плечах, чем Гокудера. Белобрысые волосы торчали во все стороны, одежда была заношенной и неопрятной, а сам парень — каким-то разболтанным, дерганным и нервным. Он неприятно улыбался и то и дело облизывал губы, высовывая язык и скалясь.

— Мне он не нравится, — буркнул Гокудера.

«Мне тоже», — хотел признаться Цунаёши, но тут господин Тсуеши сказал строго:

— У нас не принято обсуждать гостей.

Парень зыркнул исподлобья и спросил:

— Пожрать здесь можно?

— Мы рады гостям в любое время, — мягко ответил господин Тсуеши, и из-за этой мягкости, вежливой, но неискренней, Цунаёши подумал, что ему странный парень тоже не понравился. — Такеши, займись, пожалуйста.

— Да, пап, — кивнул Такеши и обернулся к гостю: — Проходите. Есть суп, сашими, такояки…

— Пожрать, — перебил гость. — Все равно, чего, только быстро.

Дверь за ними закрылась, и господин Тсуеши чуть заметно поморщился. Сказал:

— Мы на рынок. Подметите двор, а потом идите к Такеши.

— Хорошо, — кивнул Цунаёши.

Как только Ямамото-сан и господин Тсуеши скрылись из виду, Гокудера подскочил к нему, вцепился в метлу и нервно зашептал:

— Десятый, конфеты у тебя где?

— В сумке, — ответил Цунаёши, — зачем они мне теперь.

— Быстро найди! Этот хмырь пахнет почти как та тварь. Как тот чужой, который бродил вокруг твоего дома!

— Но…

— Бегом, Десятый! — Гокудера рванул у него из рук метлу. — Не теряй времени!

Спорить с ним было некогда. Сделать быстро и хорошо порученную работу казалось Цунаёши намного важней, чем препираться из-за странного чужака. Тем более что тот и в самом деле выглядел опасным. Если Гокудера так нервничает…

Цунаёши помнил, что убрал конфеты на самое дно сумки, но там их не оказалось. Пришлось вывалить на пол тетрадки и перетряхивать одну за другой. Наверное, именно из-за того, что флакон никак не мог найтись, Цунаёши словно передалась тревога Гокудеры. Даже руки дрожать начали. Он нащупал между смятых страниц стеклянный бок флакона, когда начал уже думать, что где-то его потерял. Сжал флакон в кулаке, длинно выдохнул, успокаиваясь.

Со двора донесся хриплый рев.

Мысли словно штормовым ветром вымело из головы. Остался только страх. Цунаёши показалось, что он добежал до дворика, в котором оставил Гокудеру, даже быстрей, чем успело трепыхнуться в панике сердце.

Гокудера и тварь кружили по двору, не сводя друг с друга напряженных взглядов. Тварь была… Та же и другая, подумал Цунаёши. Бурое, слегка сгорбленное тело, длинные передние лапы и кривые задние, широкая, похожая на обезьянью, морда. Клыки и когти. Такая же. Но мельче — пожалуй, раза в два мельче той, первой.

Тварь зыркнула на Цунаёши, взгляд Гокудеры дернулся следом — и тут она прыгнула.

Цунаёши даже не понял, когда успел открыть флакон и проглотить конфету. Руки действовали сами. Потому что он видел только Гокудеру, сцепившегося с тварью, защищавшего горло, пока кривые когти оставляли кровавые полосы на его руках. Видел каждую каплю густой темной крови, каждую торчавшую из разорванной рубашки нить. Зло сощуренные глаза Гокудеры и напряженно оскаленный рот. Раззявленную пасть твари. Каждое движение мускулов под свалявшейся бурой шерстью.

Он точно знал, как и куда нужно ударить, чтобы убить. Он не сомневался. Убить монстра было делом правильным и естественным. Кулак глубоко вошел в мягкое, податливое, второй врезался в хрустнувшую под ударом кость. Тварь разжала хватку, взвыла и зарычала, широко раззявив пасть. Гокудера откатился в сторону, оставляя на чисто выметенных камнях дворика кровавые пятна и полосы. Когтистая лапа едва не достала Цунаёши, когти зацепили рубашку, пройдя совсем рядом с телом. Тварь прыгнула. Цунаёши не стал отстраняться, а ударил навстречу с обеих рук. От кулаков к локтям пробило отдачей — ребра у зверюги оказались крепкими. По спине и бокам провезло когтями. Тварь глухо зарычала и обернулась к Гокудере. Цунаёши переместился, закрывая путь к другу, и ударил снова — в горло и под челюсть.

Он знал, что такой удар должен свернуть монстру шею. Если шея особо крепкая — то, по крайней мере, отправить в нокаут. Однако произошло совсем другое. Изо рта твари выплеснулась густая, обжигающе горячая кровь, а следом за ней вывалилось что-то, стукнув по камням.

Челюсть — чистая, слегка желтоватая, какими бывают старые, залежавшиеся кости.

А тварь начала уменьшаться и через несколько мгновений превратилась в человека.

— Так и знал, что это он, — прошипел Гокудера.

Белобрысый лохматый парень кашлял, содрогаясь всем телом, выкашливая кровь на камни. Руки Цунаёши были в крови почти по локоть, кожу неприятно щипало, спина и бока словно огнем горели от боли, голова кружилась, а к горлу подступила почти неудержимая тошнота. Время действия конфеты закончилось.

— Я убью и тебя тоже, — просипел белобрысый. Зашарил ладонью по камням, подобрал челюсть…

Гокудера прыгнул, схватил его за руку, вывернул. Теперь они сцепились на равных, два монстра, оба сильные, но израненные. Белобрысый прижал Гокудеру спиной к камням и все пытался придавить посильнее — наверное, надеялся, что боль от ран ослабит оборотня. Гокудера, бешено оскалившись, обеими руками вцепился белобрысому в глотку. Цунаёши озирался в панике, пытаясь найти оброненный в пылу драки флакон. Он больше не боялся есть отцовские конфеты. Он должен помочь Гокудере!

Флакона видно не было, зато на глаза попалась валявшаяся на камнях метла. Цунаёши схватил ее и уверенно, почти привычно огрел белобрысого поперек хребта.

Тот взвыл и на мгновение обмяк — Гокудере как раз хватило, чтобы вывернуться из его хватки и самому вжать белобрысого лицом в землю. Тот задергался, но Гокудера навалился всем телом, схватил врага за патлы, приложил лбом о землю. Цунаёши бессильно осел на камни, оперся о них саднящими ладонями:

— Извини, Гокудера, я больше не могу.

— Больше и не надо, — зло отозвался Гокудера. Тряхнул белобрысого: — Ты кто такой, ублюдок? Какого черта лысого тебе от нас нужно?

— Отличный вопрос, — раздался от ворот спокойный, слегка насмешливый голос. — Отвечай громче, падаль, мне тоже интересно.

Цунаёши замер, не в силах даже повернуть голову. Почему-то казалось, что стоит отвести взгляд от белобрысого и Гокудеры, как хрупкий миг победы разлетится вдребезги. По камням глухо простучали шаги, рядом остановились ноги в лаковых щегольских туфлях и узких брюках. Ничуть не боясь измазаться в крови, незнакомец пнул белобрысого, переворачивая на спину, и поддел краем туфли разбитый подбородок.

— Говори.

В том, что забормотал в ответ белобрысый, Цунаёши уловил слишком мало смысла. Какой-то тайный орден, набравший армию из обычных мальчишек и сделавший из них непобедимых бойцов, челюсти, дающие силу, красные глаза и чистое море крови. Понял одно — белобрысый охотился на Гокудеру ради того, чтобы заполучить челюсть оборотня. Не добравшись до него в доме Цунаёши и к тому же потеряв лучшую из своих челюстей, дающую силу йети, решил сделать так, чтобы оборотня выгнали из деревни.

— Кто ж знал, что они вдвоем уйдут, — зло сопел белобрысый. — Все мне испортили, весь план. Знал бы, что сопляк деревенский таким сильным окажется, сразу бы загрыз.

— Я тебя сейчас загрызу, тварь ублюдочная, — зарычал Гокудера.

— Спокойно, спокойно, — рассмеялся незнакомец. — Это лишнее. У нас тут есть отличное место для кретинов вроде него. Нельзя так просто напасть на дом, принадлежащий Вонголе, и на людей Вонголы. Я думаю, за ним скоро приедут. Между прочим, где хозяева?

— На рынок пошли, за рыбой, — растерянно ответил Цунаёши. — А Такеши… Ой, а где Такеши? Он же с этим был?!

— Та-ак, — голос незнакомца заледенел и отчетливо запах смертельной угрозой. — Проверьте, — бросил он куда-то в сторону.

К дому пробежал человек, скрылся за дверью. Выглянул вскоре:

— Живой он, по голове только крепко получил.

— Посиди с ним пока, чтоб не дергался, — скомандовал незнакомец.

У Цунаёши наконец-то хватило сил поднять голову и рассмотреть его. Вернее, попытаться рассмотреть. Взгляд останавливался на щегольских черных бачках, тонул в падавшей на лицо тени от низко надвинутой шляпы, где-то в глубине этой тени натыкался на черные провалы глаз и в панике бежал прочь. Может быть, незнакомец и прикидывался всего лишь богатым щеголем, но опасностью от него несло такой, что никакому монстру наверняка и не снилось.

От ворот повеяло холодом, Цунаёши дернулся, обернулся. Три черных безликих фигуры шагнули во двор, воздух с гулом вспороли цепи. Белобрысый заорал, забился в тугих железных оковах.

— Добро пожаловать в Вендикаре, — усмехнулся незнакомец. Дождался, пока черные уволокут свою добычу, повернулся к Гокудере и Цунаёши и представился: — Я Реборн. А о том, кто вы, поговорим, когда подлечу вас немного.

— Никогда бы не подумал, что такой тип и вдруг лекарь, — пробормотал Гокудера.

— Я убийца, — холодно поправил Реборн. В его ладонях медленно разгоралось теплое, как летнее солнце, желтое пламя. — Ты разве не слышал, что жизнь и смерть ходят парой? Вам сегодня выпала жизнь, радуйтесь.

И стряхнул пламя с ладоней на Гокудеру, небрежно и легко, как воду из пригоршни.

Цунаёши дернулся:

— Что вы…

— Хорошо-о, — блаженно зажмурившись, протянул Гокудера. Солнечное сияние втянулось в его раны, впиталось, как уходит вода в сухой песок, быстро и жадно. — Хорошо, Десятый. Не бойся.

— Десятый? — хмыкнул Реборн. — Ну, Десятый, сиди тихо, твоя очередь.

— Я Цунаёши…

— Да мне без разницы. Голову нагни, у тебя вся спина располосована.

Спину обдало жаром, а следом тут же разошлось ровное приятное тепло.

— Сидите тихо оба, посмотрю, что там с Такеши.

Цунаёши медленно вздохнул. Боль утихала, пустой желудок перестал сжиматься, пытаясь вывернуться наизнанку, вот только все сильней хотелось отмыться от чужой крови.

— Ты снова меня спас, — сказал Гокудера.

— Нет, — Цунаёши покачал головой: — Это ведь ты заставил меня пойти за конфетами. Если бы не ты, я ничего бы не сделал.

«И если бы я не боялся так за тебя», — мог бы он добавить. Но почему-то говорить такое при посторонних совсем не хотелось.

Реборн вернулся быстро. Спросил, остановившись над Цунаёши, сдвинув шляпу на затылок и засунув руки в карманы брюк:

— А теперь, парень, ответь мне честно на один вопрос. Почему ты бросил все и свалил из деревни вместе с оборотнем? Тебя ведь не гнали, я верно понял?

— Он мой друг, — просто ответил Цунаёши. Помолчал, глядя в глубокие черные глаза. Реборн тоже молчал, как будто ждал правильного, честного ответа. И Цунаёши добавил, неловко поглядев на замершего Гокудеру: — Самый лучший друг, который был у меня в жизни. Самый-самый.

Возможно, Реборн выдавил бы из него еще какое-нибудь признание, совсем уже ненужное, но тут вернулись с рынка господин Тсуеши и старый Ямамото. За начавшуюся следом кутерьму Цунаёши даже неловко стало: почему-то с ним, залитым кровью так, что и не поймешь, где своя, а где чужая, возились больше всего. Хотя на самом деле всем ведь досталось!

После бани, еще одной порции лечения от Реборна и — наконец-то! — завтрака стало совсем хорошо. Настолько хорошо, что Цунаёши даже набрался нахальства спросить:

— Господин Реборн, вот вы говорили… ну, этому… что только дурак нападет на Вонголу. А почему?

Хохотали все: Реборн, господин Тсуеши, Такеши и даже старый Ямамото.

— Ты думал, «Вонгола» — просто название ресторанчика? — отсмеявшись, спросил Реборн. — Вонгола — это клан, и все, что ему принадлежит, носит его имя. Мы самый сильный клан на этом побережье, поэтому мы храним здесь настоящий порядок.

— Не полиции же доверять, — подмигнул Такеши.

— Я потому и пришел сегодня, — продолжил Реборн. — Поглядеть, кто это вот так запросто ввалился с улицы и попросился работать в Вонголе. Удачно зашел, ничего не скажешь.

— Удачно, — от души согласился Цунаёши. — Но ведь мы… ну… Ну, мы же просто попросили работу в ресторанчике. Ничего такого…

— Я вас беру, — улыбнулся господин Тсуеши. — Вопрос решен.

— А это значит, что вы теперь тоже наши, — веско сказал Реборн. — Вонгола. Советую об этом не забывать.

— Не забудем, — серьезно ответил Гокудера.

Возможно, даже наверняка, в совете Реборна таилось не только приветствие, но и угроза. Но почему-то Цунаёши точно знал, что может не бояться этих людей. Поэтому он просто сказал:

— Спасибо.