A Familiar Place (гет)

Это не смешно

Драко казалось, что день ползет не быстрее улитки. Последние две недели тоже прошли мучительно медленно. Гермиона настояла на том, чтобы до их свидания они не целовались. За эти две недели он не раз предпринимал попытки, но они ни разу не увенчались успехом. Однажды, когда они шли с обеда, Малфой толкнул ее в пустой класс, крепко обнял и потребовал поцелуя. Гермиона же имела наглость выхватить палочку и с коварной ухмылкой потребовать, чтобы он отпустил ее.

В другой раз, когда профессор Мэнкин оставил их вдвоем в лаборатории кабинета зелий, Драко наклонился подобрать перо, которое уронила Гермиона. Увидев перед собой красивые ноги девушки, он не удержался и провел кончиком пера по ее левой икре. Она перепугалась, что это какой-нибудь паук, и лягнула Драко так, что разбила ему верхнюю губу. Та раздулась, как воздушный шарик, так что целоваться ему не светило еще несколько дней как минимум.

Грейнджер медленно сводила его с ума. Она сказала, что разумнее будет подождать до свидания. Черт побери, это же всего лишь поцелуй! Он же не требовал лишить ее девственности, в самом деле! Они целовались уже дважды, так почему бы не сделать это снова? Будучи целеустремленным, он решил, что либо поцелует ее сегодня, либо погибнет в попытках.

Они сидели за круглым столом в одной из аудиторий для восьмикурсников и делали задание по древним рунам. Профессор Стивенс только что ушел, дав ученикам групповое задание. Падма распределила его между всеми, и теперь каждый трудился над своей частью. Гермиона перегнулась через Драко, слегка касаясь волосами его предплечья, чтобы взять учебник; ее пухлые алые губы были совсем рядом. Когда Гермиона затем потянулась за справочником, она коснулась его рукой. Добравшись до книги, девушка посмотрела на него и обольстительно улыбнулась. Сама она, наверное, считала, что просто улыбается, но Малфою улыбка казалась именно обольстительной. Драко быстро отвел взгляд и заметил, что Майкл Корнер таращится на Гермиону. Драко смерил его долгим взглядом — Майкл быстро глянул в ответ, — одарил его мерзкой ухмылочкой и вернулся к работе.

Драко повернулся к Гермионе — она не заметила их обмен «любезностями».

Задумавшись, она прикусила кончик пера. Драко буравил глазами треклятое перо, мечтая, чтобы на его месте оказались его губы; ему хотелось, чтобы она прикусила их, а не кончик пера. Захлопнув книгу, он вслух сказал, что не может сконцентрироваться на работе и пойдет к себе, чтобы закончить задание там. Гермиона проводила его глазами, недоумевая, почему он так расстроен.

Позанимавшись некоторое время в одиночку в своей комнате, Драко решил вернуться в класс. Когда он пришел, там остались только Терри и Падма.

— А где Гермиона? — спросил слизеринец.

— Пошла в библиотеку работать над перекрестными ссылками, — ответил Терри.

Драко закрыл за собой дверь и направился прямиком в библиотеку. Там он искал ее во всех проходах, у каждого шкафа, за каждым столом, но Гермионы нигде не было. Малфой уже собрался было уходить, как вдруг взгляд его упал на вход в Запретную секцию: решетка, которая обычно закрывала проход, была открыта. Может, она там? Он огляделся — никто на него не смотрел; тогда Драко тихо проник в секцию, прикрыв за собой решетку. Если Гермиона здесь, он обязательно получит свой поцелуй!

Слизеринец двинулся по проходу, разглядывая пыльные полки. Книги здесь пахли плесенью и мускусом.

— Грейнджер? — прошептал он.

Вдруг до него донесся приглушенный разговор. Он присел у одной из полок и прислушался.

— Говорю тебе, что-то здесь не так, и мне это не нравится, — произнес первый голос.

— А я тебе говорю, что это все чушь, — ответил ему второй голос — женский. Это была Гермиона.

— Тогда объясни мне, почему больше никто из слизеринцев в этом году не приехал? Это он, все сходится, ни у кого из младшекурсников не было доступа к нашим комнатам. — Драко узнал первый, мужской голос: говорил Майкл Корнер.

— Я не могу ничего объяснить, но знаю, что Драко тут ни при чем. Ты все придумал и теперь пытаешься свалить на кого-то вину, но вот я в это не верю, — резко ответила Гермиона громче, чем следовало.

— Ты влюблена в него, да? — спросил Майкл.

— Мы друзья, а еще мы официально идем вместе на завтрашние танцы. Но, знаешь, что, — добавила она, — это, в общем-то, не твое дело. Оставь меня в покое. Хватит передавать мне записки в классе, хватит присылать подарки, хватит преследовать, или мне придется рассказать все директрисе.

— Тогда я расскажу ей про делишки твоего дружка-Пожирателя, — сердито сказал он.

Этот пидор преследовал Грейнджер и назвал Драко Пожирателем смерти? Интересно, почему она ему, Драко, об этом не рассказала?

— Возвращайся обратно в класс, Майкл, — жестко велела Гермиона, — тебе тут нечего делать, пожалуйста, отстань от меня.

— Послушай, Гермиона, ты мне нравишься, это правда, но я не поэтому предупреждаю тебя насчет Малфоя. Просто запомни, что я сказал, подумай над этим, — произнес он, оставляя ее наедине с собой. Драко быстро переместился к другой полке и увидел, как темноволосый парень покидает Запретную секцию. Драко задумался, стоит ли ему обнаружить свое присутствие и, если да, стоит ли показывать, что он все слышал. Драко мог только гадать, в чем обвинял его Майкл, но он обязательно выяснит.

От необходимости решать, выйти ему или нет, его избавила Гермиона: она шла прямо в сторону его импровизированного укрытия и выглядела она разозленной. Кажется, поцелуй ему сегодня не перепадет.

— Что ты тут делаешь, Малфой? — раздраженно спросила она.

— Патил сказала, ты пошла в библиотеку. Когда я тебя не нашел в обычных местах, решил посмотреть тут. Я заметил, что дверь была открыта. — И не соврал ведь!

— Да, но тебе лучше уйти. Разрешение находиться здесь есть только у меня, — сказала она, толкая его к выходу.

— А что тут делал Корнер?

— Ты его видел? — обеспокоенно спросила она.

— Видел, как он уходил. — Ну хорошо, чуть приврал.

— Он козел, достал уже. Если бы Гарри с Роном были тут, я бы попросила их поговорить с ним и заставить отвалить, — затравленно сказала она.

— А я кто тогда, бабка старая? Я с ним поговорю, и он отвалит, — сказал Драко, выпячивая грудь.

Гермиона улыбнулась, стараясь не рассмеяться, и сказала:

— Это необязательно, но спасибо, что хочешь побыть моим рыцарем в сияющих доспехах. Я уже сказала ему, чтобы отстал, надеюсь, это поможет.

Она направилась к выходу, и у него вдруг возникло желание удержать ее: она казалась такой грустной, почти несчастной. К тому же, Гермиона, по всей видимости, не собиралась рассказывать о второй, загадочной части их разговора.

— Гермиона, иди сюда, — скомандовал Малфой.

— Почему ты назвал меня Гермионой? Нет, я не хочу сейчас от тебя отбиваться, но и целоваться с тобой сейчас я тоже не хочу… — Она несла какую-то чушь.

— Во-первых, Гермиона — это твое имя. Во-вторых, кто сказал, что я вообще хочу тебя целовать. А в-третьих, я просто хочу тебя обнять, мне кажется, тебе это сейчас нужно.

Девушка взглянула на него так, будто у него вдруг выросла вторая голова, и расхохоталась.

— Как же это смешно! — Она постаралась выдать свою радость за чрезмерное веселье. — Нет, серьезно, слышали бы тебя бывшие однокурсники! «Я хочу тебя обнять»! Господи! Похоже, смех мне сейчас помог лучше объятий, спасибо тебе, Малфой! — Согнувшись, она снова рассмеялась.

Он уставился на нее. Да как она смеет над ним смеяться?! Вконец разозлившись, Драко схватил ее за руку, дернул к себе и впился ей в губы поцелуем. Хочет оскорблять его насмешками — пожалуйста, тогда он хотя бы получит свой поцелуй! Она все еще смеялась, поэтому рот у нее был открыт — чем он и воспользовался.

Поначалу она, шокированная, сопротивлялась: такого она не ожидала, но вскоре расслабилась, отдаваясь этому ощущению. Он тоже расслабился, и его объятия из грубых и требовательных стали мягкими, осторожными. Он проводил губами по ее губам, искал ее язык своим. Коснувшись языком ее зубов, он провел по ее небу. Драко наклонил голову в другую сторону, отметив про себя, что у нее самые мягкие губы из всех, которые ему доводилось целовать.

Сначала она забыла, как дышать, но, расслабившись, она восстановила дыхание. Это было божественно. Пожалуй, стоило целовать его каждый раз, когда он ее находил. Она упустила столько возможностей! Драко отодвинулся от ее губ и поцеловал в щеку, а затем спустился к шее, туда, где бился ее пульс. Он посасывал чувствительную кожу между ней и ухом — мягко, непрерывно, не выпуская ее из объятий. Он снова целовал ее в шею и снова искал ее губы.

Гермиона обнимала его за шею, зарывалась пальцами в волосы, и у нее вырвался звук, напоминающий нежный вздох. Поначалу он отстранился, не желая обидеть ее первым настоящим поцелуем. Он просто хотел проверить, насколько далеко он сможет зайти в будущем.

Когда Драко, улыбаясь, отодвинулся, ему поначалу показалось, будто она в каком-то трансе: Гермиона безвольно уронила руки, голова была чуть наклонена, а губы — слегка приоткрыты. Драко остолбенел. Как будто он вдруг превратился в дементора и высосал ее душу…

Гермиона, наконец, пришла в себя, но вместе с ней вернулась и жажда мести. Она размахнулась и запечатлела на его левой щеке тяжелую звонкую пощечину. Ух ты. Такого он не ожидал. Благодарности — да, ответного поцелуя — разумеется, но, черт бы побрал, он никак не ожидал получить пощечину!

Но затем Гермиона удивила его еще больше: схватив его за воротник рубашки, она страстно целовала добрых пять секунд, а потом оттолкнула:

— Не вздумай больше целовать меня без моего ясно выраженного разрешения, понял?!

— Письменного? — спросил он, кляня про себя ее характер.

— Для начала, — резко парировала она, затем развернулась на каблуках и была такова. Слизеринец коснулся щеки — та все еще горела от пощечины, а затем — губ. Да, она определенно была другой. Интересно, как Поттер и Уизли до сих пор живы…

Прямо накануне Дня всех святых

До конца вечера Гермиона избегала всех и каждого. Если бы с ней захотел встретиться эльф или призрак, она бы это пережила, но видеться с другим человеком она не хотела даже под страхом смерти. Она закрылась в своей комнате. Она не спустилась к ужину. Она не вышла наружу, чтобы позаниматься. Ей о многом надо было подумать.

Первое и главное — это тот поцелуй. Тот потрясающий, восхитительный поцелуй. А она дала ему пощечину! Она сама была в шоке от своего поведения. Не то чтобы до этого она ни с кем не целовалась — черт, да она даже с ним уже целовалась! — но все это было иначе. Она чувствовала себя героиней одного из романов Джейн Остен, чья репутация была под угрозой, потому что ее насильно поцеловал потенциальный ухажер… за одним исключением: этот поцелуй не был нежелательным. Он был очень даже желательным!

Гермиона была крайне смущена. Как же завтра смотреть ему в глаза на танцах? Да и захочет ли он идти на эти танцы?..

Решив поразмыслить об этом позже, она вернулась к другим событиям прошедшего дня. Разговор с Майклом. Гермиона и Джастин Финч-Флетчли оба получили оскорбительные послания, где их обзывали грязнокровками, а также запугивали тем, что Пожиратели смерти все еще на свободе и что Темный лорд вернется. Джастин получил как минимум две подобные записки, а сама она получила три. Финч-Флетчли как-то раз зашел к ней после того, как получил вторую, чтобы выяснить, не приходила ли ей такая же. К тому моменту у нее тоже было две записки. Майкл узнал о них только одним путем: Джастин рассказал Терри, а тот — Майклу.

Она не знала, получал ли кто-либо еще из магглорожденных подобные послания. Честно говоря, это не особо ее и интересовало. Гермиона решила, что это шутка. Плохая, но все же шутка. Она была уверена, что Драко никогда бы не стал этим заниматься. Раньше — возможно, но не сейчас.

О третьей записке никто не знал; она была самой обидной — Гермионе угрожали физической расправой. Стоило бы пойти к директрисе, но она хотела справиться с этим сама. Впрочем, может, это уже слишком… Может, стоит написать Гарри. Он бы хотел знать об этом. В конце концов, он ведь ее друг, несмотря на то что он не выходил на связь после того, первого письма.

Гермиона продолжала писать Гарри, Рону, Джинни и родителям каждую неделю, и каждую неделю она ждала от них ответа — хоть от кого-нибудь, но никто не отвечал. Даже родители ни разу не написали. Последнюю сову от них она получила на свой день рождения. Может, письма просто не дошли… Она села за стол и написала Гарри. Она рассказала ему все: про послания, про угрозы, про Майкла, про то, что она не получила ни одного письма, про намечающиеся отношения с Малфоем. Если даже этим она не добьется от него ответа, то все остальные попытки будут тщетны. Она попросила его ответить немедленно. Гермиона выскользнула из своей комнаты и направилась в совятню. Там она привязала послание к лапке бурой птицы и долго наблюдала, как та парит в небе.

Проснувшись в субботу, она решила сразу после завтрака пойти в Хогсмид: ей хотелось купить себе новое платье на вечер. Младшим курсам полагалась парадная форма одежды, но, поскольку ей предстоит, помимо прочего, следить за порядком, логичнее будет надеть платье. Что-нибудь красивое — для ее первого официального «свидания» с Малфоем.

Перед выходом она зашла к Малфою узнать, не желает ли он присоединиться, но в комнате его не было. Она вышла с территории школы и направилась в деревню. Она забыла, что сегодня встретит там всю школу — в эти выходные Хогсмид официально разрешалось посещать всем. Народу было так много, что по пути ей пришлось пробираться через толпу. Гермиона решила свернуть на тропинку, которой они с Гарри и Роном все время пользовались по пути в Хогсмид — она была уверена, что там людей будет поменьше.

Стоял прохладный октябрьский день, но было ясно и солнечно. Несмотря на это, в лесу, через который шел путь, было темно, и решимости у девушки поубавилось. Нужно было пойти по главной дороге. Она решила срезать путь через лес и снова выйти на дорогу. Все равно, что там толпилось множество детей — так ей хотя бы удастся избавиться от страха.

Она переступила через бревно и нагнулась, чтобы пройти под веткой, но зацепилась за нее шарфом. Гермиона обернулась, чтобы вызволить его, и не заметила того, кто ударил ее. Она упала на землю, молотя руками и ногами. Девушка попыталась закричать, но чья-то рука зажала ей рот. Неизвестный держал Гермиону сзади и тащил вглубь леса. Напавший на миг убрал руку от ее рта, и, воспользовавшись шансом, девушка пронзительно завопила так, чтобы ни у кого не осталось бы сомнений: это был крик о помощи, какой мало кому доводилось слышать. Гермиона даже не была уверена, что именно она издает такие звуки, но была рада, что ей это удалось.

Драко бежал по дороге, чтобы перехватить Грейнджер. Он принял душ сразу после завтрака и, одевшись, пошел к ней, чтобы пригласить в Хогсмид, но в комнате никого не было. Малфой подумал, что Гермиона все еще расстроена из-за их последней встречи. У главных дверей он наткнулся на кого-то из восьмикурсников и спросил, не видел ли тот Гермиону, — оказалось, что она только что ушла в деревню. Таким образом, оставалось только разыскать ее там.

Драко увидел, как она сворачивает с дороги на тропинку. Он знал этот путь: тропинка вела прямиком в Хогсмид, но ею не так часто пользовались. Почему Гермиона решила пойти там, если это нисколько не сокращало путь? Может, ей просто хотелось оказаться подальше от ребятни? Неужели и он когда-то был таким же малявкой?

Уже идя по тропинке, он услышал ее холодящий душу вопль. Он рванулся вперед. Это была Грейнджер, ее крик! На него шквалом обрушились эмоции, имя которым он пока не мог дать. Паника, тревога, страх? Он не знал, да и плевать. Он бежал, выкрикивая ее имя.

Безусловно, не только он слышал этот вопль: Драко увидел, как с главной дороги другие ученики тоже побежали в сторону леса. Малфой к тому моменту успел забежать вглубь дальше остальных, но он не представлял, где искать Гермиону. Он увидел ее шарф на ветке. Оставив его на месте, Малфой побежал дальше. Вскоре он увидел Грейнджер, сидящую на земле. Волосы у нее были в беспорядке, пальто порвано, но она была жива и почти невредима. Он подбежал к ней, но, не успел он успел спросить, что произошло, она вскочила и кинулась к нему в объятия.

— Он побежал туда, — указала она.

К тому моменту несколько учеников уже успело добежать до них. Двое семикурсников с Гриффиндора побежали туда, куда указала Гермиона. Драко отпустил девушку и отправился следом за ними. Шестикурсница-пуффендуйка пошла с Гермионой в сторону главной дороги.

Кто-то уже успел сообщить в школу — технически они еще находились на территории Хогвартса. Профессора Стивенс, Мэнкин и Уизли подбежали к девушке, которая уже взяла себя в руки и перестала плакать.

Драко и остальные вернулись к ученикам, сгрудившимся вокруг Гермионы. Нападавшего найти не удалось. Профессор Мэнкин приказал всем старостам идти в деревню, собрать всех и вернуть обратно в школу. Ученикам, слонявшимся неподалеку, тоже было велено возвращаться. Билл и профессор Стивенс сказали, что она пойдет с ними к директрисе. Она, окруженная обоими преподавателями, пошла в сторону школы, но обернулась, ища Драко. Она увидела его: Малфой стоял на обочине дороги и смотрел прямо на нее. Гермиона сказала что-то Биллу, тот кивнул, и она позвала: «Малфой!» Он подбежал к ней и не выпускал ее руку всю дорогу до замка.

Тише, дайте Драко подумать

В кабинете директрисы Гермиона рассказала все, что знала. Она показала МакГонагалл и другим профессорам полученные ею послания и упомянула те, что пришли Джастину. Затем она рассказала о нападении, хотя повествование вышло коротким. Все произошло слишком быстро, она не видела, кто это был, и тот человек не сказал ни слова. Вырываясь, она услышала, как Малфой выкрикивает ее имя — и нападавший тоже, поэтому он бросил ее на землю. Все остальное они уже знали.

Директриса решила, что не будет сообщать в Министерство. Она согласилась с Гермионой, что письма были похожи на глупую шутку, но никак не угрозу. Также она сказала, что ближайшие походы в Хогсмид на время отменяются, и велела всем быть начеку. Выйдя из кабинета, Гермиона увидела, что Малфой ждал ее внизу у лестницы. Она улыбнулась ему и получила в ответ улыбку. Что сказать? Она не знала. Он, вроде как, спас ее сегодня — не физически, так эмоционально. Они направились в сторону крыла восьмикурсников.

— Что ж, ради нашего свидания я хотела сегодня купить себе платье, но, видимо, придется выбирать из того, что есть. Надеюсь, тебя это не очень смутит.

— Уверен, что не смутит, — добродушно съехидничал он, надеясь, что она распознает в этом шутку. — Почему ты не попросила меня пойти с тобой?

— Я хотела, но не смогла найти тебя утром.

Остаток пути прошел напряженно. У Гермионы кончились все слова. Она хотела извиниться за вчерашнюю пощечину, но это означало бы признание собственной ошибки, а это для нее было тяжело. Еще ей хотелось поблагодарить его за спасение, но это показалось ей глупым. Когда они дошли до портретного проема, она спросила:

— Как твоя щека?

Пару секунд он пытался понять, о чем она, но потом ответил:

— Ой, ужасно. Я всю ночь метался от боли. Это было невыносимо, но я кое-как справился.

Гермиона закатила глаза:

— Помню твое показательное выступление, когда Клювокрыл поранил тебе руку на третьем курсе.

— Эй, — обиделся он, — в тот раз она правда болела! Я не прикидывался! Я чуть руку не потерял!

— Ага, как же.

— У меня даже шрамы остались, — добавил Драко.

— Ну-ка, покажи.

Он закатал рукав и показал ей тоненькую розовую линию длиной около сантиметра.

— Ах ты бедняжечка, как же ты находишь в себе смелость на людях показываться с такими жуткими, несовместимыми с жизнью увечьями?

— Ну извини, что он не в форме молнии, — презрительно ответил он.

Они прошли по коридору и остановились у двери Гермионы.

— Скажи честно, Грейнджер, ты в состоянии идти куда-то сегодня? Все еще хочешь на бал?

— Ну да, а что, ты передумал? — нервно спросила она, еще раз не угадав его намерений.

— Я уже дождаться не могу, мне просто нужно знать точно, — поспешно объяснил он.

— Ну, тогда увидимся часов в семь?

— Встретимся внизу или пойдем вместе отсюда? — спросил он. Почему-то Драко нервничал.

— Думаю, ты, как порядочный молодой человек, идущий на свидание, должен ждать у двери в мою комнату. Цветы с конфетами тоже не помешали бы, — ответила Гермиона. Открыв дверь к себе, она повернулась и добавила: — Отвечаю на твой недавний вопрос: да.

— Ты о чем? — не понял он. Какой вопрос?..

— Да, я целуюсь на первом свидании, так что готовьтесь, мистер Малфой.

— Дразниться вздумала, а, Грейнджер? Я это и так знал. Хорошие девочки так и делают. Они строят из себя невинных и милых, но на деле оказываются сущими бестиями, — рассмеялся он и взял ее за руку, поглаживая ее большой палец своим. — Если честно, я очень жду нашего свидания. Увидимся. — Малфой наклонился и поцеловал ее в щеку.

— До скорого, — ответила она и закрыла за собой дверь.

Он дошел до своей комнаты и попытался не думать о недавних событиях, сконцентрировавшись на грядущем вечере. Ошибиться невозможно: он всерьез увлекся Гермионой, бросая вызов всему, что он знал и чему его учили. Он, чистокровный волшебник, медленно, но верно влюблялся в грязнокровку. Да не просто в грязнокровку, а в Гермиону Грейнджер. Закрыв дверь, он решил написать матери. Неважно, как она к этому отнесется, — Драко собирался честно рассказать, что покорен Гермионой Грейнджер. Он написал пару строк, но выложить на бумаге все, что творилось у него в голове, было сложно.

Малфой смотрел через окно на огромную территорию вокруг замка. Солнце ярко освещало голубое небо. Ветер гонял остатки листьев по земле. Птиц не было видно. День стоял тихий. Из его окна было видно озеро, вода в нем казалась почти черной. Драко вспомнил об их с Гермионой прогулке. Чуть дальше, за озером, виднелись сероватые холмы, на которых росли ели, тисы, сосны, можжевельники — высокие, внушительные. По тем самым холмам они взбирались в самый первый день, и там росли те же самые деревья, которые, как навес, защищали их тогда от солнечных лучей своей густой тенью.

Он увидел одну из многочисленных башен замка и подумал, уж не гриффиндорская ли это. Может, однажды она смотрела в одно из тех окон, видела то же озеро, те же холмы, те же деревья? Постепенно все здесь стало вызывать в нем воспоминания о ней.

Поначалу он не хотел сюда возвращаться. Но одному дома оставаться ему тоже не хотелось, поэтому его мать решила, что вернуться в Хогвартс будет лучше. Она написала Люциусу, который уже отбывал срок в тюрьме, и тот согласился с тем, что мысль хорошая. На самом деле, его родители согласились на добровольное заточение без суда в обмен на свободу сына. В конце концов, Министерство решило не предъявлять иск юному Малфою. В Министерстве поняли, что он действовал из страха перед Волан-де-Мортом, а значит, не мог нести ответственность за свои действия.

Когда мать сказала ему, что он вернется в школу, в то время как она будет в тюрьме, он жутко разозлился, что неудивительно, но Нарцисса стояла на своем. Теперь Драко был ей благодарен. Он был рад, что вернулся. Он бы ни кната не заплатил, чтобы продолжить обучение. Не то чтобы он не любил школу — просто ему было все равно. Но своему возвращению он все же радовался. Радовался, потому что дало его существованию цель, давало повод вставать по утрам с постели. Поводом была девушка с вьющимися волосами по имени Гермиона Грейнджер. Чем не стимул?