Flowers of Life (джен)

Сириус Блэк — отвага.

Маленький мальчик сидел на полу и смотрел прямо перед собой. В зрачках серых глаз отражались языки пламени, пожиравшие серебряно-зеленый гобелен. Сириус не специально поджег его — он еще не умел контролировать свою магию, но этому случайному выбросу был даже рад.

Непрекращающиеся речи и наставления родителей о фамильной гордости и превосходстве чистоты крови, которые поначалу просто навевали скуку, по мере приближения времени поступления в Хогвартс всё больше раздражали его. В свои десять он уже мечтал попасть куда угодно, только не в Слизерин. Плюс ко всему, это, вероятно, даст матери понять, что он, Сириус, чистокровный волшебник, носящий знатную и уважаемую фамилию Блэк, не такой, как его братья и сестры.

Спустившись к обеду, он мрачно взглянул на слизеринские серебряно-зеленые гобелены в столовой и испытал отчаянное отвращение. Сегодня он остался без завтрака из-за недостаточного внимания к истории Арктура Блэка: его угораздило зевнуть, когда отец рассказывал, за что именно деда Сириуса наградили орденом Мерлина.

Теперь Сириусу хотелось есть, и поделать он ничего не мог — пришлось сесть за стол и созерцать величественные и обожаемые всей семьей серебристо-зеленые тона. О, Мерлин! Он не просто мечтал, он жаждал наконец отправиться в Хогвартс.

После того, как он съел свою порцию, Сириус поспешил встать из-за стола, не потрудившись скрыть откровенную скуку на лице, выслушивая реплики матери по поводу благодарности... а возможно и чего-то еще — Сириус просто не хотел слушать. Вальбурга схватила сына за руку, но тот, вырвавшись, лишь грозно на нее посмотрел и направился к двери. В тот же момент все предметы в имении, что были хоть как-то связаны со Слизерином, вспыхнули. Вальбурга закричала, подняв на ноги весь дом, и помчалась устранять учиненные непутевым сыном разрушения.

— Я лучше вообще перестану пользоваться магией, чем отправлюсь в Слизерин! — крикнул напоследок мальчик и убежал в свою комнату, единственное место в доме, где не было и намека на «змеиный» факультет.

Молли Пруэтт (Уизли) — хозяйственность.

Губы мистера Пруэтта постепенно растягивались в улыбке, он наблюдал, как его дочь совершенно новым носовым платком тщательно натирает и без того чистый котелок. Молли всегда старалась помочь родителям по хозяйству, ведь домовиков в их семье не было, но сейчас, уже буквально сидя на чемоданах перед отбытием в Хогвартс, она изо всех сил пыталась “отработать в прок”.

— Милая, ты протрешь в котле дыру, — лучезарно улыбнулся Рэймонд. — Лучше сходи на улицу, там такая прелестная погода, насладись последними денечками свободы.

— Ну, папа! — укоризненно посмотрела на него Молли, уперев маленькие кулачки в бока.

— Молли, ты собрала вещи? — крикнула из соседней комнаты миссис Пруэтт. Молли, грустно вздохнув, отложила мятый платок в сторону и помчалась в свою комнату.

— И как это тебе удается? — усмехнулся Рэймонд, подойдя к жене и нежно обняв ее за плечи.

— Приходиться отдавать приказы, иначе она и слушать ничего не хочет.

Миссис Пруэтт заглянула в комнату дочери:

— Ты уже собралась, милая?

— Угу, — девочка кивнула и принялась дальше осторожно оттирать со стола непонятно откуда взявшуюся зеленую краску.

Всплеснув руками, миссис Пруэтт одним взмахом волшебной палочки заставила пятно исчезнуть.

— Иди помешай суп, пожалуйста. Можешь воспользоваться палочкой, — произнесла она, выпроваживая девочку из комнаты, попутно левитируя ее чемоданы в прихожую.

Миссис Пруэтт не учла одного важного обстоятельства: пресекая любую возможность того, что ее дочка взвалит на свои хрупкие плечики еще больше работы, миссис Пруэтт сказала ей, что колдовать вне Хогвартса запрещено, даже простейшие мелкие заклинания не имели право быть по ее словам.

Благополучно забыв об этом, она с помощью магии очистила остальные пятна со стола дочери и спустилась на кухню. На секунду удивленно открыв рот, она застыла рядом с дочерью, а затем громко, заливисто рассмеялась.

Рэймонд прибежал посмотреть, что ввергло его жену в неожиданное веселье. Обняв ее за талию, он тоже рассмеялся, наблюдая за дочерью, которая мешала суп, пользуясь новенькой волшебной палочкой: погрузив прямо в кастрюлю и вдохновенно водя ею по кругу...

Колин Криви — упорство.

Маленький Колин восхищенно наблюдал за опадающими листьями. После школы он большую часть времени проводил дома у окна, ему нравилось наблюдать за природой и всегда так хотелось запечатлить самые красивые моменты: как кружится золотой лист в голубом небе или как качаются деревья на ветру...

— Вот бы у меня появился фотоаппарат, — мечтательно протянул Колин.

Фотоаппараты он не раз видел и знал о них не понаслышке, но вот просить такую дорогую вещь у родителей не осмеливался. Конечно, ведь доходов отца-молочника едва хватало, а мать-домохозяйка и вовсе денег не зарабатывала. К тому же, кто доверит такую дорогую игрушку семилетнему ребёнку?

Печально вздохнув, он отвернулся от стекла и спрыгнул с подоконника. Что-то легонько стукнуло его по спине. Обернувшись, он увидел плавно спикировавший на подоконник старинный фотоаппарат. Колин в удивлении открыл рот и повертел в руках «Praktiflex».

После нескольких часов внимательно изучения выяснилось, что, к огромному его сожалению, фотоаппарат был в совершенно нерабочем состоянии, но Колин решил, что сможет его починить. С этого дня после школы у него не было других занятий, кроме изучения старого прибора, он часами сидел, склонившись над внезапным подарком и стараясь вернуть его к жизни.

— Это фотоаппарат твоего дедушки, — сказал однажды его отец, войдя в комнату и застав сына за чтением взятого в библиотеке выпуска “Популярной механики”.

Колин недоуменно посмотрел на отца, ведь родителям он о фотоаппарате ничего не говорил.

— Я пытаюсь его починить.

— Он многие годы пролежал на чердаке, когда я еще был маленьким, он уже не работал, — произнес мистер Криви, похлопав сына по плечу, и вышел из комнаты.

— А я его обязательно починю, пусть даже для этого мне придется стать волшебником! — уверенно прошептал мальчик, вновь возвращаясь к фотоаппарату.