Дело о краже звуков музыки (джен)

«Три дня спустя». Почему все дороги приводили его сюда последние три дня?.. Стоооп. Макс схватился за ближайший фонарный столб и попытался восстановить дыхание. Все. Это. Время. Он открывал новые детали дела, и раз за разом что-то или кто-то оказывался связан с этим странным местом. Либо оно притягивало его, либо Ее Мориартишейство мисс Арабелла (даже фамилия этой женщины была для него загадкой) и правда все спланировала так гладко и так элегантно.

Макс заглянул в окно: в помещении было немноголюдно. За столиком в углу сидели мужчина в тельняшке и с ним паренек лет тринадцати, с большими, внимательными глазами. Мальчик облизывал ложку, макая ее в расплавленное жарой мороженое, а мужчина — наверное, отец — посасывал из бутылки какой-то безымянный лагер. Они спокойно и мило беседовали, хотя мальчонка выглядел немного взволнованным. Кроме них, на все кафе была только одна посетительница.

«Любая брюнетка с прямыми волосами» сидела за стойкой и о чем-то говорила с барменом. Макс вошел неслышно и приложил к губам палец, чтобы бармен ничем его не выдал. Прислушался.

— … и постарайся не заходить в метро ближайшие пару недель. Тэрри до сих пор не вернулся, ведь так? — ее голос напоминал голос оперной певицы, но как если бы та дымила, словно паровоз.

— Мисс Арабелла, да у Тэрри Фрая⁽¹⁾ всегда были не все дома. Будто блаженный, чесслово, — заявил бармен, протирая стакан. Максу почудилось, что от его упорства в посудине протерлась черная дыра. — Будьте уверены: поезда метро не отвозят людей в иные миры! Он всех надуть пытается и откосить от своих смен, вот!

— Хм, может, ты и прав, Кит. Может ты и прав. В любом случае, это дурно для него закончится. Я не люблю, когда меня пытаются надуть, Кит. Один уже попытался, и сейчас мое все равно оказалось у меня, не так ли, — резкий разворот на барном табурете, — сержант?

— Об этом я и пришел поговорить, мисс Арабелла, — без доли удивления ответил Макс. Кажется, он разучился удивляться. — Я прошу вас рассказать все с самого начала.

Он присел на соседний табурет, заказал виски и приготовился слушать. Но его ждало дикое разочарование.

— Не наливай ему, Кит. Это не нуарная история, и она не стоит того, чтобы детектив в ней упивался скотчем во время исповеди злодея, — мисс Арабелла пробежала глазами и пальцем по меню, и Макс заметил, что оно словно постоянно меняется. Женщина ткнула в небольшую потертость в центре листа, и калейдоскоп остановился. — Вот, сержант. Возьмите лучше белый русский.

— Спасибо, но русского мне хватило в эти дни, — открестился Макс.

— Ааа, Суонси… Да, вынуждена просить прощения за эту чепуху. Вы больше не увидитесь.

Шекклтон был так поражен сюрреалистичностью происходящего, что взял свои слова про неспособность удивляться назад, повертел их в руке и выбросил в метафорический мусорник. Совершенно незнакомая женщина пытается уговорить его не пить, и ведет себя так, словно она правит бал! Главная подозреваемая, между прочим! И все это в кафе, где совсем недавно настоящие пираты распевали свои шанти в Лондоне двадцать первого года двадцать первого века. Лишь краем мозга он уловил в этом отголоски того плана, который нарисовал в голове со слов Мадлен Балуа.

Мужчина в тельняшке встал из-за стола, подошел к стойке и с легким немецким акцентом заказал еще лагер и еще мороженое. Макс, обернувшись без веской причины через плечо, увидел, что на мальчике под не то плащом, не то курточкой, надет полосатый пижамный костюм. Шекклтон осознал, что он со своей вменяемостью и здравым смыслом тут снова в меньшинстве. Так что он не рыпался и поддавался волне. Ему просто было интересно, из-за чего сыр-бор.

— Ваш мохито, — провозгласил тихонечко Кит. Макс ответил невнятным «угу».

— В 2019-м я работала на одном из концертов Arctic Monkeys. По косвенным признакам вы могли догадаться, что я большая фанатка, сержант, как и мои родители — усмехнулась мисс Арабелла. — В тот вечер, когда началась эта история, я торговала пластинками в ларьке на стадионе. Все шло здорово: вокруг море таких же фанатов, фанаток и прочих вариаций, как и я сама; но пока они все потеют там, у меня есть маленький островок безопасности. И всюду, абсолютно везде звучат AM. Знаете, как моя фамилия, сержант?

— Нет, мисс Арабелла.

— Мун. Арабелла Мун. АМ, к вашим услугам, — она протянула руку в знак приветствия — пусть и запоздалого.

— Макс Шекклтон… А почему не Манки? — тупо спросил он.

— Могло быть и так, — обреченно вздохнула женщина. — Но вам не кажется, что называть ребенка Мартышкой — это все равно что подписать ему шутовской контракт в школе?

Ему казалось. Он кивнул.

— Все шло хорошо, пока не появился этот бык и не стал пялиться на одну из моих витрин пристальнее, чем люди обычно делают. Смотрел так, будто прикидывал, как бы ее разбить так, чтобы унести побольше, — и она посверлила Макса тяжелым взглядом. — А потом заговорил со мной. И голос у него такой мерзкий был, отвратительный, немного слащавый и словно заигрывающий. А я ненавижу, когда со мной заигрывают, — уточнила она, и Кит за стойкой мгновенно скис.

— Что взял у вас этот человек? Он покупал хоть что-нибудь? — спросил Макс, опустошая стакан и незаметно для самого себя подавая Киту знак налить еще.

— Да. Он хотел взять брелок с логотипом группы, а потом вдруг передумал, сунул его обратно мне в руки, а сам ткнул жирным пальцем в стекло витрины, заляпав его потом и один бог знает, чем еще.

— И что он выбрал?

— Три альбома Arctic Monkeys, — с готовностью ответила мисс Арабелла.

— Те самые… — понимающе кивнул Макс. — В фабричной упаковке?

— Разумеется! Я лично обматывала каждую из двух сотен пластинок на том концерте защитной пленкой и клеила на них голограмму с символами концерта! — она выглядела возмущенной, словно вернулась обратно в тот злополучной вечер. Ее тонкие белые пальцы сжались в кулак и побелели еще больше.

— Я понимаю, — честно посочувствовал Макс. — Как вы вышли на Магнуссена?

— Его имя интересует меня не больше, чем футбол, сержант. Этот Гнуссен отобрал у меня и группы то, что принадлежало нам и фанатам, а я лишь вернула собственность назад.

— Почему же вы не обратились в суд? Можно было вернуть винил, не прибегая к ответному преступлению.

Столь снисходительных взглядов сержанту Шекклтону еще никто не посылал. Он отвернулся, чтобы укрыться от него, и заметил, что мальчик в полосатой пижаме заплакал, и мужчина пытается его успокоить — он неумело похлопывал парня по плечу и то и дело повторял «ну, ну». Голос мисс Мун вернул его к реальности.

— Представьте, что вы пришли в суд с таким вот заявлением, — она повернулась к бармену, — Кит, подыграй мне, пожалуйста.

И она начала артистично, сдержанно жестикулируя и тщательно следя за выражением лица.

— Мизансцена: около двадцати серьезных, взрослых мужчин и женщин, одетых в черные мантии, важно восседают за своими столами и на скамьях присяжных. Они настроены на Судебное Разбирательство и Свершение Справедливости. И тут вхожу я, жертва ограбления сувенирного ларька на стадионе во время концерта. И я говорю: «Судья Уоррингтон, Ваша честь, у меня украли три музыкальных пластинки!»

— Они дороги вам, как память? — уточнил Кит, заговорив с интонацией по меньшей мере окружного судьи.

— Да, Ваша честь! Дороже собственных глаз! — с чувством пролепетала мисс Арабелла.

— Это пластинки Битлз? — не проявив никакого участия, спросил Судья, — На них записаны «Yesterday», «Rocky Raccoon» или «Strawberry Fields Forever»?

— Э, нет, Ваша честь, но это тоже очень важная группа!.. — попыталась спасти ситуацию Заявительница.

— «Eleanor Rigby»?

Мисс Арабелла лишь помотала головой.

— Хотя бы «Lucy in the Sky With Diamonds»? — с суровым нажимом Судья давал последний шанс.

— Что? Нет, Ваша честь, но…

— Тогда вооооон из зала суда! — закричал Кит и тут же вышел из роли, принявшись по новой перетирать стаканы.

Мисс Арабелла пригладила свои прямые волосы, поправила блузку и моргнула на Макса. Грустно улыбнулась.

— Знаете, почему он так хорошо и убедительно сыграл, сержант? Я все ему рассказала, и представление поставлено по мотивам реальных событий, — печально проговорила она и отхлебнула из кружки латте, который Кит неясно когда умудрился поставить на стойку. Но в сравнении с персонажами, судя по всему, Второй мировой, это было не так уж и удивительно.

Макса почти сумели сбить с потока мысли всей этой чувственностью, но часть его разума не поддалась, и он озвучил то, о чем думал последние полчаса.

— Мисс Арабелла, это очень душещипательная история, — и ведь даже не соврал, — но я боюсь, мне нужно будет поставить в деле точку. И точкой этой станете либо вы, либо Магнуссен.

— Либо же, — заговорщически начала женщина, — точка образуется сама собой, — она пальцем приманила Макса ближе и голос ее сделался совсем тихим. — Посудите сами: в этом деле виноватый получил по заслугам и лишился украденной им ценности, а пресловутая ценность вернулась к истинным владельцам. Здесь и наказывать-то особо некого.

Макс был не согласен, но чувствовал, что это тот случай, когда его могут попросту задавить авторитетом. Когда в кафе зашел новый гость, Шекклтон отвлекся на него и оцепенел. За окнами лондонского заведения ярко светило нещадное солнце, а незнакомец принес с собой ливень, град и молнии, за спиной его мелькал одиноко стоящий на отшибе разваливающийся маяк. Никогда. Никогда ничего страннее в жизни сержанта не происходило. Он, сглотнув тревожный ком, привел последний аргумент.

— Я могу лишиться работы, мисс Мун. Я в этом не заинтересован.

— Ой ли! — всплеснула она руками. — Сержант, я же и про начальство ваше несговорчивое знаю! Так ли она вам нужна, эта работа? Я могу предложить вам схожую занятость, и то за большие деньги, чем ваша муниципальная зарплата.

«Сюр! Сюр! Сюр!!! Не реально! Такого не бывает! Так даже в мафию не приглашают!» — мозг Макса отчаянно, из последних сил боролся с ним, не давая ему согласиться. Однако, сравнив все дела до этого и один этот случай — и оглядев еще раз обстановку этого странного кафе, — Макс кивнул.

— Замечательно, сержант, — мисс Арабелла пожала ему руку. — Я в тот день потеряла гораздо больше, чем три пластинки. Но только эти три нашлись. Нам нужно многое обсудить, Макс...

1) Персонаж-аллюзия к двум из трех главных источников вдохновения: книгам о Плоском Мире Тэрри Пратчетта и циклу «Лабиринты Ехо» Макса Фрая.

Вернуться к тексту