Бондиана (джен)

Пока Джеймс не остался один в управлении, он до конца не понимал, как необходимо ему одиночество. Удачно получилось, что о размещении инструктора никто не позаботился заранее, да и сегодня вспомнили уже под вечер.

Правда, тут же начали наперебой предлагать раскладушку на кухне (Глеб), диван в гостиной (Рита — с уточнением, что он мягкий и удобный), надувной матрас в кладовке (Невидимка — с уточнением, что там есть терминал с выходом в инфранет) и даже трехспальную верхнюю кровать над компьютерным столом (Пабло — «Для братьев делал, но они все равно раз в год приезжают»).

Хорошо, что про дежурства полицейские заговорили немного раньше, выясняя, чья очередь сегодня спать на диване в кабинете начальника участка: выделить никого из пятерых сотрудников на прием звонков по горячей линии еще и по ночам Глеб не мог, как и назначать полноценных дежурных с предоставлением следующих суток под отсыпной отгул, иначе днем в полиции просто некому было бы работать. В итоге пошли на компромисс — по ночам дежурили все по очереди, в том числе и капитан. Но имели право спать, если не случится никакого форс-мажора.

Вот Джеймс и предложил подежурить сегодня — все равно выспался на полгода вперед в спасательной капсуле и на космодроме. Заодно и в инфранете посидит, новости почитает — если остальные, конечно, не возражают.

Остальные, конечно, возражали — в том смысле, что неудобно обременять целого майора тем, с чем легко справляется младший констебль. Но возражали не так чтобы очень активно, и Джеймсу легко удалось их переубедить.

И вот теперь все двухэтажное здание в его полном распоряжении. На целую ночь. На втором этаже нет ничего интересного, только камеры, в одной из которых отсыпается Таффер. Но Джеймс не жадный, ему и первого хватит.

Тихо. Спокойно. Не нужно принимать немедленные решения и ежесекундно высчитывать слова и поступки с наименьшей угрозой разоблачения и ликвидации.

Хотя одно решение принять все-таки надо, и прямо сейчас. Остаться или бежать? Удобный случай. До утра его не хватятся.

Нет. Неразумно. Немедленное разоблачение ему не грозит, он же не какой-нибудь DEX, чтобы срывы устраивать. Уйти надо по-бондовски аккуратно, лучше всего — имитируя собственную смерть. В идеале — добыв паспортную карточку на другое имя.

Джеймс съел принесенные Ритой пончики («Вы же наверняка голодный, а я ваш телохранитель и должна заботиться!»), запил их крепким сладким кофе с молоком из ее же термоса. И понял, что уже принял решение.

Он остается на несколько дней. Это разумно и правильно со всех точек зрения.

И конечно же, он вполне отдает себе отчет в том, что ему доставляет удовольствие возможность еще немного побыть рядом с людьми, которых возмущает избиение киборга. С искренностью от девяноста двух до девяноста восьми процентов. Это обстоятельство — приятный бонус, не более. Его решение остаться целиком и полностью основано на логике, рациональности и расчете. А бонус… что ж, бонус тоже входит в этот расчет.

— А майор-то молоток! — сказал Пабло, уже садясь во флайер. — Не тянет одеяло на себя, не выпендривается и не зазнается. Думаешь, он с его навыками не смог бы и сам этого гаденыша вычислить и арестовать? Ха! Но не стал, дал Степану отличиться.

Хлопнула дверца.

Джеймс двумя этажами ниже поспешно отшагнул от раскрытого окна, хотя это и было не слишком рационально: вероятность того, что его интерес заметят люди на крыше, стремилась к нулю.

Дежурство обещало быть спокойным. Капитан Ржаной уже объяснил, что пьяные драки, хулиганство, вандализм и прочие мелкие правонарушения — вне их компетенции. Этим занимаются отряды охраны порядка. А сигнал в управление идет только по поводу чего-то серьезного.

Джеймс шел по полутемному коридору. На его пути загорались маленькие лампочки — и гасли за спиной. Спать не хотелось. Территорию он уже изучил: скачал план здания. Вот сейчас, кстати, слева чулан с шоаррским роботом-уборщиком. Жаль, он не выяснил код замка. Можно было бы взглянуть, что там за проблема такая в его настройках. А на всякий случай надо запомнить, какой системы тут замок. В будущем может пригодиться.

Джеймс взглянул на дверь... и лицо его непроизвольно приняло каменное «типовое выражение номер два». Как у DEX’а.

Кусок проволоки, согнутый петлей. Другой кусок проволоки — в форме крючка. Крючок вставлен в петлю.

Это — замок?! Но как это может быть замком?!

Может быть, это часть системы сигнализации? Тронешь нелепую вещицу — и…

Киборг тщательно просканировал все вокруг и решительно приподнял крючок.

Дверь открылась, одновременно вспыхнула маленькая лампочка, освещая силуэт низенького робота и еще какое-то оборудование в гнездах на стене. Но Джеймс не сразу отдал роботу команду выйти из чулана. Он анализировал полученную информацию. Этот крючок на двери помещения с материальными ценностями много сказал ему о планете.

Наконец он глянул на код, написанный на корпусе робота, и четко произнес:

— РУ-12, выйти в коридор.

Робот завертелся на месте, тычась в стены: искал выход. Он был похож на смешного, нелепого человечка. Джеймс как-то видел на стене детский рисунок мелом: туловище — продолговатым овалом, вроде огурца, голова круглая, руки похожи на ветки. Такое впечатление, будто дизайн робота разрабатывал тот ребенок, только он догадался закончить конечности уборщика насадками-щетками, а вместо ног поставить его на гусеницы.

Наконец шедевр шоаррской инженерной мысли выбрался в коридор.

— РУ-12, ознакомь меня с инструкцией, — приказал Джеймс.

Робот завис. Джеймс хотел переформулировать приказ, но робот вдруг ожил. Над его головой открылось вирт-окно с полосками строчек.

Джеймс углубился в непролазные словесные дебри, кишащие фразами вроде «работай радость сердце в хозяина» и «команда голоси чистота сверкай». Вскоре он понял, в чем проблема. Никто из полицейских не сумел продраться сквозь изящный перевод с шоаррского. Ему-то, Джеймсу, это пустяки. Что-то вроде простенького шифра.

— Ну-ка, проверим, — сказал Джеймс застывшему на месте роботу. — РУ-12, драть-мыть половая поверхность совсем!

Не помедлив ни секунды, робот плавно заскользил вдоль стены. За его гусеницами оставались чистые влажные полосы. Доехав до конца коридора, он повернул и поехал назад, кладя новый чистый след параллельно первой полосе. РУ-12 работал безукоризненно — словно дорвался до любимого дела, которым ему мешали заниматься.

Как просто! Бедняга был настроен на приказы, переведенные с шоаррского каким-то креативным переводчиком. А команды, отданные новыми хозяевами, кое-как понимал по ключевым словам. Тормозил, конечно…

— Что, парень? — с невеселым сочувствием сказал Джеймс. — Они толком приказать не умеют, а в результате ты — тупая жестянка? Ладно, хватит…

РУ-12 даже не повернул головы на звук его голоса. Ключевых слов не было…

— РУ-12, в отсек место вертайся в зад весь и помер, — отчеканил Джеймс слова из инструкции.

Робот тут же скользнул в чулан и притих там. Джеймс торжественно запер за ним дверь на смешной крючок.

* * *

А вот с базой данных пришлось повозиться долго — почти четыре минуты.

И теперь киборг с интересом изучал личные данные полицейских. Глеб Ржаной, как Джеймс и предполагал, побывал на войне. Планета Бестия, охрана арсенала. Запросить в инфранете данные по Бестии... Ага, ясно. С людьми капитану сражаться вряд ли приходилось, а вот опасного зверья на его долю хватило. Не тихое тыловое местечко, но и не передовая…

Степан, оказывается, служил на Бестии под командой Глеба Ржаного. Должен был попасть в штрафбат за дисциплинарное нарушение (рукоприкладство по отношению к некоему лейтенанту Волобуеву), но остался в роте по ходатайству и под строжайшую личную ответственность капитана Ржаного, а также с учетом вскрывшихся смягчающих обстоятельств. И после войны вместе с ним прилетел на Нереиду. Семьи нет... понятно. Одинокий человек, фронтовая дружба. Ржаной, значит, был хорошим командиром. Надо учесть.

У Санчеса и Флавье почти одинаковые биографии. Оба родом с платформ: Пабло — с Южной, Рита — с Урожайной. У обоих большие семьи. Оба подались в Столицу, оба поступили в полицию... В досье Риты была приписка Глеба Ржаного: «Занималась айкидо. Очень хорошо стреляет, даже лучше Степана». Кстати, у Степана в досье никаких приписок не было. Видимо, капитан и без того прекрасно знал своего давнего подчиненного…

А изучить дело Адама Шталя киборг не успел.

Сработал датчик: в единственной занятой камере уровень шума превысил норму. Джеймс смахнул вирт-окна с делами полицейских и вывел «картинку» из камеры.

Незадачливый снайпер сидел на койке, обхватив колени руками и низко, страшно выл.

* * *

В аптечке нашлось успокоительное, а зайти в камеру было не опасно: оружия у арестованного нет, а с голыми руками на Bond’а — пусть попробует…

Впрочем, Таффер и не попытался напасть на вошедшего полицейского. Вскинул на него полные муки глаза. Прервал вой. И выдавил из себя так, словно что-то мешало ему говорить:

— Они меня загрызут.

— Кто? — деловито уточнил Джеймс.

— Они. Черная птица выклюет мне глаза. Багровый скелет меня задушит... Я не сумел…

И закашлялся, будто слова причиняли ему боль.

Тут бы и сделать ему укол, но Джеймс медлил, рассматривая скорчившегося на узкой койке человека. Его поразила разница между бредовым содержанием слов и той уверенностью, с какой они были произнесены. Датчики не обманешь. Таффер был хоть и до полусмерти напуган, но — в сознании. И говорил правду. Поправка: говорил то, что искренне (на 89%) считал правдой.

— Не загрызут, — твердо пообещал Джеймс. — Я им не позволю.

И ловко прижал инъектор к руке Энди.

Снотворное подействовало быстро. Джеймс стоял над обмякшим на койке человеком и озадаченно хмурился.

Сумасшедший? Но кто мог послать на серьезное задание сумасшедшего? Может, его никто и не посылал? Или послали какие-нибудь слышные только ему одному голоса, а винтовку, даже с оптическим прицелом, на этой мирной планете охотников и рыболовов раздобыть не проблема…

Но тут Джеймс вспомнил слова Пабло про шрамы от нейрохлыста на спине Таффера.

Никто его не посылал? Ой, вряд ли!..