Другой (гет)

— Я видел нечто очень странное… — Гарри бесцеремонно перебил Гермиону, которая так и не успела закончить фразу. Она сердито взглянула на него, но Поттер удачно проигнорировал и это. — Я был у Дамблдора. И там у него чаша… Омут…

— Памяти? — предположил Драко.

— А ты откуда знаешь? — удивился Гарри.

Драко пожал плечами.

— Услышал слово «Омут», видимо, — съязвил он. — Это была каменная чаша, да? Возможно старая. И со странной субстанцией внутри?

Гарри утвердительно кивнул.

— У моего отца такая же, — как нечто само собой разумеющееся сказал Драко. — Стоит себе в кабинете. Он иногда ею пользуется, но очень редко. Она досталась ему то ли от дедушки, то ли от прадедушки.

— Это же так интересно! — Гермиона возмутилась. — Ты ею никогда не пользовался? Я о таком только читала. Совершенно не удивлена, что такая есть у Дамблдора…

Похоже, в этой компании сейчас ничего не понимал только Рон, и всегда готовая Гермиона принялась рассказывать ему, что же это такое «Омут памяти».

— Я погрузился в воспоминание Дамблдора, — нетерпеливо продолжил Гарри, стоило Гермионе на секунду замолчать. — Там был… — Гарри понизил голос — в Большом зале находилось много людей, — был суд над Пожирателями. И я видел Крауча. И его сына. Он Пожиратель Смерти! Как и Каркаров — тот сам его выдал в обмен на свободу!

Ребята одновременно повернули голову в сторону преподавательского стола. Директора других школ тоже сидели там — мадам Максим царственная и гордая, возвышавшаяся надо всеми на две головы. По другую сторону Дамблдора сидел Каркаров — хмурый, будто отражение Снейпа, с елейной улыбкой на тонких губах. Он глядел на всех свысока, с плохо скрываемым презрением в темных холодных глазах. Он будто почувствовал, что на него уставилось четыре пары глаз, но друзья вовремя отвернулись.

— Дамблдор бы не впустил его в школу, не доверяя ему, — сразу зашептала Гермиона.

— А кто тогда все это творит? — спросил Рон ядовито.

— Может, Крауч пострадал из-за Каркарова? — предположил Гарри. — Старые обиды.

Драко фыркнул.

— Мстить должен тогда Крауч, а не Каркаров. Сына Крауча ведь посадили в Азкабан. — Драко знал об этом давным-давно. Если уж твой отец и занимает высокую должность в Министерстве Магии, ты, без сомнения, будешь в курсе любых темных пятен в биографии других волшебников. Такое пятно — предательство собственного сына — не заметить очень трудно. — Мы или что-то упускаем, или просто движемся в совершенно другом направлении.

Гермиона внезапно согласилась с ним.

— Да, Гарри, — сказала она. — Неважно, из-за кого ты сейчас участвуешь в Турнире. Вспомни, что сказал Сириус. «Главное выжить». Думаю, сейчас главное — хорошенько подготовиться. Тем более, ты знаешь, что придется сделать — пройти через тот лабиринт. Но ты не знаешь, что тебя в нем ждет.

Про лабиринт Гарри рассказал еще в тот вечер, когда нашел безумного Крауча. Гермиона не была обманута простым заданием «пройти через лабиринт». Она, прочитавшая, наверно, все книги о Турнире Трех Волшебников, знала, что так просто ничего не бывает.

И опять, по старому заезженному сценарию, они снова приступили к тренировкам. Гермиона умудрялась готовиться к экзаменам, помогать Гарри, да еще и каждый вечер ходила куда-то. Все прекрасно понимала, к кому она ходила, но после того, как Фред устроил сцену, никто не упоминал имя Виктора Крама при ней. И при близнецах Уизли на всякий случай тоже. Зачем ворошить пылающий костер? Лишние искры никому не нужны.

Драко тоже пытался готовиться к экзаменам. Иногда он присутствовал при том, как Гермиона помогала Гарри учить новые заклинания. Время будто кто-то постоянно крал у него из-под носа — секунды и минуты неумолимо истекали, день менялся ночью, ночь заменяло утро.

Рон делал одновременно все и ничего — он прекрасно прятался за книгами в библиотеке, чтобы поспать лишний час; вполне ненавязчиво наблюдал за уроками Гарри, отдыхая от уроков. Казалось, все у него было просто, а весь день походил на всю жизнь.

Так, шаг за шагом, пришло и лето. Ученики Хогвартса буквально врезались в жаркие дни. В воздухе витал дух каникул. А еще близящегося третьего испытания.

Жизнь бурлила как горный поток. Едва удавалось справляться с нагрузкой. Не было когда думать о том, что через пару недель придется возвращаться домой.

Лишь со временем Драко начал замечать — он медленно, но очень уверенно, отдаляется от Астории. В этом была только его вина. Она ждала его каждый день. Утром, перед уроками. На обеденной перемене, у входа в Большой зал. Она делала это изо дня в день, и с каждым разом ее понимающая улыбка все больше напоминала оскал.

Вечером, после очередной тренировки, когда вымотанный Драко едва передвигая ноги, плелся в гостиную Гриффиндора, она встретила его у лестниц. Они медленно перемещались над их головами. Слышался шепот картин. «Десятки глаз наблюдают за нами ежедневно», — вдруг подумал Драко. Ни мысли об Астории. Только вопросы. Зачем она здесь?

Скрещенные на груди руки. Сердитый взгляд. Гордо поднятая голова.

— Здравствуй.

«Да, — Драко усмехнулся про себя. — Я и забыл, каким морозом может веять ее голос».

— Привет.

— Гермиона опять мучила вас? Какое на этот раз заклинание?

— Ревнуешь?

Вопрос был глупым. Астория это понимала. Она улыбнулась. Облокотилась на холодные мраморные перила и взглянула на высокий потолок, который скрывался в полутьме. Школа опустела, и сейчас царило спокойствие. Тишина обволакивала их со всех сторон. Приятно и настораживающе.

— Драко, я не люблю, когда мной пренебрегают.

Он хотел что-то сказать, но она подняла руку.

— Ты хороший друг. Можешь считать иначе, но я-то знаю. Мало кто согласится учить десятки заклинаний каждый день, лишь бы поддержать друга.

— Ты здесь лишь для этого? — Драко говорил уверенно и спокойно. — Поверь, моя самооценка не нуждается в дифирамбах. С этим у меня все великолепно.

— Малфой! — Наконец холодная и непроницаемая маска треснула. Сквозь трещины Драко увидел ее — настоящую Асторию Гринграсс, ту, что посреди званого ужина могла убежать в комнату, наворовав еды на собственной кухне; ту, что без лишних вопросов помогла ему высвободить преступника; ту Асторию, которая целовалась с ним на больничной койке.

И сейчас эта девушка собиралась его бросить.

Драко попытался найти внутри себя хоть какую-то эмоцию. Сожаление? Грусть? Желание поплакаться в подушку? Вряд ли. Лишь дикую усталость. Он хочет спать. Принять горячий обжигающий душ. Покончить с этим разговором скорее.

— Ты прекрасный друг, — продолжила Астория. — И скверный парень. На самом деле, ты бы мог разбить мне сердце. Повезло, что я не девушка из романов, которые любят наши мамы, да? — Она улыбалась. — Нам лучше остаться друзьями, Драко, не находишь?

Он пожал плечами.

— Думаю, я мог бы согласиться с таким утверждением.

Астория недоверчиво смотрела на него из темноты.

— Без скандалов? — спросила она.

— Верно, — ответил Драко.

Пару секунд они неуверенно смотрели друг на друга. Астория сделала два неуверенных шага. В другое время они бы поцеловались. Так ведь должны делать парочки? Целоваться, держаться за руки, хихикать над шутками, которые не понимают другие.

«Эксперимент был хорошим», — подумал Драко. Он вдруг почувствовал радость. Как хорошо, что между ними не было особых чувств! Как болезненно тогда бы произошел такой разговор. Быть может, не сегодня, но когда-то время бы пришло. А сейчас только облегчение.

Драко сделал два шага на встречу и обнял Асторию.

Простое дружеское объятье — это прекрасно.

* * *

Экзамены прошли на удивление быстро. Драко вполне сносно справился с заданиями Макгонагалл, сварил нужное зелье Снейпу (правда, едва не перепутал сушеную мяту с сушеными кореньями, но это были уже мелочи) и вспомнил все нужные заклинания у Флитвика. Даже на истории он умудрился записать практически все даты правильно. Гермиона как всегда получила наивысшие отметки; Рон был рад просто тому, что не завалил все предметы. Гарри, как и другие чемпионы, от экзаменов был освобожден.

Правда, у него появились заботы похуже их. Начал болеть его шрам.

Это произошло, когда он заставлял летать одну из книг. Вдруг его лицо перекосила гримаса боли, учебник с грохотом свалился на пол, палочка выскользнула из пальцев.

— Гарри! — воскликнула Гермиона. Рон и Драко уже стояли рядом с ним.

Тот был бледен. Напуган. Растерян.

— Ничего страшного, — беззастенчиво соврал Поттер.— Просто шрам заболел. Всего секунда.

Гермиона подняла книгу и подошла к нему.

— Тебе стоит пойти к Помфри. Или Дамблдору. Ведь…

— Гермиона! Все хорошо!

Она поджала губы.

— Как хочешь. Испытание уже завтра. Продолжим?

Все видели, что все было совсем не «хорошо». И все промолчали.

* * *

Вечер окутал замок плотным покрывалом синих сумерек. Вокруг стадиона зажглись огни. Всеобщая атмосфера напоминала чем-то летний квиддичный матч — те же голоса, волнение, вибрацией разносимое по воздуху. Трава вокруг замка была безжалостно измята десятками ног.

— Главное — не волнуйся, хорошо? — Гермиона сама явно волновалась больше Поттера. Постоянно теребила рукав мантии. Кусала нижнюю губу. — Мы выучили достаточное количество заклинаний и чар. Я знаю, Гарри, ты готов не хуже других чемпионов.

Неожиданно для всех она крепко сжала его в объятьях, зарываясь носом ему в грудь. Гарри растеряно посмотрел на них над ее головой. Потом неловко ответил на объятье. Они стояли под укрытием замка, недоступные для чужих глаз. Драко полчаса назад видел рыскающую Риту Скитер, и у него совершенно не было желания сталкиваться с ней. А еще он знал, что где-то на трибунах сидит отец, но тоже старался об этом не думать.

Вместо этого он подошел к Гарри.

— Думаю, ты и сам знаешь, что нельзя давать повода для того, чтобы люди считали какой-то там Шармбатон или Дурмстранг лучше Хогвартса?

— Есть еще Седрик, — напомнил Гарри. Гермиона наконец отстранилась от него, и он явно был рад этому.

— Какой-то там хаффлпафец, — фыркнул Рон. — Гриффиндор в любом случае в выигрыше.

Как ни удивительно, но Гермиона не стала оспаривать такое утверждение, хотя в обычные дни обязательно бы заметила, что «все факультеты равны». Она снова прикоснулась к руке Гарри, напоминая заботливую мамочку.

— Твой шрам не болит?

— Нет, Гермиона. — Гарри вздохнул и посмотрел в сторону трибун. — Я думаю, мне пора.

— Удачи! — искренне пожелали ему друзья.

Гарри быстро исчез в темноте. Они переглянулись и присоединились к толпе смеющихся гриффиндорцев. Некоторые из них прицепили на грудь простенькие значки с именем Гарри.

Судьи уже заняли свои места и как раз объясняли чемпионам правила. Гермиона помахала рукой Гарри, но тот вряд ли это заметил. Преподаватели Хогвартса сидели в самом низу трибун — они сдержанно разговаривали и явно старались не высказывать свои предпочтения.

— Грюма нет, — заметил Рон, когда ребята походили мимо них.

— Может, патрулирует Лабиринт? Вдруг кому-то понадобится помощь, — предположила Гермиона.

Драко же заметил совсем другое — своего отца, стоявшего недалеко от основного эпицентра событий. Как всегда прямой, гордый, с невозмутимой улыбкой на губах. В руках он сжимал свою трость. И, конечно же, дожидался своего сына.

— Я сейчас, — Драко улыбнулся друзьям и пошел в сторону отца.

Сердце глухо стучало в груди. «Не волнуйся, — приказал он сам себе. — Для этого нет причин». И все же почему-то еще от начала вечера ему было неспокойно. Он даже не знал, связано ли это с отцом — липкое чувство тревоги существовало само по себе, без видимой на то причины. Кусты, которые буквально служили стенами живого лабиринта, тихо шуршали на ветру, будто что-то шепча. «Я правда схожу с ума, — подумал Драко. — Пытаюсь понять, что мне говорят какие-то там растения».

— Здравствуй, отец.

— Драко. — Оценивающий взгляд. Сухой приветственный кивок. Люциус Малфой был создан для того, чтобы презирать людей. — Интригующе, да? Кто же станет победителем?

— Ставлю на Хогвартс, — ответил Драко.

Люциус вопросительно поднял брови. Имя Чемпиона, что он так хотел услышать, так и не прозвучало. Казалось, это даже забавляет его.

— Да, — ответил он. — Я тоже.

За их спинами прозвучал усиленный магией голос Бэгмена.

— Начинается, — сказал Люциус. — Думаю, нам следует поговорить после всего этого. Я хочу кое-что обсудить с тобой, Драко. Что-то крайне важное.

Драко молча кивнул. Голос отца звучал слишком серьезно — так серьезно, что это выводило его из себя. «А где же сарказм, папа? — сердито спросил он сам у себя. — Где яд, где ненависть?». Ничего этого не было. Будто он разговаривал с чужим человеком.

Отец ушел к судьям, а растерянный Драко остался стоять. Он слышал, как выстреливают пушки — чемпионы, один за другим, вбегали в лабиринт.

И все же ему не хотелось спешить. Да и зачем? Что здесь, что там — он все равно будет находиться в полном неведении вплоть до появления победителя. А пялиться на лабиринт, ожидая чуда, можно и рядом с трибунами, а не на них. Шум разговоров давил. Будто ощутимый, он ложился на плечи. Драко вдруг, быть может, первый раз за все года, что он провел в Хогвартсе, захотел домой по-настоящему. Искренне. Детское желание — увидеться с мамой — больно давило внутри груди.

«Это все глупо, — подумал он. — Во всем виноват отец — как он смеет ненавидеть меня, а потом разговаривать так, будто не было четырех лет травли?». Это переворачивало мир с ног на голову.

И неожиданно Драко увидел его. Грюм стоял к нему спиной. Склонившись над чем-то. Слишком занятый, чтобы увидеть его. Как-то не похоже на знаменитого своими сумасшедшими выходками мракоборца. «Видимо, правда защищает Лабиринт», — подумал Драко. На самом деле его это не бог весть как интересовало.

До того момента, когда Грюм повернулся к нему. В руках он держал карту Мародеров. Невозможно. Драко мог обознаться. Он почти убедил себя в этом, но ведь ему столько раз приходилось держать эту карту в руках. К тому же, всегда в темноте. Обознаться было невозможно.

И Грюм все еще его не замечал.

«Но ведь карту у меня забрали, когда напали у ванной старост», — Драко лихорадочно пытался понять, в чем же дело. Может, будь на его месте Гермиона, она поняла бы все гораздо быстрее, но и Драко не мог назвать себя глупцом. Вывод напрашивался один — логичный и в тоже время просто безумный. Грюм ведь не мог использовать на несовершеннолетнем волшебнике темное заклинание.

Конечно, мог, идиот. Он подчинял вас Империусу.

Но то было в классе. Драко казалось, что его голова взорвется. Мысли перемешались с эмоциями — он боялся, что Грюм вот-вот его заметит. Но сегодня он, точно его подменили, ничего не видел дальше своего носа. И прежде чем Драко стал что-то предпринимать (будто он мог) Грюм пошел вдоль стены Лабиринта, подальше от трибун. Там не было света. Темнота казалась живым существом, готовым проглотить кого угодно.

Драко последовал за ним. Наперекор здравым мыслям, он пошел за человеком, который, возможно, чуть не убил его. «Мерлин, — Драко почти восхищался собой. — Может, Шляпа права была и место мне среди придурков-гриффиндорцев? Вряд ли кто-то нормальный станет делать что-то подобное». Внутренний разум вопил: «Возвращайся! Беги к Дамблдору, к Макгонагалл, да к кому угодно и все расскажи». Но Драко продолжал тихо шагать, держась на расстоянии от Грюма. Он боялся громко дышать и почти что летел над землей, лишь бы его не было слышно. Слава Мерлину, шум от трибун долетал и сюда, служа защитным щитом. Другим щитом была темнота, но Драко понимал, что на нее надеяться незачем — волшебный глаз Грюма мог увидеть что угодно и где угодно.

Драко едва успел остановиться. Грюм что-то шептал себе под нос, даже не поднимая взгляда от карты. Скорее всего, он даже и представить не мог, что за ним следят. «Читает имена на карте», — понял Драко. Он уже думал, что удивляться здесь нечему — но Грюм незаметно, сделав полушаг, исчез в абсолютно непроходимых кустах Лабиринта.

— Мерлин! — прошипел Драко сквозь зубы. Он не знал, что ему делать. Прошло каких-то три секунды — мгновение в вечности — и он побежал за Грюмом. Ответ был прост — в кустах был аккуратно проделанный вход. Будто растение росло вот сразу так, огибая невидимое препятствие.

Приземистая фигура Грюма почти скрылась за поворотом. Коридор, простершийся впереди Драко, был пугающим и мрачным. И все же, точно дергаемый за ниточки, Драко полез в этот проход и снова пошел за Грюмом. Им двигало любопытство. Чувство, которое не раз приводило его к проблемам.

Драко боялся встретить здесь кого-то из Чемпионов. Больше всего — Гарри. Как ему объяснить, что он здесь делает? Конечно, будет гораздо хуже, если Грюм заметит его. Или он наткнется на одну из преград. «Или, быть может, я найду Кубок» — пронеслась в голове колкая мысль. Одной лишь сцены, в которой он выходил из лабиринта неожиданным победителем, хватило для противного смешка, вылетевшего из его рта.

Но реальность, где он на самом деле следил за своим преподавателем по защиты от темных искусств, напомнила о себе слишком быстро — Грюм почти скрылся из виду.

И остановился. Драко сразу понял почему. Они, видимо, оба слышали это — голос, выкрикивающий заклинания. И вспышки вылетающей из волшебной палочки магии. Слева от них, всего за одной стеной, происходило сражение. Счет шел в пользу Чемпиона. Голос девчачий. Флер. Драко не понимал, почему Грюм выглядел настороженным и выжидающим. Он до конца хотел верить, что мракоборец на самом деле патрулирует этот чертов Лабиринт.

— Флер? — акцент Крама выдавал его с головой. Голос звучал грубо и как-то неаккуратно. И все же в нем таилось больше непритворного беспокойства, чем жажды состязания.

Но внимание Драко привлекло совсем не это. Грюм вытащил из складок своей мантии волшебную палочку. Заклинание, используемое им, было не слышно. Драко не сразу понял, что он вообще использовал магию.

Ведь прозвучал голос Крама.

— Круцио!

А потом крик разбил небо на сотни осколков, и оно осыпалось на их головы холодным дождем. По спине Драко побежали мурашки. Никто не должен так кричать. Это почти причиняло боль. Флер кричала и кричала, и, наверно, у нее охрипнет горло.

Если она выживет. После такого это невозможно. Драко вспомнил несчастного паука. Он был ни в чем не виноват — всего лишь наглядный пример. Грюм использовал на нем Круцио, и тот извивался на парте от агонии. Драко явственно видел Флер, лежавшую на земле и бившуюся в конвульсиях невыносимой боли.

А Грюм — преподаватель и мракоборец — молча выжидал. И уже это одно заставляло ненавидеть его до дрожи в пальцах.

Флер затихла нежданно. Вместо ее крика появились другой голос.

— Виктор? — спрашивал Седрик. — Виктор, ты…

— Круцио!

Крик Седрика был короче. Надрывней. Страшнее. Безумиебезумиебезумие. Сердце Драко стучалось о ребра. В горле появился ком. Он был готов напасть на Грюма прямо сейчас, на месте, но животный страх пригвоздил его к месту. Ноги не слушались. Руки превратились в безвольные веревки.

«Гарри, — мысленно просил Драко, — держись подальше отсюда». Но что-то подсказывало — тот, услышав крики, бездумно помчится сюда сразу же.

Грюм опустил палочку. Все затихло. Слышались лишь приглушенные шаги вдалеке. Мерлин, да Поттера можно читать как раскрытую книгу. Вопросов не было — это Гарри. Остальные находятся тут. Сломанные чемпионы. Непрошеные гости.

Зачем все это Грюму? Драко никак не мог понять. Ведь тот мракоборец и друг самого Дамблдора. Драко, конечно, не верил в преподавателей столь слепо, как и Гермиона, но Дамблдор не мог так сильно ошибаться в человеке.

Гарри уже подошел. Он разговаривал с Седриком — слабым и обессиленным. Крам, кажется, попытался вмешаться на этот раз без черной магии, но было слишком поздно — заклинание Поттера (громкий «Окаменей!») помешал ему. Драко жалел, что не мог видеть в этот момент лица Грюма. Может, тогда бы он понял весь безумный смысл происходящего. Сейчас его только тошнило.

— Ты в порядке?

— Да, — Седрик откашлялся и закряхтел. Наверно, он поднялся с помощью Гарри на ноги.

— Это все Виктор сделал? — в голосе Гарри чистое неверие.

— Да, — тупо ответил Седрик. — Флер… она уже лежала, когда я пришел.

Они что-то тихо обсудили. Драко, как ни старался, не мог понять ни одного слова. Бессвязное бормотание.

— Пусть кто-то их заберет, — решил Гарри.

Над их головами расцвел красный сноп искр. Он посылал знак. «Как благородно», — подумал Драко желчно. На месте Гарри он бы давно рыскал по Лабиринту в поисках кубка. Это испытание, Моргана его заколдуй! Голоса Гарри и Седрика начали отдаляться. Грюм последовал за ними, Драко, в свою очередь, старался не отставать. «Я прозрачная тень», — мысленно убеждал себя. Судя по всему, теперь они следили за Гарри — Седрик повернул в другую сторону, коротко попрощавшись с ним.

Не прошло и десяти минут, как Грюм опять остановился. Глубокий женский голос читал какой-то стих, Драко никак не мог расслышать его из-за расстояния. Из-за хриплого голоса, сотканного из мудрости, его волосы встали дыбом. Они простояли еще минут пять: Драко видел, как Грюм нетерпеливо и нервно топтался на месте.

— Спасибо! — послышался радостный вскрик Гарри, и в ту же секунду Грюм побежал. Несмотря на отсутствие ноги, бежал мракоборец с удивительной прытью. Драко плюнул на скрытность и тоже пустился в бег. Коренья и листья мешались под ногами. Драко знал, что ведет себя слишком шумно — громко сопит, чертыхается…

Прямо перед лицом возникла белая вспышка. Драко остановился — так резко, будто увидел перед собой стену. Не удержавшись, он упал на спину. Старая рана заныла, он застонал. В уголках глаз выступили слезы. Сначала он подумал, что наконец напоролся на одно из испытаний, предназначенных для чемпионов, но на самом деле все было намного хуже.

Прямо перед ним стоял Грюм. Он направлял свою волшебную палочку ему на грудь. В глазах таилась настороженность и интерес.

— Малфой, — гаркнул Грюм, приближаясь. — Что ты здесь делаешь? Зрители должны находится за пределами Лабиринта.

— Я… — с губ чуть не сорвалось «заблудился», но оправдание звучало бы слишком глупо и жалко.

— Ты следил за мной? — Драко молча смотрел на дрожащий в руках мракоборца кончик палочки. — Ты следил за мной?! — Грюм на секунду сорвался и повысил голос, но сразу же повернулся. «Он боится, что его заметят», — подумал Драко. Это могло бы помочь ему, но он пока не знал как.

— Никогда не любил вшивых Малфоев, — прохрипел Грюм. — Я сидел в Азкабане, пока вы расхаживали в своем поместье. Я был предан ему столько лет! А теперь, когда наконец можно подвести итог этого года, итог всех стараний, мальчик Люциуса пытается мне помешать. Пытался весь год.

— О чем вы?

Драко уже совсем ничего не понимал. Неужели Грюм сошел с ума полностью и бесповоротно? Что за чушь он несет про Азкабан? Взгляд его неожиданно наткнулся на карту Мародеров. Грюм заметил это сразу же.

— Хороший подарок, Малфой, — он улыбнулся. — Она мне помогла несколько раз. Я бы попросил передать твоему папаше привет, но, к счастью, ты не уйдешь…

Грюм прервался на полуслове. Он прислушался — за стеной Лабиринта происходила нешуточная перепалка между Гарри и Седриком. Слышались тяжелые шаги бега.

— Это все, — Грюм был совершенно счастлив. — Сейчас произойдет…

Он направил волшебную палочку на кусты: вдруг зашуршала листва. Седрик закричал, падая — тело его глухо ударилось о землю.

— Гарри!

— Чертов Поттер, не лезь! — яростно зашептал Грюм.

Драко понял, что Гарри во чтобы то ни стало не должен добежать до финиша. Грюм страстно желал именно этого — ни о чем хорошем речь идти не могла. Судя по звукам, Поттер помогал Седрику, что было на руку Драко. Он медленно вытащил из кармана волшебную палочку. «Я должен предупредить их».

— Мы пойдем туда вместе, — задыхаясь, сказал Седрик.

— Не смей! — закричал Грюм, но было поздно.

— Бомбарда! — Драко вложил в чары большую часть своих сил — он никогда еще так не старался. Заклинание было предназначено для стен, но отлично подействовало и на кусты. Они затрещали, листва, ветки и щепки посыпались во все стороны. Драко поднялся и побежал, он слышал, как Грюм пытался что-то сказать.

Гарри и Седрик были почти в конце пути. Драко видел его — сияющий Кубок таился в тупике. Он был так соблазнителен. То, ради чего Поттер — да вся их компания — вытерпели столько бед, выучили десятки заклинаний, проштудировали сотни книг. Вот он, результат, награда.

Драко знал, что в ней таится опасность.

— Стойте! — закричал он, даже не задумываясь, насколько странно все это выглядит.

Они его не слышали.

Драко побежал. Легкие горели и грозились вывалиться наружу при каждом выдохе. Каждый чертов шаг делал ему больно — стопы саднили, спину, на которую он упал, точно кто-то резал.

— Поттер, стой!

Но было слишком поздно. Он почти догнал его. Схватился за рукав кофты. Кофты Диггори — Седрик чуть не упал, потянув его за собой. Гарри повернулся слишком поздно.

Его рука уже прикоснулась к Кубку.

— Что происходит? — спросил он.

А потом вспышка унесла его в неизвестность.