Ящерица, Спок (джен)

В Комб-хаус лестниц было целых три: парадная, как ее называли домочадцы, соединяла второй этаж с холлом. Именно эту лестницу и увидел Гарри, когда впервые попал в дом. Еще одна находилась в левом крыле, позволяя любому обитателю дома спуститься в столовую, минуя холл и малую гостиную. Третья же лестница, расположенная в правом крыле, использовалась только Маркусом и его личными гостями, так как соединяла его рабочий кабинет с небольшой библиотекой, где и любили расположиться мужчины на время своих бесед.

Гарри выяснил это, когда попытался было выйти в холл, но тут же был остановлен бесцеремонным рывком за рукав: Калеб что-то отчаянно прошипел и указал глазами на красивую плетеную ширму. Правильно истолковав намек, Поттер послушно двинулся вслед за мальчиком и обнаружил, что ширма скрывает за собой винтовую лестницу. Она была не слишком крутой, с широкими ступенями, так что ребята могли идти вровень.

— Тише… Стой! — вновь дернул его за рукав Калеб.

— Что такое?

— А ты не понимаешь? Они не просто так нас отослали!

Гарри нахмурился:

— Ты что, предлагаешь подслушать взрослых? — Поттер знал, что Дадли нередко подслушивал разговоры родителей, особенно когда дело касалось покупки подарков на Рождество или День Рождения. Сам же он относился к этому крайне отрицательно: мальчик хорошо знал, что, совершив не слишком правильный поступок, будет мучиться угрызениями совести. Да и омрачать свой первый день в доме новых опекунов совсем не хотелось.

— А ты предлагаешь просто уйти? Тебе что, вот ни капельки неинтересно? — Чемберс упрямо смотрел на Гарри, но внезапно сдался. — Будь по-твоему, трусишка. Давай по-честному?

«По-честному» на языке мальчишек-одноклассников Гарри означало одно: вызов. Нет-нет, конечно, не на дуэль — они же не в Средние века жили, да и за драку в школе можно было схлопотать какое-нибудь неприятное замечание в личное дело, а то и вызов родителей к директору. Спорные вопросы школьники решали, буквально призвав на суд богиню Фортуну.

— Хорошо. На счет пять? — Калеб кивнул, и они оба протянули друг другу руки. Маленькие кулаки столкнулись, и Гарри начал считать, — Камень, ножницы, бумага, ящерица, Спок!

Чемберс в победном жесте хлопнул его по плечу, и мальчику оставалось лишь тяжело вздохнуть: удача от него отвернулась.

— Спок! Ха, я выиграл! Твой камень испарился, — довольный донельзя, мальчик быстро прокрался на несколько ступеней ниже и вновь тихонько зашипел, — ну же, давай. Только тихо!

Ни одна ступенька не скрипнула под весом Гарри — может быть, кованые ступени вовремя смазывали в местах сочленения, а, может, это он был слишком легким? Поттер не мог сказать наверняка, но, неожиданно для самого себя, испытал непонятную, волнующую радость. Никогда прежде он еще не хулиганил, но Калеб словно заряжал его своим позитивом, и желание пошалить лилось через край, затуманивая его разум.

Взрослые, все еще сидевшие за столом, вели горячий спор. Из-за ширмы невозможно было разглядеть, что они делают, но голоса были слышны так отчетливо, словно мальчишки находились в шаге от взрослых.

— …Уизли. Дамблдор настаивал на их кандидатуре, но Фадж вынес вопрос на общее голосование.

— Неужели мальчик ничего не знает, Люциус? — высокий, мелодичный голос явно принадлежал миссис Чемберс.

— Нет. Ему никто не рассказывал о магии.

— Либо старик выжил из ума, либо у него какие-то свои, одному Богу известные цели. Но так рисковать… А если бы случился стихийный выброс? Да магглов могло размазать по стенке! — сердито басил Маркус.

За столом на миг повисла тишина. Мельком взглянув на Калеба, Гарри подался вперед и зашептал тому на ухо:

— Кто такие «магглы»?

— Простецы, — отмахнулся мальчик, — тише, мы все прослушаем! О чем они говорили?

— …словно сошел с ума. Мы все подвергнемся опасности, — раздался звонкий звук, словно что-то упало со стола, а за ним, тут же, — сухой щелчок.

— Ками, прибери тут. И подай нам кофе. Чаем тут уже не обойтись.

Внезапно вытянувшийся в струнку Калеб недовольно поморщился.

— Плохо дело. Мама никогда не пьет кофе, разве что сильно волнуется. Ну, или злится, — пояснил он шепотом.

— Они его били, Люциус? — вновь загудел Маркус.

— Я сам не видел дом. Но Бэддок упомянал, что на нем чертова дюжина заклятий. Странно, что они его не убили.

— Может, защитные чары? — вновь подала голос женщина.

— Нет, это было похоже скорее…

И тут Гарри чихнул. Громко, со вкусом — стоявший рядом Калеб, не ожидавший такого коварства, даже подпрыгнул от неожиданности, но, быстро сориентировавшись, тут же потянул Поттера за собой:

— Бежим!

Страх, казалось, кусал Гарри за пятки. Он бежал так быстро, как никогда в жизни, не успевая даже думать о том, что теперь, скорее всего, Чемберсы откажутся быть его опекунами. Они выскочили из дома и тут же свернули с мощеной дорожки. Калеб, юркий, словно зверек, быстро нырнул в неприметную щель между пушистыми кустами самшита.

Налево, направо, снова налево — мальчики, подобно зайцам, петляли в живом лабиринте, пока не добрались до тупика.

— Куда теперь? — Гарри согнулся, пытаясь отдышаться. Спринтерские забеги ему никогда не нравились, хоть он и был вынужден регулярно их совершать.

Калеб лишь пожал плечами. Видимо, он находил лабиринт неплохим укрытием, и Гарри склонен был с ним согласиться: не имея карты и компаса, вряд ли кто-то способен был быстро их найти.

— О чем они говорили? Кто такие простецы?

Чемберс покосился на мальчика и пожевал губу:

— Ты совсем ничего не знаешь? — ответом было лишь удрученное мотание головой, — Слушай, а где ты жил все это время? — с любопытством воззрился на Гарри мальчик.

Поттер лишь вздохнул. Указав на траву, он сел, скрестив ноги по-турецки, словно показывая, что разговор будет долгим. Помедлив немного, Калеб устроился рядом, подперев ладонью щеку. Самшит покровительственно зашелестел мелкими листочками, будто обещая прикрыть беглецов. Подняв с земли веточку, Гарри задумался. Что он мог рассказать о своей жизни? Тетя, так сильно напоминавшая почему-то засохшее дерево. Дядя, чей вес давно перешел все границы нормы. Кузен, с которым не выходило подружиться. Он вытаскивал из своей памяти образы, бережно отряхивая их от пыли и вплетая в немного неуклюжий, скупой рассказ. Чемберс молчал, жуя травинку и внимательно рассматривая его. Наконец, описав в трех словах свое пребывание в Министерстве, мальчик притих.

— Теперь мне хоть что-то стало понятно, — нахмурился было Калеб, но тут же быстро зыркнул на Поттера. Что он имел в виду? Может быть, его занимали причины, по которым Гарри появился в их доме, а, может, он вспоминал подслушанный разговор? — В любом случае… Теперь все будет по-другому. Идем, мама, наверное, уже с ума сошла от беспокойства. Еще немного, и за нами пошлют Ками. А она может и уши закрутить.

Поднявшись с травы, Калеб улыбнулся и протянул Гарри руку. Мальчик, внимательно посмотрев на Чемберса, а затем на его ладонь, нерешительно потянулся навстречу. Сколько доверия было в одном маленьком, обыкновенном жесте... Вот — взъерошенный мальчишка, чье лицо было уже тронуто солнцем. Вот — теплая кожа, твердая, пусть и детская, ручонка. Вот — молчаливый обет: «Я буду рядом. А ты — будешь?».

Их не было в доме не больше получаса, но за это время кое-что успело измениться. Например, Аврора, которая своим взглядом напомнила Гарри книгу, выброшенную из стопки подарков Дадли. Красивая книга, на обложке которой были вытеснены блестящие буквы «Мифы Древней Греции», в числе прочих содержала и историю про женщину со смертельным взглядом, обращавшем людей в камень. Медуза Горгона, как сейчас казалось Гарри, внимательно изучавшего паркет под ногами, видимо, имела родственников в Англии. Ничем иным убийственный взгляд миссис Чемберс Поттер объяснить просто не мог. Та, скрестив руки на груди, ждала мальчиков, стоя рядом с мужем.

— Что же, было приятно навестить вас. Маркус, Аврора, — Люциус, бегло скользнув взглядом по провинившимся, кошачьей походкой скользнул от стены. Даже не заметивший его, Гарри вздрогнул: мистер Малфой отчего-то показался ему в этот момент опаснее, чем положено лощеному аристократу.

— Передавай привет Нарциссе. Мы всегда рады вас видеть, — ответила Аврора, и на миг лицо ее озарила ласковая улыбка. Возможно, ее вызвало упоминание об этой женщине, Нарциссе. «Интересно, она такая же красивая, как ее имя?» — мелькнуло в мыслях у мальчика.

Дети вновь сидели за столом. Перед ними стояли бокалы с апельсиновым соком, но Гарри казалось, что сок будет жечь его горло, точно огонь — так ему было стыдно за свои проступки. Калеб же сидел все это время, насупившись и болтая в воздухе ногами. Прошло немало времени, пока Маркус проводил мистера Малфоя до площадки у дома, с которой гостям можно было аппарировать; и все это время ребята сидели в оглушающей тишине. Скрип отодвигаемого стула больно резанул по ушам Поттера, но вид Авроры, все еще сердито поджимавшей губы, не позволил мальчику даже поморщиться.

— Итак, молодые люди, кому из вас пришла в голову блестящая мысль о том, чтобы подслушать разговор? — Маркус, удобно откинувшийся на спинку стула, напоминал Гарри героя из детективных романов. Мужчина только что трубкой не пыхтел от удовольствия. — Молчите? Ну, а если еще немного подумать? Калеб? — он перевел взгляд на сына, но тот молчал.

— Это я… То есть… Я хотел сказать… Это я чихнул… Ауч! — тихо зашипел Гарри, почувствовав болезненный пинок по ноге.

— Ничего это не ты.

— Конечно, не он. Вернее, чихнул, может, и правда ты, Гарри, — глаза Маркуса весело блестели, — но ведь я спросил совсем о другом, м? — Поттер в миг почувствовал, как его щеки залились румянцем. — В общем-то, не слишком важно, кто был автором этой идеи. Вы молодцы, что сделали это вместе…

— Дорогой! — возмущенный вскрик, наверное, услышало пол-округи, но мужчина был неумолим.

— Да, Аврора, я действительно считаю, что это хорошо, когда есть товарищ. Но, Калеб, ты сильно сглупил. Я не ожидал от тебя такого.

— Но почему, отец?! — впервые за долгое время мальчик встрепенулся и подался вперед.

— Потому, что ты знал, что Гарри еще не освоился. Ты знал, что он не имеет понятия о том, какая половица может скрипнуть или как побыстрее сделать ноги. То есть, — Маркус нахмурился, — ты оставил брата без малейшей информации, буквально вынудив его стать ведомым. Сам же ты, в свою очередь, глупый, еще неспособен нести ответственность за других, что хорошо показал ваш позорный провал.

На губах мужчины играла улыбка, так разительно отличавшаяся от его густого, грозного баса. Если сначала Гарри пытался понять, шутит ли мистер Чемберс или отчитывает их всерьез… Едва его ушей коснулось грубоватое «брат», Гарри почувствовал, как в голове зашумело. Лицо стало гореть огнем, а в горло словно насыпали песка, и он торопливо потянулся за стаканом со спасительным соком. Он не хотел плакать, лишь только внезапно ощутил, что на доли секунды видеть стало проще, но затем картинка сразу же расплылась. На губах появился солоноватый привкус.

Слезы катились градом, повергая в шок мужскую половину Комб-хаус. Но только не Аврору. Едва оказавшись у стула мальчика, она обняла его лицо ладонями и прижала к себе.

— Тише, Гарри. Тише. Это просто усталость. Ты слишком много пережил за этот день, — она вытерла мокрую щеку мальчика ладонью и прижалась губами к его макушке, — сейчас станет легче. Слезы всегда приносят облегчение. Тише, — все еще прижимая к себе ребенка, Аврора начала тихо напевать незнакомую Гарри песенку, — Que linda manito que tengo yo, que linda y blanquita que Dios me dio*…

— Пап, почему Гарри плачет? — Калеб, давно покинувший свое место, нелепо вцепился в рукав футболки Поттера, словно не представлял, как может помочь ему.

— От избытка чувств, — так же тихо ответил Маркус. В своем воображении Калеб тут же увидел небольшой пузатый аквариум, доверху наполненный водой. Лишь стоило неведомо откуда взявшейся руке выпустить в аквариум золотую рыбку, как вода с шумом хлынула через край. Мальчик с серьезным видом кивнул. Он понимал.

На руках у Авроры было тепло и уютно. Гарри не смел обнять женщину, но не мог удержаться от того, чтоб зарыться носом в ее волосы, когда думал, что никто не замечает этого. Согласившись, что разговор не стоит продолжать на кухне, семейство переместилось в библиотеку. Калеб тут же скрылся между полок, и Аврора, выбрав себе кресло поуютней, поманила Гарри к себе.

— Гарри, мой мальчик, у нас будет еще много времени, чтобы обсудить все. Но, согласись, трудно жить, не понимая очень многое, если почти не все, что происходит с тобой? Можно запереть голодного в кухне с целой кучей еды, но, если он впервые ее видит, то может и не сообразить, что вокруг — не смертоносный яд, — обратился к нему Маркус. Это вызвало недоумение мальчика, ведь он точно знал кое-что о мире, в котором жил: например, что дорогу можно переходить только на зеленый свет, а в жару нельзя поливать растения, и, конечно, обязательно нужно мыть руки перед едой…. Но, дослушав, Гарри согласно кивнул. Действительно, одно дело — знать многое, другое — знать необходимое. — Скажи, а ты замечал когда-нибудь, что одни люди умеют то, что не умеют другие?

Подумав, Гарри кивнул.

— Да, сэр, — Маркус еле заметно поморщился, — например, мой кузен, Дадли, может легко поднять что-то тяжелое. А девочка из моего класса здорово рисует. Полкинс быстро бегает, — перечислял пришедшие на ум примеры Гарри.

— Именно. Каждый из нас обладает каким-то талантом. Кто-то знает о своих сильных сторонах, кто-то еще не раскрыл их. Но быстро бегать, или хорошо рисовать, или, как Калеб, уметь выпутаться из передряги — это, пусть и отличительные, но довольно обыкновенные способности. Никто не будет удивляться, если, например, твоя одноклассница хорошо изобразит на бумаге зверька или фрукт, — Маркус ненадолго замолчал, словно пытался подобрать слова.

— Ты читал о волшебниках, Гарри? — мягко продолжила за мужа Аврора. Поттер тут же кивнул, — Маркус хочет сказать, что умение делать не совсем обычные для остальных вещи — тоже… Талант.

— Но ведь волшебников не существует, — тут же улыбнулся Гарри. Взрослые определенно хотели разыграть его, — никто и никогда не видел волшебников. Про них пишут только сказки, — виновато добавил он, решив смягчить свою категоричность.

— Скажи, а как бы ты отреагировал, если бы кто-то рядом с тобой… Ну не знаю, например, взлетел бы в воздух на метле?

— О, класс! Летать! Идемте во двор! Па-а-ап, ты обещал дать мне попробовать! — тут же показалась рядом вихрастая макушка Калеба, но Маркус лишь цокнул языком, призывая мальчика быть тише.

— Ну… наверное, я бы испугался, — пожал плечами Гарри, — вдруг этот человек упадет? А я ничем не смогу ему помочь…

Маркус одобрительно кивнул.

— А если бы кто-то рядом с тобой мог вдруг зажечь огонь без дров и спичек? — вновь спросила Аврора.

— А этот человек — хороший? А то вдруг он пожар устроит, или вещи чьи-то сожжет? — взволнованно подался Гарри, не замечая, как Калеб только фыркнул от смеха.

— Вот видишь. Люди боятся таких вещей. Если ты не можешь сам потушить вмиг пламя, то человек, способный разжечь его, кажется тебе пусть немного, но опасным. Даже если он хороший, ты допускаешь мысль, что он может навредить кому-то по неосторожности.

— Но как это относится к волшебству? — не вытерпел, наконец, Гарри.

— Хороший вопрос. По сути, умение творить магию — это тоже своего рода талант, но настолько редкий, что вызывает невольный страх перед обладателем такого дара. А когда люди боятся тебя, ты, хочешь того или нет, стремишься пореже афишировать свои возможности. Ведь каждый из нас хочет остаться частью общества, — Аврора легонько щелкнула мальчика по носу и улыбнулась.

— Зачем же быть частью общества, которое тебя боится? Я ведь могу жить один?

— Отлично. Но где же ты будешь доставать еду, одежду? Где будешь жить?

— Ну, это как в «Робинзоне Крузо». С едой все просто: в книге рассказывается, как Робинзон охотился и собирал фрукты. А еще, можно ведь найти себе временный дом, например, пещеру. А потом уж построить что-то покрепче, из досок там или камня… А одежда… Ну, есть же ткань, я смогу сшить что-то? — смешно поморщился Гарри, пускаясь в рассуждения,. — Если у меня не будет ткани, я смогу взять шкуру животного. Она ведь теплая.

— Я тоже читал эту книгу, Гарри. Ты забыл, что у Робинзона были вещи с корабля, который потерпел крушение. Они сильно помогли ему, не так ли? Что же до шкур… Несомненно, одежда достойная двадцатого века. Но скажи мне вот что: с кем ты будешь общаться? — внимательный взгляд Маркуса заставил мальчика поежится. Действительно, с кем? Робинзон делал зарубки, чтоб не потеряться во времени, и пытался писать, чтоб не забыть родной язык. Но ведь потом у него появился Пятница, и дело сразу пошло на лад.

— Что же это получается… Если рядом не будет кого-нибудь, я сойду с ума? — жалобно спросил мальчик, все еще пытаясь найти аргументы. — Но как же отшельники? Путешественники? Они же могут годами ни с кем не говорить, разве нет? — продолжил он, уже понимая, как хлипки эти доводы.

— Путешественники заводят знакомства в новых местах, чтобы лучше понять культуру места, где они находятся. А отшельники… Тут ты прав. Но ведь они не отрекались от людей, от общества. Во многом они все еще пользовались благами цивилизации. У них все-таки была одежда, какое-то жилище, а иногда были и последователи. В абсолютном одиночестве ни один человек не оставался, Гарри. Более того… Одиночество применяется, как наказание. У магов есть особое место. Его называют…

— Маркус, он ведь ребенок, — мягко попыталась остановить мужа Аврора, но снова потерпела неудачу.

— Он вполне взрослый парень, чтоб понять, что за преступления неотвратимо следует наказание. Так вот, у волшебников есть своя тюрьма. Азкабан. Это остров посреди бушующего моря. Только вдумайся, Гарри: люди, преступившие закон, сидят в своих маленьких камерах, в темнице, окруженной только холодными волнами. На самом деле именно это является самым страшным их наказанием. Все прочие, эм-м, меры лишь усиливают его эффект. Но мы отошли от темы. Волшебники, Гарри, скрывают свой дар от тех, кто им не обладает. Никто из нас не хочет оказаться в изоляции. Поверь, чувствовать себя ненормальным — не самое большое удовольствие на свете.

— Ну, разве что в подростковые годы, — со знанием дела хмыкнула Аврора, стрельнув глазками в сторону супруга. Тот замялся и сделал вид, что его поразил приступ кашля.

— Хм, да. Но, к счастью, магов не так мало, и они могут общаться между собой. Со временем даже образовались целые поселения, состоящие только из волшебников. Там нам живется гораздо проще и привольнее, чем в городах людей, магией не обладающих. Мы называем их магглами или, если тебе больше по душе, простецами.

Не выдержав, мальчик выбрался из рук Авроры.

— Но, сэр, магия — это сказки. Это не-воз-мож-но. Нельзя поднять в воздух предмет, не трогая его ни руками, ни веревкой… Нельзя сотворить огонь на пустом месте. Есть же… Физика там. Химия. Я ходил в школу, я знаю, что это проходят в старших классах. Не знаю, как именно это объяснить, но…

И тут он заметил насмешливый взгляд Калеба. Мальчик внимательно слушал его, не перебивая, но взгляд его вдруг стал колючим и неприятным, словно Гарри только что сильно обидел Чемберса. Пожав плечами, Поттер замолк.

— То есть, я не существую? И ты не существуешь? И мама с папой — тоже? Только потому, что, по мнению магглов, мы не можем делать то, что делаем? Но ведь они раньше думали, что Солнце вращается вокруг Земли, а не Земля вокруг солнца. Что дождь зависит от странных танцев с бубенцами. Что, преодолев путь от края земли до края, можно свалиться за этот самый край.

Гарри все еще молчал. Возможно, в чем-то Калеб был прав. В газетах то и дело писали о каких-то новых открытиях ученых, о достижениях, сделанных в их странных секретных лабораториях. Мальчик не знал, почему «секретных», он просто представлял их именно такими. С крышами-куполами, белыми, как снег, с обилием стекла, зеркал и бетона. И, конечно, дико секретными.

— Но почему вы думаете, что я — волшебник? — жалобно сделал он последнюю попытку защитить свой привычный мирок.

— А это, мой мальчик, ты сам увидишь. Просто нужно время.

*Колыбельная, исполняемая Каталино Сандино Морено в фильме "Париж, я люблю тебя"