Операция "Санта-Клаус" (джен)

«Вы никогда не дадите мне отдохнуть! То есть, уехать в командировку. Я начинаю сомневаться, что Рождество — самый светлый и радостный праздник в году. Хотя нет, не буду кривить душой: я всеми фибрами НЕНАВИЖУ этот праздник. Уже ненавижу. И не говори мне, что это святотатство!

Готовящийся к самоубийству Корнелиус»

— Даже не знаю, Корнелиус, — пробормотал Дамблдор, с глубокомысленным видом запивая лимонную дольку чаем, и задумчиво наблюдая, как во дворе крохотные человечки тащат исполинскую ель с весело мигающими разноцветными фонариками. — Даже не знаю...

* * *

— Правее... Правее!

— Эй, там, сзади! Поднажмите!

— Куда ты толкаешь, идиот!..

— Правее! Продвиньтесь вперёд!

— Левее! Левее!

— ТАМ МОЯ НОГА!!!

— А тут моя рука. Я же не жалуюсь!

— ВЫТАЩИТЕ ЕЁ ИЗ-ПОД НЕЁ!

— Кого, и из-под кого мы должны вытащить? Сударь, простите великодушно, но я вас не вижу. Всё загородил этот шарик.

— НОГУ! Вытащите мою НОГУ!!!

— Руки, ноги... Главное — хвост!

— Держите крепче! Осторожно!!! Разворачивай, разворачивай!

— Разворачиваю...

— Да что ж ты её бьешь! Макушкой вперёд! Давай-давай!

— Ты ей макушку отломил!!!

— Да это простая ветка.

— Ох, ветка, но всё-таки...

— Гермиона, а вы не могли сначала измерить эту треклятую дверь, а уже потом проталкивать в неё ёлку, которая, как вы изволите видеть, сюда не пролазит!

Гермиона стыдливо потупилась. Дерево действительно не желала «входить вратами тесными». Однако мисс Грейнджер тоже не желала сдаваться. С боевым воплем она уперлась в дерево, стараясь не наткнуться на упрямо лезущие в глаза иголки, и нечеловеческим усилием протолкнула её вперед. С другого конца послышалась тирада с множеством эпитетов, которых благородные английские джентльмены не должны знать по определению.

— Прекрасно, Герм, прекрасно!

— Что? — робко откликнулась девушка.

— Она застряла! — рявкнули в ответ. Рявкнул, кажется, Гарри. — Если я до тебя доберусь... — послышалось копошение, как будто кто-то рвался через нагромождение зелёных веток, шаров и гирлянд.

Угроза так и осталось недоконченной: её прервал донесшийся елейный голос:

— Развлекаетесь?

— Гермиона, кто там? — ошарашено спросил Поттер, пытаясь что-нибудьразглядеть. Рядом с ним подпрыгивал Рон. Бесполезно: обзор полностью загородило зелёное чудовище, доставленное прямиком с Трафальгарской площади.

— Гарри, ты не поверишь!.. — пискнул Лонгботтом, оказавшийся с Гермионой товарищами по несчастью.

— Сомневаюсь.

— Здесь Малфой!

— И правда: не верю.

— Зря не веришь, Потти, — елейный голос стал насмешливым. Явно, что человек, всё это говорящий, буквально лопался от самодовольства. Действительно, Драко Малфой. — Я сюда по делу пришёл.

— Гермиона, заколи его веткой, — кровожадно посоветовал Уизли.

— Молчи, рыжик. Я сейчас сообщу вашей подружке, для чего я сюда пришёл, а она потом всё вам расскажет. Мне надоело драть глотку — не я же умудрился защемить это шикарное хвойное растение между коридором и гостиной.

Некоторое время из коридора ничего не было слышно: разве что тихое перешептывание и удивленные восклицания. Потом наступила тишина. Прошла минута. Две. Три. И ещё несколько минут гробового молчания.

— Ребят, вы там уж скажите хоть что-то, а то эта напряженная обстановка немного... напрягает, — внёс ясность простой, как три копейки, Рон.

— Как бы это помягче сказать, — донесся неуверенный голос Невилла. — Он предлагает («требует!» —послышалась сердитая ремарка), да, требует, чтобы слизеринцы праздновали Рождество с нами в Паудерхеме.

— Что-о?

— Говорит... — снова шушукание и перешептывание. — Говорит, что его папа хочет в Малфой-Мэнор отправить и оставить без бала. А он с друзьями повеселиться хочет.

Поттер и Уизли отчего-то одновременно развеселились. Скорее всего, они представили веселящихся отпрысков аристократических кровей — заторможено проплывающих по комнате с нечитаемыми лицами, и сжимающих в руке тарелки с канапе и бокалы с шампанским. Умереть, как весело.

— Ну? — недовольно спросил один из отпрысков.

— А что тебе, Малфой, дома скучно? — промурлыкал Золотой мальчик. — Неволюшка дома? От папочки захотел сбежать, повеселиться, как все нормальные люди, а не вальсировать всю ночь с Паркинсон под мышкой? Как же шикарный праздник в шикарном дворце, а?

Скрипение зубов было слышно даже в другом конце Хогвартса. Рон и Гарри хлопнули ладонями. 2:1 в их пользу.

— Слушай сюда, Поттер, — голос младшего Малфоя дрожал от непреодолимой злости. Но злость злостью, а дома сидеть не хочется. Интонация смягчилась на несколько тонов. — Я предлагаю компромисс: вы отдаёте нам половину бального зала в Паудерхеме, а я сообщаю место, куда вы можете запрятать свою пальму, — он в сердцах пнул неповинное дерево. — Если не соглашаешься, я пишу Фаджу и тоже требую у него Паудерхем. Родственники Уизли — они и наши родственники, так что всё честно. Уверен, Министр мне не откажет. Я ему от имени отца напишу — почерк у нас всё равно одинаковый.

«Как же не одинаковый, — угрюмо подумал Гарри. — Всегда всё за родителей подписывал. Или, наоборот, не подписывал. Зар-раза слизеринская.» Счёт сравнялся.

— Хорошо, Малфой. — сдался Поттер. Рон неистово замахал руками, но Гарри решил его проигнорировать. — Будет по-твоему.Только не пробуйте залезть на нашу половину и испортить нам праздник.

— Взаимно, Поттер. Уверяю: у меня нет никакого желания в Рождественскую ночь лицезреть твою физиономию.

— Место. Что за место ты нам хотел предложить?

— Кладовка в кабинете Снейпа. Мы все кладем туда всякие вещи. Вместительная кладовочка, уверяю тебя. Удачи!

— Ах, ты! — взревел Гарри, собираясь грудью ринуться на Малфоя. Но грудь напоролась на иголки, серпантин и нехороший взгляд Рона Уизли. Незадача получилась.

* * *

На грубом дубовом столе в ряд стояли склянки разнообразных цветов. Тусклый свет подземелья лишь слегка задевал их бока, на которых ютились одинокие тощие блики. Рядом примостился огромный чугунный котёл, за которым маячила тень Северуса Снейпа. Тень быстро перемещалась между столами, умудряясь на ходу бойко шинковать водоросли и выдавливать гной бобонтюбера. Время от времени, по подземелью прокатывался торжествующий злорадный смех.

Около котла с зельем лежал список, на котором можно было увидеть имена Гарри Поттера, Альбуса Дамблдора, Рона Уизли, Невилла Лонгботтома и ещё пары-тройки человек. Список свисал с края стола, полз дальше, укрывая собой весь пол кабинета.

Добавляя очередной ингредиент, Снейп добросовестно сверялся со списком. И это вливало в него столько кровожадности, что её с лихвой хватило бы на двадцать Тёмных Лордов, да ещё и с остатком.

Никогда он чувствовал себя таким вдохновленным. Пожалуй, это даже можно было бы назвать счастьем, пусть и его извращенной формой. Час расплаты был близок. Каждый ингредиент посвящался отдельной персоне. Всего их в яде было около трёхсот. Это без учета гриффиндорского факультета, которым яд полагался вне очереди.

— Скоро Рождество, — бормотал Северус, мешая зелье. — Нужно быть добрее. Добрее нужно быть... Ну что они мне сделали? Ничего особенного. Вот, к примеру, гриффиндорцы.

В голове тотчас всплыла картинка разрушений и бедствий, постигших зельевара за всё время его общения с львятами. Ничего копилось, разрасталось, обещая стать приличным и устрашающим.

— Как я вас ненави... Нет. Скоро светлый праздник Рождество. Добрее, нужно быть добрее! Как же я вас всех... навижу. Да, так лучше. А Поттер, недоу... доумок! Ох, какой ты, Поттер, доумок! Вместе с годяем Дамблдором. Так вас и вижу: стоите, смотрите на меня своими годяйскими глазами.

Иллюзорный ангел в черепушке Северуса укоризненно покачал пальцем. Профессор понял, что надо успокоиться. Вдохнуть-выдохнуть, сосчитать до пяти. Или до десяти. А лучше до тридцати. Северус сосчитал до пятидесяти двух и сбился. Не помогло.

Значит, нужно подумать, на кого он обижен. Взять и прямо перед зельем подумать. Потому что если окажется, что обижаться ему не на кого и не на что, то в зелье придется утопиться. Не будет же добро зря пропадать.

На кого он обижен? Начали... На учеников обижен? Да, обижен. На Дамблдора обижен... И вообще на весь педсостав, включая завхоза, библиотекаря, доктора, лесничего и кошку завхоза, не говоря о Министерстве Образования. Этих не то, что простить, их перебить мало! Нет! В такую минуту их тоже надо простить. Простить, простить... А потом отравить.

Нет, нет! Сначала отравить, а потом простить. Уже лучше.

А Поттер со своей компанией? Их ТОЖЕ надо простить?! За всё то... хорошее, что эти... доноски сотворили с его и без того нерадостной жизнью?

Но нет, нельзя: у Поттер было трудное детство. Трудное, собственно говоря, для тех, кто его окружал. Как же он его навидел! Больше всех остальных навидел! Даже больше чем Дамблдора и Волдеморта, вместе взятых.

Снейп ругнулся, и занёс руку над котлом, чтобы добавить последний компонент. Зелье обещало стать настоящим открытием. Что там говорить, сам его создатель не до конца знал, какой урон он может нанести. В этот момент на руке вспыхнула Метка.

Как там говорится? Вспомнишь зло, вот и оно? Абсолютная правда. Гарантия Северуса Снейпа.

* * *

Северус трансгрессировал прямиком в Малфой—Мэнор, не успев даже посоветоваться с Дамблдором. Сначала ему показалось, что он ошибся домом, страной и, возможно, материком.

Глаза ослепил парад кислотных оттенков зеленого. Снейп, держась за сердце, на негнущихся ногах дополз до маячившего на краю зрения стула.

Всё вокруг радовало глаз тотальным безумием. Готический камин был увешан ядовито зелёными бантами, люстра — зелёной мишурой. Подушки были одеты в наволочки с оленями и Санта-Клаусом. Над камином был грубо прибит герб Слизерина. Картину дополнял жуткий носок гаргантюантских размеров любительской вязки, свисавший откуда-то с потолка.

Зельевар шумно сглотнул и повернул голову. Лучше бы он этого не делал. То, что он увидел, ещё не один год будет преследовать его в ночных кошмарах.

Посреди сияющих чистотой и новизной мебели покоев стоял ОН. Розовый, как нос у новорожденного котенка, и до неприличия пушистый. Северус почувствовал, как накатывает желание убивать. Поглядеть на розовый пуфик, потом в глаза тому, кто это чудовище притащил, и идти убивать.

Он вздрогнул, когда чьи-то руки опустились ему на плечи и развернули на сто восемьдесят градусов.

— М-мама, — всхлипнул неустрашимый профессор. Перед ним стояло что-то разноцветное, лохматое и блестящее. Не просто блестящее, а буквально-таки ослепляющее взор. Пуфик все ещё стоял перед глазами. В дуэте два этих образа убивали беспощадно и мучительно.

— Северус?

— Люциус?! — ахнул дрожащий профессор зельеварения.

Вместо ответа его сгребли и потащили в другую комнату, а Снейп, от пережитого шока, забыл о сопротивлении.

Это всё же был Малфой-Мэнор. Но только человек, не раз бывавший в этом доме на протяжении многих лет, мог узнать в этом царстве диссонанса и ассиметрии некогда роскошный особняк.

Внизу усыпанного искусственным снегом и блестками холла стояла скульптурная группа «четыре придурка с отбойными молотками». Возможно, это были и не молотки, но зрелище в любом случае было презабавным. При виде Северуса, на мужественных физиономиях Макнейра, Долохова, Яксли и Эйвери застыло выражение вселенского ужаса. Весёлая четвёрка скучковалась возле огромной глыбы льда, из которой они добропорядочно пытались высечь статую Тёмного Лорда.

Лорда?!

— Добрый вечер, друзья мои!

Сей голос Снейп не спутал бы ни с чем. Он старательно медленно развернулся. Перед ним возвышался ещё один его недо-повелитель. Из последних сил стараясь хоть что-нибудь понять, Северус стрельнул глазами в сторону своих товарищей, которые уже имитировали бурную деятельность по высечке фигуры Его Темнейшества. Дезертиры...

— Северус, мне кажется, милорд хочет что-то тебе сказать.

Волдеморт поманил его пальцем, ласково улыбаясь. Почему-то эта улыбка испугала профессора больше грохочущих на весь особняк проклятий. Смиренно потупившись, он подошёл к Тёмному Лорду.

Минут десять они что-то оживленно обсуждал. Вернее будет сказать, обсуждал Волдеморт, а Снейп мычал и вяло поддакивал.

— Ты всё понял? Чтобы без неё не возвращался.

— М-да... — протянул Северус, который, то ли действительно соглашался, то ли пытался как можно вежливее и быстрее унести ноги. — Я Вас понял, мой Лорд. Всё будет сделано.

Малфой заинтересованно вытянул шею, спины скульпторов напряглись, но руками они продолжали бодро колотить молотками по мини-айсбергу. Монумент обещал стать грандиозным. Если бы его увидел Фрейд, то он несомненно указал бы на скрытые комплексы того, кому это изваяние посвящается. Но Зигмунда здесь не было, а былСнейп, которого посещали схожие мысли. Вздохнув, он помянул недобрым словом самодуров, тиранов, извергов и любителей лимонных долек, с которыми ему приходилось работать по долгу службы. Но деспотов боятся — в шпионы не ходить, поэтому Северус резко, до хруста шейных позвонков, выпрямился и посмотрел на Волдеморта с видом, который точно иллюстрировали слова «вот собачья повинность-то». А нечуткому Волдеморту того и надо было: он хлопнул Снейпа по плечу и глазами показал на настенные часы, давая понять, что «в гостях хорошо, а дома, то бишь, в Хогвартсе, лучше». Зельевар, неожиданно для всех, отвесил низкий поклон и трансгрессировал с возмущенным хлопком.

* * *

Устало волоча ноги, Снейп плелся к своему кабинету. В мыслях было блаженно пусто, а внутри царило такое умиротворение и равнодушие ко всему происходящему, что сейчас ему хотелось только доползти до кровати, рухнуть на неё и забыться тяжелым сном, в котором, непременно, будут ёлки, олени, носки и лимонные дольки. После вылазки в поместье Мафлоев, он ещё несколько часов промариновался в кабинете Дамблдора. Теперь у него было такое чувство, что вместо головы у него — огромный колокол, по которому кто-то размеренно и упрямо бьет железной палкой.

Впереди показалась дверь его кабинета. Северус расплылся в улыбке: дом, милый дом. Склянки, яды, заспиртованные лягушки и жуки — всё это показалось таким знакомым, уютным и родным. Душераздирающе зевнув, профессор толкнул дверь, пошатываясь, ввалился в помещение...

Повсюду царил хаос. Нет, даже Хаос, потому что вышеупомянутая стихия была стихией с большой буквы.

Пол был усыпан блестящими бумажками и иголками, учительский стол — перевернут, будто бы его зацепило чем-то очень массивным. Полкам и стенным шкафам повезло куда меньше: на них пришелся удар находившейся в изголовье этого «чего-то» звезды, вследствие чего, почти все склянки и прочие хрупкие предметы обрушились на пол. Опасно кренившаяся на бок и последняя из переживших геноцид склянка с гноем бобонтюбера, согласно всем законам физики, полетела с полки, с жалобным звоном встретившись с каменным полом, что обстановку, собственно говоря, не разбавило.

* * *

— Гарри, куда ты смотрел, прежде чем тащить сюда это распроклятое дерево?!

— Я и не смотрел, — процедил сквозь зубы Поттер. — Я этот чулан в глаза не видел до сегодняшнего дня.

— И, конечно, сразу решил потащиться сюда вместе с ёлкой! С легкой руки Малфоя, само собой. Нашёл, кому поверить! — огрызнулся Рон, неистово пытаясь протолкнуть дерево вперед.

— ХВАТИТ ИСТЕРИТЬ, НАС УСЛЫШАТ!!! Разверни её левее, буквально на двадцать градусов... Тащи, тащи!.. Ура! Мы это сделали!

— Не прошло и года, — фыркнул Уизли, с отвращением смотря на разлившуюся на полу жидкость. — Мы, кажется, разлили содержимое вон того котла. Он нас убьет. Хотя, нет! Не-ет! Это слишком просто. Скорее, придумает для нас противоестественное и унизительное наказание. Знаешь, я слышал, что раньше провинившихся в этой школе вешали на цепях в подземелье. Но это только раззадорит его мстительную натуру, и он пришлёт к нам Невилла, который будет петь нам колядки до тех пор, пока мы не сойдем с ума.

— Не говори чепуху! — жизнерадостно откликнулся из недр чулана Поттер. — Я послал к нему Джинни с известием, что его ждёт у себя Дамблдор. Раньше, чем через час, он не вернется. Мы сейчас тут быстренько приберемся, и всё будет замечательно.

— Быстренько? — с сомнением спросил Рон. — Учитывая то, что мы здесь натворили, убираться мы будем до наступления конца света. Кстати, ты видел золоченую таблицу на двери кабинета? «Кабинет Северуса Снейпа, декана факультета Слизерин, профессора зельеварения и проч., и проч.» Поговаривают, что сам Великий и Ужасный ночами полирует её, чтобы блестела поярче. Теперь этот ритуал будем выполнять мы. До самой смерти.

— Ты такой пессимист, — ухмыльнулся Гарри, любовно поглаживая ёлку. — И что с твоим голосом, охрип, что ли?.. Рон?

Ответа не последовало. Обернувшись, он увидел своего друга, замершего в проёме и дрожащей рукой указывающего на что-то, находящееся в кабинете. Недовольно хмыкнув, Поттер с сожалением оторвался от зелёной красавицы и выпорхнул из кладовки.

В первую секунду Избранному показалось, что в кабинете стало холоднее и темнее. И что где-то в отдаление раздался удар грома.

Мрачная тень Северуса Снейпа монументализировалась на фоне спасительной двери.

— Поттер и Уизли, Уизли и Поттер... — у грозного профессора был вид человека, которого после нескольких недель строжайшей диеты пригласили к обильному праздничному столу. Смотрит, бедняга, и не знает, на какое кушанье наброситься в первую очередь. — Так вот благодаря кому я зазря устроил променад до кабинета нашего директора. Что же мы скажем в своё оправдание?

— А... эээ... гхх... — выдавил Гарри, выставляя перед собой швабру, которую он взял, чтобы вытереть пол, как оружие.

— Ваше красноречие войдет в легенды, Поттер, — скривился зельевар. Атмосфера была крайне не располагающая, но, кажется, ему было... весело?!

— Профессор, сэр, — промямлил пришедший в себя Рон. — Мы... здесь... просто... как бы... Вот.

— Да-да, вы здесь просто как бы, — ядовито улыбнулся Снейп. — А я уже испугался, что вы устроили взлом для того, чтобы организовать покушение на мою жизнь.

— Не подумали, — брякнул Рон. Гарри охнул и пнул его ногой. Снейп ещё шире расплылся в улыбке, навевающей мысли о вьюгах и сугробах в Антарктиде.

— Думать — это привилегия избранных, мистер Уизли. Хочу вас огорчить: вы к ним не относитесь.

— Мы... мы... вымоем пол...

— И уберём мусор...

— И починим склянки...

— Сделаем всё, что угодно!..

— Только не никому ничего не рассказывайте! И не снимайте баллы!..

— В честь Рождества!

— Я вовсе не собираюсь превращать предпраздничные дни в Варфоломеевскую ночь, — сухо откликнулся Снейп. Казалось, сложившаяся ситуация его только забавляла. — И даже не буду вас наказывать. В конце концов, этот чулан — собственность школы. Приберусь здесь тоже сам. Увольте меня от вашей помощи: после неё мне всегда приходится проводить косметический ремонт в классе. Можете идти.

— Сэр, — Рон смотрел на Снейпа, как на явившегося народу Спасителя. — Спасибо! Вы самый замечательный учитель! И самый великодушный учитель! Мы вас любим! Всего любим! Даже волосы ваши немытые любим!

— ...! — ответствовал сэр, роняя на пол пробирку. — Это было очень трогательно, мистер Уизли. А теперь вы не будете так любезны, и пойдете вон?

— Да! — хором вскричали одуревшие от счастья гриффиндорцы и пронеслись мимо предусмотрительно отодвинувшегося от двери Снейпа.

— Вот ещё, — невинно, как бы между прочим, крикнул им вслед профессор. — Дамблдор звал вас к себе, Поттер. Сказал, что это срочно.

* * *

— СНЕЙП!!!

Подвешивающая Рождественский носок над камином Джинни подпрыгнула, забыв, что она стоит на плечах у Симуса. Симус нервно дернулся, передав импульс держащему ему Дину. А тот — ещё пятерым, шатко стоящим внизу товарищам. Дальше всё напоминало замедленную съёмку: живая башня покачнулась и под ужасающий вопль Симуса: «не-е-ет!!!» обрушилась ровно к ногам дрожащего от негодования Гарри Поттера. Носок, вылетевший из рук Уизли при падении, приземлился ровно ему на макушку. Гермиона, раздававшая остальным указания, обернулась на звук. Её лучшего друга мелко потряхивало, глаза его полыхали пугающим огнём, рот сжался в тоненькую линию.

— Смотрите, — пронёсся по гостиной шепот. — Наш Гарри опять живёт богатой нервной жизнью.

— Г-гарри? — взвизгнула Грейнджер, решив озвучить уже давно интересовавшую всех мысль. Эта мысль возникла в самый первый день их знакомства, не теряла своей актуальности и по сей день. — Что случилось?

— Я от Дамблдора, — Гарри чеканил слова, медленно подходя к девушке. — У меня две новости: одна хорошая, а вторая плохая. С какой начинать?

— Давай, с хорошей.

— Она состоит в том, что мы БУДЕМ справлять Рождество в Паудерхеме вместе со слизеринцами.

— Так что же в этом хорошего?!

— Просто вторая ещё хуже. Помнишь, отец Драко собирался отправить его домой, чтобы самому устроить Рождественский бал?

— Да, припоминанию.

— Поздравляю: он будет устраивать его в замке Паудерхем.

— Что?!

— Снейп сегодня был в Мэноре. Они уже во всю готовятся к празднику: рассылают приглашения, придумывают украшения для зала, закупают продукты... А, и ещё: на входе в Паудерхем висит огромный плакат, указывающий на то, что двадцать четвертого по тире двадцать пятое декабря в замке будет проходить Рождественский бал для Избранных. Остальных просят не соваться, иначе «хуже будет»... То-то он радовался, гад!

— Кто? — машинально спросил Гермиона. Ответ пришёл на ум быстрее, чем Поттер успел открыть рот. — А. Снейп. Теперь понятно.

— Бал для избранных! — Золотой мальчик сжал кулаки. — Для нас, простых смертных, там места не найдется.

— Но как? — залепетала девушка. — Мы же первые попросили замок!

— Я в этом не уверен. Похоже, Дамблдор и Люциус Малфой умудрились сделать это одновременно.

— Гарри, мы не сдадимся! Мы... мы просто обязаны отпраздноватьРождество! И только в замке Паудерхем! Это — наш священный долг! Мы не сдадимся!.. Гарри, — чуть не плача, зашептала Гермиона, пододвигаясь к нему ближе. — Посмотри на эти лица, — она широким жестом обвела всех присутствующих. — Мы украли главную ёлку королевства, устроили скандал в кабинете директора, чуть не довели библиотекаря до инфаркта, терпели репетиции Невилла, и ради чего?! Если мы сейчас откажемся от всего, они нас убьют.

Поттер посмотрел на своих сокурсников. Их взоры пылали отвагой и решимостью идти до конца, во чтобы то ни стало. Кто-то воинственно обсуждал, с кем будет танцевать на балу. Джинни Уизли стояла с огромной поваренной книгой, которую она держала на манер пулемета. Взъерошенный и изрядно помятый Рон постукивал каким-то загадочным инструментом по руке. В рыжих кудрях торчала ёлочная ветка. Самопровозглашенное Братство Ёлки, сколотившееся и начавшее деятельность утром данного дня, выжидающе уставилось на своего предводителя.

Какое чувство испытывает ученик, когда удачно списывает со своих рассованных во всех местах шпаргалок, со спокойной душой сдаёт работу, и, вернувшись за парту, понимает, что эти шпаргалки он заготавливал для контрольной по другому предмету?

Что чувствует певец, долго пытавшийся взять верную ноту, но каждый раз пролетающий мимо цели, и осознающий, что взял её, вспоминая при этом, что находится в общественном транспорте?

Бесконтрольный ужас. Паника. Вот, что испытывал новоявленный предводитель, глядя на воинственно ощерившееся сборище. Что он мог сказать?

— Мы будем праздновать в Паудерхеме!

Гостиная взорвалась ликующими криками, для убедительности добавив Боевой Клич Гриффиндорцев. Этот звук и в обычной ситуации способен напугать любого, ну а когда его хором орет сотня разгоряченных студентов в двенадцать часов ночи, то сам Мерлин роняет свой посох и плачет от страха, как младенец.

У Гарри подкосились ноги. Вовремя спохватившаяся Гермиона толкнула его в кресло, укутала пледом и пододвинула под ноги подушку. Пару минут сражавшись с дрожащими руками, Гарри налил себе стакан воды, и, разлив половину, поднес ко рту.

— Ты в порядке? — заботливым шепотом осведомилась Грейнджер.

— Вообще-то, я сейчас умру, — любезно сообщил Мальчик-который-выжил. — В остальном, всё чудесно. Пот на спине высох, что не может не радовать. Сухим умирать гораздо приятнее.

Гарри Поттер, Надежда всего Магического мира, Избранный, Золотой мальчик и т.д. и т.п. понял, что он влип.

Нет, даже не так.

Он ВЛИП.

Он так и не сказал Гермионе, что бал в Паудерхеме устраивает Лорд Волдеморт.