Время Бессмертных (джен)

Турэл в ту ночь не был занят ничем особенным — он нашёл очередной завал и теперь разбирал его при помощи телекинеза. Это было достаточно утомительно и требовало большой концентрации — как раз то, что надо, чтобы забыться и не думать.

Наладить отношения с братьями… Турэл не мог перестать думать о том, что Разиэль извинился перед Доумой за то, как они вели себя в дни юности. Взял и извинился. Самому второму лейтенанту это бы просто не пришло в голову. Более того — даже сейчас он просто не мог. Это означало признать собственные ошибки. То, что он несовершенен. С точки зрения обычной логики, конечно, подобные переживания были просто высосаны из пальца. Идеал недостижим. А лидер должен уметь признавать свои промахи и учиться на них. Турэл и учился. Просто до этого каждый переживал как маленькую смерть. А извинения перед братьями означали пять таких смертей. Почему-то перед Мастером это и то было проще.

Камень выскользнул из его хватки, и, упав, разлетелся надвое. Турэл, вздохнув, сел прямо на пол, подобрав под себя ноги. Возможно, стоило сделать небольшой перерыв.

Он сидел довольно долго, прислушиваясь к слабым завываниям ветра, когда его уединение нарушил мысленный голос Рахаба:

«Турэл? Можно с тобой поговорить?»

«М... Можно, — отозвался Турэл. — Что ты хотел?»

«Обсудить кое-что. И это вряд ли можно назвать приятной темой».

«Говори конкретнее», — попросил старший.

«Я хотел… расспросить тебя о том, что с тобой было в прошлом. Тогда, когда Хранители похитили тебя и заточили в Авернусе».

«Ты прав. Тему не назвать приятной, — ответил Турэл. — Зачем тебе это?»

«Мне вдруг стало интересно — зачем нам нужна кровь?»

«В смысле — зачем? Чтобы питаться».

«Если человек не будет питаться, он в конце концов умрёт, — сказал Рахаб. — Но не вампир. Высшие даже не впадают в кому. Ты ведь помнишь деградировавших от долгого голода разиэлимов? Если бы наша нужда в крови объяснялась простой потребностью в питании, они бы никогда не смогли долететь до своей бывшей столицы. И даже выбраться из усыпальницы».

«Ты прав, — сказал Турэл. — Но при чём тут моё пленение?»

«Разиэль сказал, что ты напал на него со словами, что его кровь поможет тебе противостоять влиянию вселившихся в тебя демонов, — ответил Рахаб. — Кровь и правда помогала?»

«Да. Мне было легче… выносить их после кормёжки», — сказал Турэл.

«Это определённо связано с энергией, которую мы получаем при питании. Но в конечном итоге кровь для нас даже не витальная потребность, — продолжил свою мысль Рахаб. — Мы должны получать энергию откуда-то ещё в отсутствие крови, пусть и в минимальных количествах».

«Почему тебя заинтересовал этот вопрос?» — спросил Турэл.

«Из-за последних разиэлимов. Ты ведь помнишь, какой странной была их деградация? Но те, кто умудрялся отъесться обратно, со временем снова переставали походить на чудовищ. Я гадаю, могут ли у этого феномена и у нашей собственной деградации быть общие корни. Нарушение энергообмена… Если это так, то, глубже поняв собственную природу, мы, возможно, смогли бы исцелить наших потомков».

«Поэтому ты хочешь, для начала, понять, что нам в общем даёт питание кровью, и насколько это важно для нас?» — поинтересовался старший брат.

«Именно. Я думаю об этом периодически со времени нашей охоты на доумахимов. То, что мы просто отрубили им головы, кажется неправильным. В перспективе — мы никак не помогли им».

«Ты не пробовал спрашивать Мастера или Мелкаю? — уточнил второй лейтенант. — Они кажутся более компетентными в подобных вопросах».

«Возможно, но Мелкайя занят. И мне кажется, что его исследования носили несколько иной характер».

«Как бы мне ни хотелось, я тебе не помощник, — ответил старший. — Разве что могу подсобить с библиотекой. Кажется, у вас на это вечность уйдёт. Как, впрочем, и на разбор коридоров».

«Возможно, к тому времени я снова научусь плавать, — заметил Рахаб. — Но я уже хочу помочь тебе. Просто чтобы видеть, что я что-то делаю».

«Рассказать, где ещё остались завалы?» — спросил Турэл.

«Давай. Я и правда думаю отвлечься от книг».

«Непохоже на тебя», — с усмешкой ответил старший и сказал, где ещё нужно разбирать обвалившиеся стены и потолки.

Рахаб… Может, начать с него? С того, к кому следовало прислушаться давным-давно и унять свою гордыню. Пусть не Турэл первым начал. Пусть не он попытался напасть первым. Но, тем не менее, второй лейтенант даже не рассматривал возможность каких-либо уступок. Всё должно было быть так, как сказал он — и никак иначе. Но было ли?

Он всё равно не добился того, чего хотел. Он не стал единоличным правителем. И не мог стать. Но что было после его исчезновения? Кто правил? Доума? Или братья всё же смогли договориться?

«Занят?» — позвал Турэл третьего брата.

«Условно, — ответил тот. — Хочешь сразиться?»

«Вообще, это мысль, но я к тебе не за этим. Помнишь, ты говорил, что не хотел править, но и не хотел подчиняться мне. Скажи… когда я пропал, кто был за старшего в Совете? Ты? Или Рахаб?»

«Не знаю, — ответил Доума. — Скорее всего Рахаб. Когда Зефон сказал, что не может найти тебя, он взял на себя практически все твои обязанности. Признаться, я какое-то время не мог поверить ему. Я подозревал, что он попросту тебя убил».

«Не сумел бы», — хмыкнул Турэл про себя, однако, задумавшись. А точно не сумел бы? Да, способности второго лейтенанта делали практически всю магию пятого бесполезной против него, но сам Турэл стал достаточно заносчив и беспечен. Он не думал о том, что Зефон всерьёз может пойти против него. Но если бы Зефон решился… он бы нашёл подходящий момент, чтобы ударить. И Турэл… даже не смог бы его за это винить. Если вспомнить, во что превратились их отношения под конец той проклятой войны…

«Как знать, — ответил Доума уклончиво. — Как бы то ни было, я порывался получить от него честный ответ силой, но… не решился. Он очень явно дал мне понять, что Умолкнувший Собор может подать голос, если я сделаю глупость. Мы работали примерно так же, как и раньше, только твои обязанности делили Зефон и Мелкайя. А потом… люди напали на меня в моей собственной столице. Я утратил бдительность, думая, что они уже почти побеждены. И вот…»

«Хочешь сказать, ты был мёртв до прихода Разиэля?» — спросил Турэл.

«Да. Разве я не упоминал об этом?»

«Возможно. Но в первые ночи происходило слишком много всего — я мог не обратить внимания. Но, выходит… младшие просто оставили тебя? Никто не помог?»

«Нет, — отозвался Доума. — Никто…»

«Мне… жаль это слышать, — сказал Турэл после паузы. — Если бы я был там, я бы не допустил этого. Несмотря ни на что».

«Верю, — Доума мысленно усмехнулся. — Ты бы предпочёл продолжать сражаться со мной. Но не бросил бы… так».

«Я бы попытался договориться, — сказал Турэл. — Империя пострадала слишком сильно, чтобы продолжать воевать. Я не могу понять… почему они так поступили с тобой?»

«Спроси Зефона», — ответил Доума на это.

«Почему его?»

«Я почти уверен, что он… знал, — ответил третий лейтенант. — Что это он и подстроил. Чтобы… убрать меня. Рахаб так и сказал: Зефон действовал самым логичным образом. Всегда. После тебя и меня кто мог представлять для него опасность? Поэтому я тоже думал, что он попросту убил тебя. Ты был угрозой».

«Почему ты о нём настолько плохого мнения?» — спросил Турэл.

«Я о нём ровно такого мнения, какого он заслуживает, — ответил Доума. — Он действовал логично. Вот и всё».

Второй лейтенант почувствовал, что после этих слов его стало отчаянно тянуть спорить. Нельзя сказать, что они с Зефоном были так уж близки. Их отношения были… сложными. Всегда были. Даже ещё более сложными, чем с Разиэлем. Можно считать, что и с младшим Турэл сдружился отчасти против первого. Разиэль и Зефон не ладили. Значит, Турэлу нужно было с пятым подружиться. Но всё же от мысли, что там не было ничего, абсолютно никаких чувств, становилось словно бы… больно.

«Всё же он не убил меня», — сказал Турэл наконец.

«Я знаю. Но ты уверен, что он и не убил бы?»

Турэл снова некоторое время помолчал.

«Не знаю, — сказал он с горечью. — Мне… хочется верить, что нет».

«Знаешь, мне ведь… никто не помог, — сказал Доума. — Сперва я думал, что это потому, что все остальные тоже погибли. Но теперь, когда я знаю правду… Ладно, Зефон. Но Рахаб? Мелкайя, с которым мы столько лет были в союзе?»

«Зефон мог убедить их, — сказал Турэл. — Точно так же, как убедил меня, что необходимо уничтожить Разиэлим».

«Если бы ты не боялся повторить судьбу Разиэля, то у него бы ничего не вышло, — ответил на это Доума. — Зефон — талантливый манипулятор. Я бы сказал, гениальный. Но всему есть предел. Даже если он убедил остальных, у него должны были быть аргументы. Интересно, какие…»

«Не хочешь спросить?»

«Я не готов, — ответил Доума. — Я… признаться, до этого нашего разговора просто не думал о том, что они меня бросили. А сейчас я всё прочнее уверяюсь во мнении, что Зефон был тем, кто и подстроил мою смерть. Мне нужно какое-то время, чтобы это принять».

Турэл ничего не ответил на это.

Если бы Зефон и правда убил его… что бы он чувствовал сейчас? Ощущал бы себя преданным? Турэл точно не держал зла на Разиэля — более того, он ощущал себя перед ним виноватым. Старший даже сражаться с ним не хотел. Фактически, он убил Турэла, защищаясь. Но для Зефона… не было бы правдой то же самое?

Турэл прикусил себе губу до крови и низко опустил голову, словно кто-то стоял над ним и отчитывал за поступки прошлого. Давал ли он младшему повод бояться себя? О, да! Особенно когда узнал о его близких отношениях с Рахабом. На какую-то секунду его ярость была настолько сильной, что ещё немного — и он бы попросту проломил брату грудь и вырвал сердце, обвиняя в таком своеобразном предательстве. А Зефон… Зефон был эмпатом. Не может быть, чтобы он не чувствовал всё это. Не понимал, что, общаясь с Турэлом, он рискует, и рискует очень сильно. У пятого лейтенанта были причины подготовить к запуску трубы Собора. Так он просто обезопасил собственную жизнь.

— Турэл?.. — послышался оклик позади.

К нему подошёл Рахаб и присел на корточки рядом, затем положил руку старшему на плечо. Точно. Турэл сам назвал ему коридор, где сидел сейчас, едва ли не самым первым.

— Что случилось? — негромко спросил младший.

— Прости, — удивительно, как легко и естественно это слово далось второму лейтенанту сейчас. И насколько оно было искренним.

— Мне приятно это слышать, но… за что? — спросил Рахаб.

— По-твоему, не за что?.. За то, что не прислушался к тебе — для начала. Скажи… это правда, что вы просто оставили Доуму мёртвым? Я не виню вас за это, просто… мне интересны причины.

— Правда, — Рахаб кивнул. — Я был против, но… Зефон и Мелкайя убедили меня, что благородство не стоит риска. Что Доума может продолжить войну ради войны, когда людей не останется. Он мог и не продолжить, но… ставки были слишком высоки. Мы не могли рисковать.

Турэл кивнул, принимая к сведению.

— И что было потом? — спросил он.

— Потом?

— Да. Вас осталось трое. Что было потом? Как вы правили?

— Каждый своей территорией, помогая друг другу по мере сил, — сказал Рахаб. — Никто не претендовал на единоличное главенство, если тебя это интересует.

— Это в том числе. — Турэл вздохнул. — Я должен был быть умнее. Я бы сам не позволил Разиэлю занять трон. Но почему-то решил, что имею на него больше права. И ты… Ты был абсолютно прав, не подчинившись мне. Никому из нас. Ты сохранил верность Мастеру. И самому себе.

— Не сохранил, — покачал головой Рахаб. — В ту секунду, когда я согласился участвовать в уничтожении Разиэлима, я себя предал.

— Лишь однажды. А я… Я терял себя, сам этого не замечая. Куда раньше, чем меня похитили Хранители прошлого.

Рахаб сел на пол рядом с ним и осторожно перевёл ладонь старшему на запястье.

— Я никогда не хотел верить, что это твоё… помутнение не пройдёт. И, когда у нас появился общий враг, ты и правда снова стал похож на прежнего себя. Просто я сам уже не мог забыть прежние обиды.

— Ни ты, ни, полагаю, Зефон, — сказал Турэл. — Не говоря уже о Мелкае.

Некоторое время Рахаб молчал. Потом, видимо, приняв какое-то решение, сказал:

— Зефон тоже надеялся, что ты вспомнишь о вещах действительно важных. Как только начнётся восстание людей.

— Как только начнётся… — глаза Турэла расширились в удивлении. — Подожди. Ты хочешь сказать… что вы знали об этом? О том, что готовится восстание?

Рахаб кивнул. Турэл молча пялился на него. Наконец младший не выдержал.

— Это казалось самым логичным решением. И единственной надеждой, что вы с Доумой перестанете драться. Что всё будет… хотя бы немного — как раньше.

— Ты знал. Зефон знал. Мелкайя?

— Не уверен. Возможно, он догадывался. Я лишь помню, что Зефон говорил мне, что нужно только подождать. Подождать, пока у нас будет общий враг — снова. И что мы все зря скинули со счетов людей.

Турэл отвёл глаза, чувствуя, что у него ускорился пульс. Очень много упоминаний Зефона за сегодня… Что после казни Разиэля шло не по его плану? Война в империи — скорее всего. И то — он нашёл способ её закончить. Восстание послужило его целям.

— Он не говорил тебе… что стоило бы меня убить? — спросил Турэл медленно.

— Нет. Такого не помню, — ответил Рахаб. — Думаешь, он стал бы?..

— Он убил Доуму. Чужими руками, но убил.

— Возможно, он бы не сделал этого, если бы ты был с нами, — сказал Рахаб. — Даже скорее всего.

— Или убил бы нас обоих. И я даже не могу сказать, что это было бы не заслуженно. И что я мог бы сейчас винить его за это решение.

— Почему тебя так это беспокоит? — спросил Рахаб почти шёпотом.

— Потому что он действовал единственным наиболее логичным способом. Не из мести. Не ради самоутверждения. Скорее… из страха. И я допускаю мысль, что он мог бояться меня достаточно сильно, чтобы убить. Я давал более чем достаточно причин для этого. Мастер… сказал, что мне нужно наладить с вами отношения, — Турэл вздохнул. — Но только вот… как? После всего, что я сделал…

— Рэл… Лично я — больше не злюсь. Я прекрасно вижу, как сильно ты раскаиваешься.

— Ты застал меня в очень правильный момент, — сказал Турэл, усмехнувшись. — И с остальными будет сложнее. Я не могу перестать думать о том, что Зефон всё-таки не был со мной честен. Вместо того, чтобы извиниться перед ним, его меня тянет обвинять.

— Хочешь снова дать ему повод себя бояться? — спросил Рахаб тихо.

Примечания:

Я не уверена, что в Носготе есть шахматы, но можно предположить существование аналогичной тактической настольной игры.

Природа отношений Турэла и Зефона во времена империи тоже осознанно отдаётся на откуп фантазии читателя. Сам автор предполагает, что они не носили сексуального характера, хотя, возможно, оба лейтенанта хотели этого, но оба не решились переступить черту из-за страха перед чрезмерно сильной привязанностью к другому.