Неоконченные сказания о попаданцах (джен)

— Вот он, Ортханк. Башня Белого мага. А вокруг раскинулся Изенгард. — Гэндальф махнул рукой. — А там древний лес Фангорн, где живут энты.

— Занимательно, — кивнул я.

— Тпру-у! — крикнул волшебник, потянув за поводья. Лошадь остановилась, и мы спрыгнули на землю.

Саруман уже ждал нас на крыльце своей черной башни. Гэндальф слегка поклонился ему, но Саруман не отреагировал и всё всматривался в меня.

— Кого ты притащил сюда, Гэндальф? — Глубокий и вкрадчивый голос Сарумана звучал чарующе, но меня он не обманет.

— Я Мэллон, посланник Манвэ и владычицы Варды, — вместо Гэндальфа ответил я, не совершая даже символического поклона.

Взгляд Сарумана стал заинтересованнее, и в то же время в его глазах на миг промелькнул… Испуг?

— Пошли, Гэндальф. Поговорим наедине, — сказал Саруман, и они с Гэндальфом ушли, оставив меня сидеть на телеге и болтать ножками.

Прошло минут десять, и раздался громкий звук, верхушка башни Изенгард содрогнулась, и оттуда, проломив потолок, вылетел Гэндальф как пробка из бутылки.

— Теперь мой выход! — пафосно сказал я и, театрально отряхнув ладони спрыгнул с повозки и пошел внутрь башни.

Саруман уже ждал меня, наставив в мою сторону два посоха — свой и отжатый у Гэндальфа.

— Не знаю, что тебе наплел Олорин, но он не прав, — мягко произнёс Саруман, хотя его глаза оставались сосредоточенными. — Появилась новая сила, и её могущество безгранично. Ты новый в этом мире, тебе многое неизвестно и не открыто, а посему послушай лучше меня, ведь я мудрейший глава Белого Совета и я определяю, что надобно делать истари. Эта ноша возложена на меня Валар, что послали и тебя тоже.

— Допустим, — кивнул я, решив притвориться наивным дурачком. — Саруман, конечно, мудрец, но зачем потолки-то ломать? В чём провинился Гэндальф?

— Он впал во тьму, и я, поняв это, попытался возвать к его разуму, но он напал на меня… — тяжело вздохнул Саруман, я аж поверил на секунду. — Слушай меня, и я открою тебе тайны этого мира и обучу тебя всему, что должен знать каждый служащий Единому.

— Хорошо. — Я сделал несколько шагов и сел на стул. Саруман отставил посохи в сторону. — Что ты можешь сказать о моей силе?

Волшебник внимательно всмотрелся в меня, словно ища что-то.

— Вижу, что ты действительно наделён силой владычицы Варды и Манвэ Сулимо, — сказал Саруман. — Думаю, что твои силы связаны с луной и стихией воздуха.

— Ты знаешь какие-нибудь подходящие заклинания? — спросил я, подавшись вперёд.

Саруман мягко вздохнул и принялся объяснять:

— Вопреки представлениям деревенщины и некоторых еретиков из числа живших в прошлом, магия — это не набор заклинаний и чар. Само слово «магия» абсурдно, ведь наши силы, которые кто-то называет «волшебством», не имеют системы и не поддаются ни малейшему анализу и упорядочиванию.

— Получается, они хаотичны?

— Нет, ибо хаос не свойственен никакому разуму. И неважно, какие стремления у этого разума. Даже Чёрный Враг Мира, Мелькор, никогда не действовал хаотично.

— Тут бы я поспорил, — возразил я. — Моргот, в отличие от своего слуги, никогда не преследовал цель править. В своей ненависти к миру он хотел разрушить его до основания. Желание что-то менять под себя у него было лишь в начале Музыки Айнур, когда высшие сущности творили мир.

Саруман посмотрел на меня очень заинтересованно, как бы спрашивая: «А ты откуда это знаешь?»

— Но это софистика, — отмахнулся я. — В итоге-то что получается? Раз не существует системы, то невозможно обучение, так?

— Не совсем, — улыбнулся волшебник. — Некоторое количество знаний вполне поддаётся систематизации и хранится в книгах. Башня Ортханк является единственным местом, где хранятся уникальные труды. Даже гондорская библиотека серьезно уступает моей коллекции, и, если хочешь, я познакомлю тебя с ней.

— Конечно, хочу, — сказал я, чем вызвал самодовольную ухмылку на лице Сарумана.

Затем он пустился в долгую лекцию о природе стихий и особенно стихии воздуха.

По итогу он научил меня левитировать собственное тело, что получилось у меня с третьей попытки. Также я научился с помощью посоха откидывать потоком воздуха предмет или человека.

Сколько времени я провел, обучаясь у Сарумана? Часов шесть точно.

— Давай поднимемся к Гэндальфу и я завербую его? — предложил я.

— Старый глупец не поддастся на твои уговоры, но я с радостью посмотрю на отчаяние в его глазах, когда он увидит, что его ученик перешёл на правильную сторону, — сказал Саруман.

Воспользовавшись порталом в кабинете Белого Мага, мы вдвоем перенеслись на крышу, где я увидел озябшего избитого Гэндальфа, который кутался в свой плащ, стараясь спастись от пронизывающего ветра.

— Узри могущество Сарумана, Олорин! — громко провозгласил волшебник.

Гэндальф поднял на меня взгляд, полный тоски и разочарования, но стоило мне подмигнуть, как эти эмоции сменились радостью, которую Саруман не заметил, потому что в этот момент он произносил длинную речь о своем превосходстве.

— Я лучше умру, чем присоединюсь к тебе! — крикнул Гэндальф и, бросившись к краю, перемахнул через него.

Саруман прервался на полуслове и помчался к краю башни, и в этот момент я сзади ударил его посохом по макушке, отчего он с ускорением полетел вперёд, прямо к земле.

Гэндальф в этот момент парил в воздухе на метр ниже моего уровня. Как только Саруман улетел, он забрался обратно своими силами. Удержать его стоило огромных усилий, поэтому сейчас я чувствовал себя истощенным.

— Пошли, Мэллон, — сказал он, и мы побежали вниз по винтовой лестнице, так как телепорта обратно на крыше не было.

Пока мы спускались, я предлагал Гэндальфу воспользоваться моментом и стырить что-нибудь из хранилищ Сарумана, но Серый маг согласился лишь взять с собой Палантир, укутав его в плащ. Пока он делал это, я незаметно засунул за пазуху комплект колбочек, набитых серым порошком — порохом. Пригодится потом изучить.

Когда мы спустились на уровень земли и вышли из башни, то увидели место падения Сарумана — примятая трава и капли крови, но самого волшебника и след простыл.

— Живучий, гаденыш, — проворчал я.

— Надо срочно направляться в Бри, а оттуда в Ривенделл. Совет должен узнать о предательстве Сарумана.

Я уселся на повозку, Гэндальф хлестнул поводьями, и лошадки понесли нас в прекрасное далёко.