Империус (гет)

Следующие несколько недель прошли довольно интересно.

Ремус без колебаний признавался в том, что не так-то легко оказалось приспособиться к жизни без волка. Сколько он себя помнил, волк был с ним, прятался на задворках сознания, наблюдал, ждал возможности напасть, и теперь находиться в своем собственном разуме в одиночестве, знать, что каждая мысль, каждый испытываемый им посыл принадлежали только ему… было непривычно, как минимум. Впервые он смог провести черту, заявить себе и другим, что это он, только он один. И хотя так многое в жизни, в том числе его личность, было сформировано под воздействием того, кем он являлся, того, что, как он знал, находилось внутри него, это никак не повлияло на то, каким человеком он стал.

Это вселяло определенную уверенность.

Однако только после первого с поцелуя дементора полнолуния Ремус смог по достоинству оценить изменения в своей жизни. Сама трансформация осталась прежней — все та же рвущая на части тело боль по мере того, как он обращался в волка. Но в своем разуме он по-прежнему оставался единственным обитателем. Там не ревел волк, никто не сражался с ним за контроль, никто не вторгался в мысли. Даже волчье противоядие никогда не давало ему такой свободы от его второй половины. Только лишь проснувшись следующим утром с пониманием, что волка на самом деле больше нет, а его разум целиком принадлежит ему, Ремус снова ощутил себя комфортно в своей собственной коже.

«Я — это я, — сказал он себе. — Я всегда был самим собой, просто не понимал этого раньше».

Его эмоции улеглись, возвращаясь в привычное русло. Отец и Тонкс, когда достаточно поправилась, оказались просто даром свыше, напоминая ему о фактах, которые он помнил с трудом, помогая ему осознать, как могло измениться так мало, когда перемены внутри были такими обширными. В часы посещения к нему наведывалось много народу: Фелиция и Эйвин с приглашением на свадьбу в канун Рождества, Гарри, Рон и Гермиона по пути в школу. Половина Ордена Феникса посетила его, большинство пришли с подарками. Грюм принес новенький проявитель врагов и напоминание впредь быть более бдительным, Хестия Джонс спустилась к нему с шоколадом, а Диделус Диггел подарил шляпу. Артур Уизли принес банджо, настаивая на том, что оно поможет ему скоротать время. Молли Уизли притащила чан супа.

Альбус и Минерва принесли с собой новости о том, что его уроки замещались до конца семестра, а его они ждали первого сентября. Ремус не знал, выдохнуть ли ему с облегчением или огорчаться.

Визит Кингсли оказался не таким радостным. Он принес записку от Питера Петтигрю.

Ремус долгое время смотрел на листок с символикой Министерства Магии, исписанный знакомым неряшливым почерком. Он прочитал три слова, в которых заключалось все послание.

«Пожалуйста, Ремус. Пожалуйста».

Кингсли предложил Ремусу возможность посетить Азкабан или передать ответную записку.

Ремус отказался.

На этот раз ему нечего было сказать.

Тонкс выписали через три недели после того, как она пришла в себя. Она чувствовала себя хорошо, за исключением случающихся все реже приступов слабости. Она навещала его каждый день.

Лишь спустя шесть недель после той памятной ночи в Институте бешенства, которая переменила его жизнь, Ремус Люпин вернулся в Винтер Холлоу.

И Нимфадора Тонкс сопровождала его.

Рейнарда Люпина дома не было. Ремус терялся в словах тем утром, когда он вошел в дом своего детства, а отец вложил в его ладонь ключи.

— Теперь он твой, Ремус, — мягко сказал он. — Рольф пригласил меня жить в Грейстоунсе, и я согласился. — Он тепло улыбнулся. — Иногда нам всем надо возвращаться домой. К тому же, я сомневаюсь, что ты будешь жить здесь один.

И он был прав. Когда Ремус неуверенно предложил Тонкс переехать к нему, она завопила от счастья и зацеловала его.

Сомнений не оставалось: теперь его жизнь будет совсем иной…

— Ты уверен, что моя прическа выглядит нормально?

Ремус тепло улыбнулся, снова оглядывая блистающую в лучах летнего солнца копну ярко-розовых кудряшек на голове Тонкс. Свежий ветерок, проносящийся над тропинкой, обворожительно взъерошивал их.

— Она выглядит по-твоему, — искренне ответил он и поцеловал ее в лоб. — Мне нравится.

Тонкс пристально вгляделась в его лицо, и Ремус широко улыбнулся.

— Ловко ты ушел от ответа, Ремус. Снимаю шляпу.

— Благодарю.

— Козел, — фыркнула она и шлепнула его по руке — скорее игриво, нежели со злобой. Оглядев массивные серые колонны и изящные ворота в нескольких метрах впереди, она спросила: — Ты же понимаешь, почему я нервничаю, да? Это будет моя первая встреча с твоей семьей…

Ремус слегка пожал плечами.

— У меня не возникло никаких проблем с твоей семьей.

Тонкс громко рассмеялась.

— Прости, конечно, но ты познакомился с Сириусом гораздо раньше, чем я! А на обеде с моими родителями мне пришлось держать тебя за руку под столом!

— Я же не говорил, что мне было нужно это, потому что я нервничал.

Второй удар по плечу был сильнее.

— Ты козел, Ремус Люпин.

— Я полагал, мы это уже выяснили.

Тонкс покачала головой, отчего кудряшки игриво запрыгали.

— Напомни-ка еще раз, зачем я рисковала своей жизнью, чтобы спасти тебя?

Ремус широко улыбнулся.

— Это мы уже тоже выяснили: просто ты глупая.

— Ты хочешь прийти на семейный обед с разбитым носом?

— Может быть, я и готов на такую жертву.

Но Ремус знал, что скрывалось за ее болтовней и, он надеялся, фальшивыми угрозами. Отбросив шутливый тон, он притянул Тонкс в объятия и на мгновение прижался щекой к ее розовой макушке. Ее подбородок уперся ему в плечо.

— Ты уже знаешь моего отца, — успокоил он ее. — И Ребекку, разумеется.

— Ребекка тоже будет? — уточнила Тонкс приглушенным голосом, уткнувшись носом ему в шею. — Я не была уверена, что у нее найдется на это время. Она была так занята восстановлением порядка в институте.

— Она была бы не так занята, если бы ты не разнесла потолок.

Холодный и внезапно удлинившийся нос болезненно ткнул его в чувствительную кожу на горле.

— Это была не я.

Ремус слегка поморщился от неприятного ощущения, но усмехнулся.

— Разумеется, нет. Но это собрание семейства Люпинов, и Ребекка не пропустит его. Кроме того, она наконец закончила все встречи, и теперь ей осталось разделаться только с бумажной волокитой и решить транспортные проблемы.

— И каков вердикт? — снова невнятно спросила Тонкс. — Имею в виду, по поводу резидентов.

Ремус вздохнул и крепче сжал ее в объятиях.

— Очевидно, что бешеные с уровня шесть там и останутся — они слишком опасны, чтобы их держать где-то еще, и я с этим согласен.

— Включая Дольфа?

— Особенно Дольфа.

— А остальные?

— Дюжину признали опасными, — принялся рассказывать Ремус, радуясь тому, как ровно звучал его голос. «Я мог бы оказаться в их числе. Едва не оказался. Только по божьей милости…». — Они останутся резидентами в институте. Остальных условно освободили — они могут жить, где хотят, при условии, что станут проводить полнолуния в стенах института и трижды в месяц будут являться в отдел регистрации оборотней. Фелиция организует для них группу помощи, где они смогут встречаться и обсуждать сложности, с которыми придется столкнуться в период акклиматизации. Она и меня пригласила. — Он натянуто и несколько виновато улыбнулся. — Но я подозреваю, что там меня на месте линчуют.

Он почувствовал, как руки Тонкс сжались вокруг него.

— Прекрати сейчас же, Ремус Люпин. Ты не можешь изменить произошедшего, и будь я проклята, если позволю тебе расстраиваться по этому поводу. Война или нет, но ты получил второй шанс, и я намерена наслаждаться жизнью, даже если в итоге мы оба умрем.

— Внушает уверенность.

— Вот и прекрасно, — заявила Тонкс, и Ремус ощутил, как она скорчила гримасу. — Кстати…

Ремус снова хохотнул.

— Тонкс, тебе нечего переживать по поводу моей семьи. Поверь мне… — Он вспомнил хаос своего первого визита в Грейстоунс: легкомысленные шутки Руфуса, бесконечную болтовню Талии, дружелюбную улыбку Рут и все это в обрамлении дома, полного бегающих детей и несколько сумасшедшей собаки. — Ты отлично впишешься.

Тонкс снова заглянула ему в лицо.

— Ты уверен?

Он склонил голову и поцеловал ее в губы.

— Абсолютно, — прошептал он. — Я люблю тебя, так что они полюбят тебя тоже.

Тонкс улыбнулась, и ее лицо повеселело.

— Пойдем, — позвал он. Все еще удерживая ее за талию, Ремус коснулся ее головы своей, а затем развернул к широким и внушительным воротам. Видневшийся в отдалении дом Грейстоунс приветливо поблескивал окнами в свете прекрасного летнего дня. Ветерок доносил веселые голоса маленьких Люпинов.

Ремус и Тонкс улыбнулись.

А затем вместе они отворили ворота и вошли.

Конец