Мыс альбатросов (гет)

— Нам не повезло с погодой, в остальном всё чудесно, — сказала Андромеда, поцеловав мужа в щёку. — Я люблю тебя, — и тут же попыталась убрать след от помады — безуспешно. Он уже не сотрётся. Он жёг, жёг и болел.

— Мы же волшебники, — Тед с большим трудом оторвался от бокала шампанского и поднял волшебную палочку к небу. Его рука дрожала, он слишком много выпил. А ведь Аберкромби предупреждал его: не напивайся на собственной свадьбе. — Метео Реканто! Ну вот, — произнёс Тед, обведя взглядом ещё больше сгустившиеся тучи. — Теперь всё хорошо.

У них всё хорошо, у него всё хорошо. Он всего-то слегка переборщил с выпивкой. Его шатало. Желудок болезненно сжимался. Тед прислонился к шершавой стене. Хотя бы минута передышки… Кто-то сунул ему под нос тарелку со свадебным тортом. То, что нужно!

— Спасибо.

— Ешь молча!

И Тед ел.

У десерта был вкус прогорклого хлеба. Похоже, отец использовал залежавшийся бисквит и старое масло. Он всегда так делал, считая, что несчастным в богадельне, где он работал, не на что жаловаться — кормят их, и ладно.

Они с матерью не хотели приходить, но Тед уговорил их.

«Надо было заказывать торт у мадам Паддифут», — вгрызаясь в свой кусок, печально подумал Тед, но всё равно не мог оторваться. Он был голоден. Так голоден, что съел бы сейчас всё, даже подошву.

— Ты весь перепачкался, — сказала мать, утерев ему лицо. Влажный платок приятно остужал кожу. Тед подался навстречу прохладе, прижался щекой. Его лихорадило. — Грязнуля. Какой ты гадкий…

— Прости. Здесь так жарко, мама.

— С ума сошёл? Мы замёрзли, а ему жарко… Вечно ты не такой, как все. Ненормальный, как и все подобные тебе.

— Нет-нет! Я не сумасшедшая, — обиженно сказала Батильда Бэгшот, склонившись над Тедом. Она походила на большую птицу в своей гигантской вязаной шали, из которой тут и там торчал пух. — Я не рассказывала вам о своём племяннике? Вы должны меня выслушать, целитель Тонкс. Мне так одиноко. Мне страшно. Здесь так темно.

— Разумеется, — пошевелив потрескавшимися губами, произнёс Тед. — Я помогу вам, как только разберусь с остальными гостями.

А их было много. Они окружали его, выползали из темноты, трясли и настойчиво спрашивали: «Где Андромеда? Где Регулус? Где Гарри Поттер?»

— Молчи, Тонкс. Так держать! Не говори им ни слова, поганым крысам, — проскрежетал чей-то голос. Тед заставил себя повернуться к его обладателю.

Грюм.

Пусть не сразу, но Тонкс его узнал. Вместо волшебного глаза на лице Аластора зияла дыра. Тед глядел в неё и проваливался в липкий кровавый мрак. Зачем он здесь? Может, Грюма пригласила Дромеда?

— Это я позвала его, папа, — из ниоткуда выплыла Дора. Она нарядилась в любимое жёлтое платье с открытыми плечами. Так сейчас модно. Это современно. Вот только плечи дочери были покрыты следами от укусов. Её шея, руки, ноги… На неё словно напала огромная собака. Или оборотень. — Я мечтаю стать аврором! — заявила Нимфадора, полупрозрачным призраком маяча возле решёток. — Поступить на стажировку в Аврорат. Ты столько раз рассказывал о своём друге Фрэнке Лонгботтоме. Он — настоящий герой, правда?

Тед схватился за голову.

«Нет!»

В небе сверкнула молния, величественная красная молния. За ней пришёл гром.

Ударил по ушам. Нет, не гром. Голос. Страшный ожесточённый голос. Он требовал. Ему нужно знать.

Виски прострелило, будто кто-то огрел Тонкса битой по макушке. Зубы клацнули друг о друга. На несколько бесконечно долгих секунд Тед ослеп, уверенный, что черепная коробка вот-вот треснет. Красная пелена окутала мир вокруг, и он стоял посреди неё. Он был никем, он был нигде, а потом из багровой дымки проступили образы.

— Нет? — переспросил Фрэнк. Как щегольски он одевался! По всему видно — настоящий волшебник, а не какой-то жалкий грязнокровка без рода и племени. — Вот так номер! А ещё друг называется, — со смешинкой в светлых глазах сказал Лонгботтом. — Я всегда подозревал, что ты дружишь со мной только из-за фирменного маминого штруделя.

— Я не знал, что Августа готовит его сама, — ответил Тед, пожимая ему руку. — Думал, ваши домовые эльфы.

— Разумеется, всё из-за штруделя, — из-за крепкой спины Фрэнка показалась Алиса. — Я тоже вышла за тебя замуж, дорогой, исключительно из-за него.

Лонгботтомы рассмеялись.

— Поздравляю тебя, Тед, — сказал Фрэнк. — Невеста безумно хороша.

— Умопомрачительна! И ты тоже молодец, — подхватила Алиса. — Семнадцать Круциатусов подряд! Я считала!

— Конечно, со мной не сравнишься, — привычно красуясь, продолжил Фрэнк, — я выдержал двадцать четыре. Алиса — тринадцать.

— Возьми, — она протянула Теду сложенные черпаком руки и осыпала его фантиками: золотыми, пурпурными, синими. Они жалили его кожу, превращаясь в ядовитых насекомых, заползали под рубашку и впивались в плоть. Пчёлы, пчёлы...

— Хватит! — вскричал Тед.

— Ещё! Ещё! Ещё! — настаивали гости, стуча вилками и ножами по стеклянным бокалам. — Целуй её! Целуй!

Тонкс поднял глаза на Андромеду, его прекрасную Андромеду с ликом Медузы Горгоны. Её волосы вились во все стороны — пружинящие змейки. Губы растянулись в загадочной блуждающей улыбке. Ярко-красные губы.

— Мы давно не виделись, — сказала она, омываемая нестерпимо-ярким светом. — Ты весь горишь. С тобой хорошо обращались?

— Мы делали всё, как вы приказывали, госпожа, — пропищало существо, напомнившее Теду гнома из диснеевской «Белоснежки» — лысого, ушастого и морщинистого. Одежда висела на нём тряпкой, может, ею и была. — Старались изо всех сил, но он прибыл сюда таким слабым... он бредил, а после вы... вы...

— Знаю. Я с детства ломала любимые игрушки, а Цисси всё ревела. После пропажи кролика она вовсе не разговаривала со мной целый месяц. Смешно!

Губ коснулось что-то мокрое.

— Пей.

Тед попытался глотнуть, струйка пахнущей любистоком жидкости вытекла из уголка его рта и побежала по подбородку.

— Прости, — сипло пробормотал он, сглотнув и прикрыв глаза. — У меня нет сил.

— Ничего.

Женская рука погладила его по спутанным волосам. В воздухе запахло жасмином — любимыми духами Дромеды.

— Выпей, тебе станет лучше. Обещаю.

— О чём ты думаешь? — спросила она, когда Тед начал дремать. Ему давно не было так спокойно.

— Ни о чём, — ответил он с ходу. — Нет… я думаю о нашей дочери. Я беспокоюсь о ребёнке.

Андромеда целую вечность молчала. Почему?

Когда он открыл глаза, из окна лился слабый дневной свет. Тед не мог понять, где он и когда. Зрение его подводило. Силуэты предметов вокруг расплывались. Небо снаружи будто бы падало. Жаворонки сыпались на землю безжизненными камнями. Неужели он всё ещё спал?

— Чего ты хочешь? — шёпотом спросила Андромеда, сжав его ладонь.

— Я хочу вернуться домой, а ты?

— Больше всего на свете. Ты доверяешь мне, Тед? Ты меня туда отведёшь?